Случай не заставил себя долго ждать. Спустя некоторое время на одной вечеринке случилось то, что должно было случиться. В загородном доме у богатого знакомого было очень весело и очень много алкоголя. Поэтому, когда Наташа ушла с Сергеем наверх, никто не обратил внимания – все были давно и удачно пьяны. Также никто не обратил внимания, когда через пару часов Наташа перешла из одной комнаты в другую – из постели Сергея в постель Вани. Ваня сопротивлялся недолго. Оказывается, дружба перестает быть такой крепкой, когда в тебе столько крепкого алкоголя. Наутро Ваня немного посокрушался, но, подумав, решил, что Сергею лучше ничего о случившемся не знать. Тем более что Наташа благоразумно совершила еще один никем не замеченный переход – теперь уже из Ваниной комнаты в Сережину.
После того случая Ваня стремился избегать общения наедине с Наташей или хотя бы свести его к минимуму. Вел себя как идеальный друг семьи, фотографировал «влюбленную» парочку, даже познакомил Наташу со своей женой, тем самым дав ей понять – то, что было на вечеринке, ничего серьезного для него не значило. Наташа переехала к Сергею, и тот сделал ей предложение, на которое девушка ответила согласием. Ивана поразило тогда столь быстрое решение девушки, но он не подал виду. Ваня пропал на несколько месяцев – срочные дела на работе и командировки практически свели на нет общение с Сергеем и Наташей. Что происходило в жизни молодой пары – он не догадывался, но, видимо, забот у них хватало. А затем миру пришел конец.
Но на этом история с Наташей не закончилась. Каким образом девушка узнала, что в Конфедерации Печатников живет тот самый Иван Данилов – одному богу известно. Но в один прекрасный (прекрасный ли?) день на станции Печатники появилась та самая Наташа, израненная, еле живая. По ее словам, узнав, что на станции живет и здравствует талантливый инженер Иван Данилов, Наташа ухватилась за возможность что-то изменить в своей жизни и отправилась с караваном к Ивану. Она рассказала об их общем сыне, который остался на станции Орехово под опекой одного из жителей, единственного посвященного в ее планы. По пути к Печатникам караван попал в засаду, большая часть группы погибла, а ей удалось добраться. Она едва успела рассказать тогда о мальчике. Ее жизнь так и не удалось спасти.
Новость об обретенном сыне (да и неизвестно, его ли это сын вообще) в какой-то мере взволновала Ваню, но не до такой степени, чтобы изменить привычный уклад его жизни и заставить отправиться в полное опасностей путешествие за мальчиком. Так прошло тринадцать лет, пока Немов не получил задание добраться до войсковой части в Бирюлево через отрезанные от остального мира метро станции Орехово, Домодедовскую и Красногвардейскую. И вот он здесь. Мальчик действительно был, и за эти годы превратился в молодого крепкого мужчину. Им оказался тот самый парень, которого спасли с поверхности сталкеры и который представился им как Михаил Ермолин. Но сколько ни рассматривал его позавчера Иван, когда увидел у коменданта в коморке, так и не смог наверняка сказать, есть ли что-то общее у них во внешности, или Наташа тогда все придумала, чтобы не жить одной с мальчиком…
* * *Ваня потер саднившую скулу, отогнал нахлынувшие воспоминания и огляделся – к ним кто-то торопился, подсвечивая путь фонариком.
– Ты сказал, с сыном? С моим сыном? – голос Сергея дрогнул. – Он жив?
– С моим сыном. Не обольщайся, – отрезал Иван.
– Ну уж нет! Сына ты у меня не отнимешь! – Сергей и сам еще толком не осознал только что услышанное, но уступать своему врагу он не собирался. Он должен одержать над ним верх. Мысль о живом (живом ли, ведь Иван не ответил на вопрос) сыне встревожила врача. Все это время они с Наташей были совсем недалеко друг от друга, на расстоянии трех относительно безопасных перегонов. Да и на станции он иногда бывал, правда, Наташу не встречал. Или к тому моменту, как он поселился между Красногвардейской и Алма-Атинской, ее уже не было в живых? Честно говоря, новость о ее гибели не потрясла Сергея, он даже не особенно расстроился.
Странно, ведь он любил Наташу. Любил ли? Сейчас уже было сложно ответить на этот вопрос, да и незачем. С тех пор, как он сделал Наташе предложение и она ответила согласием, минуло много лет. Тогда, ослепленный чувствами, он с радостью узнал, что Наташа беременна, и незамедлительно предложил ей руку и сердце. Все складывалось так, как он и мечтал. Он победил в битве за девушку, она теперь принадлежит ему, а не весельчаку и балагуру Ивану. И ребенок… Только позже он стал задумываться о том, почему, собственно, Наташа просила его не сообщать Ване о ребенке раньше времени.
Они практически не виделись с другом в последние месяцы перед часом икс – мешала работа и другие обстоятельства. Прочие обстоятельства мешали даже сильнее. Они уже жили с Наташей вместе, в квартире Сергея. Но кажущееся счастье стало вырываться из рук врача. Сначала несмело, как мотылек пытается вырваться из сачка, еще не осознав, в какую ловушку он угодил, затем сильнее. У Сергея уходило много сил и нервов на то, чтобы погашать локальные конфликты. А они вспыхивали с завидной регулярностью по всяким пустякам. Сергей не мог тогда знать, что Наташа беременна от любимого, а живет с нелюбимым, и именно в этом основная причина ссор и недомолвок. Он же считал раздражение капризами беременной женщины, старался относиться к ней еще бережнее.
Но дыма без огня не бывает. Наступил день, когда сложившаяся ситуация окончательно довела Наташу до срыва. В тот день она в сердцах бросила, что Сергея не любит, а ребенок не его, да еще добавила пару подробностей о той ночи в коттедже. Наташа съехала из квартиры на следующий день, пока Сергей был на работе. Больше он ее не видел. Сначала у Сергея не возникало никакого желания общаться с другом-предателем, но спустя какое-то время он решил разобраться с ситуацией. Протяжный вой сирены застал его на территории войсковой части, где он был в гостях у коллеги-врача, а вечером того же дня он собирался навестить Ваню с твердым желанием выяснить с ним отношения.
Сергей прислушался к своим чувствам. Что же все-таки причиняет ему большую боль – то, что Ваня отобрал у него любимую девушку, или то, что это был именно Ваня, а не кто-то другой? Ясно было одно: уступать сына Ивану Сергей был не намерен. Он не проиграет ему еще один бой, возможно, решающий и последний. Ни за что не уступит. Землю будет грызть, но сделает все, чтобы выйти победителем. Данилову всегда доставались самые сливки во всем, а он довольствовался малым. Так было раньше, но теперь ситуация изменится. Он еще будет стоять над поверженным врагом. Сердце яростно колотилось в груди Сергея, совершая немыслимые кульбиты, зубы скрипели, а руки нервно сжимались и разжимались.
– Данилов?! – голос подоспевшего Немова вывел обоих мужчин из оцепенения. – Вы что устроили, мать вашу? Какого хрена?!
Мозг Ивана быстро соображал, что же ответить командиру, но ответа не находил.
Выход нашел Сергей. Тот почему-то тоже решил, что лучше молчать об истинных причинах ссоры, да и вдаваться в подробности прошлых взаимоотношений не хотелось, он еще не решил, как выгоднее себя вести.
– Да вот, Олег, девушку не поделили на станции. Точнее, ее внимание, – поспешно добавил он.
Сказанную полуправду неловко подтвердил и Иван, бросив удивленный взгляд на Сергея – он-то ожидал, что врач тут же все выложит.
– Уже разобрались, командир.
– Разобрались они… Ну-ка на станцию живо, там и выясним все!
И мужчины побрели по туннелю к маячившим впереди отблескам станционных костров.
* * *– Что случилось? – встревожено спросил Миша, внимательно оглядывая лицо Сергея с кровоподтеками.
– О рельсы приложился, пока нужник искал, – отмахнулся врач, – фигня!
Отчего-то Миша не поверил словам Сергея, прозвучали в них нотки фальши, но не решился его расспрашивать.
– Давайте я вас отведу к бабе Шуре, она вас быстро в порядок приведет. Для нее это сущий пустяк.
Сергей хмыкнул:
– Миш, я справлюсь, я сам врач, не забывай.
– Врач, это да. Но себя самого лечить как-то не с руки, неудобно.
И Сергей сдался, позволяя парню увести себя. Они шли через станцию по платформе мимо обветшалых палаток, тут и там резвилась ребятня. Детей постарше видно не было, на станции с десяти лет уже начинали понемногу вовлекать в общественные работы – каждая трудоспособная единица была на счету. За ребятней приглядывала пара бабок – надо было на кого-то оставлять детей, пока родители трудились на фермах и в туннелях. Своеобразный аналог детского сада.
– Что это у тебя? – Сергей заметил в руках у Миши потрепанную книжку.
Миша отчего-то замялся. А вдруг засмеет? Он привык, что к книгам относились здесь небрежно.
– Да так, – протянул парень, – книжка одна.
Сергей усмехнулся.
– То, что книжка, я вижу. Да дай посмотреть, ничего с ней не станет, верну в том же виде.
– Что это у тебя? – Сергей заметил в руках у Миши потрепанную книжку.
Миша отчего-то замялся. А вдруг засмеет? Он привык, что к книгам относились здесь небрежно.
– Да так, – протянул парень, – книжка одна.
Сергей усмехнулся.
– То, что книжка, я вижу. Да дай посмотреть, ничего с ней не станет, верну в том же виде.
Книжка оказалась сборником стихотворений Тютчева.
Сергей наугад раскрыл книгу, как вдруг из нее выпала какая-то картонка. Он наклонился, чтобы подхватить ее с пола. Картонка оказалась фотокарточкой, и когда врач развернул ее лицевой стороной к себе, у него вдруг подкосились ноги. Во рту стало сухо, руки задрожали, и он едва не выронил книгу из рук.
– Что с вами? – Миша поддержал Сергея, подвел его к удачно попавшейся грубо сколоченной деревянной табуретке рядом с одной из палаток и усадил.
– Ничего-ничего, просто слабость неожиданно накатила, когда увидел книжку. О прошлом мне напомнила.
В руке врач все еще держал фотографию, которую Миша быстро выхватил и упрятал снова в книжку. Но мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто изображен на ней. На фото были запечатлены двое: девушка обернулась, смотрит через плечо и улыбается, держит за руку мужчину на фоне дома с адресной табличкой. Мужчина стоит спиной, виден только затылок. Но невозможно не узнать… А может, совпадение? Может, фото попало к парню случайно? Сергей попытался придать голосу спокойствия, стараясь не выдать охватившего его волнения:
– Эта пара на фото… Кто они?
– Мои родители, – с грустью ответил Миша. – Мама пропала, когда мне было семь лет, а папу я совсем не видел, но мама рассказывала о нем много хорошего.
Спустя почти двадцать лет произошла невероятная встреча. Сергей вглядывался в лицо парня, стараясь отыскать в нем свои черты: то ему начинало казаться, что они очень похожи, то – что не имеют ничего общего. Казалось, он сидел так вечность, разглядывая Мишу, хотя на самом деле прошло не более десяти минут. Может ли он быть его сыном, или Иван прав – сын не его? Как теперь выяснить правду? Должен ли он рассказать обо всем Мише? Слишком много вопросов для одного дня.
Сергей решил повременить и молчать до поры до времени. Занять выжидательную позицию. Он не мог понять, какие чувства обуревают его в этот момент. Волнение и удивление от всего случившегося сегодня? Безусловно. Злость, ненависть, ярость? Да, конечно. Есть ли посреди всего этого любовь к обретенному сыну? Чувство родства? Сергей искал, прислушивался к себе, заново пролистывал страницы души и не находил. Лишь желание не проиграть Ивану в этой схватке, которая, скорее всего, окажется последней для кого-то из них.
После визита к станционной медсестре Сергей снова, сославшись на то, что ему надо отдохнуть, отправился в гостевую палатку. Миша проводил его до входа и, помявшись, ретировался. Сергей остался один на один с мучившими его вопросами и неожиданным открытием. «Слишком много потрясений, а ведь день еще не закончился. Что же будет дальше?»
Глава 6 Последние приготовления
Подготовка заняла неделю – с проработкой маршрута, набором рекрутов-добровольцев и томительным ожиданием.
День перед рейдом группы Немова на поверхность не задался для Миши с самого утра. Сначала его выбил из колеи сон, приснившийся под самое утро, когда парень, наконец, смог заснуть, переборов волнение перед предстоящим походом. Ему снилась пустынная поверхность Братеево, по которой ветер носил какие-то сухие травы, сбившиеся в комки и имевшие форму шара. Под ногами хрустело крошево прежней жизни, и Миша не без содрогания медленно ступал по этому огромному кладбищу, похоронившему в себе многие жизни. Он вглядывался во тьму, силясь разглядеть что-то впереди, но в свете звезд и нависавшей над одиноким путником луны ничего не было видно. Было холодно, и Мише без противорадиационного комбеза и противогаза было неуютно – в одной футболке и штанах. Он не мог вспомнить, как, наплевав на безопасность, оказался здесь, наверху.
Кожа покрылась мурашками, ноги и руки дрожали, а зубы выстукивали дробь. Мише казалось, что за ним неотступно кто-то наблюдает, но всякий раз, когда он резко оглядывался назад, что-то или кто-то успевало уйти за границы обзора, будто насмехаясь над неспособностью Миши разглядеть преследователя. Оружия у парня с собой не оказалось, а вокруг не было ничего, что могло бы послужить хоть каким-то средством защиты. «Что же, черт возьми, происходит? Зачем я здесь?» Мысль пронеслась в голове Миши и увязла глубоко в подсознании, медленно растворяясь в волнах страха. Справа послышался шорох, и парень резко развернулся, холодея от ужаса и готовый к любому повороту событий, но это оказался очередной сухой клубок, цепляющийся за бетонное крошево и ведомый ветром.
Внезапно Миша налетел головой на что-то твердое и тут же в страхе отскочил назад, втягивая голову в плечи и выставив перед собой руки. Но впереди ничего не было. «Хотя нет, постойте-ка». Всмотревшись внимательнее, парень увидел темное продолговатое пятно, не пропускающее свет. Очертания странного объекта стали четче, постепенно проступая в холодной ночи. «А оно выше, чем мне показалось в первый раз». Задрав голову, Миша не смог разглядеть верхушку. Она терялась где-то высоко, за границами зрения, к тому же темнота вокруг не способствовала тому, чтобы разглядеть получше. И тут в голове зазвучал голос – чужой, лишенный человеческих ноток, без эмоций и интонации.
«Времени мало. Ты должен торопиться. Иначе скоро человечество окончательно сгинет».
– Кто ты? – крикнул в темноту Миша. – Зачем тебе я?
«Можешь считать меня аномалией. Так тебе будет проще. На самом деле я – память. Человеческая. Я здесь, чтобы не забыть. Но границы сужаются. Мне тесно. Ты должен разрушить оболочку, ты и все оставшиеся в живых».
– Но как? – Миша поискал глазами вокруг – нет даже более или менее сносного камня, только труха, пыль и мелкие осколки.
«Все определяют поступки людей. Ты должен следовать своему разуму. Должен пытаться изменить условия, начать действовать. Если вы выберете правильный путь, то еще есть шанс».
Неожиданно присутствие чего-то чужеродного в голове исчезло, пропала и аномалия. Впереди и вокруг опять простиралась пустошь с перекатывающимися клубками сухой травы.
Миша проснулся. На лбу выступили холодные капли пота. Он и правда замерз – ночи на станции были прохладными, а ветхое одеяло валялось рядом, скомканное и сброшенное во сне. Сон казался настолько реальным, что Мише понадобилось время, чтобы прийти в себя и согнать оцепенение. Стены самодельной палатки немного приглушали шум, доносившийся со станции – начинался новый день, люди просыпались и собирались на работу на фермы, общественные ремонтные работы и в дозоры.
Однако, несмотря на кажущуюся реальность, сон быстро выветрился из головы – предстояло немало дел.
* * *С раннего утра в комендантской царило оживление: Немову с командой надо было обсудить предстоящий выход, наметить план и провести необходимый инструктаж.
По последним данным, в поход отправлялись семь человек: Немов во главе, с ним верные ему Томилин и Данилов, Сергей должен был стать проводником группы. Напросился и Вано, дозорный с Домодедовской, чье желание пойти с отрядом вызвало удивление у Немова, хотя тот и постарался не подать виду. Еще собирались Борис Михайлович, начальник полиции станции Домодедовская, и Андрей, опытный в выходах на поверхность мужик средних лет, живший в одиночестве через две палатки от Миши. Семьи он лишился в первые годы после Катаклизма – неотвратимая тень смерти мало кого обошла стороной.
В тесной комнатушке Немов с бойцами и присоединившийся к ним Василий Петрович склонились над картой района, разложенной на столе – бывшей школьной парте, командир что-то помечал карандашом и слушал объяснения Сергея об опасностях, подстерегающих в пути.
Красным карандашом было помечено строение, и рядом стоял жирный крест – Царицынский дворец. Немов уже слышал истории отшельника о том, что его лучше обходить стороной. Сергей снова вкратце предостерег всех о таящейся там опасности. Ни смешков, ни шуток не последовало – царила серьезная атмосфера, все прекрасно понимали, насколько опасна для жизни предстоящая вылазка, где каждый обязан защищать спину другого.
Не обошел вниманием Сергей и Царицынские озера, где, по его словам, обитали жуткие создания и куда лучше было не соваться.
– Значит, так, зайти в парк лучше здесь, – Олег обвел кружком бывший вход напротив вестибюля Орехово, – местность более ровная. Левее – овраги, правее – заросли труднопроходимые. Это мы заметили еще тогда, когда подходили к вестибюлю станции. Так что практически через парадный вход пойдем. Хотя, может, и изменилось уже что-то, верхний мир утратил былое постоянство. Но других сведений, я так понимаю, у нас нет.