И хочется надеяться, что продолжение сотрудничества SkyOne и Пратчетта на этом не прекратится. Плоскомирье большое, приключений хватит надолго.
ХО-ХО-ХО…
Вячеслав ЯШИН
РЕЦЕНЗИИ
Призрачный гонщик (Ghost Rider)
Производство компании Columbia Pictures, 2007. Режиссер Марк Стивен Джонсон.
В ролях: Николас Кейдж, Ева Мендес, Уэс Бентли и др. 1 ч. 45 мин.
Спасая отца от гибели, юный Джонни Блэйз (Николас Кейдж) заключает сделку с дьяволом. Спустя несколько лет повелитель тьмы напоминает о себе. Джонни теперь суперзвезда мотоспорта, а сатана так и остался сатаной, только семейных проблем прибавилось. Его несносный отпрыск сбежал из ада в поисках древнего договора, способного превратить чертенка в сущего демона. Обернувшись гонщиком с горящей черепушкой да подпоясавшись цепью, Джонни вынужден исполнить сатанинский приказ…
Представители Фабрики грез продолжают упорно штамповать кинокомиксы, аки китайцы-нелегалы — кроссовки известных фирм. Причем качество произведенной продукции обычно примерно одинаковое у тех и у других (то есть никакое), разница лишь в барышах. К сожалению, «Призрачный гонщик» относится именно к этой категории поделок. От краха ленту не спасли ни талант Кейджа, ни длительные сроки съемок. Дата релиза переносилась не раз, оставляя надежду что Марк Стивен Джонсон (режиссер и сценарист в одном лице) сумеет выдать что-то пристойное. Не сумел. Опять явил миру нелепицу, подобную своему прежнему творению, кинокомиксу «Сорвиголова». Сюжетных ляпов туча. Непонятно, почему дьявола так просто надуть? И почему это надувательство так легко сходит с рук простым смертным? Наконец, отчего на Земле дьявол слабее своего выродка? Ответов нет, зато есть спецэффекты, ради демонстрации которых, видимо, и снимался фильм.
Да, если бы режиссеры трудились так же, как специалисты по взрывам, вспышкам и прочей мишуре, то о большинстве современных фантастических фильмов можно было бы говорить с восторгом. Превращение Джонни в призрачного гонщика да и другие выкрутасы с огнем выполнены превосходно. Что вкупе с недурной операторской работой создает восхитительную картинку. Печально, но ничем другим фильм не радует. Перед нами типичный кинокомикс: хорош как иллюстрация достижений современных кинотехнологий и ужасен во всем остальном.
Степан КАЙМАНОВ
Мальчик-оборотень и волшебный автобус (De Griezelbus/Horror Bus)
Производство компании Bos Bros. Film (Нидерланды), 2005. режиссер Питер Куйперс.
В ролях: Серж Прайс, Лиза Смит, Виллем Нийхолт и др. 1 ч. 36 мин.
Голландская кинофантастика — явление довольно редкое. Да и жанр «детский ужастик», заполонивший полки книжных магазинов, в игровое кино пробивается нечасто. К тому же этот фильм — типичный пример, как надо снимать в Европе низкобюджетное кино. На экраны Нидерландов картина вышла в 2005 году, «прокатилась» там не без успеха, вполне окупив мизерный бюджет. В 2006-м «Волшебный автобус» вышел на фестивальную арену, где, помимо национальной премии «Golden Film», завоевал призы на международных фестивалях детского кино в США и Германии, а затем стараниями Warner Bros. пошел по миру.
Малый бюджет предполагает отсутствие спецэффектов. Их в фильме действительно почти нет. Компенсируется «недостача» привычными методами европейского кино — оригинальностью сюжета, операторскими находками и общей атмосферой фильма.
Мальчик Онновал (в русском дубляже почему-то Вова) — ребенок не от мира сего: он нелюдим, сочиняет стихи и страшные истррии… Поэтому не любим одноклассниками и терзаем шайкой хулиганов под руководством мальчика Джино (он же Коля). Джино ревнует Онновала к девочке Лизелоре (над ней наши переводчики сжалились — обозвали ее всего-навсего Лорой), которая единственная понимает юного поэта. К затюканному Онновалу является нечто инфернальное под именем Ферлюци (анаграмма от сами понимаете чего) и предлагает написать про злых одноклассников жуткую историю, а оно уж постарается реализовать ее на деле. Онновал пишет чудовищу «конспект» будущей поездки класса в Парк Ужасов на волшебном автобусе — врагов в истории ждет печальная участь. Но когда Онновал понимает, что натворил — уже поздно. По совету писателя Нола ван Пауло (так, видимо, автор романа, по которому снят фильм — Паль ван Лоон, — обозвал сам себя) мальчик должен отобрать у вампиров свой блокнот и переписать концовку…
Действо получилось довольно забавное для взрослых и чуть-чуть страшное для детей — вполне семейное, если коротко.
Тимофей ОЗЕРОВ
Мертвые дочери
Производство компании Praktika Pictures, 2007. Режиссер Павел Руминов.
В ролях: Екатерина Щеглова, Артем Семакин, Никита Емшанов, Михаил Ефимов, Равшана Куркова и др. 2 ч. 3 мин.
Если голливудская продюсерская компания Gold Circle Films приобретает права на римейк «Мертвых дочерей», то эта сделка красноречиво демонстрирует, что с производством кинохоррора дела обстоят совсем не лучшим образом. Ведь сюжет разрекламированного российского ужастика — дурно пахнущая свалка штампов. Режиссер, а по совместительству и сценарист, Павел Руминов настолько глубоко в нее залез, что так и не смог выбраться.
Итак, в одну темную-претемную ночку безумная мамаша утопила трех малолетних дочерей. Мамашу, как водится, определи туда, куда обычно определяют всех безумных, но не прошло и года, как палата освободилась. Догадываетесь, что случилось? В яблочко! Озлобленные чада вернулись с того света и, покончив с горе-родительницей, со стахановским рвением взялись за всех встречных и поперечных…
Находись Руминов последние лет эдак десять в далекой космической экспедиции, можно было бы его хоть как-то оправдать за съемку подобной двухчасовой ахинеи. Мол, не слышал, не видел, не привлекался. Но в том-то и дело, что все он видел — и ничтоже сумняшеся поведал бедным зрителям очередную историю про мстительных девочек, вернувшихся с того света.
Однако среди виновных во всем этом безобразии не только режиссер. Отдельного порицания заслуживает оператор. Камера то и дело лихорадочно дергается, причем во мраке, и берет удивительно неудачные ракурсы, в которых непонятно кто, с кем, зачем, как и почему. Для зрителей, наверное, так и осталось загадкой, какая такая дымящаяся фиговина влетела в окно к одному из героев и как все-таки умер другой персонаж, пытавшийся перед смертью сделать что-то странное с собственным животом. Ну а работа осветителей и шутки «про сиськи» добили и без того никудышный фильм.
Полный провал. «Мертвые дочери» способны напугать только своей вторичностью и невыразительностью. Знакомиться с лентой не стоит даже на безрыбье, лучше пересмотреть «Звонок» и «Сайлент Хилл».
Степан КАЙМАНОВ
Паприка (Paprika)
Производство компаний Madhouse, Sony Pictures Entertainment (Япония), 2006. Режиссер Кон Сатоши.
Роли озвучивали: Мигуми Хайяшибара, Тору Фуруя, Акио Отсука и др. 1 ч. 30 мин.
«Паприка» добавляет в анимэ пряности» — развивая эту удачную метафору сетевого рецензента, скажем, что под «пряностью» следует понимать философский подтекст, постулаты фрейдизма, иронию, поэтичность и сюрреалистический гротеск. Сюжет о похищении фантастического компьютерного устройства, позволяющего врачам-психотерапевтам, а равно и злоумышленникам, проникать в мир снов своих пациентов, записывать эти сны на цифровой носитель и даже перемещать их из подсознания в подсознание, служит лишь стволом, на котором произрастает пышная крона из картин реального и виртуального миров, героев-трансформеров, комедийных гэгов и саундтрека.
Бурлящая энергией рыжеволосая Паприка (гремучий коктейль из роковой женщины и отвязного тинейджера) — это даже не героиня, а лишь виртуальная ипостась героини, строгой и хладнокровной Атсуко Чиба. Доктор Чиба живет в мире реальном, Паприка — в мире снов, который и становится настоящей ареной борьбы сил добра и зла, погонь, поединков и невероятных превращений, Впрочем, и этой арены режиссеру оказывается мало, и он выплескивает сны в реальность. Самым буквальным выражением этого становится фантасмагорическое шествие «зазеркальных» персонажей — льющейся водопадом толпы из странных кукол по улицам реального, точнее, анимационно-реального японского города. Подкупающая многомерность фильма Сатоши выражается прежде всего в удивительно богатом арсенале его анимации. Многофигурность и многокрасочность, проработка деталей и виртуозный монтаж выводят «Паприку» далеко за рамки традиционного анимэ.
Кон Сатоши, который до «Паприки» уже не раз снимал полнометражные мультфильмы на тему виртуальной реальности («Совершенный блюз», «Актриса Тысячелетия»), стал желанным гостем на крупнейших фестивалях артхаусного и новаторского кино. На просмотрах «Паприки», будь то в Нью-Йорке или Роттердаме, фестивальные залы были забиты до отказа, а просмотры неизменно заканчивались овацией.
Кон Сатоши, который до «Паприки» уже не раз снимал полнометражные мультфильмы на тему виртуальной реальности («Совершенный блюз», «Актриса Тысячелетия»), стал желанным гостем на крупнейших фестивалях артхаусного и новаторского кино. На просмотрах «Паприки», будь то в Нью-Йорке или Роттердаме, фестивальные залы были забиты до отказа, а просмотры неизменно заканчивались овацией.
Дмитрий КАРАВАЕВ
Остались одни упыри…
Очередной обзор в рубрике «Экранизация», посвященный киноверсиям русской дореволюционной фантастики, объективно получается самым «маргинальным» из всех, уже опубликованных в журнале. Киношедевров, даже просто значительных лент — увы… За единственным, пожалуй, исключением, фильмы, о которых пойдет речь, навсегда остались на обочине отечественного кино. Их мало кто видел, еще меньшее число помнит сюжетные перипетии, образы героев, что там было и как.
Поразительно, но забвение постигло не только немые дореволюционные короткометражки — напрочь улетучились из памяти ленты, вышедшие всего-то десять-пятнадцать лет назад! Впрочем, что касается большинства таких картин, и поделом им. Должна же существовать какая-то высшая справедливость по отношению к бездарям и халтурщикам. Вот функцию «санитара искусства» и выполняет главный и бесспорный критик — время.
Хотя в том, что нарисованная картина получается унылой даже на фоне общей судьбы литературной фантастики на экране (состояние которой почти всегда вводит в тоску и отчаяние), виновато не только важнейшее из искусств. Ведь и сама фантастика в дореволюционной русской литературе, что бы там ни писали энтузиасты-критики (сам, каюсь, частенько впадал в подобный грех), занимала положение маргинальное, потустороннее. Не был этот жанр в чести у русских классиков. Так, всего лишь отдельные, часто неожиданные для самих авторов вылазки — то в космос, то в утопию, то в сатиру на грани фантастики.
Хотя… была одна тема в русской словесности, имевшая отношение к фантастике и представленная относительно полнокровно — во всех смыслах. Может быть, оттого и деятели кино на ней потоптались изрядно. В духе всемерно возрождаемой нынче борьбы с «низкопоклонничеством» нам есть что противопоставить «гнилому Западу». Во всяком случае — в области фантастики. Пусть не кичатся своими вампирами и прочей нежитью: насчет платонов и невтонов разговор особый, но то, что российская земля оказалась плодовита и на собственную нечисть, — факт! Да, на наших, исконных и посконных упырей, ведьмаков, оборотней, вурдалаков и прочих любителей активной ночной жизни, мастеров пошалить и попугать благонамеренных обывателей, предварительно хлебнув «из горла»…
Хватало, да, хватало подобных бесовских и еретических произведений в нашей высокодуховной литературе. И в отечественном кино поток «вампира во время чумы» оказался на удивление бурным и полноводным. Точнее, полнокровным.
Однако начать разговор хотелось бы как раз с исключения. С фильма, который, на взгляд автора, бесспорной удачей назвать нельзя — но и обвинений в бездарности, серости и конъюнктурщине картина также не заслуживает. И к жанру «русского хоррора» ее при всем желании не притянешь. Хотя, если задуматься, и этот литературный первоисточник, и эта экранизация — все о том же. Об упырях, живых мертвецах, нечистой силе и дьявольских искушениях…
Речь, как уже догадался литературно подготовленный читатель, пойдет о главной «антиутопии» русской литературы — «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина. Произведении эталонном и не стареющем, потому что главный объект салтыковской сатиры — российская власть — упорно сопротивлялась «новым временам». Так было века назад, и ныне и присно… не хочется завершать фразу каноническими словами. Остается только изумляться, как эту взрывоопасную книгу, стоившую всех диссидентских сочинений, не запретила, не загнала в спецхраны советская власть, а вместо этого с какого-то перепугу даже включила в школьную программу (нынешняя, уверен, не оплошает. Какой такой Салтыков-Щедрин — в обстановке всенародного возрождения державности и народности?).
В советский период кино лишь трижды пыталось обратиться к этой нестареющей «энциклопедии российской власти». Два мультика — «Органчик» 1933-го и «История одного города (Органчик)» 1991-го — решили тему камерно, взяв лишь самый известный эпизод салтыковской эпопеи, о чем свидетельствуют названия. О довоенном рисованном мультфильме ничего сказать не могу, не видел. Хотя дата выпуска — как раз накануне «съезда победителей», вскоре ставшего «съездом расстрелянных» — вызывает тревожные мысли по поводу дальнейшей судьбы постановщиков картины. Зато более поздняя версия, вышедшая накануне другого решительного переворота в жизни салтыковского «одного города», несла на себе все черты тогдашнего «перестроечного» кино.
Но коротенькие мультфильмы переворотов в общественном сознании не производили. Зато талантливый и самобытный режиссер Сергей Овчаров — автор великолепных «Левши» и «Небывальщины» и более спорных «Барабаниады» и «Сказа про Федота-стрельца», — замахнувшись на полнометражную экранизацию салтыковского романа, вполне мог рассчитывать на успех, сравнимый со взрывом бомбы. Литературный материал вкупе со временем выхода фильма «Оно» на экран (1989) давали основание для таких ожиданий. Плюс музыка культового Сергея Курехина, блестящий актерский состав: Наталья Гундарева, Светлана Крючкова, Маргарита Терехова, Ролан Быков, Леонид Куравлев, Олег Табаков… Словом, все предвещало успех — но ожидаемого взрыва не произошло.
Фильм был заявлен как «гротескная комедия по мотивам». Поэтому режиссер, сам же написавший сценарий, счел себя вправе не ограничиваться формальным и дотошным перенесением салтыковского романа на экран. Овчаров, во-первых, попытался найти адекватный киноязык для прозы полуторавековой давности, а во-вторых, решил несколько «дописать» классика, понятия не имевшего, как жил описанный им «город» эти самые полтора века.
Первое режиссеру, по общему мнению, удалось. Причем с блеском, Потрясающая стилизация самой съемки (от черно-белого кино — с обрывами, царапинами на пленке, под шелестящую фонограмму — до современного видео) создала эффект, который трудно было предугадать. Мы не просто смотрим «фильм про историю», но и погружаемся в нее с помощью «адекватных» технических средств воспроизведения. Талантливая мистификация с «хроникой» — будь то елизаветинские или николаевские времена — сработала на все сто. Можно поверить и в совершенно анекдотический случай, рассказанный Овчаровым: будто бы после просмотра картины один немецкий кинокритик пристал к ее автору: «Где вы взяли такую хронику. Я работал во всех архивах мира и ничего подобного не видел!»
Зато вторая затея — сознательное дописывание Салтыкова-Щедрина — вызвала куда больше вопросов. Такие вопросы неизбежно возникают всегда, когда мастера кино, ничтоже сумняшеся, начинают досочинять за классиков (которые, понятное дело, не доросли до современного киноязыка и вообще писали сплошной «неформат»). Мысль о том, что, вставая в обнимку с писателем-классиком, рискуешь нарваться на нелицеприятные сравнения с ним, в голову, очевидно, не приходит. Ладно еще, когда Тарковский допускал отсебятину в отношении прозы Стругацких или Лема! Но ведь чаще любимую миллионами литературу препарируют отнюдь не Тарковские…
Конечно, покойный Михаил Евграфович погорячился, завершив свое описание российской действительности николаевской эпохой и поставив точку вызывающим дрожь финалом: «Оно пришло… История завершила течение свое». Еще как не завершила — сколько всего приходило, наваливалось на несчастный город Глупов в последующие эпохи! Наверное, любой на месте Овчарова поддался бы соблазну — дописать. Да еще в благодатный 1989-й год, когда стало можно.
Но беда в том, что, как ни старался режиссер выдержать ту же стилистику в додуманных им эпизодах, вышло совсем другое. Не высокая фантастическая сатира (а кто ж будет спорить, что «История одного города» — это еще и шедевр российской литературной фантастики!), а актуальная политическая карикатура. Иногда остроумная и претендующая на философские обобщения, но в целом, увы, созданная на потребу времени. Попробуйте сегодня, спустя полтора десятилетия после хмельного перестроечного загула, еще раз пересмотреть «постсалтыковские» эпизоды фильма. Поверьте — грустное зрелище…
Притом, что и тогда, в 1989-м, и ныне проза Салтыкова-Щедрина остается актуальной. И фильмы по ней всегда будут кстати и ко времени. Пока Россия остается Россией и кардинально меняться, кажется, не собирается. Как мрачно острил поэт, нам нужны подобрее Щедрины, и такие гоголи, чтобы нас не трогали…