«Спасибо» - Зена сделала большой глоток, за которым немедленно последовал второй. Напиток на самом деле был крепким, он просто обжигал. Прикрыв глаза, она откинулась на спинку стула, наслаждаясь ощущениями. Возможно, Габриель была права этим утром. Может, ей и правда стоило немного расслабиться, сбросить напряжение. Она печально вздохнула, угнетаемая сумбуром противоречивых эмоций. Прикончив свой напиток, Зена поставила кружку на стол.
Поняв намек, официантка поспешила наполнить вторую и направилась к воину. Почувствовав, что посетительница не в настроении разговаривать, она опустила кружку и молча удалилась. Эта работа научила её многому. Она могла распознать этот столь знакомый взгляд, который видела теперь на лице у воина, взгляд человека, который хочет забыться.
Зена смотрела в одну точку, погруженная в свои мысли. Как бы сильно она не хотела удерживать эмоциональную дистанцию между собой и бардом, она не могла легко свыкнуться с их расставанием. Ей на ум пришел разговор с Лилой о танцах. Кто будет сопровождать Габриель? А что, если он попытается что-то сделать? Или, что хуже, что, если Габриель это понравится?
Сделав несколько глотков, Зена грустно вздохнула и мысленно выругала себя. И зачем она согласилась остаться до утра. Если бы она просто завезла Габриель и уехала, как планировала, сейчас бы её не угнетали эти мысли о барде. Прикрыв глаза, она попыталась вычеркнуть их из своего сознания и сконцентрироваться на обжигающей жидкости, обволакивающей её изнутри. Кого она обманывает? Здесь или по другую сторону света, это не важно – её мысли все равно постоянно возвращаются к барду.
Допив вторую порцию своего весьма крепленого напитка, воительница жестом попросила принести третью и осушила её в несколько глотков. На столе женщины почти мгновенно возникла четвертая кружка.
Внезапно она почувствовала, как по затылку пробежали мурашки. Словно какое-то шестое чувство, зловещие ощущения, предчувствие беды. Но, в отличие от прошлых переживаний, она знала точно, что было не так. Неминуемо приближался день… день, когда Габриель навсегда оставит её ради кого-то надежного, крепко стоящего двумя ногами на земле… подобно этому крестьянскому пареньку, которому повезёт вести её на танцы. Зену охватил озноб. Потянувшись за кружкой, она тупо уставилась на жидкость, темнеющую на дне, словно могла читать в ней свое мрачное будущее.
Пока она представляла себе, какой может быть жизнь без барда, дверь в таверну тихонько скрипнула, выведя ее из оцепенения. Подняв взгляд, она заметила удивительную молодую женщину, с длинными серебристыми волосами, которая вошла в зал.
Взгляд воина, прикованный к незнакомке, проводил её до самой стойки.
Оглянувшись, женщина улыбнулась и пошла в сторону Зены.
Пока она подходила, воительница успела, как следует рассмотреть её, начиная от молочно-бледной кожи и заканчивая удивительной прозрачностью её глаз. Женщину окружал какой-то странный ореол, от которого исходила потрясающая по силе энергетика. Зена ощущала, как она буквально вибрировала в воздухе. Было в незнакомке нечто такое, до боли знакомое и в то же время совершенно неведомое, что заставляло воина призадуматься, не встречались ли они прежде.
Будто читая её мысли, женщина заговорила: «Я видела тебя в Афинах, примерно с месяц назад. Ты наблюдала за выступлением бардов» - она протянула руку, приветливо улыбаясь – «Зена, если не ошибаюсь?»
В тот момент, когда их ладони соприкоснулись в рукопожатии, воительница ощутила странное тепло, разлившееся по всей длине руки.
«Меня зовут Азия».
На мгновение Зене показалось, что глаза женщины зажглись голубоватым огнем. Воительница высвободила руку и сделала быстрый глоток.
«Не против, если я присоединюсь к тебе?»
«Вообще-то я не в настроении вести беседы» - честно сказала воительница.
«Мммм… забавно. Женщина нескольких слов путешествует с той, которая буквально помешана на них. Интригующее сочетание» - её глаза игриво замерцали.
«Ты знакома с Габриель?»
«Нет, но, похоже, она была не на шутку захвачена этим бардовским представлением. Из чего я сделала вывод, что она тоже бард».
Решив, что с неё вполне довольно этого бесполезного трепа, воительница расплатилась за повторный заказ и поднялась: «С вашего позволения».
«Да, конечно» - улыбнулась Азия – «Я уверена, судьба ещё сведет нас на одной тропе».
Зена пожала плечами: «Сомневаюсь. Я уезжаю на рассвете».
«Ну, знаешь, мир тесен».
Отвернувшись, Зена подошла к двери и, толкнув её, исчезла в ночи.
* * *
Габриель не могла припомнить, когда в последний раз так сильно уставала. Утомленная расспросами домочадцев, она была рада, наконец, оказаться в постели. Вытянувшись всем телом, она попыталась расслабиться. Но все было бесполезно. На протяжении последних нескольких месяцев её постоянно не покидало какое-то странное напряжение, оно буквально изводило барда. Надеясь, что со временем оно все-таки уйдет, Габриель старалась не обращать на него внимания, но последнее посещение Афин лишь ещё больше обострило её состояние. Именно с тех пор у неё появились проблемы со сном.
Она пребывала в замешательстве. В этой поездке не было ничего необычного. По сути, они с Зеной прекрасно провели время, наконец, как следует отдохнув. Им повезло стать участниками большого празднества, послушать великолепных бардов и даже столкнуться со знакомым из Потейдии, который собственно и поведал им о помолвке Лилы.
Но именно тогда и начались эти необычные сны. В последствии Габриель приняла решение отправиться в Потейдию на свадьбу сестры. Страдая от странных ночных видений, она надеялась, что, вернувшись к своим корням, посетив родные места, сумеет вновь обрести чувство уверенности, выкинуть из головы все глупости и понять, что могло стать причиной подобных снов.
Девушка печально вздохнула. Проделать такой длинный путь, оказаться снова дома, чтобы мучиться ещё большими сомнениями.
Лежа одна в своей комнате, окруженная вещами, символизирующими её детство, она вдруг отчетливо поняла, что ещё никогда не была настолько далека от всего этого. В отличие от Лилы, она никогда не чувствовала себя уютно в этом месте, у неё никогда не было здесь настоящих друзей.
По телу барда пробежала легкая дрожь, когда она вспомнила свою подругу Эни. Пожалуй, она была одной из немногих, кого не волновало, что Габриель чем-то отличалась от остальных. В детстве они были неразлучны. Рука об руку, они бегали по полям, делили радостные моменты жизни, наполненной постоянными открытиями, когда, казалось, что не было ничего невозможного. К сожалению, этому беззаботному времени пришел конец. В двенадцать лет Эни увлеклась мальчиком, который понравился ей, и постепенно переключила все свое внимание на него. Так Габриель осталась одна, растерянная и подавленная.
По какой-то причине Эни изменилась, в то время как Габриель осталась той же.
После этого все стало ещё хуже. Пока её ровесницы успешно осваивали положенные им роли, Габриель продолжала придерживаться своих принципов жизни, не желая и не умея менять то, что для неё казалось абсолютно естественным. К несчастью, её отказ следовать общим правилам, лишь ещё больше отдалил её от остальных.
И сейчас, думая о свадьбе сестры, танцах и перспективе свидания в слепую, она ощущала, как её прежние тайные переживания вновь просочились на свет, обнажая болезненные детские воспоминания. Та уверенность, которую она обрела за время путешествия с Зеной, внезапно покинула её. Бард словно вернулась назад во времени… будто ничего этого и не было.
Неожиданно для себя Габриель поняла, что ей не стоило приезжать. Не прошло и дня её пребывания дома, а ей уже отчаянно хотелось уехать. Мысль провести в Потейдии целый месяц, да ещё без Зены, показалась её невыносимой. Тело барда сковал предательский холод. Страстно желая почувствовать в этот момент тепло одного из костров, разведенных Зеной, она натянула до подбородка одеяло, пытаясь согреться
Как же она изменилась.
До встречи с Зеной она редко спала на открытом воздухе. Теперь ей наоборот нравилось это. В тех случаях, когда им приходилось останавливаться в гостиницах, барду даже казалось там холодно, неуютно и одиноко. Ей всегда лучше спалось под открытым небом, рядом с костром, в нескольких шагах от подруги. Ночные звуки убаюкивали её. Пение сверчков, ритмичное потрескивание пламени и мерное дыхание спящего воина – все это рождало в ней ощущение мира и покоя. Ей уже не хватало этого. Представив ожидающие её длинные ночи, девушка ещё сильнее сжалась от холода.
В сердцах, откинув в сторону одеяло, она вскочила с кровати и подошла к очагу. Пламя было совсем небольшим. Усевшись на толстый меховой ковер, она протянула руки к огню, наслаждаясь ощущением тепла, медленно разливающегося по коже. Глаза начали слипаться, и она попыталась сконцентрироваться на мерцающем свете, наблюдая за тем, как языки пламени быстро пожирают небольшие прутья.
В сердцах, откинув в сторону одеяло, она вскочила с кровати и подошла к очагу. Пламя было совсем небольшим. Усевшись на толстый меховой ковер, она протянула руки к огню, наслаждаясь ощущением тепла, медленно разливающегося по коже. Глаза начали слипаться, и она попыталась сконцентрироваться на мерцающем свете, наблюдая за тем, как языки пламени быстро пожирают небольшие прутья.
Уставившись в самое сердце очага, она видела, как дым клубился вокруг дров, прежде чем исчезнуть в дымовой трубе. Его обволакивающие, плавные движения несли такое успокоение, что она мгновенно ощутила, как начало спадать напряжение и постепенно тяжелеть веки. Почувствовав приятную легкость в голове, она прикрыла глаза, болезненные воспоминания улетучились, словно их и не бывало.
Мягко потрескивала древесина, отдаваясь языкам пламени, облизывающим её волокнистую поверхность. Дрова почти полностью догорели, и от них исходил дополнительный дым. Но вместо того, чтобы последовать примеру легкой дымке, тающей в зеве уходящей вверх трубы, этот клубящийся густой пар выбрал себе иной путь. Разделившись на два небольших кольцевидных рукава, он целеустремленно полз вдоль края очага, словно намереваясь выбраться наружу. Отделившись от пламени, стройные столбики необычного дыма начали, не спеша, дрейфовать в её сторону, приобретая гипнотические причудливые очертания.
Удивительно, но в глазах барда был не страх, а скорее интерес, когда она следила за витиеватым притягательным движением дыма, который продолжал прокладывать себе путь к ней. Зачарованная, она тоже потянулась к нему.
Прикосновение было ошеломляющим. По коже прошелся мощный разряд легких покалываний, когда дым прошелся сквозь пальцы барда. Скользнув вдоль её рубашки, он поднялся по рукам женщины и окутал плечи, нежно спустившись по спине. Её охватили неведомые прежде ощущения. Это было невероятно… нежное, словно прикосновение любовника.
Охваченная волнением, она издала тихий стон. Ей хотелось большего. Желая испытать обволакивающее тепло дыма на своей коже, она подалась назад, подставив для опоры руки. Пальцы барда впились в меховой ковер. Словно почувствовав её томление, дым окутывал ее, заставляя выгибаться от удовольствия.
Шнуровка на её ночной рубашке не выдержала давления и слегка разошлась, обнажая кусочек груди. Щупальца пара мгновенно среагировали. Обернувшись вокруг талии барда, они целенаправленно поползли вверх.
Наблюдая за тем, как дым проникает сквозь небольшое отверстие, она задохнулась, ощутив непривычное тепло, разливающееся сладостной мукой по коже. Клубясь под её тонкой рубашкой, дым, казалось, жил собственной жизнью. Выгибаясь, вибрируя, он нежно поглаживал её, ставшую такой чувствительной, плоть.
Ткань яростно трепетала, вздымалась. Управляемые неведомой силой, завязки, которые удерживали рубашку, вдруг начали выскальзывать из отверстий, одна за другой. Вскоре они уже скользили по воздуху, подобно тонким ленточкам, подхваченным ветром.
Рубашка сползла с плеч, обнажив её девственную кожу, не тронутую даже лучами солнца. Бард не могла отвести взгляда, она заворожено следила за тем, как пар начал превращаться в плотный сгусток. С бешено бьющимся сердцем, она наблюдала, как клубящийся перед ней туман обрел вполне различимую форму. Толстые щупальца пара разделились на более мелкие, образовав некое подобие рук… рук с длинными изящными пальцами… рук, которые жадно потянулись к ней.
Откинувшись назад, она мягко застонала, когда призрачные руки легонько коснулись её сосков, пробуждая их. Реагируя на странное покалывание изнутри, нежная кожа набухла. Соски затвердели и поднялись. Все мысли о том, чтобы прервать сладостную пытку, были мгновенно забыты. Её тело сдалось без боя. Она застонала и бесстыдно выгнулась, подчиняясь желанию, которое сидело в ней так глубоко, что сопротивляться было бесполезно.
Пар круговыми движениями продолжал вращаться вокруг её грудей, и с каждым мгновением его прикосновение становилось все более и более настойчивым. Ощущения не поддавались описанию. Соски болезненно ныли, умоляя вновь прикоснуться к ним.
Вняв их мольбе, две тонкие струйки дыма отделились от остальных, образовав небольшие кольца, которые тут же принялись поддразнивать набухшие бугорки. Бард задрожала, ощутив нарастающее волнение. Её сердце продолжало учащенно биться, она, едва дыша, наблюдала за тем, как полупрозрачные кольца опустились на её возбужденные соски, плотно обхватив их. Нарушив тесные рамки, ощущения вырвались наружу, разлившись по всему телу и отдавшись обжигающим жаром внизу живота.
Женщина обессилено повалилась на ковер.
Кольца последовали за ней, сжавшись сильнее, словно опасаясь упустить свою жертву. Она содрогнулась от удовольствия, испытав новый прилив сладостной боли в грудях.
Замерев, дым продолжал удерживать свою хватку, пока, наконец, не потянулся медленно вверх. Казалось, от него не было никакого спасения. Да, впрочем, оно ей было и не нужно. Вцепившись пальцами в ковер, она выгнула спину, в попытке унять свербящую боль. Никогда прежде не приходилось ей испытывать столь сильных ощущений. Они полностью поглотили её, поработив все остальные чувства. Удовольствие было непередаваемым.
И когда ей уже показалось, что она больше не выдержит ни секунды, маленькие кольца, наконец, ослабили свое давление.
Застонав, она рухнула на ковер, жадно глотая ртом воздух.
Но облегчение было недолгим. Спустя несколько мгновений призрачный мучитель вновь сомкнул кольца на сосках барда. На этот раз она закричала, её груди были настолько чувствительны, что реагировали на малейшее движение. Струйки дыма медленно покинули её, даровав покой… и опять усилили хватку, отпустили, и вновь вернулись, так продолжалось снова и снова, ощущения становились все острее. Соски болезненно ныли от постоянного стимулирования, но бард ощущала, что ждет каждой новой атаки и прилива жара, который сопровождал её.
Кольца вновь сжались, женщина уже предвкушала короткую паузу, но её так и не последовало. Соски лихорадочно пульсировали, она застонала и в отчаянии вцепилась в ковер.
Сходя с ума от желания, она наблюдала за тем, как от беспощадных колец, продолжающих плотно обхватывать свои жертвы, отделились небольшие струйки дыма. Они принялись поглаживать самые кончики её потемневших сосков. Бард задохнулась от удовольствия. Вперед и назад, снова и снова они скользили вдоль нежной кожи, подчиняясь едва уловимому ритму. Абсолютно твердые, её соски были совершенно беспомощны перед столь яростной атакой. Кольца пульсировали, словно живые, теперь сокращения стали более частыми и интенсивными, и каждое их прикосновение разливалось волной удовольствия по телу барда.
Она судорожно дышала, делая большие глотки воздуха, чтобы охладить пылающие огнем легкие. Было, похоже, что дым собирается замучить её до смерти, но ей было наплевать на это. Утратив всякий стыд, растворившись в ощущениях, она закричала, отчаянно нуждаясь в большем… в том, чему не могла подобрать названия.
Будто насытившись её возбуждением, дым увеличился в размерах, нарастив массу, обретя ещё большую плотность. И снова он разделился на два рукава, которые пустили тонкие струйки, призрачными пальцами потянувшиеся от её грудей вниз. Живот девушки сжался, когда дым скользнул по её обнаженной коже, разделившись на мягком сгибе её бедер пополам. Проложив витиеватую дорожку вдоль её ног, он пробудил каждый нерв, с которым сумел соприкоснуться. Затем струйки дыма изменили направление и двинулись вверх, обдавая приятным теплом внутреннюю сторону бедер барда.
Стоны превратились в судорожные всхлипы, когда она ощутила ласковое касание, подбадривающее её развести ноги. Возбуждение переместилось в центр живота, и она почувствовала тонкий запах собственной влаги. Постепенно осмелев, дым проявлял безжалостную настойчивость, обещая нескончаемое блаженство. Сгорая от удовольствия, она развела колени.
Внезапно комната погрузилась в тишину, когда две тонкие струйки дыма закружились над бардом, порождая единый цельный вихрь. Она перестала дышать. Не было никаких сомнений в его намерении. Сердце забилось с новой силой, а дым продолжал клубиться, расширяясь в размерах. Сжавшись от страха, она наблюдала за тем, как он начал приобретать черты лица… лица, которое она не смела обнажить в своих мечтах. Не дожидаясь, пока форма обретет четкость, Габриель плотно зажмурила глаза, и, наполнив воздухом пылающие легкие, выпустила наружу крик отчаяния: «Нееееееееееееееееееееееееееееееееееееет!!!!!!»
* * *
А на другом конце деревни прорицательница оторвала взгляд от пламени костра и посмотрела через окно на усыпанное звездами небо
* * *
Габриель проснулась в полной растерянности. Она лежала неприкрытая на меховом ковре и ощущала на своей коже холодные уколы утреннего воздуха. Огонь в очаге давно погас. От дров остались лишь две почерневшие головешки. Она задрожала и прижала к себе ночную рубашку. В то же мгновение бард застыла от неожиданности. Мягкий материал вызвал болезненные ощущения, когда она провела им по соскам.