С одной стороны, очень хорошо, что отношения между полами переводятся в плоскость двустороннего сотрудничества, ведь практические аспекты достижения «вершины любви» изучаются предметно. Но, к сожалению, несколько теряется аура интимности.
– Понимаешь, Слава, на протяжении десятков тысячелетий люди в этой области вели себя, по современным меркам, довольно бесстыдно. Скажем, многие языческие культуры проводили учет родства только по материнской линии, молчаливо оставляя за женщиной право зачать от любого, кто показался ей подходящим для этого. Там было много неосознанного, приобретенного с опытом, но человечество успешно воспроизводилось. Заметим, что даже в ограниченных по численности сообществах это не приводило к вырождению, видимо, возникающее таким образом разнообразие генетических комбинаций оставляло достаточное количество жизнеспособных особей, после отсеивания неудачных.
Сексуальный туризм процветал веками – бесчисленное количество сказок о невестах, выданных замуж за тридевять земель, тому подтверждение.
Позднее, уже в период, когда сложились устойчивые имущественные отношения, в этой области начались изменения, появилась мораль, которую особенно строго закрепили монотеистические религии. Следы старой простоты, как их ни выкорчевывали, все-таки сохранились в некоторых первобытных племенах. До их ассимиляции нашей цивилизацией антропологи успели немало вызнать. Например, то, чему я сейчас обучаю молодежь, – это была целая культура. Культура здоровых, прекрасно физически развитых людей, передававшаяся детям от родителей. Конечно, ритуалы, табу… антураж, в общем, всякий. Возможно, еще где-то сохранилось. Это ведь не напоказ.
Пока Рипа рассказывала, стихло всякое шевеление на соседних топчанах. Темнеет рано, с освещением неважно, так что в кроватку все забираются и… А людей в мазанке немало. Печка-камелек невелика. Помещение согревает, при нужде на ней можно и готовить, дров потребляет умеренно, но все время, так что подкидывать в топку нужно регулярно. Вместо дверки используется кирпич, вылепленный как раз нужного размера и формы. Его перемещение требует силы и навыка, чтобы не обжечься, так что подкармливает огонь обычно кто-то из мужчин.
– Получается, что мы не сможем сохранить культуру и одичаем. – Славка подталкивает толстую хворостину и добавляет пару палочек потоньше.
– Как бы тебе сказать, – вступает из темноты Маркович, – культура, она не чья-то, она вообще. Даже в дикой природе, начиная с всепоглощающего коллективизма муравьев, кончая абсолютным индивидуализмом у кошачьих, можно проследить зачатки культуры. Вернее, культур. И у людей этих культур, или цивилизаций, было немало. Многие культурно подсекли основу своего существования, победив окончательно и бесповоротно матушку природу в местах обитания. Сколько древних городов в пустынях находили!
Если верить Зойкиной гипотезе о Черном море на юге, и прибавить найденные нами пересеявшийся сад и заросший вишневник – получается, что нас забросило на нашу Землю через очень много лет после всеобщего кирдыка, постигшего оплакиваемую тобой нашу замечательную культуру, накрывшего в этот раз весь шарик, а не его часть, как в прошлом. Это, конечно, тоже гипотеза, пока единственная. Однако тогда возникает версия о том, что некто перенес в будущее некоторое количество людей. Заметь, не слишком беспомощных и даже кое-чем обеспеченных, типа стартового капитала. Да, не все прибыли удачно. Возможно, кто-то оказался под поверхностью или грохнулся так, что уже не поднялся. Я не об этом.
Получается, что нам дали еще один шанс обжиться здесь. Неважно, каприз ли это могущественного чудака, шалость ребенка, играющего непонятным пультом, или тщательно спланированное действие Великого разума. Важно, чтобы мы повторили минимально возможное для нас количество ошибок наших предшественников. И сейчас вы с Рипой пытаетесь организовать здесь муравейник, населенный тиграми. Тигравейник – вот подходящее слово. Хорошо организованное взаимодействие самодостаточных, по сути, особей. Так еще никто на моей памяти не поступал. Прикольно. Я с вами.
Словно речь пошла по кругу, заговорила Вера.
– Мне тоже нравится эта задумка. Так что химией буду заниматься с девочками, мы уже до оснований добрались, но химикатов нет и посуды стеклянной, – поняв, что получается сбивчиво, будущая мать Славкиного старшенького замолчала.
– На Ранчо бумагу сделали из камышовых колотушек. Серая, тридцать листов в сантиметровой стопке, зато неломкая. – Это Мишка из своего угла. То, что они с Гаечкой живут вместе, давно все знают, так что возлежат под одной шкурой. – Я распорядился, чтобы они написали классическую механику, пока отел не начался. Вчера по радио спрашивали про момент вращения и рычаг второго рода. Пусть мозги-то потренируют. И этому засранцу пообещал, что не прибью, когда без костыля сможет ходить, если грамматику напишет.
В другом углу навзрыд вздохнул Денис.
– Ты не вздыхай, а вспоминай правила, через четыре дня придет арба с мясом и шкурами, там два полноценных сантиметра бумаги. И перья гусиные научись наконец чинить по-человечески, а то наставишь клякс, стыдно будет перед потомками.
На этот раз вздоха не последовало, зато хихикнула Тамара. Вероятно, арсенал педагогических приемов нашей армии вызвал в ее душе некоторый отклик.
– Я вот о чем думаю, – заговорил Славка, – люди редко поступаются своими интересами ради других. Трудно составить команду из эгоистов. Вернее, из тех, кто жил в мире, где забота о собственном благополучии всегда на первом месте. Вот у нас до сих пор многое получалось потому, что все догадались – вылезать из передряги лучше сообща. Сбились вокруг места, из которого говорят, что нужно делать, откуда подкидывают курагу и хорошую глиняную утварь. Но это ведь закончится, как только обживемся.
– Конечно, – откликнулся Мишка. – Вокруг тебя сбились, потому что ты знал, что делать. Начитался, понимаешь, приключений и действовал адекватно. Люди поступили разумно. И в дальнейшем будут думать, прежде всего, о себе. И если кто-то решит, что ему с нами не по пути…
– …дадим корову, вола, нагрузим полную телегу зерна и утвари и с оркестром проводим в новые земли, – пискнула из-под Мишкиной руки Гаечка.
– А где мы все это возьмем? – прорезался-таки Денис.
– А до тех пор, пока всего этого не окажется у нас в достатке, уйти пожелает только такой, как ты… – похоже, тычок локтем прервал приготовившегося ясно выразиться лейтенанта и не позволил оставшимся услышать определение.
– Интересно, а что мы вообще собираемся делать? – Этого солдата Славка еще не запомнил, как и девушку, которую он обнимает.
– Прежде всего – разведка. В верховьях Днестра и Южного Буга, которых мы так и не нашли, должны расти бук и тис, – откликается Славка. – Тис потребуется для луков и самострелов. Бук – для подшипников скольжения. Колеса автомобилей могут закончиться, так же, как и элементы их подвески. Из деревьев твердых пород здесь имеются дубы, но следует попробовать разные варианты. Нам вообще придется во многом ориентироваться на плотников, столяров и краснодеревщиков. Нужны элементарные вещи, на которые мы дома не обращали внимания. Велосипеды, например.
– Хи-хи, – явно опять Гаечка.
– Ты чего? – Мишкин голос. Значит, он ни при чем.
– Представила себя. Как мчусь на деревянном велосипеде, раскручивая бола, а впереди дрофа удирает зигзагами…
Народ повеселился. Потом Славка снова заговорил, а то тишина наступила сильно выразительная.
– Затем поиск на юге. В Крыму есть горы, где прорва разных камней. Могут быть и руды. Особенно в районе Керчи, кажется, по-старинному это слово означает «кузница».
Без металла нам придется туго. Перетянем мы бэтээры волами в Камышовку, так их целиком в горн не запихнешь. Взрывчатки-то у вас совсем немного, а зубилом по сварному корпусу, как я понимаю, работа только для самых упорных. А шашек толовых на учения наверно не брали?
– Совсем мало, и не толовых. Один корпус расчленим, но не слишком мелко. – В Мишкином голосе слышна озабоченность.
А Славка продолжает:
– Вверх по реке надо пройти. Если мы действительно на Днепре, стоит поискать «Запорожсталь». В частности – слитки, которые на прокатном стане прокатывают. Да хоть бы рельсы. Миноискатели у нас в полном порядке.
Необходимо добраться до хвойных лесов. Без смолы нечем герметизировать швы между досок корабельной обшивки, а жить у реки и не плавать по ней для нас непозволительная роскошь. Нам нужно все и везде. И другие люди тоже нужны. Начиная с нашего количества, чтобы за счет одних рождений создать популяцию устойчивой численности, это нужно слишком много времени. Мы к тому моменту можем позабыть физику, химию и вообще все науки. Хотелось бы помереть хотя бы при свечах, однако электрическое освещение тоже не помешает. И чтобы светили лампочки, сделанные здесь.
Рипа огорошила его так, что он слегка удивился. Знал ведь, что ожидать от нее можно многого, например сообщения о том, что непраздна. Однако оказалось иное.
– Ты на рыжую Зойку совсем не смотришь, – такое вот утверждение от любимой это что-то.
– Понимаешь, мне с тобой хорошо, а на красивых девушек смотреть всегда приятно. И на нее тоже. – Вроде не покривил душой, с этой женщиной надо внимательно следить за словами, чтобы не соврать по неосторожности.
– Понятно. Ничего не приметил. В общем, влюблена она в тебя по уши. Сохнет, вот как это называется.
– Беда с ней! – Славка начинает понимать, о чем зайдет речь, и ему это не слишком нравится. – Но ведь от любви еще никто не умирал.
– Боюсь, в данном случае мы имеем дело с исключением, – нельзя сказать, чтобы ему нравилось выражение лица Рипы, но тон спокойный. – Бывают такие экземпляры среди нашей сестры. Один свет в окошке, и хоть трава не расти. В общем, дружок, от лица медицинской службы тебе поручение. Сделать девушку счастливой.
– Погоди, а мы? – Ситуация не нравится ему уже со страшной силой.
– Мы с тобой пока никуда не делись. Отключаем эмоции и разбираем вопрос спокойно. Во-первых, девушка обречена, пока в тебе не разочаруется. Или она – просто тень человека на долгие годы. Я вашу связь переживу, проверено, а ты… понимаешь, мужчины устроены проще. Собственно, когда ты был с Верой, я еще не так беспокоилась, а здесь мне страшновато. Можешь ведь влюбиться. Но ты и тогда всегда будешь знать, к кому идти, когда захочешь изменить жене.
Славке ясно, что возникшая между ним и Рипой привязанность это не только ночные утехи. Они одинаково мыслят и чувствуют. И сейчас он ощущает ее страх.
– Думаешь, она будет ревновать, если мы продолжим хоть изредка встречаться?
– Со страшной силой. Причем учти, рожать она станет только от тебя. И никаких фокусов не потерпит. – Рипа помолчала. – Время может что-то изменить. Окружение нередко влияет на взгляды людей.
– А если она во мне разочаруется? – не теряет надежды Славка.
– Поверь мне, это произойдет очень не скоро. Любые выходки предмета воздыханий девица в таком состоянии примет с восторгом. Постепенно свежесть впечатлений уйдет, чувства притупятся, но к тому моменту, когда у нее раскроются глаза на твою мерзкую натуру бабника и вообще многоженца, ты окажешься в плену ее очарования, и мне придется довольствоваться теми жалкими крохами, которые останутся от пира вашей любви.
Такой встревоженной свою Репку Славка не видел никогда. Вернее, с того эпизода, когда они тонули в машине. Чего-то он не догоняет. Женщины чутче, и яснее видят перспективу. Но он тоже должен подумать.
– Прямо африканские страсти тут у нас, – невольно чешет он в затылке.
– Африканские. Ты бы знал, что было в Нимфатории. Натуральный мордобой, правда, без членовредительства. И девушки царапины на лицах пудрили. Было им что обсудить. Насилу разобралась. Правда, так и не поняла, чем дело закончилось. Есть предположение, что тоже двоеженец там появился, причем одна из жен – неверная.
– Типа шведской семьи? – ехидничает Славка.
– Немного легче. В случае чего двойное отцовство будет только одно. Да нет, не в натуре. – Рипа видит отвисающую челюсть собеседника, и, как всегда, жалеет его. – Не сможет мать указать, кто из этих двух парней отец ребенка.
Воистину, мир велик и многообразен до полной непредсказуемости.
Глава 12
Если в вопросах отела Славка не понимал ничего, а потому переживал несильно, то насчет сева волновался крепко. В растениеводстве вообще многие хоть как-то да разбираются или думают, что разбираются. Из трех оскопленных быков только один оказался пригоден к тому, чтобы возить двухколесную телегу по маршруту Ранчо – Балка. Дело было не в силе. Этот уже не парень оказался достаточно покладистым и предсказуемым, чтобы погонщик мог с ним справляться. Остальная пара ждала момента, когда для них найдется упряжка, которую они не смогут нести галопом по ухабам. Плуг. С таким предметом за спиной не разбежишься. Ну и сопровождающие лица испытывали самое серьезное напряжение в процессе поднятия целины, ни на секунду не теряя бдительности.
Конструкцию плуга обсуждали без него, поэтому, увидев комбинацию из трех самолетов-невидимок «Стеллс», прикрепленных за «пилотские кабины» к раме, Славка зажмурился и крепко стиснул зубы, чтобы ни в коем случае не высказаться. Отвернулся и ушел. Прошляпил он этот момент, ребята вместо плуга сделали культиватор. А упряжка пошла. Пошла, пошла, пошла… Ничего. Дикую пшеницу они теперь знают в лицо, наберут зерна за лето на следующий сев. Тем более наделать коробочек с зубчатыми крышками несложно. В общем, хлебушка они попробуют нескоро. И потом за зиму потихоньку насажали около всех поселков топинамбура, копать и есть который можно круглый год, кусты шиповника прижились через один, но это нестрашно, посадки подновят позднее. Вишневые кусты, хлыстики ореховых деревцев и абрикосовые побеги.
Маркович выезжал в сад с коллективом помощников, и потрудились они там на славу. Проредили, откопав массу ростков и от проросших семян – сеянцев, и вылезших из корней – побегов. Приговор звучал неутешительно – все это уже давно не культурные сорта. Вообще большинство плодовых деревьев в их мире выросли не из семечка, а появились в результате приживления веточки доброго сорта – привоя – на росток от хорошо приживающегося корневища – подвоя. Приемов в садоводстве используется множество, и все они известны только садоводам более высокого класса, чем Маркович.
Все растущие в найденном Квакушками массиве деревья были, безусловно, дикими. Среди них удалось определить также потомство яблонь и слив, а рядом нашелся немалый участок, где среди зарослей акации и лоха, перемешанных с другими, абсолютно не плодоносящими породами, оказалось немало тутовых деревьев – шелковицы. Все это богатство требовало уймы вдохновенного труда, труда селекционера и естествоиспытателя, экспериментатора и просто любопытного наблюдательного человека. Такого среди них не было. Или был, но про него никто не знал. Так что, когда одна из красавиц-конкурсанток мечтательно выразилась в смысле, что не прочь бы пожить в этих райских кущах с любимым, Маркович немедленно организовал строительство здесь саманного домика, доставку кирпичей для печки… любимого у девушки не оказалось, а жить одной ей не хотелось. Облом. Когда в середине марта, в связи с чересчур интенсивным сокодвижением, работы прекратили и разъехались по поселкам, жилье осталось пустым.
Маркович доложил, что в следующем году ждать февраля для обрезки сада не следует. Можно начинать уже в декабре. Там огромное пространство, освоенное от силы на пятую часть. По две полные лодки саженцев доставили во все поселки и посадили. Это делалось потихоньку в то время, пока над людьми не довлели другие заботы.
* * *Первую в этом году разведывательную вылазку Славка произвел сам. Вдвоем с рыжей Зоей они отправились пешком на юго-запад. В пределе планировалось достичь вершины того лимана, в устье которого нашлись заросли морской капусты. Далеко, но спешить-то нынче некуда. С собой орехи, курага, копченое мясо. Можно и поохотиться, и порыбачить. Автономность не ограничена. Под ногами пружинит напитанная весенней влагой степная земля, но плотный дерн не дает ступне вязнуть. Прохладно, однако длинные волчьи безрукавки с «крылышками», закрывающими предплечья, и толстые меховые, похожие то ли на налокотники, то ли на бухгалтерские нарукавники, краги защищают руки. В манере одеваться среди поселенцев появляется «национальный» стиль – удобный, не сковывающий подвижности. В области покроя штанов – ничего революционного. То, что из дома. На ногах постолы, в руках копья.
У девушки за спиной лук, у Славки – автомат. Котелок, спальники, палатка. Эх, сейчас бы одну из тех современных почти невесомых конструкций оставленного ими мира, а не эту увесистую штуку из плотной прорезиненной ткани. Не получается, чтобы совсем налегке.
Конечно, «акция» была тщательно спланирована. Как выразилась Рипа, два индейца под одной шкурой не замерзнут. Славке предстоял штурм, поскольку на правильную осаду времени не было.
За первый день пути они добрались до той балки, которую в прошлом году обследовала Виктория. Это в период строительства Камышовки в ее устье. Нашли оставленное кострище и привязанный к захлестанному в землю колу керамический бутылек с картой, следуя которой можно выйти к поселениям их общины, и дружелюбное послание. Следов, свидетельствующих о том, что здесь кто-то побывал, не заметили. Степь вокруг была пустынна. Те же редкие деревья и крошечные рощицы. Купы кустарника, низинки с лужами.
Поужинали, забрались в палатку, и Славка приступил к ухаживанию. Ничего-то ему не обломилось. Вернее, обломилось его намерение к тесному общению. Они очень интересно поговорили и заснули, обнявшись, как два медвежонка. Полсотни километров за один день пройти – это немало. Хотя насчет пятидесяти уверенности не было. Помножили время в пути на предполагаемую скорость.