— Да. Нас теперь шестеро. К нам троим примкнули еще трое, и мы тоже учимся. Он овладел чем-то новым. Магией теней. Способом балансировать на грани миров и форм. Твоя мама что-то писала о тенях, и Брэнна изучает ее книгу.
— Как и моя сестра. Я ей об этом расскажу. Или, может быть, вы войдете? Я разбужу их с Тейган, они будут рады познакомиться с вами.
И Эймон сделал движение в сторону дома.
Для Миры все произошло мгновенно.
Коннор резко развернулся, и вместе с ним — Эймон, словно они были единым целым. Из-под навеса рванулся большой серый жеребец — она с изумлением увидела Аластара, точь-в-точь как тот, что у них на конюшне. И почти одновременно с высоты упал Ройбирд и откуда-то взялся Катл.
Мира не успела повернуться, а Коннор уже увлек ее назад, себе за спину. В этот момент прыгнул волк.
Он возник ниоткуда, беззвучно, как призрак, и стремительно, как змея.
Словно в тумане, она видела, как он уклонился от резвых копыт Аластара и напал. Целит прямо в мальчика, мелькнуло у нее, и она не раздумывая отшвырнула Эймона вбок и взмахнула мечом.
Удар пришелся по воздуху, но от мышечного напряжения боль пронзила всю ее руку, до самого плеча. После чего на Миру всей мощью обрушился зверь, и она полетела кувырком. Боль, шок, ледяной холод прошили ее. Инстинкт самосохранения заставил сомкнуть руки на шее зверя, чтобы не дать ему впиться в нее зубами.
И опять все случилось мгновенно.
Пес бросился в атаку, и вспыхнул такой яркий свет, что воздух сделался алым. Эту пылающую завесу пронзили крики и рычание, а ее мышцы дрожали от напряжения — она продолжала отпихивать от себя разверстую пасть. Мира услышала свой голос, она пронзительно кричала, но это было не стыдно, потому что и волк ревел.
Она видела, как с безумной, убийственной яростью в глазах он подался назад, очертания его расплылись и исчезли так же быстро, как появились. Из ниоткуда в никуда.
Ее имя. Коннор повторял его снова и снова. Она не могла отдышаться, просто не могла набрать в грудь воздуха — воздуха, пахнущего серой.
К ее раненому боку прижались теплые ладони, к ее губам — теплые губы.
— Дай посмотрю, дай я посмотрю! О боже, боже! Не волнуйся, любовь моя, сейчас я все сделаю. Лежи спокойно.
— Я тебе помогу.
Она услышала голос, увидела лицо. Лицо Брэнны, только моложе. Она помнит это лицо, подумала Мира сквозь боль, сквозь жидкую пелену, туманившую сознание. Помнит со времен своей юности.
— Через несколько лет ты будешь как она сейчас. Наша Брэнна — редкая красавица.
— Лежите спокойно, леди. Тейган, принеси… ага, уже несет. Сестренка несет все, что мне понадобится. Я это умею, брат, — сказала она Коннору. — Доверишь мне?
— Доверю. — А сам взял Миру за руку. — Тише, тише, душа моя, ну-ка, смотри на меня. На меня! И… в меня.
И она провалилась в сон, в глубину этих зеленых глаз, за пределы боли, за пределы всего. Остался только он. Остались его ласковые слова, которые он шептал и шептал по-ирландски, как делал, когда они занимались любовью.
Потом Айона — нет, Тейган, младшая, да, Тейган — поднесла к ее губам питье, и вкус его на языке и в горле был очень приятным.
Теперь, когда Мира вдохнула — по-настоящему, полной грудью, — воздух уже был напоен зеленью, землей, дымом от горящего торфа, растущими поблизости травами.
— Со мной все в порядке.
— Еще минутку, одну минутку. Как он здесь оказался? — повернулась Брэнног к Коннору. — Здесь он нас достать не может.
— Но меня зато может. Каким-то образом я привел его за собой, открыл ему проход. Все-таки это была ловушка! Он использовал меня, чтобы проникнуть к тебе и сестрам, Эймон. И привел его я!
— Нет, он использовал нас обоих. Наши сны.
— И нас тоже втянул, — подхватила Брэнног. — Теперь, благородная дама, в вас не осталось и следа его черной силы. Вы можете сесть? Только не спеша, аккуратненько!
— Я себя хорошо чувствую. Лучше, чем до ранения. Ты такая же искусная, как она. Вернее — она, как ты.
— Вы закрыли собой моего брата. Если бы не вы, он бы пострадал. Или еще хуже — ведь Кэвон жаждет его крови. Его смерти.
— Ваш меч. — Тейган положила его Мире на колени.
— На нем кровь. А мне казалось, я промахнулась.
— Нет, вы попали.
— Это магия теней, — заключила Брэнног.
— Верно, — согласился Коннор. — И пока я здесь, он может вернуться. Так что, если я останусь, от меня будет больше вреда, чем пользы.
— Вы не могли бы взять с собой вот это? — Тейган протянула ей зацветающее растеньице. — И, когда сможете, посадить его рядом с маминой могилой? Она больше всего любила колокольчики.
— Конечно, возьму и посажу при первой возможности. Мне надо уходить. И отвести назад Миру.
— Да со мной все в порядке! — повторила та.
— А со мной — нет! Берегите себя, вы все. — Коннор обхватил ее за плечи, зарылся лицом в ее волосы.
Мира проснулась в постели. Она сидела в объятиях Коннора, и он качал ее, как маленькую.
— Я видела сон.
— Это был не сон. Не только сон. Тшш, погоди минутку.
Он стал целовать ей волосы, виски, щеки — очень медленно, с расстановкой.
— Дай взгляну на твой бок.
— Да все в порядке. Все в порядке! — твердила она, но он повернул ее и провел руками по коже. — У меня такое чувство, будто меня усыпили каким-то волшебным эликсиром. Подозреваю, именно так и было. Как это случилось? Что-то из того, что я видела, было на самом деле? Или было все, что я видела?
— Эймон видел во сне меня, а я — его. Он утащил меня в своей сон, а я утащил с собой тебя. И похоже, все это было подстроено Кэвоном.
Руки Коннора, гладившие ее по волосам, сжались в кулаки, но он сделал над собой усилие и заставил себя расслабиться.
— Он хотел использовать меня, мой сон, для того чтобы напасть на Эймона.
— Ты закрыл меня собой.
— А ты закрыла собой Эймона. Мы делаем то, что должно. — Коннор со вздохом прижался к ней лбом. — Ты рассекла ему бок мечом, а он разорвал тебе бок клыками, и при этом он частично оставался в тени, так что клинок хоть и ранил его до крови, но остановить не смог. Это моя версия событий.
— Коннор, он материализовался прямо из воздуха. Как нам сражаться с тем, кто появляется из ниоткуда?
— Как и сражались. Его отпугнул свет — сначала мой и Эймона, потом и девочки присоединились.
— Он ревел, — вспомнила Мира. — И это был не звериный рев, а скорее человеческий.
— Балансирует между мирами и формами. Думаю, в момент перехода ему приходится тяжко. Уже светает. Сейчас я сделаю нечто ужасное — разбужу Брэнну. А тебе предоставляю обзвонить остальных. То, что случилось, необходимо обсудить со всеми, и безотлагательно.
Но сперва он заключил в ладони ее лицо, как было и во сне.
— В другой раз не надо столько героизма, не то я умру на месте.
— Коннор, он же совсем мальчик! И оказался прямо у него по курсу. И он так на тебя похож… Или ты — на него. Овал лица, — добавила Мира, — рот, нос. Даже осанка.
— Правда?
— Тебе самому этого, наверное, не видно, но это так. Позвоню Айоне, она поднимет Бойла, а тот — Фина.
— Идет. — Он провел руками по ее волосам, длинным и волнистым, которые он сам расплел накануне вечером. — Кто первым спустится, тот и ставит этот долбаный кофе.
— Согласна. — Видя его встревоженные глаза, она потянулась поцеловаться. — Отправляйся, у тебя сейчас самая нелегкая задача — будить Брэнну, пока еще и солнце не встало.
— Готовь аптечку. — Коннор выпрыгнул из постели и натянул штаны.
После его ухода Мира протянула руку за телефоном и увидела колокольчики. Размышляя о Тейган, которая, наверное, как две капли воды похожа на Айону в отрочестве, Мира встала, принесла из ванной стакан воды и опустила туда луковицу.
Для Сорки, подумала она, после чего позвонила Айоне.
Вниз Мира спустилась раньше всех и занялась приготовлением кофе. Подумала, не сварить ли овсянки — единственное утреннее блюдо, которое у нее хорошо получалось. Тем более что Коннор, когда его ставили ответственным за завтрак, вечно пережаривал яйца.
Ее спасло появление Брэнны. На той были сине-зеленые полосатые фланелевые штаны и тонкий зеленый топ. Поверх она накинула и завязала голубой свитерок, который таинственным образом гармонировал с ее толстыми носками. Волосы были рассыпаны по спине.
Первым делом Брэнна потянулась за кофе.
— Не говори ни слова, пока не выпью чашку. Поставь варить картошку, а когда наполовину сварится, порежь ее на сковороду.
Сегодня в отличие от обычного для себя кофе с густыми сливками Брэнна выпила черный.
— Клянусь, близок тот день, когда я на месяц отлучу себя от плиты.
— И это будет заслуженно. Это я не с тобой говорю, а вообще, — поспешила добавить Мира, энергично моя картошку в раковине. — Наблюдения общего характера.
— Чертов колдун! — выругалась Брэнна себе под нос и полезла в холодильник. — Еще одна клятва: убью его собственными руками за то, что из-за него столько раз поднималась с рассветом. Яйца будут в виде болтуньи, а кому не нравится — может не есть.
Мира благоразумно промолчала и поставила на огонь картошку.
Сопровождая свои действия ворчанием, Брэнна достала колбасу, поставила жарить бекон и нарезала хлеб для тостов.
Потом выпила еще кофе.
— Мне нужно осмотреть твой бок.
Мира хотела сказать, что все в порядке, но прикусила язык и молча задрала рубашку.
Брэнна наложила руки на больное место — откуда она только узнала, куда именно? — и какое-то время его обследовала. Мира чувствовала, как в ее тело входит тепло и будто выходит наружу.
После сеанса Брэнна встретилась с ней взглядом, придвинулась и крепко обняла.
— Прекрасно зажило. Черт бы его побрал, Мира!
— Не начинай. Мне уже Коннор все высказал. Вас послушать, так меня не царапнули по боку, а кишки мне выпустили.
— А ты думаешь, чего он добивался? Конечно, хотел тебе кишки выпустить! — Однако Брэнна отошла назад и прижала ладони к глазам. Глубоко вдохнула и опустила руки.
— Ну, ладно. Давай займемся завтраком, будь он неладен. Коннор Шон Майкл О’Дуайер! Изволь спуститься и поучаствовать в завтраке не только за столом!
Тот появился через несколько секунд, явно выждав, пока сестра остынет.
— Чего изволите? Могу яичницу пожарить.
— К яйцам ты даже не прикоснешься! Накрой на стол, потому что я, похоже, обречена готовить на шестерых всю оставшуюся жизнь. А когда накроешь, можешь поджарить тосты.
Когда все собрались, картошка уже жарилась на сковороде.
— Как ты? — бросилась к Мире Айона. — Уверена, что все хорошо закончилось?
— Да. И больше того, энергия во мне так и кипит — эффект того зелья, что они в меня влили.
— Дай посмотрю, — отодвинул Айону Фин.
— Мне что, перед каждым теперь рубашку задирать? — Но Мира повиновалась, только чуть поморщилась от его прикосновения. — Брэнна меня уже обследовала.
— Он одной крови со мной. Если там осталась хоть капля его яда, я это сразу узнаю. Но тут все чисто. — Фин бережно опустил полу ее рубашки. — Я бы ни за что не сделал тебе больно, сестренка.
— Я знаю. Был один болезненный момент, и мне бы не хотелось его повторения, но все остальное… Это было как в сказке. У вас же с Айоной что-то похожее однажды произошло? — повернулась она к Бойлу.
— Да, было дело, так что это чувство мне знакомо. Вроде и спишь, но больше — ходишь, разговариваешь, что-то делаешь во сне. От этого немного голова идет кругом.
— Тебе надо сесть, — скомандовала Айона. — Просто сядь и посиди. Я помогу Брэнне закончить с завтраком.
— Только не это! — испугалась Брэнна. — Бойл, кроме тебя, тут все безрукие. Иди жарь яичницу, остальное я почти закончила.
Тот подошел к плите и вылил взбитые яйца на сковородку, где уже шипело масло.
— Порядок? — спросил он.
— Почти. — Брэнна на мгновение прислонилась к нему.
Она выключила огонь под картошкой и принялась вынимать ее шумовкой и обсушивать бумажными полотенцами.
— Почему я ничего не почувствовала? — удивлялась она. — Я все проспала. Ни сном ни духом…
— А почему ни я, ни Айона ничего не почувствовали? — ответил откуда-то из-за спины Фин. — Это был не наш сон. Нам там места не было.
— Но я же находилась с ними в одном доме, только по коридору пройти… Я должна была что-то учуять!
— Понятно. Раз на тебе все держится, тебе должно доставаться наравне со всеми, да?
Она резко развернулась, глаза засверкали, сузились, но вмешалась Айона.
— Прекратите! Прекратите оба! Каждый из вас обвиняет себя, и это очень глупо. Никто из вас не в ответе. Единственный, кто виноват, — это Кэвон, так что прекращайте! Мой брат, моя кровь, — передразнила она, прежде чем кто-либо из них обрел дар речи. — И так далее и тому подобное. И что с того? Мы все причастны. Может быть, лучше выясним, что в точности произошло, прежде чем себя корить?
— А ты женишься на женщине с командными задатками, братишка, — обратился Фин к Бойлу. — Но при этом весьма благоразумной. Сядь, Айона, и ты, Мира, тоже. Я принесу вам кофе.
Айона села и аккуратно положила руки на стол.
— Было бы очень мило с твоей стороны.
— Смотри не разлей! — предостерегла Мира и села рядом с Айоной.
Под руководством Брэнны Бойл выложил на блюдо яичницу, колбасу, бекон, картошку, жареные помидоры и черный пудинг[8].
Все это он доставил к столу, а Фин с Коннором тем временем разливали кофе и сок.
— Расскажи, как все было, — попросил Фин Коннора.
— Началось, как это обычно бывает: ты как будто бодрствуешь и все осознаешь и одновременно находишься в каком-то другом месте. Мы были в Клэре, хотя поначалу я этого не понял. В Клэре и во времена Эймона.
Коннор продолжал рассказ, а все накладывали себе еду с огромного подноса.
— Олень? — переспросила Брэнна. — Он был настоящий, или это ты его туда вызвал?
— Мне бы и в голову не пришло. Если бы мне понадобился проводник, я бы скорее взял Ройбирда. Это был крупный самец, роскошный. Царственный, с рогами — скорее золотыми, чем коричневыми.
— И голубыми глазами, — припомнила Мира.
— Верно. Глаза были голубые. Синие и бесстрашные. Если вдуматься — в точности как у Эймона.
— Или у его отца, — напомнила Брэнна. — Сорка пишет в своей книге, что сын цветом глаз и волос пошел в отца.
— То есть ты думаешь, олень был Дайти, — рассудил Коннор. — Или его перевоплощение. Может быть, он принял такой облик, чтобы находиться рядом с детьми и по возможности защитить их от опасности.
— Надеюсь, что так, — тихо проговорила Айона. — Ведь Дайти погиб, когда спешил домой, как раз чтобы их защитить.
— Ну так вот. Этот олень — будем считать, что это была душа Дайти, — привел нас к свету, и этим светом оказался Эймон. Для него это все происходило спустя три года после нашей прошлой встречи. Он стал выше ростом, черты лица его заострились — как бывает, когда кончается детство. Красивый парнишка.
Он улыбнулся Мире.
— Другого от тебя и ждать не приходится: вас же друг к другу так и тянет, — заметила она. — И хотя волосы и глаза у вас разного цвета, сразу видно, что вы родня.
— А Миру он принял за Анью. Цыганку, — продолжал Коннор. — Та однажды проходила мимо их жилья и нагадала Эймону, что настанет день — и они с сестрами непременно вернутся домой.
— Любопытно. В тебе же есть цыганская кровь, — заметила Айона.
— Есть.
— А Фин назвал Аньей кобылу, которую подобрал для Аластара.
— Об этом я тоже думала, но надеюсь, на кобылу я все же не похожа.
— Это не просто кобыла, а лошадь необычайной красоты и темперамента, — возразил Фин. — Это имя ей так подходило, что ни о каком другом я даже и думать не стал. Как увидел ее — сразу понял, кто она и как ее зовут. Поневоле поражаешься, насколько в жизни все взаимосвязано и переплетено!
— Но главное, — продолжал Коннор, — что, пока мы с Эймоном разговаривали, стоя перед домом, ни он, ни я ничего не чувствовали. Мы его расспрашивали о семье. Я рассказывал о магии теней. Все произошло в тот момент, когда парнишка пригласил нас в дом. Только что я ничего не чувствовал — и вот он уже здесь. А в следующее мгновение прямо из воздуха на нас выскочил волк. И Эймон это все тоже чувствовал.
— Я видела: вы с ним развернулись синхронно — как будто это были не два человека, а один, — добавила Мира. — Все произошло моментально. Коннор отпихнул меня себе за спину, но я ему была не нужна — он жаждал добраться до мальчика.
— И тогда Мира оттолкнула Эймона в сторону, бросилась вперед и взмахнула мечом, а в следующий миг — я даже блока поставить не успел — он ударил что было сил, стал рвать зубами. Брызнула ее кровь. И его. В этот момент напал пес. Мы с Эймоном тоже вступили в бой, а тут и девочки подоспели. Они-то как раз поставили блок и не дали мне ринуться вперед, а направили свою энергию на него, мне осталось лишь присоединиться к ним, в эти несколько секунд я просто больше ничего не успел. Но нашего совместного удара оказалось достаточно, чтобы причинить ему боль, тем более что вместе с нами его атаковали Катл, Ройбирд и Аластар. Он кричал, как девчонка.
— Полегче! — возмутилась Айона.
Коннор улыбнулся.
— Без обид! И тогда, зажатый между нами и Катлом, между копытами Аластара и когтями Ройбирда, он ретировался так же, как пришел. Исчез, испарился, оставив после себя только запах преисподней. И истекающую кровью Миру на земле. И двух минут не прошло: сейчас, оглядываясь назад, я это могу сказать наверняка. Две минуты — от начала и до конца схватки.
— Ведь все последние столкновения с ним были краткими, да? Над этим надо поразмыслить, — сказала Брэнна. — Не исключено, что, когда он применяет магию теней, его энергии хватает только на такие короткие вылазки.