— А если будет?
— Отправлю ее в Город, а сам к вам.
— А куда она уехала?
— В Джаути.
— Это зря, за ущелье не пускают.
— Потому и жду.
Сумеру уплыл, а Менес остался ждать еще.
Ему страшно надоело безделье, привыкший трудиться, Менес помог хозяину приютившего его дома кое-что отремонтировать, налепил много посуды хозяйке, а еще побеседовал со знакомыми, которых оказалось в Кене немало.
Теперь он знал о Железных людях и кузнице Гора многое.
Бог Света действительно решил научить египтян получать бронзу и создавать из нее оружие. Впервые люди взяли в руки не луки и стрелы, а мечи и ножи, чтобы биться с другими людьми. Пока Железных людей было немного, но их число росло, египтяне решили помочь Гору победить Сета, пока тот не занес песком и Нил тоже.
Разве мог Менес остаться в стороне?
Только как быть с Незер?
Для себя скульптор решил, если девчонка действительно вернется с этим караваном, отправить ее в Город, а самому подняться вверх по течению в Эдфу. Нармер сам закончит Сфинкса, у него это получится, а сильные руки Менеса нужней Гору. Исида и Тот поймут такое решение. И Нармер поймет.
Через два дня он вышел встречать караван от Джаути.
Караванщик не обманул, вернулся в срок. И беглянку тоже привез.
Увидев скульптора, Незер на мгновение замерла, а потом… бросилась к нему:
— Менес!
Уткнулась в грудь и… разрыдалась. Слишком сильным было напряжение в последние месяцы, чтобы не разрешиться слезами.
Менес прижимал ее к себе, гладил по плечам и волосам:
— Все хорошо… все хорошо…
Вокруг них немедленно образовался круг, но люди не подходили близко, лишь смотрели с любопытством. Рыжих в Египте немного, вернее, их так мало, что любой человек с таким цветом волос привлекает к себе внимание даже не будучи красивым или необычным в остальном. А если у девушки точеная фигурка, и ее обнимает рослый сильный мужчина, о мастерстве которого известно половине Кены…
— Пойдем отсюда.
— Да, уведи меня куда-нибудь.
Менес незаметно сунул в рот пастилку из смеси ароматного ситника, финикийского тростника и смолы с медом, чтобы освежить дыхание. Раньше за собой такого не замечал, а теперь поди ж ты…
Он привел девушку в свою каморку во дворе дома, где ночевал все это время, усадил на ложе, напоил водой, помог умыться.
— Ты побывала у Сета?
— Да.
— Он… страшен?
— Нет. И да.
— Незер, зачем ты туда ходила?
Она молчала, тогда Менес добавил уже мягче:
— Я здесь потому, что выведал твой секрет у Сетмета.
— Какой секрет?
По тому, как вскинулась, словно испуганная птица, Незер, Менес понял, что Сетмет продал далеко не все ее секреты.
— Он сказал, что ты родила сына в храме Хатхор, что ребенка отдали Сету и ты отправилась искать его, чтобы возвратить.
— И все?
— Есть еще что-то?
Она усмехнулась горько-горько:
— Да, главное. Это сын Сета.
— Что?!
— В храме Хатхор жрицам не называли имен их гостей.
— У тебя было много таких гостей?
Менес понимал, что не имеет права спрашивать, что Незер не могла отказать никому из посетителей, если была храмовой жрицей, но внутри все сильней разгорался пожар ревности.
Она усмехнулась:
— Мужчин не было вообще, только один бог тьмы!
— Ты нашла сына? Мне рассказывали, что там, — Менес кивнул в сторону владений Сета, — воспитывают странно.
Незер заметно помрачнела.
— Он не там. Сет отдал ребенка на воспитание богу Тоту. — И вдруг оживилась, вцепившись Менесу в запястье: — Менес, ты знаешь Тота, он доверяет тебе. У Тота мой малыш, мне нужно найти бога мудрости и забрать у него ребенка! Убеди Тота отдать мне мальчика, я не смогу жить без своей крошки. Что ты так странно смотришь?
Менес смотрел действительно странно — с изумлением и ужасом одновременно.
— Как давно ты не видела сына?
— Давно. Он совсем маленький, ему чуть больше года! Как можно отдавать малыша на воспитание богу-павиану, каким бы тот ни был мудрым? Ой, прости, я не хотела обидеть твоего Тота.
Незер испугалась, что очень ценивший Тота Менес обидится и не станет ей помогать. Но тот не обратил внимания на тираду.
— Ты не знаешь имя сына?
— Нет… Сет не сказал…
— Незер, у Тота всего один воспитанник. Теперь это мой ученик.
Она даже не поняла, о чем речь.
— Что?
— У Тота был воспитанник, рожденный земной женщиной от бога. Он не знает своих родителей, не помнит детства, словно сразу стал довольно взрослым. Он полубог…
Незер не желала понимать, ум отказывался принимать услышанное. Пришлось сказать прямо:
— Незер, это Нармер.
Мгновение она молчала, потом отрицательно замотала головой:
— Нет. Нет-нет, я родила сына чуть больше года назад, понимаешь? Мой сын маленький мальчик. А Нармер… он… он взрослый юноша! — Незер даже развела руками, словно удивляясь глупости слов Менеса.
— Нармер не помнит детства, он рос не по дням, а по часам. Я считал его стариком в обличье юноши, но это не так. Ни я, ни он не знаем, сколько ему лет. А Тот молчит.
Незер снова мотала головой, а потом принялась… хохотать.
Постепенно хохот перерос в настоящую истерику.
— Нет! Мой сын? Мой сын маленький… вот такой, — она показывала ребенка, которого держала у груди, — нет! Он не может быть взрослым юношей. У Тота есть еще воспитанник. Наверняка есть. Он скрывает ребенка ото всех, потому что это сын Сета!
Незер выкрикивала еще что-то бессвязное, рыдала, отталкивала пытавшегося успокоить ее Менеса, хваталась за голову… А потом горько расплакалась уже без истерики.
Менес понимал ее чувства, вернее, думал, что понимает. Родить ребенка, не ведая, что от бога тьмы, надеяться найти его, а потом вдруг узнать, что малыш, которого она столько искала, взрослый…
Менес гладил Незер по волосам, молча, поскольку не представлял, какими словами нужно успокаивать в таком случае.
Он вдруг понял, что ему наплевать, с кем и когда была эта юная женщина раньше, от кого родила своего сына. Неважно даже то, что его самого Незер не любит. Главное — любит он, и его любви хватит на двоих. Пока хватит, Незер должна оттаять, снова поверить в возможность счастья, а когда это произойдет, она полюбит Менеса.
Его захлестнула волна нежности. Прижавшись губами к ее виску, Менес принялся успокаивать:
— Все, все! Все прошло, все будет хорошо. Успокойся…
Постепенно губы спустились к глазам и щекам, чтобы осушить ее слезы, потом к губам… Сначала Незер вздрогнула и явно была готова дать отпор, но губы Менеса не были ни властными, ни напористыми, он лишь касался ее измученных уст. И Незер сдалась.
В прошлый раз Незер пришла к нему сама, была неистова, тогда Менес не задумывался почему, все казалось таким правильным и естественным — они вместе пережили приключение, это сблизило. Она совершенна физически и опытна в любви, он способен оценить это совершенство. Об остальном Менес тогда не думал. Теперь он знал правду, но это ничего не изменило.
Парадокс, но в его объятьях была та, которую искусству любви обучали в храме богини Хатхор. Таких женщин Менес презирал всегда, даже его модели и то лучше! А ведь Незер не просто была жрицей (пусть и не успевшей познать никого из мужчин), она родила от бога тьмы и даже теперь покрыта синяками от его пальцев. Менес не спрашивал, что произошло у Сета, и без слов ясно — такие следы оставляют руки мужчины, когда тот направляет движения женщины, а вот такие — мужские губы, получившие доступ к груди.
Но Менесу не требовались ни оправдания Незер, ни даже объяснения, он любил, а потому принимал ее такой, какая есть. Это было лучшее, что Незер могла встретить и на что рассчитывать.
То ли почувствовав возможность защиты со стороны Менеса, то ли просто устав сопротивляться напастям, Незер отдалась рукам любовника, полностью подчинившись его воле.
В его любви не было страсти Сета, властности, граничащей с жестокостью, не было неистовства. Зато были ласка и нежность, бережное обращение с ней и внимание к ее желанию. После перенесенного с Сетом любовь с Менесом показалась Незер блаженством.
После всего она долго плакала на груди у Менеса, а потом уснула, уткнувшись залитым слезами лицом в его плечо. И сильный мужчина почти до утра лежал, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть это строптивое и непостоянное счастье.
…Проснувшись в объятьях Менеса, Незер вздрогнула и рывком села на постели, что было для любовника сродни пощечине. Но он взял себя в руки.
— Мы просто спали рядом…
Незер усмехнулась:
— Спали? Менес, ты хороший любовник — нежный, ласковый…
— Но?..
— Безо всяких «но». Нам пора обратно в Город Мертвых. Пусть Нармер взрослый юноша, но он мой сын.
— Безо всяких «но». Нам пора обратно в Город Мертвых. Пусть Нармер взрослый юноша, но он мой сын.
— Незер, — Менес заговорил осторожно, что насторожило юную женщину, — нужно подумать, как поступить.
Незер такой поворот почти обрадовал.
— Ты не уверен, что Нармер мой сын? Вспомнил о другом воспитаннике Тота?
Менес нахмурился, не зная, как объяснить ей свои сомнения, не причиняя новую боль. Бедная красавица и без того настрадалась.
— Уверен. У Нармера глаза зеленые, как у тебя.
— Правда? — почему-то обрадовалась она. — А я боялась спросить, нет ли в его рыжих глазах красных огоньков, как у его отца. А волосы рыжие?
— Нет. Но Нармер считает своим отцом Гора, понимаешь?
— И?
— Если сказать ему, что ты мать, то придется назвать и отца.
Незер помрачнела, лицо исказила гримаса боли.
— Я не виновата, что родила от Сета. Если бы Гор навестил богиню Хатхор, я могла бы зачать от него.
Менес даже не подозревал, что способен убеждать, да еще и так мягко и спокойно.
— Никто тебя в этом не винит. Я просто говорю о том, что Нармера нужно подготовить к мысли, что его отец не Гор. Нужно посоветоваться с Тотом, он подскажет, что делать.
Менес подумал, что Тот может даже попытаться убедить Гора признать, что бог всего одну ночь провел в храме Хатхор, а значит, мог быть с Незер. Но говорить о таком варианте Незер Менес не стал, ей хватило и сказанного.
— Менес, ты лучший мужчина на свете!
Он смотрел на любовницу, тело и грудь которой покрыты синяками от пальцев соперника, и думал о том, что заставь он тогда признаться, зачем ей золото, Незер не пришлось бы побывать в руках Сета еще раз. Менес вполне понимал интерес к этой юной женщине со стороны бога тьмы. Незер хороша, несмотря на рождение сына, у нее девичья фигурка — высокая упругая грудь, удивительно тонкая талия, стройные ноги и красивая головка на совершенной шее… А еще гибкость змеи. Скульптор знал толк в женской красоте, но даже если бы Незер не была столь совершенна внешне, он этого не заметил. Менес влюбился, и красота любовницы была лишь дополнительным поводом для счастья.
Он так задумался, что едва не пропустил весьма важное заявление Незер:
— Но многого не умеешь в постели. Я тебя научу!
Менес перевернул ее на спину, навис, стараясь не утонуть в зеленых омутах, серьезно попросил:
— Не надо меня ничему учить. Всего лишь позволь любить тебя.
Незер замерла. Впервые в жизни от нее не требовали чего-то в постели, не желали немедленно обладать, а просили разрешить любить. Менес был вторым в ее списке любовников, но Незер привыкла к мужскому вниманию, умело им пользовалась и спокойно относилась к раздевающим взглядам. Менес смотрел иначе, он не норовил увидеть больше, чем открывала ткань, но любовался, отмечая совершенство форм, которым Незер наградили боги. Это было непривычно и сначала даже настораживало, теперь Незер начинала верить, что Менес просто влюблен.
Ее всегда желали, но в нее никогда не были влюб лены.
— Ты сумасшедший, — Незер обвила руками шею Менеса и притянула его к себе. Ночь любви плавно переросла в день любви.
Глядя на спящего Менеса, Незер пыталась разобраться сама в себе.
Несколько дней назад она сгорала от страсти в объятьях бога тьмы, а теперь позволяла любить себя Менесу. Девушка понимала, что если бы пришлось выбирать, выбрала первого. И не потому, что Сет был первым ее мужчиной, он понимал Незер лучше ее самой, чувствовал, что ей нужно, знал ее тайные желания. Но именно это делало Сета особенно опасным.
Незер очень хотела оказаться еще раз в объятьях неистового Сета и не меньше боялась. Боялась себя, своего желания.
Этот страх перед собой, желаниями тела толкнул ее в объятья Менеса. Казалось, пока Менес рядом, даже мысли о Сете ей не грозят, пока она в обнимку с Менесом, Сет не придет в ее сны.
Менес был защитой, он простил ей все — от кражи золота до рождения Нармера от бога тьмы и синяки на груди от него же. Незер захлестывала благодарность, казалось, этого будет вполне достаточно, тем более у них есть общая тайна — Нармер.
Сет не пришел в ее сон ни в первую ночь с Менесом, ни во вторую. А дальше…
— …Незер, пора отправляться из Кены.
Она сладко потянулась и согласилась:
— Давно пора. Мне не терпится увидеть Нармера. Ты столько о нем рассказывал. Не могу представить, что мой сын уже взрослый… Какое счастье, что Тот привел его учиться к тебе!
Она щебетала, не замечая мрачной напряженности Менеса.
Голенькая Незер была крайне соблазнительна, но мысли скульптора занимало совсем иное.
Заметив наконец его молчание, Незер нахмурилась:
— Что случилось? Ты недоволен, что нужно уплывать, или недостаточно золота, чтобы нанять быстроходную лодку? Менес, у меня есть золото.
Она потянулась за своей сумкой и достала оттуда завернутый в ткань золотой диск.
— Что это?
— Диск Сета. Это золото, много золота.
— Откуда он у тебя?! — ахнул Менес. Неужели и у Сета украла?
Незер пожала плечами и, натягивая калазирис, объяснила:
— Это защитный знак. Там иначе нельзя. Знак определяет положение и то, как к тебе будут относиться.
— Зачем ты взяла его с собой?
— Просто забыла снять, когда выходила, а потом спрятала в сумку. Давай расплавим?
— Ты с ума сошла? Убери знак Сета как можно дальше, а еще лучше выброси. У меня достаточно шетитов, чтобы нанять для тебя самую быстроходную лодку, но, думаю, тебе надо просто переправиться на тот берег в Дандару.
Незер прищурила глаза, мгновенно став серьезной:
— А ты? Ты не со мной?
Менес долго молчал, потом отрицательно покачал головой:
— Мне надо в Эдфу.
— Зачем? Мы же решили вернуться к Нармеру!
— Незер, Нармер никуда не денется, закончит Сфинкса и тоже приплывет в Эдфу.
— Что такого в Эдфу, что ты туда рвешься? Отвечай, или я решу, что ты просто пытаешься от меня избавиться.
— Бог Гор создал в Эдфу свою кузницу и обучает там людей. Они делают оружие. Я поплыву туда, чтобы стать одним из Железных людей.
Мгновение Незер смотрела на Менеса с откровенным изумлением, а потом расхохоталась:
— Менес, ну какой из тебя Железный человек? Ты скульптор, которого дома ждет интересная работа и отличный ученик. Выбрось эту глупость из головы и скорей найми судно, чтобы мы отплыли в Город.
Если бы не последнее предложение, Менес прислушался к совету Незер, но слова о глупости его разъярили.
— Незер, там бог света и много достойных людей! Там много моих товарищей, там бог Тот.
От отчаянья Незер продолжила совершать ошибки:
— Самый достойный из богов — павиан Тот. Если Тот в Эдфу, ты просто обязан поскорей последовать за ним. Но я хочу видеть своего сына. — Она не просила, Незер требовала.
— Повторяю: Нармер никуда не денется, он закончит Сфинкса и приплывет в Эдфу, а ты подождешь в Дандаре.
— Чего подожду?
— Я пришлю тебе весть о Нармере.
Она обомлела.
— Ты даже не зовешь меня с собой в Эдфу? Если Нармер вот-вот приплывет туда, то почему ты не зовешь меня?
Менес не знал, что ответить, но Незер поняла сама, горько усмехнулась:
— Потому что я рыжая, родила Нармера от Сета и была у него на ложе совсем недавно? Боишься, что выдам вас богу тьмы?
— Я за тебя боюсь, — Нармер попытался привлечь ее к себе, но Незер выскользнула из рук.
— Не надо за меня бояться, Менес. Ты считаешь меня недостойной называться матерью Нармера, недостойной знать ваши секреты в Эдфу, недостойной быть рядом с тобой.
— Да нет же, все не так.
— А как? Объясни, Менес, как? Что же ты молчишь?
Он действительно не знал, что ответить, потому что Незер была права. Менес не мог привезти девушку с собой в Эдфу, боясь ее невольной связи с Сетом. Да и огненных волос тоже боялся. Еще меньше он хотел встречи Незер с Нармером, понимая, каким ударом станет это для юноши.
Незер не дождалась ответа и, борясь со слезами, покачала головой:
— Я не буду ждать Нармера в Дандаре, я вообще нигде не буду его ждать. Ты прав, — она подняла руку, останавливая возражения Менеса, — я недостойна быть его матерью. Ничего не говори ему обо мне, пусть остается в неведении. И не пускай Нармера в Эдфу, ведь он сын Сета, мало ли что…
— Незер! — Менес попытался остановить девушку, но та вырвала руку.
— Прощай, Менес.
…Если бы он бросился следом, остановил, прижал к себе, Незер разрыдалась, и все началось сначала, чтобы немного погодя прийти к тому же итогу. Иначе и быть не могло: намереваясь помогать Гору, Менес не мог быть любовником той, которую обнимал Сет. Менес остался на месте, Незер ушла одна.
Она добралась до пристани, села в первую же лодку, где нашлось местечко, и переправилась на другую сторону в Дандару. Делала все это, не замечая никого и ничего вокруг. В голове билась одна мысль: только не расплакаться, только не залиться горькими слезами.