Сидевшая в глубине зала Эми Киолара внимательно наблюдала за жестами и манерой рассказа Уэйна, восхищалась им и мысленно говорила: «Он просто прекрасен».
А сидевший в дальнем конце кафетерия Мерфи Магуайер толкнул Джейро Пеппса в бок и прошептал:
— Дела еще хуже, чем я думал.
— Что случилось? Почему? — спросил Джейро.
— Он идеалист, — почти не разжимая губ, ответил Мерфи. — Так что берегись.
Уэйн вырос в городке Фолл Ривер, штат Массачусетс, в семье Эдмун- до Рейса, чернорабочего португальского происхождения. Эдмундо был
довольно умным человеком несмотря на то, что так и не окончил школу. Чтобы содержать семью, которую завел уже в семнадцать лет, Эд вынужден был рано пойти работать. Он страстно любил фильмы с Джоном Уэйном и поэтому настоял на том, чтобы его старший сын получил имя Уэйн. Через несколько лет после рождения сына Эд предпринял ряд упорных попыток и достиг своей цели, получив место на фабрике по изготовлению латунных изделий.
Однако когда Уэйну исполнилось восемь лет, латунная фабрика закрылась, и отец потерял работу. Ему удалось найти новое место, на сей раз в Бостоне, на заводе по изготовлению печатных плат. Семья переехала в «ирландский линкор» — трехэтажный дом на окраине Южного Бостона. Чтобы чувствовать себя более комфортно в общении с соседями, Эд заменил семейную фамилию англизированным вариантом «Риз». Это не спасло Уэйна от ежедневных драк с одноклассниками, которые изо всех сил пытались доказать чужаку его ничтожность. Но пара лет общения и несколько уроков карате помогли мальчику убедить сверстников в обратном.
В то время будущее завода по изготовлению печатных плат казалось прекрасным и стабильным. В сущности, так оно и было. Семья Риз купила небольшой домик в Медфорде, и несколько лет все шло хорошо. Уэйн, учившийся в университете, встретил девушку по имени Тереза, на которой со временем собирался жениться. Но затем закрылся и этот завод. Семья Эда вновь столкнулась с проблемами. После многомесячных поисков Эд нашел новую работу, но вновь стал одним из тех, кого первым уволили в кризисные времена. Он был оператором оборудования, изготовлявшего чипы памяти, собирал текстовые терминалы и даже шил обувь на фабрике в Нью-Гемпшире — однако раз за разом каждые несколько лет терял работу.
Изменения постоянно работали против Эда. Конкуренция, самоуспокоенность коллег, летаргия руководителей, прорывные технологии, глобализация — все эти факторы, вместе или по отдельности, подорвали в нем чувство защищенности. И Эд, действуя в одиночку, не мог противостоять реальности.
Эту историю Уэйн, продолжая ходить по залу, вкратце рассказал своим слушателям в качестве финального аккорда своей презентации.
— Именно оттуда и идет мой драйв, моя страсть к постоянному улучшению. Я унаследовал это от своего отца, — сказал Уэйн, заканчивая свое выступление. — Я думаю, что мой отец, приходя на новую работу,
каждый раз надеялся, что сможет проработать там до пенсии. Но раз за разом он терпел неудачу. Каждая компания была более или менее успешна, а затем переживала кризисные времена, отчего страдал каждый из работников. Этому есть множество объяснений, но я считаю, что основная проблема была связана с инерцией. Ни одна из компаний, в которых работал мой папа, не имела системы, позволявшей производить постоянные улучшения. Они просто дрейфовали, делая вид, что сегодня все обстоит так же, как вчера, а завтра будет то же самое. Когда начинали происходить объективные изменения — на рынках, в технологиях, в области глобальной конкуренции, — эти компании не успевали достаточно быстро адаптироваться, а поэтому не могли выжить, и их сотрудники теряли работу.
Уэйн ходил между столами, а сидевшие работники внимательно его слушали.
— Ив заключение я хотел бы сказать вам вот что. За эти сорок пять минут я лишь немного рассказал о том, что такое бережливое производство и шесть сигм. Я только начал говорить о том, каким образом мы собираемся их использовать. Наша основная цель состоит в том, чтобы поразить клиентов скоростью и качеством. Мы хотим взорвать их мозг. Мы хотим, чтобы они неистово и отчаянно хотели с нами работать. И мы сделаем это с помощью главной ценности, на которую всегда будем смотреть глазами клиента. Любой шанс устранить потери приводит к росту ценности. Мы будем проводить постоянные улучшения с целью дать нашим клиентам самое главное, в чем они нуждаются.
Напоследок я хотел бы сказать еще несколько слов о моем отце Эде. Прямо сейчас у каждого из вас, работающих в Hi-T Composites, есть возможность, которой никогда не было у моего отца. Несмотря на свой упорный труд и лояльность компаниям-работодателям, он никогда не имел возможности участвовать в программе, способной привести к успеху бизнеса в долгосрочной перспективе. У вас такая возможность есть. И эта возможность появилась благодаря LSS.
Знаете, я не умею предсказывать будущее и не могу гарантировать или обещать вам, что будущее каждого из вас безоблачно. Однако если вы вместе с нами станете работать над тем, чтобы снизить потери этой компании, повысить ее гибкость и скорость, сделать качество продукции более совершенным, а работу—максимально производительной, то есть сделать компанию лучшим в мире поставщиком композитных материалов, то думаю, что ваше будущее станет чертовски привлекательным, не
так ли? Я призываю вас включиться в процесс LSS и помочь нам сделать более ярким будущее компании Hi-T и каждого из вас. Спасибо.
Зал взорвался аплодисментами, которые долго не смолкали. Они были громкими и искренними. Уэйн посмотрел на Эми — она одобрительно ему кивнула.
В пять часов вечера Эми с Уэйном вернулись в Хайборо и по дороге пришли к выводу, что проделали неплохую работу. Эми направилась в офис, где занимала угловой кабинет, раньше принадлежавший Дональду Уильямсу. Как только она уютно расположилась в кресле, в кабинет вошла Линда.
— Вам не понравится то, что я скажу, — произнесла она.
— Почему же? Сейчас пять часов. Я закончила все свои дела и пребываю в хорошем настроении. Что случилось?
— Ваша любимая авиакомпания...
— Ага, авиакомпания «Агония». Как они подставили нас в этот раз?
— Они только что объявили, что с этого момента отменяют последний из оставшихся прямых рейсов между Хайборо и Вашингтоном.
— Нет! — Эми вскочила на ноги и ударила по столу тонкой рукой. — Нет! Они не могут так поступить!
— Мне очень жаль, но они это действительно сделали, — сказала Линда.
— С какого момента? Что насчет завтрашнего дня? Нам нужно лететь в Роквилль!
— Варианты следующие: вы можете полететь отсюда на юг, в Атланту, а затем — на север, до аэропорта имени Даллеса или в Балтимор. Это, пожалуй, лучший вариант. Либо придется лететь на запад, в Нэшвилл...
—Линда, нам нужно на север. Есть какой-нибудь рейс на север, а не на юг, запад или восток?
— Да. Есть один. Но сначала вам нужно будет доехать до Питтсбурга, а затем ждать три часа.
Эми потерла лоб ладонью.
— Подожди минутку... Как звали того парня? Пилота?
—Доусон. Компания Dawson Aviation.
— Позвони ему. Посмотрим, что он сможет для нас сделать.
Глава 5
Кактолько светофор переключился на зеленый сигнал, Porsche Cayman S серебряного цвета с места набрал скорость не менее 130 километров в час и пронесся по серпантину развязки, ведущей к шоссе. К моменту, когда машина выехала на шоссе 1-270, ее скорость составляла уже 160 километров в час, но водитель продолжал давить на педаль акселератора. Этим ранним утром дорога была почти пуста. Водитель машины, доктор Виктор Кузански, на своем горьком опыте знал расположение почти всех радаров, так как ездил по этой трассе каждый день. Там, где это было сравнительно безопасно, Виктор разгонял машину до 210 километров в час или даже больше (что минимум в два раза превышало установленные ограничения), равнодушно проносясь мимо зеленых полей Мэриленда под прекрасными синими летними небесами. Но всего через 30 километров его гонка завершилась. Он сбросил скорость и покорно пристроился в хвост медленно едущей цепочке машин, почти соприкасаясь бампером с автомобилем, идущим впереди. Однако Виктор радовался тому, что машины в пробке вообще движутся.
Доктор Кузански (как он обычно представлялся) был вице-президентом и директором отдела Formulation & Design в Hi-T Composites. Он ненавидел часть своего титула, связанную со словом «Hi-Т», и презирал корпоративный логотип, который, по его мнению, был слишком уродливым. Но ничего не мог с этим поделать — по крайней мере, в настоящее время.
Он был сравнительно молод, и в свои сорок семь лет имел нереально высокий оклад, полагая при этом, что имеет потенциал для дальнейшего роста (когда Winner приобрела компанию, он пришел в настоящий восторг). Несмотря на это, доктор Кузански не старался торопить события. В целом ему было комфортно на своей работе и в своей должности. Он совершенно не хотел уходить куда-то еще.
Два многоэтажных здания со стеклянными стенами, в которых располагался F&D, прятались в густом лесу в некотором отдалении от шоссе. Виктор проехал по дороге в форме буквы S, петлявшей в лесном массиве, а затем припарковал свой Porsche на выделенной лично для него площадке около первого корпуса. Неподалеку от его парковочного места, на площадке, возле которой висела табличка «Зарезервировано за С. Швик, главным химиком», стоял велосипед.
Сара Швик сидела в своем офисе, расположенном рядом с химической лабораторией, и вводила в таблицу с данными тестирования свои комментарии. Это была худощавая, даже, пожалуй, костлявая женщина, чей рост составлял чуть больше полутора метров. Темно-русые волосы острижены чересчур коротко, но она никогда не обращала внимания на такие мелочи. Значительную часть ее лица закрывали очки в стальной оправе с толстыми стеклами. Однако когда Сара снимала их, ее лицо можно было назвать даже миловидным. Она старалась держать себя в хорошей физической форме, регулярно занималась пробежками и каталась на велосипеде — у нее даже не было машины. При необходимости Сара брала машину напрокат, все свои крупные покупки делала через Интернет, а продукты ей приносили на дом.
Виктор неслышно вошел в офис и встал у нее за спиной. Бросив взгляд на свой Rolex, он убедился в том, что еще нет и семи утра. Он положил руки на плечи Сары и начал их нежно массировать.
— Ты сегодня рано на работе, — тихо сказал он.
Не отрываясь от цифр на экране, Сара безо всякого выражения ответила:
— Сегодня приезжают люди из Хайборо. Я хотела разобраться с некоторыми лабораторными отчетами перед тем, как они появятся в нашем офисе.
— А это точно единственная причина?
Виктор склонился к ней и стал медленно целовать ее шею. Сара упорно не обращала на него никакого внимания или притворялась, что не замечает происходящего, пока не допечатала последнее слово в своем комментарии. Затем она встала, подошла к двери и выглянула наружу, чтобы убедиться, что по коридору никто не идет. Довольная увиденным, она заперла дверь офиса на замок и вернулась к столу. Виктор недвусмысленно посмотрел на нее и начал развязывать галстук. Сара покосилась на него и расстегнула свой белый лабораторный халат, позволив
ему соскользнуть с плеч так, будто это был роскошный невесомый пеньюар.
Примерно через десять минут они стали не спеша одеваться. Их связь казалась неуместной, однако не содержала ни единого намека на адюльтер или аморальное поведение. Они оба находились в разводе — причем друг с другом. У Сары не было никаких других партнеров; она вообще редко заводила романы. Виктор метался от одной подружки к другой. В отношениях с ними он вел себя примерно так же, как в отношениях с другими водителями на шоссе.
— Во сколько приедут люди из Хайборо? — спросил Виктор.
— Ближе к полудню, думаю, около одиннадцати. У нас с ними запланирован обед перед началом совещания.
— Это все выглядит совершенно отвратительно. Даже у них должно было хватить ума, чтобы не грузить нас всей этой глупостью.
Они сидели на небольшом офисном диване. Сара, чья голова в этот момент лежала на плече Виктора, ничего не ответила.
— Ты согласна со мной? — поинтересовался Виктор.
— Я бы хотела послушать, что они скажут.
— Зачем? Это программа для работяг, для роботов. Она никоим образом неприменима к тому, чем занимаемся мы.
— Виктор, мы вовсе не идеальны. Хочешь — верь, хочешь — нет, но у нас есть свои проблемы.
— Я никогда не говорил, что мы совершенны.
— Отчеты, над которыми я работала, перед тем как меня бесцеремонно прервали...
— Как ты можешь называть бесцеремонным нежное влечение к бывшей жене?
—...мы должны были закончить еще несколько недель назад. Даже не знаю, каким образом сумею наверстать упущенное. Мы не можем больше затягивать процесс тестирования!
Виктор встал и начал застегивать рубашку.
— Ты слышишь меня, Вик?
— Мы делаем важную работу, Сара. Обязуясь выполнить ту или иную работу для клиента, мы должны быть абсолютно уверены в результате. Да, мы не самые быстрые. Разумеется, наши услуги не самые дешевые. Однако мы делаем интеллектуальную и сложную работу, которая является совершенной с технической точки зрения и первоклассной в глазах клиента. Нам отлично удается то, что мы делаем.
— Я согласна, — кивнула она. — И что же?
— Но программа по улучшению корпоративной атмосферы на заводе — это, пожалуй, последнее, в чем мы нуждаемся.
— Не думаю, что все ограничивается только этим! — запротестовала Сара.
— Программа быстрого повышения производительности! Да что угодно, в конце концов! Я не против повышения производительности, но убежден, что тщательность и аккуратность гораздо важнее скорости. Если мы будем суетиться, то вся работа пойдет насмарку.
— Все уже и так трещит по всем швам. Просто ты не хочешь слышать об этом.
— Хватит! — воскликнул Виктор. — Я трачу слишком много энергии на этот разговор. Хотя и понимаю, что придется потратить еще больше сил на всю эту болтовню с сегодняшними гостями.
— Это хорошо, что ты научился останавливаться, — заметила Сара, застегивая свой халат. — Потому что только я говорю тебе правду. Все остальные просто боятся вспышек твоего гнева.
Он обнял ее и попытался поцеловать в губы. Однако Сара оттолкнула его и указала в сторону двери.
— Мне нужно вернуться к работе! —твердо произнесла она. — Катись отсюда! А то подам жалобу по поводу сексуального домогательства!
Виктор поцеловал ее в лоб и быстро вышел из комнаты. Обернувшись на ходу, он произнес с усмешкой:
— Если бы ты это сделала, я подал бы встречный иск и — будь уверена — выиграл бы дело!
В тот самый момент, когда Виктор и Сара так оригинально заканчивали свое утреннее свидание, Том Доусон выруливал на взлетную полосу муниципального аэропорта Хайборо. Позади него сидели Уэйн Риз и один из членов его команды черных поясов, а рядом, в кресле второго пилота (по словам Тома, это необходимо было для правильного распределения веса в самолете), сидела Эми Киолара. Они направлялись в Роквилль.
Стоявшая перед ними «Сессна» готовилась к взлету, и потому Том приглушил двигатели — необходимо было подождать.
— Итак, — решил он заполнить образовавшуюся паузу, — вы все, ребята, работаете на Hi-T?
— Да, точно, — ответила Эми.
— Кстати, знаете, в этом самолете есть запчасти, изготовленные Hi-T, — продолжил Том.
— А что за самолет? — поинтересовался Уэйн.
— Старенький, но надежный, — ответил Том. — Модель Beech Baron- 58. Новый мог бы стоить без малого миллион долларов, но я купил этот значительно дешевле и кое-что в нем подправил.
— А почему вы уверены, что в нем есть запчасти Hi-T? — озадаченно спросила Эми.
— Мэм, на них был ваш логотип.
— Забавно, но я не помню, чтобы Beech был одним из наших клиентов, — недоумевала Эми. — А так как я раньше была руководителем отдела продаж, а сейчас являюсь президентом компании, то непременно знала бы об этом.
—Я использовал ваши продукты для модификации некоторых узлов, — продолжал объяснять Том. — Своего рода повышение производительности. Видите передние кромки крыльев? Это композиты Hi-T, сделанные прямо здесь, в Хайборо.
Эми выглянула в окно и увидела изгиб передней части крыла самолета.
— Замечательно, — констатировала она. — Я надеюсь, мы сделали свою работу хорошо.
— Надеетесь? — спросил Том. — Вы хотите сказать, что не до конца в этом уверены?
Ответом ему было молчание.
Том убедился в том, что взлетная полоса освободилась, включил двигатели и отпустил тормоза.
— Ну что же, — прокричал он под рев двигателей, когда самолет уже несся по полосе. — Думаю, что сейчас мы и выясним, насколько качественный продукт делает Hi-T!
И потянул штурвал на себя.
Крылья выдержали (Том Доусон, конечно, знал это заранее). Самолет не разбился. О качестве продукции больше не было сказано ни слова — однако все участники поездки запомнили этот разговор. Они без особых проблем добрались до Роквилля, штат Мэриленд, опередив собственный график на пару минут, и вскоре уже входили в здание Formulation & Design, где их встречал любезно улыбающийся Виктор Кузански.
В тот день Виктор проявил все свои лучшие качества, которые помогли ему сделать карьеру: он говорил по существу, но с теплой интонацией; он был в курсе всех технических вопросов и делился по ходу общения мудрыми замечаниями из области науки и бизнеса. Они лично провел
для гостей экскурсию по помещениям F&D, показав ряд лабораторий и впечатляющих экспериментов. Например, он продемонстрировал им полимер, который можно деформировать — мять, складывать или изгибать, но после любых манипуляций тот все равно «помнил» свою исходную форму, поэтому возвращался к ней всего за несколько минут. Другой материал, сделанный из углеродного волокна, можно разогревать до 540 градусов по Цельсию, однако всего через несколько минут после этого он становился совершенно холодным. Показанный гостям кусок композитного материала под кодом BL-726 был тонким, как визитная карточка, и весил не больше пушинки, но при этом настолько прочным, что, когда его перекинули мостиком между двумя стульями и Виктор встал на него, лист композита не сломался и даже не согнулся.