— Его надо срочно эвакуировать с планеты и затем вывезти за пределы империи! — Дарья тоже взяла пахитоску и, прикурив от крошечного файербола, — она научилась их «зажигать» совсем недавно, — протянула «кусочек перегретой плазмы», плавающий над ее ладонью, Грете. — Прикуривай!
— Спасибо! Какой у него статус? — Грета выпустила дым через ноздри и хищно оскалилась, демонстрируя, что по-прежнему наслаждается жизнью во всех ее проявлениях.
— Принц империи. — Дарья решила, что вдаваться в подробности, было бы в нынешней ситуации несколько избыточным, и ограничилась компромиссом.
«Принц? Ну, вроде бы, так и есть!»
— Ну, я где-то так и думала… — кивнула Грета. — Как скоро?
— Он сказал, максимум сутки. И он не один.
— Не один, это двое или больше двух? — деловито уточнила Грета, умевшая одинаково красиво отдыхать и работать.
«Талант не пропьешь!»
— Двое и багаж… Я думаю, нам потребуется помощь Легиона.
— Да, нет… — задумчиво протянула Грета и стряхнула прямо на пол сизый пепел с кончика пахитоски. — Не обязательно. Даже лучше без них! У них ведь, Дари, свои интересы, а у нас свои. Не стоит одалживаться, да и секретами делиться не стоит тоже.
— Снять их с Килинга на шлюпке и подобрать на выходе с Курорта? — предположила тогда Дарья, принимая совет Греты, с полным пониманием.
— Зачем? — пожала тонкими плечами та и улыбнулась. — Сегодня четвертый день декады, ведь так?
— И что это нам дает? — не поняла Дарья.
— Завтра, по плану, «Лорелей» перемещается в систему Затша. — Объяснила Грета и подняла руку открытой ладонью вперед. — И не спрашивай, ради бога, отчего ты не в курсе! Я просто забыла тебе сказать. Просто. Забыла. Увлеклась. Извини!
Ну, что с ней делать? Такова Грета Ворм: хороша в постели, идеальна в деле, особенно, если дело пахнет кровью, изысканна, брутальна, но… Забыла. Увлеклась…
«Ладно, проехали!»
— Почему Затш? — спросила, сделав вид, что «ничего особенного не произошло».
— Мы снова зафрахтовались, чтобы пустыми не возвращаться. Да, и место хорошее. Я имею в виду пункт назначения. Тебе понравится… — На губах Греты возникла мечтательная улыбка. — А на Затше мы принимаем груз. И заодно забираем Сабину, Птицелова и Вателя. Они как раз на Затше сейчас.
— То есть, мы их сами перевозим, своим транспортом? — поняла Дарья.
— Согласись, это лучший вариант!
— Да, Гретхен, — согласилась Дарья, — умеешь ты операции планировать!
«Особенно, когда ты знаешь то, чего не знаю я!»
Но она промолчала. Похвалила, поскольку, как ни посмотри, было за что, а о том, что и сама смогла бы, располагай в нужное время необходимой информацией, говорить не стала. И Грета, и Марк порой забывали, сколько ей на самом деле лет, и какой у нее за плечами опыт. Впрочем, это Дарью не задевало. Наоборот. Всегда полезно иметь кое-что про запас.
— Ты бы тоже смогла! — Грета смотрела ей прямо в глаза. Не лукавила. Не «наводила мосты». Говорила трезво, оценивала по существу. — Я просто едва тебя не подвела. Прости!
— О чем ты? — Разумеется, Дарья знала, «о чем», хотя и удивилась, если по совести, неожиданному повороту разговора.
— Я не довела до тебя всю имевшуюся в моем распоряжении информацию, и ты не смогла построить наиболее оптимальный план. А если бы меня сейчас не было рядом? Марк ведь тоже не в курсе…
2. Грета Ворм
27 февраля 1930 года (Шестой день второй декады месяца деревьев 2908), Зейтш, империя Ахан, планета Зайтш
Планирование операций — необходимая рутина. Ты можешь это дело не любить, но делать обязан. Ведь зубы чистить тоже многим не нравиться. Однако чистят. Так же и Грета: терпеть не могла «строить планы», предпочитая жить мгновением, импровизировать на ходу, писать сразу набело. Но жизнь так устроена, что «по моему хотению» если и случается, то редко, и совсем не так, как надо. Поэтому Грета не противилась, когда Дари взялась «отмерять и взвешивать». Следовало признать, их девочка оказалась настоящим штабным гением, и маршрут построила так, что каждый следующий шаг являлся логическим продолжением предыдущего, и не абы как, а ровно так, как следует, и, разумеется, там и тогда, где и когда предписывалось планом. Блестящая работа. Шедевр логистики. А, если учесть то простое обстоятельство, что все это делалось в дикой спешке, в чужом мире и при остром дефиците ресурсов, Дари полагались не только дифирамбы, но и овации. Одна беда — не верила Грета во все эти гитики. И потому, планируя операции любой степени сложности, всегда закладывала в планы «десять процентов на удачу» и еще десять на «тотальную непруху». И ни разу не ошиблась. Не промахнулась и на этот раз.
Едва сошли с челнока в Тантре Аз Вейдра — коммуникационном центре агломерации Залив Шва, сердце ворохнулось в груди, и Грета разом вышла на режим «товсь». Еще не боевой транс — никакой организм такого долго не выдержит, — но уже очень близко к тому, что в других мирах и временах достигается только с помощью продвинутой боевой фармакологии. Однако Грете берсерковские штучки, все эти «грибочки вареные» и прочие ужасы военно-полевой химии были без нужды. Она сама себе была и аптекой, и медсестрой.
«Девка в татушках… — определила Грета, углядев ту суку в панорамной проекции-отражении, возникавшей на мгновение — два каждые семнадцать секунд в центре колоссального зала прилетов. — Вот же блядь!»
Она засекла слежку без единого повода, на одном голом вдохновении, потому что «наружка» оказалась не просто классная, а такая, что от восхищения дух захватывало. При других обстоятельствах и в другом настроении Грета бы обязательно понаслаждалась. Минут пять или десять, но потом все равно грохнула бы курву к чертовой матери. Однако, на свою удачу, она всегда точно знала, когда можно позволить себе психануть, а когда — нет. Сейчас было нельзя, и Грета настроилась «терпеть и выжидать», отправив свой «маниакально-депрессивный синдром» куда подальше.
— Я бы выпила, — сказала она мечтательно, и рассеянно обняла Дарью, скользнув пальцами по роскошному бедру подруги. Приходилось надеяться, что местные филера не знают азбуки Морзе и не поймут, чем на самом деле заняты ее пальцы. А пальчики-то не только ласкали, они «шептали» по-италиски, рассказывая Дарье всякие ужасы на тему шпиков голимых и прочих хвостов и теней.
— А что! — тут же откликнулась «их девочка», проявив замечательный, чисто аханский энтузиазм. — По чашечке сахарной водки, а?
Говорила она при этом на Ахан-гал-Ши и говорила хорошо. Без акцента, но на грубоватом и прямолинейном втором уровне выражения, на каком, судя по вводным данным, и стала бы говорить провинциалка из массовки.
— Сахарной? — засомневалась было Грета. И то сказать, метаболизм у простого народа «на Зайтше и в окрестностях» не так, чтобы сильно отличался от родных пенат. Так что чашечка-другая — грамм сто пятьдесят на круг, — семидесятиградусной водки, напоминавшей по вкусу мексиканскую текилу, и девушки будут готовы на все, даже на содомский грех. Но, с другой стороны, две свободные аханские женщины на вакациях могли себе позволить и не такое. Империя за долгую свою историю видела все. Ее ничем не удивишь.
— По чашечке и в постельку! — хихикнула в ответ Дари, взяв Грету за подбородок, и «аки хищник в таёжных дебрях» плотоядно облизнулась, заглядывая любовнице в глаза и семафоря между делом кончиками пальцев как раз под скулу:
Вижу двоих и еще что-то… под самым куполом.
«Под куполом?!»
Матово-голубой купол зала прилетов вздымался метров на восемьдесят, а то и больше. Иди разгляди парящую в сияющей вышине, наполненной движением коммуникационных линий, проблесками рекламы и разворачивающимися тут и там «свитками» графических сообщений, крошечную хреновину с хитрой оптикой!
«Эк, они нас!»
Получалось, не случай и не совпадение, а организованная по всем правилам операция.
«Двое и дистанционное наблюдение… И как же ты их засекла?»
Сама Грета по-прежнему видела только высокую смуглую девицу с бритой наголо и разукрашенной черными и красными татуировками башкой. Дерьмовая маскировка, казалось бы. Но Грета не сомневалась, татушки убираются на раз. Или меняются. Или то и другое, и парик один или несколько захованы где-то на теле или в неброской, но элегантно сидящей на женщине одежде — и вот вам уже немереное количество образов. Платье-то у суки тоже, поди, «мутирует».
— Здесь где-нибудь или до гостиницы подождем? — спросила она, как бы соглашаясь.
— Я хочу тебя прямо здесь, прямо сейчас! — не отпуская подбородок Греты, оскалилась Дари.
Поднимаемся на седьмой уровень…
Поднимаемся на седьмой уровень…
Она «клюнула» Грету сверху вниз — благо рост позволял, — и впилась в губы. От поцелуя даже сердце сбоило — такой это был поцелуй, — но рука Дари не молчала.
Там проекции идут волнами прямо через торговую улицу… И оптика глючит… И… и программное обеспечение говно!
Грета прямо-таки обалдела. И от поцелуя, — ну, это как бы само собой, — но больше от невероятной Дарьиной осведомленности.
«Откуда же ты это можешь знать?!» — подумала она едва ли не с оторопью, борясь между тем с возбуждением, зажегшим огонь внизу живота.
А рука Дари переместилась ей на горло. Щекотнула…
Там есть бутик с приведениями…
Соскользнула на грудь…
Называется «Йёсгжай»…
Сильные пальцы чуть сжали сосок.
Уйдешь через верхнюю дверь…
Дари разорвала поцелуй, отстранилась, не убирая руки…
Купишь одежду и вызовешь Карла. Не спорь! — Улыбнулась, не переставая смотреться в глаза Греты.
Пусть Карл найдет любовников и ведет их на точку.
А ты? — спохватилась Грета, сжимая в «объятиях» бедра любовницы.
Обо мне не волнуйся. Одна я выберусь.
— Идем, а то мало не покажется! — Голос Дарьи просел и охрип. Никто бы не усомнился, о чем она грезит. — Ну, девонька! Ну!
3. Дарья Телегина
27 февраля 1930 года (Шестой день второй декады месяца деревьев 2908), Зейтш, империя Ахан, планета Зайтш
Ей просто немерено повезло. Им обоим. Или всем четверым.
«Вернее, шестерым», — поправилась она мысленно, скоренько подсчитав всех прикосновенных к их непростому делу.
Выходило, шесть. И всем им — сколько ни есть — помог Камень. На самом деле, крошечный «камешек», запрятанный в узкий, вытянутый в длину медальон, примостившийся между чьих-то огромных сисек. Главное, сиськи эти оказались в нужное время в правильном месте, в зале Прилетов коммуникационного центра агломерации «Залив Шва». Стечение обстоятельств, и все-таки…
Дарья уже знала, если случилось пообщаться, самое лучшее — это быть прямо рядом с Камнем. Совсем хорошо, если имеет место еще и зрительный контакт, потому что сами Камни между собой связаны как-то так, что им расстояние не помеха. А вот с Дарьей они могут «говорить», только если она поблизости. Ну и, разумеется, коли захотят. Но в этот раз снизошли. Даже просить не пришлось. Едва только засекла хвост, а Камень — вот он. Уже шепчет ей прямо в мозг, и не абы как, а все что нужно и даже сверх того.
Вообще-то, Дарья о своих «шашнях» с Камнями не распространялась, — даже Марку ничего не рассказала, — считая, и не без причины, свои отношения с волшебными вещами Древних личным делом Дарьи Телегиной. Возможно, кое-что знал об «этом деле» Егор Кузьмич. Вернее, мог догадываться. Но и все. Больше никто. Так что, и местные — кто бы они ни были, — ничего о ней знать не могли. Вернее, не должны были, но «камешек» на этот счет имел «собственное мнение».
«Черная гора?» — удивилась Дарья, когда это странное название всплыло из ниоткуда, — ну, не из памяти уж точно, — в ее напряженном по случаю обнаружения слежки сознании. Но Камень ей даже удивиться по-настоящему не позволил, впихнув куда надо всю актуальную информацию, при этом ловко привязав неизвестные ей ранее факты ко времени и месту, так чтобы и опасности, исходящие от Ордена стали очевидны, и причины внезапного интереса к ее особе обозначились. Слежка-то была организована именно за ней, за Дарьей Телегиной, как бы она ни прозывалась здесь и сейчас, нося липовую личину симпатичной, но недалекой провинциалки. И коли так, дело принимало нешуточный оборот.
С ней — с ними — бодался сейчас древнейший монашеский орден империи, плотно встроенный в аханскую цивилизацию, вросший в нее и сросшийся с ней за три тысячи лет так, что и захочешь, кровью умоешься в попытках отделить одно от другого. И этот монстр, обладающий мощью, сопоставимой с возможностями нехилого аханского государства, и, похоже, владеющий секретами древней магии, в том числе и такой, что напрямую связана с силами, заключенными в Камнях, монстр этот неожиданно — и с чего бы это вдруг? — заинтересовался скромной особой Дарьи Телегиной.
«Сойсшерст!» — Слово поднялось из памяти, словно бы, так и надо. Тем более, что Дарья его уже слышала, и не так, чтобы очень давно. Тем не менее, это была все-таки подсказка. Слово возникло ровно тогда, когда сформировался вопрос.
«Сойсшерст… — повторила она мысленно, стараясь не потерять из вида знатную путешественницу, таскающую на теле настоящий „волшебный талисман“. — Открывающий дверь, говоришь? Ключ?»
И в этот момент система безопасности коммуникационного центра сыграла тревогу. Впрочем, если бы не Камень, Дарья об этом вряд ли бы узнала. В лучшем случае, заметила бы кое-какую суету, но и только. Но не то сейчас. Камень открыл ей доступ прямо в систему, и Дарья не просто услышала «аларм», она его увидела во всех грязных подробностях.
«Молодцом!»
В последний раз система наблюдения зафиксировала Грету семь «с копейками» минут назад. Женщина вошла на торговую улицу, дважды удачно вынырнула из накатывающих волн проекции, и исчезла. Система слежения отметила сбой в модели ожидания спустя двадцать две секунды, но к этому времени Грета уже покинула «садок рыболова». И чтобы попытаться найти ее в ближайших окрестностях, просматриваемых, как тут же выяснилось, всего лишь на жалких сорок три процента, потребовалось еще пять минут, поскольку система надеялась компенсировать возникающие пространственно-временные лакуны за счет перекрытия ближайших к ним территорий. Но здесь, как и в шахматах, с каждым новым ходом множилось количество вероятностей. Соответственно возрастало давление на мощности, которые ведь не одними поисками беглянки были заняты, и, в конце концов, «награда нашла героя» — сработал баг в программном обеспечении, и все сразу посыпалось.
«Набат!» — заорала система, и Дарья ее услышала, как если бы в колокол громкого боя били прямо у нее в голове. Не слишком приятно, но зато более чем эффективно.
«Сорвалась! — отметила Дарья с удовлетворением, имея в виду Грету, которая как раз в таких острых ситуациях и раскрывалась по полной. — Ищи теперь ветра в поле!»
И то сказать, ищут-то женщину, а ее и след простыл, потому что, если отрыв произошел пять минут назад, то уж, верно, сейчас где-нибудь на выходе из коммуникационного центра перемещается никому не знакомый и никем не разыскиваемый высокий хорошего сложения мужик.
Между тем, «знатная путешественница», имени которой Камень так и не назвал, поднялась на двести семьдесят седьмую платформу и загрузилась в болид континентального экспресса.
«Вот же черт!»
Но делать нечего, не полезешь же в «арендованный частным лицом» болид!
Храм Айна-Ши-На на горе Камхор, — Камень ее понял и ответил раньше, чем стартовал болид. — Сто тридцать девятая платформа. Отправление через девятнадцать минут.
Странно, но на этот раз Камень, словно бы, произнес эти слова ейв ухо. Во всяком случае, ощущение было именно таким: не образ, смысл или чистое знание, вложенные в мозг в готовом виде, а мысль, «озвученная» в речи. Как если бы, шепнули в ушной телефон или еще что в этом же роде.
Болид плавно отошел от платформы и, резко набрав скорость, исчез из вида.
Сойсшерст, — напомнил Камень, улетая в неведомую даль. — Подумай об этом, дитя!
«Сойсшерст… что ж!» — Дарья решила, что раз уж ничего с этим пока не сделаешь, слежку можно игнорировать. А вот советы Камней игнорировать не стоило.
Она по-прежнему не знала, что они такое и чего добиваются, если, разумеется, у этих странных вещей могли быть собственные цели и мотивы. Были ли они не только всемогущи, но и разумны? Сложно сказать. У нее на родине еще лет двадцать назад многие считали негров и самоедов животными, лишенными души и человеческого интеллекта. А теперь вон Глебов утверждает, что слоны и дельфины разумны в той же мере, что и люди. Так отчего бы и не машина? Камни, — с этим своим «А вот и мы!» — напоминали Дарье бога из машины. Неведомые, непонятные…
«Могущественны, таинственны и неисповедимы… — согласилась она с внезапно возникшим образом. — Боги и есть!»
Но отчего тогда эти боги взялись помогать именно Дарье? Пятьдесят лет жила сама по себе, и никому, вроде бы, была без надобности, и на тебе! Но, возможно, все дело в том словечке, о котором напомнил Дарье Камень. «Сойсшерст» на языке чибир означает «открывающий двери», «отпирающий замки», «ключ» и «отмычка» и еще много чего в том же роде. Однако — и это показалось Дарье весьма существенным — чибир, что в дословном переводе означает «человеческая речь», являлся родным языком нагорья Аббейза на планете, оставшейся в истории галактики под именем Дайшер. Где находился этот Дайшер, никто теперь точно не знал, но одно очевидно: именно с нагорья Аббейза началось строительство галактической империи вейгаров. История давняя и смутная. Вейгары правили галактикой — если правили, разумеется, — семьдесят тысяч лет назад. Вернее, где-то тогда — семьдесят тысяч лет назад — править перестали. И вот, что любопытно, говорили они на чибир и на нем же писали. И…