Демоны Боддеккера - Фауст Джо Клиффорд 6 стр.


— Разумеется, — добавил Мак-Фили, — где пожнут они, пожнем и мы. Одним из условий получения ими эксклюзивных прав на Дьяволов было то, что мы становимся их рекламным агентством — вкупе с соответствующим пунктом о доходах.

— И, Боддеккер, — сказал Левин, — мы передаем нового клиента твоей группе.

Моя команда была еще слишком растеряна, чтобы отреагировать на это приятное известие. В данный момент ничего, хоть каким-то боком связанное с Дьяволами, приятным показаться просто не могло.

— Так что ожидайте поступления в сеть более свежей информации. И, само собой, этот ролик нам нужен как можно скорее.

Я ухитрился кивнуть.

— Идем дальше, — произнес Абернати. — Пора бы уже приступать к выпуску второго рекламного ролика для „Наноклина“ в качестве одной из ступеней следующей фазы. Поэтому передаю слово мистеру Робенштайну, у которого имеются некие соображения по этому поводу.

Робенштайн самодовольно покосился на меня и поднялся.

— Выход ролика „Их было десять“ поставил нас в уникальное — быть может, следует даже сказать, беспрецедентное — положение, — обратился он к присутствующим. — Телевизионные станции — не просто программы, а отдельные станции и телеканалы по всей стране — буквально обрывают провода, умоляя нас купить у них время, чтобы они могли крутить „Их было десять“. Некоторые предлагают время бесплатно, а некоторые даже сами готовы платить за привилегию показывать эту рекламу. Многие сообщают, что им звонят зрители с вопросом: когда же они смогут увидеть ролик?

Я считаю, для второй фазы необходима двухступенчатая программа, позволяющая с максимальным успехом использовать и развить интерес, который нам удалось пробудить. Далее следует провести какое-то крупное событие. Теперь подробнее.

Первым шагом программы должен стать показ „Их было десять“ с максимальной насыщенностью…

— Нельзя! — завопил Гризволд. — Рано. Ролик слишком недавно вышел на экран.

— Данные о продаже „Наноклина“ поддерживают показ с максимальной насыщенностью, — возразил Мак-Фили. — Знаю, что получается слишком быстро, но этот продукт и раскупается с невиданной скоростью.

— Наряду с этим, — продолжал Робенштайн, — вторая ступень плана состоит в том, чтобы запустить новый ролик, причем ролик той же эксклюзивности, что и „Их было десять“.

— Новый ролик? — переспросила Дансигер.

— Уже? — спросил я.

— Об этом подробнее через минуту. Итак, последующим крупным мероприятием как раз и мог бы стать выпуск ролика в эфир. Мы думаем представить его ограниченным числом показов в кинотеатрах: либо эксклюзивным вступлением к выпуску какого-нибудь фильма, либо самого по себе вместе с коротеньким документальным фильмом о создании ролика. Помимо охвата аудитории киноманов мы обеспечиваем себе место по крайней мере в двух разных оскаровских номинациях. Вдобавок к этому мы подумываем о покупке киностудии.

— Едва ли она обойдется дорого, — вставил Мак-Фили. — Знаете ли вы, что за почти сто пятьдесят лет истории кино ни одной киностудии не удалось заработать больших денег?

— Если остановиться на втором варианте, — продолжил Робенштайн, — и ограничить документальный фильм двадцатью минутами, можно устраивать два сеанса с десяти утра до полуночи. В любом случае это сулит очень большую прибыль. Обсуждался также другой тип Главного События, что-нибудь более пассивное и менее затратное для Пембрук-Холла. Ходят слухи, что некоторые политики — главным образом, из республиканской и неократической партий — заинтересованы в использовании „Наноклина“ в собственных целях. Конкретно, они хотят объявить дату первоначального выпуска ролика выходным днем — как символ того, что „Наноклин“ сделал для рабочих семей. Некоторые даже предлагают назвать его Днем Свободы…

Я покосился на Мортонсен и Харбисон, всем видом показывая „я же вам говорил“. Обе заметили мой взгляд, но ни одна не повернулась в ответ.

— Простите, — подала голос Бэйнбридж, — не поведет ли это к некоторой путанице с Неделей падения Стены?

— Идеи лишь предварительные, — пояснил Абернати. — Мы еще ни на одной из них не остановились.

— Наряду с этим, — сказал Робенштайн, — у нас есть некие планы, гарантирующие, что новый ролик сам по себе станет Главным Событием.

Левин кивнул.

— Заказчики из „Мира Нано“ крайне заинтересованы в том, чтобы воспользоваться нынешней ситуацией, а потому дали нам полный карт-бланш в выборе стратегии и тактики. Единственное условие — сделать второй ролик столь же возмутительным и вызывающим, как первый.

— А значит… — начал было Депп.

— А значит, необходимо повторить формулу, которая так хорошо сработала в „Их было десять“, — ответил Абернати. — Сделаем то же самое, только по-другому.

— Прослеживается вполне определенная закономерность, — произнес Робенштайн. — Народ откликнулся на избиение Нормана Дрейна, потому что Дрейн был псевдознаменитостью. И народ совсем уж живо откликнулся на избиение Гарольда Болла, потому что Болл был уже состоявшейся знаменитостью.

— Поэтому мы хотим, чтобы в следующем ролике они выбили дух из еще какой-нибудь полноценной знаменитости. — Левин сложил руки на груди и приятно улыбнулся.

— Вы, верно, шутите, — выговорил Сильвестр.

— Отнюдь, — возразил Абернати. — Мой отдел получил множество заявок от знаменитостей, выразивших заинтересованность в том, чтобы их избили Дьяволы.

— Все они из числа тех, чья известность пошла на убыль, — пояснил Левин.

— Знаменитость есть знаменитость, — философски заметил Робенштайн.

— Не знаю, стоит ли предоставлять им эту услугу даром, — сказал Левин. — Хотят подновить карьеру таким образом — пусть платят.

— Мы с мистером Робенштайном уже обсудили этот вопрос, — сообщил Абернати, — и стоим за то, чтобы обратиться в „Прокат бывших“.

Я оказался не единственным в комнате, кто недоуменно уставился на него.

— Мы предлагаем пойти в „Агентство знаменитостей“ и воспользоваться услугами одного из бывших. Из тех, кто понимает, что его карьера закончилась, и берется за любую работу, лишь бы поддержать уровень дохода — хоть мешать рис в китайской забегаловке.

— Мысль в том, — уточнил Робенштайн, — чтобы минимизировать возможную вспышку негодования из-за избиения кумира. С Дрейном и Боллом нам так повезло лишь потому, что волна интереса к Дьяволам еще в начале подъема. По мере того как кампания станет привычной, зрители вполне могут заволноваться от того, что происходит. Поэтому мы хотим подбирать персонажей, лица которых поблекли в зрительской памяти. Узнаваемых, но уже не кумиров.

— О! — вступила в разговор Бэйнбридж. — Может, кого-нибудь из этого глупого шоу, где столько народа застряло на острове?

— Бэйнбридж… — в ярости начал я.

Она поглядела на меня телячьими глазами и блаженно улыбнулась. „Как я люблю, когда ты произносишь мое имя…“

— По-моему, они все умерли, — заметил Депп.

— А по-моему, — возразила Харбисон, — кто-то еще жив, но сейчас находится в доме инвалидов.

— Отлично, — просиял Левин. — Как вы думаете, мы можем заполучить его?

— Не его, а ее, — поправила Харбисон.

В животе у меня сжалось, я не мог больше молчать.

— Не знаю, не знаю, — сказал я. — До сих пор все жертвы были мужчинами. Женщина добавляет еще и вероятность изнасилования. Не думаю, что публика готова к такому повороту.

— Так, обмозгуйте, — проговорил Левин.

— А что? Это дало бы нам несколько новых типов пятен для рекламы, — жизнерадостно заявил Мак-Фили.

— Нет, — поспешно возразила Дансигер. — Думаю, Боддеккер прав. А что до пятен, по-моему, даже самое банальное избиение дает их вполне достаточно… Кровь, въевшаяся грязь, жирная копоть, моча, экскременты…

— Жирная копоть? — наморщил нос Робенштайн.

— Ну да, с улиц, — ответила Дансигер.

— Ладно. — У Левина был такой вид, точно у него отобрали любимую игрушку. — Хорошо, хорошо.

— Знаете ли… — Лицо у Харрис было кислое-прекислое, точно она никак не могла отделаться от неприятного вкуса во рту. — Уж если мы собираемся давать на растерзание Дьяволам еще кого-то, самое меньшее, что в наших силах — подобрать такого человека, у кого будет хоть малейший шанс дать им сдачи.

— По-моему, Харрис абсолютно права, — сказал я, стыдясь, что не додумался до этого раньше.

— Нет! — воскликнул Робенштайн.

— Почему же нет? — поинтересовался я.

— Боддеккер, ты-то должен понять почему. В конце концов именно ты создал Дьяволов.

— Все-таки объясните, — попросил я.

— Потому что это разрушает героический архетип „Наноклина“, — встрял Мак-Фили.

Я возвел глаза к потолку.

— А это еще что значит?

— В глазах простого народа Дьяволы олицетворяют типичных американских героев, — пояснил Мак-Фили. — Они сражаются за то, чтобы держать одежду в чистоте и ставят зазнавшихся знаменитостей на место. Скажем так, грязь не имеет против „Наноклина“ никаких шансов. Думаю, покупатели „Наноклина“ видят это именно так — и „Мир Нано“, безусловно, тоже того хочет.

— Все-таки объясните, — попросил я.

— Потому что это разрушает героический архетип „Наноклина“, — встрял Мак-Фили.

Я возвел глаза к потолку.

— А это еще что значит?

— В глазах простого народа Дьяволы олицетворяют типичных американских героев, — пояснил Мак-Фили. — Они сражаются за то, чтобы держать одежду в чистоте и ставят зазнавшихся знаменитостей на место. Скажем так, грязь не имеет против „Наноклина“ никаких шансов. Думаю, покупатели „Наноклина“ видят это именно так — и „Мир Нано“, безусловно, тоже того хочет.

Я откинулся на спинку кресла и испытующе поглядел на Мак-Фили.

— Вы провели социологическое исследование, подтверждающее подобное мнение?

Плечи его почти невольно поползли вверх.

— Ну…

— Не провели, — подытожил я.

— Нет.

— Тогда к чему гадать на кофейной гуще, что там думает покупающая мыло публика?

— Боддеккер, мы же не хотим по дурости загубить успешную схему.

Я пинком оттолкнулся от стола и развернул кресло, выискивая взглядом Бэйнбридж. Окликнул ее.

— Да? — отозвалась она.

— Что интереснее смотреть? — спросил я. — Матч, в котором „Чикаго Филистинс“ выигрывают у „Атланта Конфедерейтс“ двадцать девять с половиной к семи — или в котором они идут голова в голову, и Чикаго выигрывает пол-очка в тройном овертайме?

Ответом мне стал недоуменный взгляд, как будто она ждала чего угодно, только не такого вопроса.

— Гм… ну… я не разбираюсь в играх…

— Игру на равных, голова к голове, — вмешалась Дансигер. — Она гораздо сильнее захватывает, чем когда победа предопределена с самого начала.

Харрис кивнула.

— И наша реклама должна не только способствовать продвижению товара, но и развлекать публику.

— Гм-гм, — пробурчал Левин, обхватывая рукой подбородок.

— Этот феномен меня всегда завораживал, — продолжал я. — Вот есть популярный детективный сериал, и вы видите рекламу, где говорится: „На следующей неделе! Сложнейшее дело Нэда Дженнера — дело, которое может стать для него роковым!“. Однако, включая телевизор, вы знаете, что Нэд должен справиться, а не то вы не получите следующей серии через неделю. И настраиваетесь вы не на то, чтобы посмотреть, как он искрошит всех в порошок. Вы собираетесь увидеть, в какую еще передрягу он впутается и как ухитрится из нее выбраться.

Робенштайн покачал головой.

— За шестьдесят секунд такого не добиться.

— Мы могли бы перейти к более продолжительным роликам, — предложил Абернати.

— Нет, — сказал я. — Даже и этого делать не придется. Возвращаясь к архетипам Мак-Фили, надо представить все это как битву добра со злом, Дьяволов „Наноклина“ с Пятном, которое не выводится — то есть с приглашенной знаменитостью. Разумеется, в конце они торжествуют.

— Гм-м, — промычал Левин.

— И, разумеется, от ролика к ролику необходимо подавать знаменитостей в виде разных типов злодеев. Сперва какой-нибудь техноинтеллектуал, потом здоровяк, олицетворяющий грубую силу. — Я обвел взглядом аудиторию. Я не знал, купятся ли на это Робенштайн и Мак-Фили, но единственный, кого мне позарез требовалось убедить, это был Левин. — Мы могли бы разрабатывать эту идею годы и годы. А вы же понимаете, как нам понадобятся любые преимущества, когда остальные компании моющих средств опомнятся и попытаются нанести ответный удар. Вы же знаете, что это обязательно произойдет. Они либо завалят рынок своими наноподделками, либо обнародуют какие-нибудь данные, что систематическое использование „Наноклина“ оставит вас без единого волоска на теле.

Они уже думали об этом. Оставалось лишь нанести завершающий удар.

— Представьте себе угрозу, которую представляет для „Мира Нанотехнологий“ один только „Проктор-энд-Гэмбл“. Скорее всего они засадят упряжку адвокатов искать уязвимые места в патенте, а заодно наймут банду хулиганов, чтобы сорвать намеченные „Миром Нано“ мероприятия.

— Молодой Боддеккер чертовски прав, — сказал Левин. — Так кого вы видите первым противником Дьяволов?

— Ранча Ле Роя, — буднично отозвалась Харрис.

— Ранча Ле Роя? — прошептала Дансигер. — Он же надерет им задницы.

Я улыбнулся Харрис и поглядел на Дансигер.

— По-моему, прекрасная идея.

— Ранч Ле Рой? — переспросил Левин.

— Ну конечно! — подхватил Абернати. — Идеальный вариант. Он из этих самовлюбленных зазнаек, детей-актеров, которые выросли и переросли свои роли.

— Да на то, как ему взбучку устроят, я мог бы хоть билеты продавать, — сказал Робенштайн.

Депп наклонился ко мне и прошептал, не шевеля губами:

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но не он ли прославился в „Малыше Нарко“?

Я еле заметно кивнул в ответ.

— А ты знаешь, чем он сейчас занимается?

Дансигер тоже придвинулась к нам, точно желая посовещаться.

— Открыл свою школу боевых искусств. Депп злорадно ухмыльнулся.

— Я бы тоже заплатил за то, чтобы на это поглядеть.

— Но доступен ли он? — осведомился Спеннер. — Мне казалось, он вышел из дела.

— Думаю, вполне доступен, — сказала Дансигер. — Одной из причин, по которым Ле Рой вышел из игры, стала ссора с менеджером, нанятым его семейкой. А тот оказался малый не промах и хорошенько обчистил их. Они все еще не развязались с мультимиллионным судебным процессом. Думаю, Ранч Ле Рой обрадуется возможности неплохо подзаработать за день съемок.

— И его легко найти, — добавила Харрис. — Когда перестали снимать „Малыша Нарко“, его семейство переехало обратно в наши края.

Спеннер кивнул.

— Если все согласны, я распоряжусь, чтобы наши агенты связались с агентами Ле Роя.

— Чтобы наши агенты связались лично с ним, — подчеркнула Дансигер. — Своего агента он давным-давно уволил.

— Ну что, — осведомился Левин, — мы пришли к консенсусу относительно наших действий на этом этапе?

— Абсолютно, — кивнул Робенштайн. Я так и видел крючок с наживкой, свешивающийся у него изо рта.

Харрис подмигнула мне.

— Да.

— Да, — сказал я.

Голосование было единодушным. Бродбент присоединилась к остальным, соглашаясь с общим решением.

— Очень хорошо, — подытожил Левин. — Значит, в этом направлении и будем двигаться. Что ж, если больше добавить нечего…

— Сэр, — торопливо проговорил Робенштайн, — если можно, мне бы хотелось попробовать это снять…

В смысле, отыграться за унижение, когда ему вернули паршивый сценарий, содранный с невразумительного фантастического фильма.

— Прошу прощения, — удивился Левин, — разве ты и без того не будешь по горло занят, продавая норвежцам норвежскую селедку?

— Я… ну, я подумал…

— Не надо, — отрезал Левин. — Брось. Пусть думают те, кто умеет. — Он отвернулся от Робенштайна, что-то бормоча себе под нос. И выдал: — За сценарий отвечает творческая группа Боддеккера.

Собрание не столько разошлось, сколько расползлось, разбившись на маленькие группки, жарко обсуждавшие, что кому делать дальше. Я как раз направлялся к двери, когда Харрис окликнула меня и лично пожала руку.

— Отличное представление, Боддеккер.

— Спасибо, — улыбнулся я.

— Если мы с вами понимаем друг друга — а мне кажется, так оно и есть, — сегодняшнее решение раз и навсегда снимет неприятную проблему с Дьяволами, вам не кажется?

— Очень надеюсь, — ответил я. Харрис улыбнулась.

— А самое замечательное, что когда это произойдет, Левин обвинит во всем Робенштайна. Сидеть бедняге в Осло до конца его карьеры в Пембрук-Холле.

— И в чем тут подвох? — поинтересовался я. Она засмеялась.

— Потом поговорим, Боддеккер.

Я, как хорошая пастушеская овчарка, подождал у выхода остальных членов своей группы, пока они медленно подтягивались к дверям. Наконец, когда дошло до Бэйнбридж, эскортируемой Робенштайном, я пожелал им счастья в личной жизни и двинулся вниз по лестнице на тридцать седьмой. В голове уже крутились всякие соображения по поводу нового наноклиновского ролика.

Однако какие бы мысли там ни витали, все они мгновенно повыветрились, едва феррет почуял мое присутствие и воззвал ко мне.

— Ну что еще? — проворчал я.

— Я получил для вас важные материалы. Файл озаглавлен „Подросткам обо всем“, степень значимости — „Новый клиент“. Содержит предварительную верстку октябрьского выпуска журнала „Прыгги-Скок“. Какой статус вы бы хотели ему придать?

Я закрыл глаза и опустился в кресло. Было бы легко — так легко! — велеть феррету стереть все к чертям собачьим. К моменту выхода журнала в свет Дьяволы станут уже вчерашним днем, аномалией, прочесть о которой можно будет лишь в подстрочных примечаниях к какому-нибудь учебнику по рекламе.

— Выведи на экран, — сказал я и принялся наблюдать, как появляется информация.

Назад Дальше