– Так что мы закажем, Саша? – Кате хотелось, чтобы кто-то сказал этой вульгарной особе, что она, Катя, спасла ей жизнь и Татьяна теперь обязана ей!
– Возьмите баранину с клецками. Дороговато, конечно, но очень вкусно! Подождите… – Таня вдруг словно спохватилась и несколько раз перевела взгляд с Кати на Сашу и наоборот, будто видела их впервые. – Господи, какая же я тупая! Кажется, я помешала вам. Притащилась, подсела за ваш столик. У вас медовый месяц, а я тут со своими проблемами. Извините меня, ради бога.
Кате стало жаль ее. Она даже схватила Таню за руку, желая остановить ее.
– Нет-нет! Все не так. Просто я голодная и поэтому злюсь.
– Так поешь! Я сама, когда голодная, на людей бросаюсь. Но сегодня у меня что-то аппетита нет. Ладно! Слушайте. Я же не рассказала вам главного! Вернулись мы, значит, с Томасом сегодня вечером. Он возил меня в один роскошный ресторан в Мюнхене. Как же там нас накормили, напоили… Я понимала, чего ему от меня нужно. Он хочет попробовать пожить со мной вместе. Мы уже говорили об этом. Но для этого требуется, чтобы я бросила работу в замке, а мне тут хорошо платят, просто великолепно. Если учесть еще и деньги, перепадающие мне время от времени от Михаэля… Да ладно, Катя, не красней, это – жизнь, ведь не всем же так везет, как тебе с твоим Сашей! Словом, вернулись мы из ресторана, Томас пошел к Лоре – она вызвала его через Михаэля. Я сказала, что буду ждать его, он останется у меня на ночь, тем более что Лора сама не была против. Я-то думала, что она всячески задабривает меня, чтобы я не уходила, проработала еще годик. Итак, Томас ушел, а я возьми и усни! Да так крепко… В чем была. В вечернем платье. Так сладко заснула, что, когда Михаэль зачем-то пришел ко мне: хотя, думаю, он хотел просто поговорить со мной, может, приревновал? Короче, этот молодой козлик решил, что я умерла! Представляете?! Он, как мне потом рассказала перепуганная насмерть Лора, взял меня за руку, а я никак не реагирую. Он послушал мое сердце: оно якобы не билось. Такой переполох устроил этот Михаэль! Дурачок! Они вызвали доктора! А я, оказывается, пьяненькая была, заснула. Не скажу, что мне очень стыдно. Это было мое личное время! Вы бы видели, как этот доктор смотрел на меня – просто раздевал глазами. Платье-то на мне было, сами понимаете, вечернее, половина тела открыта.
Подошла официантка. Саша напряженным голосом сделал заказ.
– И что потом? – спросил он, когда официантка отошла.
– Думаете, они извинились за то, что ворвались в мою комнату, напугали меня до смерти, увидели меня раздетую, просто потревожили, наконец?! Ничего подобного! Лора с доктором о чем-то еще довольно долго разговаривали на лестнице. Михаэль попытался войти ко мне, но я его не впустила. Я никак не могу дозвониться до Томаса. В кухне же мне рассказали, как его напугали. Лора принуждала Томаса жениться на мне, придумала зачем-то, что я беременна! Ну не дура ли? Да она всю мою личную жизнь под откос пустила! Но я еще разберусь с ней, вот увидите.
И снова Катя поймала их – и Татьяна, и Саша переглянулись, как заговорщики. Словно все поведанное им Татьяной было хорошо подготовленным спектаклем. Но какой смысл Саше что-то скрывать от Кати? Она еще могла бы предположить, что они в сговоре. От кого-то Катя однажды услышала, что не так-то просто получить гражданство в Германии, а Татьяна могла быть гражданкой этой страны и по каким-то причинам тщательно скрывать этот факт от Кати. Но зачем тогда Саше вообще нужна Катя? И кто просил его жениться на ней? Больше того, все близкие Кате люди считали, что Саша выиграл Катю, как в лотерею, ему выпал приз, ведь она – невеста с московской квартирой и с деньгами. А теперь получается, что у Саши имеется и другой, более интересный, вариант? Но ведь Татьяна ему в матери годится! А что, если деньги, о которых он постоянно говорит, принадлежат Татьяне, и они придумали какой-то изуверский план, нацеленный на то, чтобы Саша остался жить в Германии? И теперь они не знают, как отделаться от Кати…
От этих мыслей у нее разболелась голова. Еще недавно она говорила по телефону маме, что чувствует Сашину любовь, и не лгала: она действительно это чувствовала, а теперь, с появлением Татьяны, она воспринимает Сашу почему-то как проходимца, нечистого на руку человека, чужого мужчину, от которого можно ожидать чего угодно, любой подлости, ужасной измены.
Она повернулась и посмотрела на Сашу. Как бы она хотела, чтобы Татьяна исчезла и больше не попадалась им на глаза, не появлялась ни за столиком, ни в замке, на лестнице или в кухне. Саша, почувствовав взгляд жены, тоже повернулся и посмотрел на нее, и в его глазах она прочла нежность, любовь и еще что-то – невысказанное, болезненное. Может, его что-то тревожит, и эта Татьяна шантажирует его, к примеру?! Что, если деньги, которые у него вдруг появились, добыты им незаконным путем, и Татьяна знает об этом? И Саша вынужден делать вид, что он принимает участие в судьбе этой зрелой дамы исключительно для того, чтобы не допустить утечки информации? Ему и признаться стыдно, каким образом к нему попали деньги, и молчать мучительно, ведь он же понимает, что ведет себя, мягко говоря, странновато. Ей, как его жене, следует просто не обращать на все это внимания и спокойно ждать развязки или момента, когда он сам ей все расскажет, а она кипятится и досаждает мужу своими глупыми подозрениями. Но это не так-то легко сделать!
Татьяна. Да, для нее все связано с деньгами. Даже любовь или страсть молодого парня, Михаэля, выражается по отношению к этой женщине в денежных знаках. Катя сама была свидетельницей их мерзкого торга. Что она тогда сказала? «Цвай! Кретин! Две тысячи евро, так-то вот. Я сама видела, как ты с этой бабой из Калининграда… в «Красной башне». Я же там была вчера, и ты видел меня, но все равно не подошел. Ты самый настоящий трус! Психопат! Две тысячи, понял? Завтра же». Татьяна разговаривала с Михаэлем вызывающе, она нисколько его не боялась, не то что потери места. Да и вообще. Она ведет себя дерзко: спокойно рассказывает посторонним людям о своих любовных похождениях, как сейчас в пивной. Да где это видано, чтобы женщина в таком возрасте чуть ли не хвалилась молодым любовником? «Я с вами так откровенна, потому что знаю: вы в курсе, что у меня с Михаэлем кое-что было». Откуда ей известно, что они вообще знают о ее любовнике? «Или она заметила меня?» – подумала Катя.
Катя уже не представляла, как себя вести. Принесли баранину, а она продолжала думать об этих двух тысячах евро. Не слишком ли большая сумма за оказание интимных услуг этой старой лошадью? Хотя о каких интимных услугах может идти речь, когда на кон поставлены такие большие деньги?! Татьяна – профессиональная шантажистка, вытягивает деньги из всех мужиков, на которых у нее собран компромат. А любовная связь – так, параллельно. Тогда, может, она спит и с Сашей? Или, во всяком случае, склоняет его к этому?
Катя вяло жевала баранину, ковыряла вилкой в мягких жирных клецках. Что ее ждет в ближайшем будущем? Что она скажет родителям, когда вернется в Москву? Что разводится со своим мужем? Вот уж они позлорадствуют, заявят – они ведь предупреждали ее, нельзя так скоропалительно выходить замуж, это несерьезный шаг. И еще – что Сашу она никогда не любила, просто воспользовалась случаем, чтобы забыть старого распутника-учителя. Неужели они правы – она вышла замуж за первого встречного, кто предложил ей законный брак? Что ж, пусть теперь за свою глупость и расплачивается.
Катя посмотрела на Сашу. Он был так красив! Еще недавно она была счастлива, что обладает столь сильным человеком, настоящим мужчиной. Все сомнения воспринимались ею как противоречия – Кате не хотелось верить в предательство Саши. Ей хотелось его любить, находиться рядом с ним постоянно, слушать его голос, держаться за его ладонь, чувствовать на своей талии его руку, ложиться с ним спать каждую ночь. Неужели за все это ей придется платить? Неужели она еще мало горя испытала, чтобы просто иметь возможность пожить нормальной, счастливой жизнью замужней женщины?
– Катя? С тобой все в порядке? Катя, ау! – Саша потрепал ее по руке. – Тебе еда не понравилась?
Катя наконец очнулась. Они сидели за столиком вдвоем. Саша уже съел свою порцию баранины и пил пиво.
– А где твоя подружка?
– Ушла. Говорит, что ей кусок в горло не лезет, ей надо срочно решать вопрос с Томасом.
– Скажи, какие у тебя с ней дела?
– Да она полная дура! – вдруг зло бросил он. – Ничего не хочет слушать, вообще не соображает!
– Если можно – поподробнее.
– По-моему, ты сама буквально час тому назад рассказала, что ее хотят убить. Разве не так? А теперь задаешь глупые вопросы.
– Но за что ее хотят убить? А?!
– Понятия не имею.
– Послушай, но я же видела, как вы переглядываетесь – словно заговорщики. Как будто вы уже о чем-то договорились, и она нарушает свое слово. И этим злит тебя. Что между вами общего?
– Ничего.
– Но за что ее хотят убить? А?!
– Понятия не имею.
– Послушай, но я же видела, как вы переглядываетесь – словно заговорщики. Как будто вы уже о чем-то договорились, и она нарушает свое слово. И этим злит тебя. Что между вами общего?
– Ничего.
– Значит, ты ничего не хочешь объяснить?
– Мне нечего тебе сказать.
– Но если бы я вела себя так, как ты… К примеру, в замке жил бы какой-нибудь русский – конюх, шофер, неважно кто. И как-нибудь ночью ты бы проснулся и увидел, что меня рядом нет. Ты бросился бы меня разыскивать и нашел в комнате этого русского. Что бы ты сделал?
– Убил бы! – Он схватил ее за руку, притянул к себе и крепко поцеловал. – Вот так, Катя! Доедай, и двигаем домой. Я позвоню Курту и попрошу его приехать за нами.
– Стой! Саша, мы же так и не предупредили Татьяну, что ее хотят убить, ничего не рассказали ей о соке!
18. «Зоммерберг»
Вернувшись в замок, Татьяна уселась в свое любимое кресло и приготовилась изводить себя телефонными звонками Томасу. Она даже не пьянела после выпитого виски: ее рассудок никак не реагировал на изменения в их отношениях, наступившие сразу же после того, как Томас был вызван к Лоре Бор. Весь ее организм отказывался принимать его предательство и измену. Что такого могла сказать Томасу эта старая сука, что он даже не отвечает на ее звонки, хотя видит, что звонит именно она?! Да мало ли что Лора могла ему наговорить, тем более что ничего, порочащего Таню, она сказать не смогла бы. Ничего такого за все то время, что Татьяна служит в замке, и не было! Правда, Лора могла просто что-то сочинить, лишь бы Томас оставил Таню в покое? Неужели Лора не понимает, что одними словами ничего не изменишь? В случае, если Лора что-то придумала, солгала, ей придется отвечать за свой низкий поступок. И все это ради чего? Чтобы подольше задержать Таню в замке? Словно других русских работниц в Германии мало. Хотя, может, именно такой, как Татьяна, больше нет? Михаэль – сумасшедший, это ясно. Но невозможно же до такой степени любить своего сына, чтобы во всем ему потакать? Ну, влюбился он в русскую женщину Татьяну, ну, съехала у него крыша, но ведь нельзя принудить ее спать с ним лишь потому, что он этого хочет? Конечно, у них есть деньги, большие деньги, и что? Отказываться от Томаса? Да разве можно сравнить получаемые ею от Михаэля и Лоры деньги с тем, что ожидает ее, в случае если она переберется в Мюнхен к Томасу? Да она заживет нормально, по-человечески. Большой трехэтажный дом с небольшим зеленым садиком и розами под окнами, с барбекю по воскресеньям, милыми и добросердечными друзьями Томаса (с некоторыми она была уже знакома), вкусными сытными завтраками, поцелуями у дверей, когда Томас будет уходить на работу, с приятными домашними заботами, теплом, уютом, комфортом, Рождеством, приходом весны… Так много приятных моментов ожидало ее, что исчезновение этой мечты – и Томаса – вызвало в душе Татьяны негодование и злобу от сознания того, что кто-то посмел за нее решить ее судьбу, вмешаться в ее личную жизнь.
Вдруг в трубке что-то щелкнуло, и она, уже слегка отупевшая от длинных гудков, даже не сразу поняла, что на другом конце провода кто-то отозвался.
– Томас? Это я, Татьяна… Ты здоров? Что случилось?
– Да, Татьяна, это я.
Они разговаривали по-немецки.
У Татьяны вдруг закружилась голова. Виски, словно разогревшись от тока ее крови, разлилось по жилам, и приятное тепло волной поднялось к голове. Она почувствовала, как покраснели ее щеки.
– Что случилось? Почему ты уехал? Что такого наговорила тебе Лора? Если она сказала обо мне какие-нибудь гадости – не верь ей, я вела себя просто идеально!
– Знаю-знаю, именно об этом она мне и сказала. Так получается, что она словно настаивает на том, чтобы я женился на тебе, Татьяна. А я такой человек, который не любит, когда на него давят. Вот так! Я предпочитаю сам решать, с кем мне жить и когда пригласить женщину пожить вместе со мной. Без посторонней помощи!
– Но я здесь ни при чем! – Татьяна поняла, что она теряет Томаса, и тот факт, что он согласился все же поговорить с ней, свидетельствует лишь о том, что он решил объявить ей о своем решении расстаться. И теперь, что бы она ему ни сказала, все будет воспринято им не так, как ей хотелось бы. Он обижен, унижен, и виной всему – Лора Бор!
– Раз тебе достаточно было поговорить с моей хозяйкой, чтобы все решить не только за себя, но и за меня, – сказала она неожиданно твердо, ледяным тоном, – что ж, это указывает на то, что тебя легко сбить с толку. Ты – внушаемый человек. Думаю, ты напрасно вообще снял трубку. Нам не о чем больше говорить. Прощай, Томас!
Она швырнула трубку, бросилась на кровать и разрыдалась. Одна мысль грела ее – она это сделала! Сама. Бросила трубку, прекратила не только разговор, но и разорвала отношения. Теперь не будет рождественской индейки и тихих, приятных вечеров на диване в обнимку с приятным и ласковым мужчиной. Не будет той новой жизни, о которой она мечтала. Не будет красного узорчатого коврика, припорошенного первым снегом, на каменном крыльце большого дома, в котором она так мечтала быть хозяйкой. И не потребуется ехать в Россию, оформлять развод. И что теперь ее ждет? Обжимания с ненормальным слюнявым Михаэлем по углам замка, мерзкие поцелуйчики в темных коридорах, оплаченные вперед долгие, утомительные совокупления с этим неврастеником? Деньги, да. И никакого будущего. Ей так и придется мыть полы, чистить фаянсовые и медные умывальники в комнатах, разносить чистое белье, протирать окна…
Татьяну словно подбросило что-то. Она вскочила, набросила куртку (ее бил нервный озноб) и решительным шагом направилась к своей хозяйке.
Остановившись перед дверью ее комнаты, Таня заколотила по ней кулаками. Ей хотелось устроить побольше шума, дать Лоре понять, что она ее не боится и готова разнести все, что попадется ей под руку.
Лора Бор стояла на пороге в бледно-лиловой пижаме и наброшенном на плечи халате в тонкую синюю полоску. На голове ее покачивались крупные бигуди. Именно в таком нелепом, смешном, домашнем виде Татьяна и мечтала ее застать.
– По какому праву вы вторглись в мою личную жизнь и посмели читать наставления моему приятелю? Что вы ему такое наговорили, после чего он бросил меня? Да, он собирался жениться на мне, а вместо этого он не берет трубку, отказывается говорить со мной! И это после того, как у нас с ним уже все было налажено? Вы сами понимаете, что натворили? Женщине в моем возрасте и положении очень трудно найти мужа. А здесь… это была такая партия! Я знаю: у вас имелись в отношении меня свои планы, но я не собираюсь всю свою жизнь возиться с вашим больным сыном! Я не проститутка, ясно вам? И деньги, которые вы мне платите, чтобы я ублажала Михаэля, – просто гроши! Вы бы видели, какой у него… Словом, общение с вашим сыном причиняет мне боль. Да с ним не сможет жить ни одна нормальная женщина! К тому же у него не все в порядке с головой. Я уж не говорю о том, что он пьет, от него постоянно пахнет перегаром. И он пялится на всех туристок, бывающих в «Красной башне», и мне это неприятно.
– Сколько вы хотите? – перебила ее тихим, но каким-то ядовитым голосом Лора Бор.
– Нисколько!
– Проходите, садитесь. Поговорим.
Она сказала это так, что Татьяна подчинилась, вошла в комнату и села в кресло. Лора села напротив. Даже в своих огромных бигуди она выглядела, как предводительница огромного войска. Один ее убийственный взгляд чего стоил… А пижама смотрелась как военный мундир.
– Что вас не устраивает в вашей жизни здесь, в замке? Вы находитесь в великолепном месте, у вас превосходная просторная комната со всеми удобствами. Вы спите с молодым сильным мужчиной. Отлично питаетесь. У вас есть деньги. Чего вам еще не хватает?
– Я хочу иметь семью!
– Так выходите замуж за моего сына.
Татьяна подумала, что она ослышалась.
– Да-да, именно так. Вы можете стать его женой, как только пожелаете. Но, насколько мне известно, вы находитесь в браке с вашим русским мужем?
– Но это формальности.
Стать хозяйкой замка «Зоммерберг» – от такой перспективы может отказаться только круглая дура! Лора Бор не вечная. Михаэль – дурачок. Значит, рано или поздно весь замок будет принадлежать только ей? К черту рождественскую индейку и красный коврик, припорошенный снегом! И Томаса с его тяжелым характером и повадками вечного холостяка – куда подальше. У нее будет ручной молодой муж, влюбленный в нее по уши и готовый подписать любой документ.
Татьяне стало и хорошо, и стыдно – все одновременно. Что же еще задумала Лора Бор?
– Я должна подумать.
– Пожалуйста. Но поймите, что отказаться от такой перспективы – значит, продемонстрировать себя полной идиоткой, – последнюю фразу Лора произнесла с издевкой. И была права. – И долго же вы будете думать? Или, может, вам стоит поскорее уладить вопрос с разводом? Вам непременно надо слетать в Россию, чтобы развестись, или же вы сможете организовать это, не выезжая из Германии?