Денис Лапицкий – самый младший из всех (по возрасту вообще не годен в младомэтры – еще нет 30). И написано им в беллетристическом плане тоже меньше остальных младомэтров. Но и в нем чувствуется «дар Божий», и он уже делает первые серьезные заявки на литературную состоятельность и признание. Денис, по сути, есть продукт рафинированной городской интеллигенции. Он скромен, уравновешен, тих и лишен каких бы то ни было творческих амбиций – тщеславия, гордыни, честолюбия. Вроде как ангелоподобное – чистое и непорочное – создание. Но, с другой стороны, это-то и плохо – для литературной самореализации. Ибо что движет более и сильнее всего авторами, что подвигает их на литературные подвиги и свершения?.. А вот и неправда – не жажда наживы, и не только, да и не столько либидо (в плане сублимаций) – хотя и это тоже. Движет нами больше всего творческое тщеславие. А оно – суть завуалированное желание сказать свое Слово миру. Лапицкий не тщеславен, или тщеславен в весьма малой, слабой степени. Надолго ли ему этого хватит, чтобы превосходить самого себя в процессе творческого созидания? Вопрос, разумеется, чисто риторический.
Говорить о Байкове, то есть о себе, любимом, как-то не с руки – пусть другие скажут (впрочем, уже говорили и не раз). Так что, сразу перехожу к Леонидову. Александр Леонидов (Филиппов) до прихода в литературу успел побывать лишь офицером МВД и еще рекламным деятелем. Ему не было и 25-ти, когда будущий старший литконсультант Правления СП РБ стал обладателем счастливого билета для прохода на литературную арену, который ему милостиво разрешила вытянуть плутовка-Судьба. Видать, Карма Леонидова-писателя не столь отягощена как у других (за исключением меня – ибо я уже в 23 года написал крупный роман, а еще спустя пару лет его решили экранизировать известные режиссеры с Мосфильма).
Леонидов, безусловно, талантлив – это вынуждены признать и его враги, коих у него немереное количество (откуда что берется?). Но у Саши есть одна дурная черта – он человек чрезмерно увлекающийся, порою похож на заигравшегося ребенка. Вот и мечется – то за науку академическую возьмется, то за публицистику, то за беллетристику… Что здесь – недостаток усидчивости или плюрализм в одной голове (выражение Горюхина)? Вероятно все же – буйный темперамент (sic!) при ослабленном волевом механизме Супер-Эго. Побольше ему твердости, целеустремленности, собранности и жесткости, переходящей в жестокость (пусть так) – прежде всего по отношению к себе – и он свернет горы на своем пути, а две последние – литературный Олимп и Парнас – сумеет покорить. Но, увы, природу человеческую не переделать. Ибо слаб человек и порочен; и стихии мрачного подсознания играют нами как морские волны утлыми суденышками во время шторма. Леонидову надобно следить за парусом – как бы не порвали ветра буйные, да не забывать время от времени вычерпывать воду из трюма, а то ведь так и потонуть недолго.
И все же, что ни говори, а Байков с Леонидовым обитают на реках с сильным течением – обоих называют «моторами»; а Фролов, Горюхин, Глуховцев и Лапицкий нашли свое пристанище в тихих местах – на озерах, прудах, старицах и лиманах. Удел Байкова с Леонидовым – мчаться среди брызг и волн то на моторных лодках, то на водных лыжах, а то и вовсе на «ракете». Удел остальных вышеперечисленных – грести на весельных лодках по спокойным водам, изредка заплывая на реку – да и то лишь равнинную, с медленным слабым течением – а потом по протоке обратно.
Особняком стоят четверо. Объясню почему. Анатолий Яковлев – весьма плодовитый беллетрист и поэт – после того, как попал в автокатастрофу, стал инвалидом. Поэтому долгий срок он был как бы в стороне от активного литпроцесса. А так как на Руси повелось калекам и убогим все прощать и вообще считать их чуть ли не святыми, то ничего плохого (даже если бы и захотел) сказать о Яковлеве я не мог. Человек находил в себе мужество и силы жить дальше и творить – сие достойно всяческой похвалы. И вот Толика с нами не стало…
Айдар Хусаинов сам по себе не столь уж и гениален, каким хочет казаться. Все у него либо неплохо, либо хорошо – но не более того. Амбиции – это заметно всем и каждому – из Айдара так и прут (но и у меня, грешного, их немало). Как и я, Хусаинов видит себя лидером не только в творческом, но и в организационном плане. Оба мы – он и я – каждый возглавляем свое литобъединение. И это просто замечательно! Но в отличие от вашего покорного слуги, Айдару все же порою не хватает такта и искренней доброжелательности. Понятно, что литературное сообщество подчас напоминают гадюшник, где каждый сам за себя и готов при первой удобной возможности вонзить тебе в шею свои ядовитые клыки. И все же… не все так плохо в королевстве Датском, как то кажется на первый взгляд. Хусаинову же – побольше терпения, умения прощать, доброжелательности, и поменьше – заносчивости, недоверия и отчужденности. Все мы – люди, и нужно снисходительно относиться друг к дружке, прощая другим не только их слабости, но и… достоинства.
Расуль Ягудин – фигура яркая и неповторимая и даже в чем-то одиозная в нашем литсообществе. За его плечами славная школа журналистики, немалое количество публичных скандалов и громких эпатажных выходок. Впоследствии он становится плодовитым и весьма небесталанным поэтом – то ли авангардистом, то ли экспрессионистом, а еще беллетристом-остросюжетником – автором леденящих кровь и вызывающих непроизвольную эрекцию черных триллеров и романов ужасов, насыщенных как крепкий солевой раствор отборным матом, анатомически подробной расчлениловкой и отвязными порносценами в духе даже не опусов маркиза де Сада и Захер-Мазоха, а скорее «Калигулы» Тинто Брасса. И все это крепко замешано на самой запредельно-могильной мистике.
Стиль у Ягудина-беллетриста предельно-самобытный. То ли это сознательное экспериментаторство, то ли неосознанное проявление собственного «Я» в литературе, то ли еще что… Неистово-буйная фантазия, смелые сюжетные ходы и решения, и садомазохистское засилье сложноподчиненных и сложносочиненных предложений (продолжительностью в целый абзац, а то и страницу текста!) с неприличным обилием придаточных. Далеко не каждый сумеет дочитать беллетристические произведения Расуля Мусанифовича до конца, но если хватит сил, мозгов и терпения, то опусы эти читатель не забудет никогда – ручаюсь!..
В свое время Ягудин не один раз умело и открыто подверг уничтожающей критике местных литературных боссов, за что и был подвергнут оными остракизму и до сих пор считается в литературном сообществе Башкортостана персоной нон-грата. Как говорится, не говори правды – не теряй дружбы. Ягудину в силу несносного характера и подозрительности натуры трудно ужиться со многими собратьями по перу, тем более что многие из этих самых «собратьев» могут лишь завидовать чужим талантам и свершениям, а порою горазды и на большие подлости. Велика заслуга Р. Ягудина в том, что он сумел создать свой журнал «Литературный Башкортостан» и сохранил брошенную на произвол судьбы другими его бывшими (и нынешними) соратниками легендарную (sic!) литературно-творческую группу «Фантастика Башкортостана».
И, наконец, Ренарт Шарипов. Одаренный автор, который при лучшей самоорганизации (которая у него, простите за тавтологию, оставляет желать лучшего) мог бы добиться неизмеримо большего. За что ни берется, все до логического конца так и не доводит. Поэтому вес его – литературный и чисто человеческий – в глазах и во мнении других литераторов Уфы и Москвы (тех, кто о нем знает и все еще помнит) стал ныне до безобразия мал. Его «моторку» несет бурный поток, но лодочный мотор барахлит, лопасти винта погнуты, руль плохо слушается, да и сам рулевой-капитан (в одном лице) вдрызг пьян. Либо он сядет на мель – и застрянет там навсегда, либо налетит на камни – и разобьется. Но не будем думать плохое – оно и не сбудется.
Такова, подчас нелестная, но зато честная (во как, в рифму) характеристика так называемых младомэтров литературы Республики Башкортостан. В общем и целом вся десятка – люди колоритные и неоднозначные. Талант писателя проклюнулся и дал буйные ростки у каждого. Что же дальше?.. Поживем – увидим. Только следует помнить всем нам, что стоячие пруды с непроточными озерцами превращаются со временем в болота, а реки имеют упрямую тенденцию впадать в моря, а то и океаны. Аминь!
Расуль Ягудин Романс пикейного жилета[23]
Романс – потому что романс. Иначе как романсом опус Юрия Горюхина «Литература мертва – да здравствует литература!» (газета «Истоки», № 16 от 20.04.2005), трусливо спрятавшегося за именем Рамиля Шарипова (который теперь, юридически рассуждая, запросто может ответить в уголовном суде за плагиат) не назовёшь, раз уж все основные классические каноны (числом ровно 3) данного будуарного жанра в упомянутом романсе полностью соблюдены, как-то:
Романс – потому что романс. Иначе как романсом опус Юрия Горюхина «Литература мертва – да здравствует литература!» (газета «Истоки», № 16 от 20.04.2005), трусливо спрятавшегося за именем Рамиля Шарипова (который теперь, юридически рассуждая, запросто может ответить в уголовном суде за плагиат) не назовёшь, раз уж все основные классические каноны (числом ровно 3) данного будуарного жанра в упомянутом романсе полностью соблюдены, как-то:
а). море страсти;
б). море чувств;
в). ни малейшей связи с действительностью.
При этом обращают на себя внимание эпохальность замысла, саженья широта и дерзновенность размаха, достойного гиганта горюхинского роста, параметров и габаритов – всё правильно, должен же был НА КОНЕЦ явиться кто-нибудь великий, чтобы наконец небрежно разъяснить всем нам, неразумным, кто есть в башкирской русской литературе ху, и какой кому положен в данном гербарии гвоздик. Я даже слегка забоялся этого Горюхина – это ж надо какой титанический академический явил он миру труд, после которого всем всё, вне всяких сомнений, стало ясно. Вот только мои усердные расспросы и попытки обнаружить в серьёзных научных филологических кругах (я-то ведь как раз филолог и знаю там всех) академика или членкора, или кандидатика, или уж на худой конец заметного соискателя-ассистентика с громовой фамилией «Горюхин» не дали ни малейшего результата – не знает его никто ни в учебных, ни в академических институтах, из-за чего становится ещё страшнее – а вдруг Горюхин прибыл к нам из Академии Наук Юпитера или Академии Наук Марса, дабы типа мессии провести с малоразвитыми районами Солнечной системы курс ликбеза – а чего, кто тут самый умный, разве не Горюхин, нет?
Вон ведь как всё в романсе развешано по гвоздикам, и вон ведь, оказывается, как всё просто: Андриянов – это голова, Айдар Хусаинов – это голова, Кристина Абрамичева – это тоже голова, а больше никаких голов в земной литературе нету, трехглавая она, окаянная, как Змей Горыныч – вражина русского народа с незапамятных времён. Вот этим трёхглавым интервентом вся русская литература Республики Башкортостан от Горюхина и ограничена. Все остальные таааак – в маргинальном поле. За скобками, блин!
Кроме почему-то загадочной для нашего романсера «Фантасофии», каковое слово Горюхин перевести с латыни так и не смог, ну, разумеется – откуда выпускник так до сих пор никем не аттестованного и не аккредитованного (т. е. действительно маргинального) Литературного института может знать латынь или разницу между Тамерланом и Талейраном, литинститутские преподаватели, судя по уровню «образования» всех его уфимских выпускников (как то: Горюхин, Хусаинов, Денисов etc.) всего этого сами не знают. Жаль только, что Горюхин кроме того, что не смог перевести с латыни лексему из курса первого класса приличной начальной школы, ещё и поленился уточнить, почему же эта самая «загадочная» «Фантасофия» настолько популярна – популярна настолько, что с заявлениями о приёме в члены данного объединения приезжают авторы даже из Москвы, (а также из Питера, Симферополя и хрен знает откуда ещё), причём, за членство члены «Фантасофии» платят своими кровными, в поте лица заработанными деньгами, у объединения есть уже и канцелярия, и бухгалтерия – а как же, если его личный состав исчисляется сотнями писателей и поэтов в отличие от нежно облизанного Горюхиным хусаиновского Уф-Ли, где на заседаниях участников не набирается и двух десятков и где, по честному признанию самого Горюхина, в качестве вступительного взноса вполне канает ПЛОХО ПРОЧИТАННОЕ (между этими словами дефис не нужен, Горюхин!) школьное стихотворение о первой любви.
Ладно. У Уф-Ли хоть и нет двух десятков членов, но зато хоть десяток (один!) членов всё-таки есть, с громадьём же «Акул пера» во главе с ещё одной гигантессой мысли и, мать вашу, матерью русско-башкирской демократии Кристиной Абрамичевой, тоже удостоенной восхищенного горюхинского пиара, дело обстоит ещё веселей – там народу, вообще, в натуре, ровно двое:
а). Кристина Абрамичева
б). кристина абрамичева.
Во всяком случае, я в ейном затхлом подвальчике больше никого не обнаружил, старательно обнюхав все углы. Ну ещё бы, РАЗ УЖ еённый худосочный в отличие от хозяйки доходяга микро-«Гипертекст» больше всего похож, как в анекдоте, на плохой фильм ужасов, помните: «Как тебе вчерашняя подружка? – Да как плохой фильм ужасов: и не страшная, и не запоминается», но из которого я, тем не менее, запомнил слово «девиантный», красивое однако слово, как сказал бы Маяковский, это не слово, а романс… ещё один, скоро на все эти романсы можно будет пускать цыганский ход в китайском ресторане. И РАЗ УЖ Кристина Абрамичева, в июле прошлого года персонально передо мной рвавшая персонально на себе вериги и бившая персонально себя ногами в грудь с воплями, что она со всеми (кроме меня, разумеется, такого-сякого девианта и маргинала) всегда дружит и ни с кем никогда не ссорится, после сего памятного разговорчика во впечатляющие, как скоростной Интернет, сроки умудрилась переругаться и перессориться со всеми без исключения, если не считать исключением Горюхина и К, а его (их!) исключением можно не считать, хотя своё глубоко неприличное предположение о причинах столь стойкой взаимной приязни я здесь формулировать не буду, дабы меня не обвинили ещё разок в пропаганде sexualnogo razvrata и polovogo sexa.
Но тут хоть причина физиологически законная и, как минимум, полезная для женского здоровья, с причинами же щенячьих восторгов Горюхина по отношению к Андриянову дело обстоит с точки зрения полезности значительно маргинальней – Горюхин, прости, Господи, у Андриянова… работает! В самом-самом что ни на есть прямом и печальном понимании этого слова – Андриянов его начальник. Настоящий, живой, прямой и непосредственный начальник. НУ КАК НЕ ПОРАДЕТЬ (хе-хе)!!! Вот возьму я Горюхина на работу с окладом на тысчонку выше, так он меня в очередном романсе оближет ещё усердней, совершенно классически: с надрывными аккордами и душераздирающими школьными куплетами о первой и последней, и ею же вечной любви – или есть лопухи, которые в этой несомненной истине способны усомниться?
А пока – бабских восторгов Горюхина удостоен не я, а как раз наоборот. Вот только остаётся неясным, с чего бы это в силу своих неописуемых достоинств журнал «Бельские просторы» под чутким руководством Андриянова и при опять же честно перечисленных Горюхиным жесткой периодичности, объеме, устойчивом финансировании, сносных гонорарах и отработанном техпроцессе год от года всё больше теряет тираж: сейчас, когда до конца подписной кампании осталось времени кот наплакал, на журнал подписалось по достойным доверия агентурным данным человек пятьсот, что, могу заверить, значительно ниже тиража «Литературного Башкортостана», обозванного Горюхиным маргинальным и снисходительно выведенным им «за скобки», возможно, по причине того, что «Литературный Башкортостан» не сидит в отличие от «БП» на шее у налогоплательщиков, а издаётся за счёт частного капитала и продается с прибылью по 70 рублей экземпляр. Кстати, себестоимость каждого экземпляра «Бельских просторов» по самым скромным подсчётам, учитывая глянцевую полноцветную обложку, дорогую, бликующую под лампами бумагу и офсетную печать, составляет никак не меньше девяноста рублей – это не считая затрат на содержание персонала и «сносные гонорары» – а продаётся он в киосках рублей по девять, из которых 30 %, т. е. три рубля, забирают себе торгующие организации, так что Андриянову остаётся по шесть рубликов за штучку – В ПЯТНАДЦАТЬ РАЗ дешевле себестоимости. Тонюсенькая программка кабельного телевидения, и та стоит дороже. А тиражи «БП» всё падают и падают… Похоже, у читателей и подписчиков журнала лопнуло терпение – они поначалу выдали ему чрезвычайно большой кредит доверия, но и тот оказался не бесконечным, в точности по классику: «Всё на свете имеет предел, только глупость беспредельна». Сама жизнь выводит журнал «Бельские просторы» за скобки! Жизнь, с которой не поспоришь и которая не склонна прислушиваться к романсам, будь они хоть «от балды», хоть от Балды. И уж не знаю, что Горюхин подразумевает под словом «маргинальный» (насчёт уровня его литинститутского образования мы уже всё выяснили), которым он обложил, в том числе и, например, публиковавшихся у нас Народного Поэта Башкортостана Александра Филиппова, лауреата Государственной премии СССР Танслу Каймирасову и многих-многих других ярких талантливых людей, но чтобы объяснить значение слова в как можно более доступной форме, могу сообщить, что маргинальными называют выдохшиеся, истощённые и по этой причине никому не нужные заброшенные нефтяные скважины – совсем как горячо любимый Горюхиным его родной журнал «БП», каковую аббревиатуру можно расшифровать гораздо более соответствующим его сущности образом.
На этом, в принципе, можно было бы поставить и точку, но, как все, наверное, многократно замечали, птицы, роясь на улице в кучах дерьма, всё-таки умудряются найти в них нечто питательное и пригодное в пищу, вот и я, перемазавшись в горюхинском романсе с головы до пят, нашёл-таки нечто, полностью соответствующее правде жизни – что газета «Истоки» плывет примерно тем же курсом, что и журнал «Бельские просторы», но, превышая в четыре раза его динамику – вот это, учитывая её также неумолимо съеживающиеся, как розы по морозу, тиражи, чистая правда – действительно, оная газета при активном и увлечённом лоббировании ряда сменившихся сотрудников и не состоящих в штате сочинителей романсов уже давно и весьма успешно примеряет на себя прежде эксклюзивно бельско-просторское амплуа всебашкирского окололитературного пугала. А зря!