От этих неприятных мыслей сумка потяжелела еще на пару килограммов. К тому же Павел вспомнил, что расхаживает у всех на виду в идиотской желтой фуражке с безграмотной надписью. «Our Vorld», надо же такое придумать! Небось окружающие смотрят на обладателя фуражки и посмеиваются про себя: и где только он откопал эту дешевку? Судя по вопиющей ошибке в слове «world», вещицу сшили какие-нибудь темные афганцы или пакистанцы. Если бы не инструкции, Павел давно зашвырнул бы фуражку подальше, чтобы не позориться в глазах окружающих. Интересно, провинциалки действительно такие доступные и темпераментные, как болтают подвыпившие сотрудники во время фуршетов?
«Сегодня вечером проверю, – пообещал себе Павел, входя в гулкий, пустынный холл отеля. – Как только избавлюсь от сумки и фуражки, немедленно займусь личной жизнью. Прямиком отсюда отправлюсь в какое-нибудь увеселительное заведение и познакомлюсь с подходящей девушкой. При моих внешних данных это будет легко, так что вечер будет прожит не зря».
Ход приятных мыслей оборвался на лестничной площадке четвертого этажа, где Павла окликнул полноватый брюнет, поднимающийся следом.
– Прошу прощения, – сказал он по-русски, но с каким-то тяжелым акцентом, – вы не подскажете, где я могу найти ресторан?
Вопрос был нелепый и оттого вдвойне обескураживающий. Не сразу сообразишь, что ответить незнакомцу, ищущему ресторан на жилом этаже отеля, Павел остановился и увидел, что по лестнице поднимаются еще двое черноволосых мужчин, один повыше, другой пониже, но оба одинаково деловитые и энергичные. Арабы? Греки? Итальянцы?
– Ресторан внизу, – сказал Павел, помогая себе жестами. – Здесь не кормят. Вам нужно спуститься.
Чтобы внести полную ясность, он ткнул пальцем вниз, а потом несколько раз поднес ко рту воображаемую ложку.
– Нет ресторана? – удивился полный брюнет, поднимаясь двумя ступеньками выше.
Те двое, которые появились за ним, тоже продолжали идти вверх, пристально глядя на Павла.
– Нет, – подтвердил он с сочувственной миной. – Ресторан внизу. – Он развел руками. – I'm sorry.
– Плохо, – произнес полный брюнет.
– Плохо, – поспешил согласиться Павел.
Он хотел что-нибудь добавить, но лишился дара речи и онемел. Брюнет, приблизившись вплотную, держал в руках большой зазубренный нож, похожий на тот, которым орудовал Рэмбо. Но дело происходило не в кино и не во сне, а наяву. Павел понял это, когда острие ножа уперлось ему туда, где соединяются швом штанины. Его мошонка стремительно уменьшилась в размерах, скукожилась и похолодела, словно дело происходило морозным зимним вечером.
– В чем дело? – спросил он ломким фальцетом, совершенно непохожим на свой привычный бархатистый баритон.
– Нужно поговорить, – туманно пояснил человек с ножом. – У нас к тебе дело. Важное дело.
Двое его спутников утвердительно закивали. На их небритых физиономиях не было выражения гнева или злобы, однако каждый держал в правой руке по пистолету с глушителем. Павел заглянул в направленное на него дуло, черное и загадочное, как южная ночь, и догадался, что шутить с ним никто не собирается.
– У меня дипломатическая неприкосновенность, – заявил он все тем же высоким, резким голосом, который прорезался у него минуту назад. – Я буду жаловаться. Будет международный скандал.
Угроза не подействовала. Публика подобралась такая, которую международным скандалом не испугаешь.
– Что в сумке? – грозно спросил худощавый человек с пистолетом. – Деньги?
– Заткнись, Мамед, – прикрикнул на него брюнет с ножом. – А ты, Керим, ступай в коридор и поищи укромный уголок, где мы продолжим дипломатические переговоры на высшем уровне. Ты ведь не возражаешь пообщаться с нами, парень?
Павел пожал плечами. Жест можно было истолковать по-разному. Может быть, он протестовал, а может быть, как раз был не прочь провести переговоры с троицей вооруженных людей. Вслух высказываться он не стал. Это был не тот случай, когда хочется быть прямым и искренним.
– Пусть откроет свою сумку, Аркан, – настаивал тот, кого звали Мамедом. – Я еще никогда не видел сумок, набитых баксами.
– И не увидишь, – заверил напарника Аркан. – Парень носит с собой всего-навсего водолазные костюмы. Я угадал, парень?
– Нет, – сказал Павел. – Вернее, да. Водолазные костюмы, совершенно верно. Но они принадлежат не мне.
– А кому?
– Понятия не имею. Я нашел эту сумку. – Павел опустил глаза, наблюдая за зазубренным лезвием, застывшим на уровне его ширинки. – Решил прихватить вещь, чтобы вернуть ее владельцу.
– В таком случае тебе повезло. – Брюнет зловеще ухмыльнулся, отчего утверждение приобрело прямо противоположный смысл. – Я тот, кого ты ищешь. Поздравляю.
– Сомневаюсь, что вы законный владелец, – заявил Павел. Ему вдруг представилось, что он стал жертвой неумного розыгрыша. Или же его проверяют по распоряжению начальства, чтобы посмотреть, как он поведет себя в минуту опасности. В таком случае необходимо проявить твердость.
Но брюнет тоже не собирался отступать. Он развернул лезвие плашмя и надавил на мошонку пискнувшего Павла.
– Не надо сомневаться, – посоветовал он. – Будет больно.
И действительно стало больно. Еще не очень, но спорить Павлу моментально расхотелось.
– Не буду сомневаться, – пообещал он. – Сумка ваша. Можете взять ее.
– Можем, – угрожающе сказал Мамед, явно расстроенный тем, что не увидит кучу денег. – И возьмем.
Раздались торопливые шаги. Встрепенувшегося Павла, решившего, что кто-то спешит ему на помощь, ожидало разочарование.
– Я нашел подходящее место, – доложил возвратившийся Керим. – В двух шагах отсюда. На свежем воздухе и с видом на море.
– Молодец, брат, – похвалил Аркан, снимая кепку с головы Павла.
– Не возражаешь? – осведомился он.
Ответом было энергичное пожимание плечами. С какой стати возражать? Дурацкая кепка. Проклятая сумка. Идиотская ситуация.
– Спасибо, – поблагодарил Аркан.
Напялив на себя желтую кепку, он приобрел шутовской вид, но его зазубренный нож отбивал охоту веселиться.
– П-пожалуйста, – промямлил Павел.
– Веди нас, Керим, – сказал Аркан. – Дипломат идет вторым, мы с Мамедом замыкаем шествие. Малейший шум, и кое-кто из присутствующих будет кастрирован на месте. А потом я с удовольствием раздавлю отрезанные яйца ногой. Размажу их по полу.
«Самое время крикнуть, – подумал Павел. – Должны же быть люди в отеле. Они выглянут на крик, и бандиты тут же сбегут. Что кричать? Караул? На помощь?»
Но Аркан, словно прочитав эти мысли, улыбнулся кривой улыбочкой и отрицательно покачал головой:
– Даже не думай.
– Я не думаю, – сказал Павел. – Ни о чем.
– Вот это правильно, – похвалил Аркан. – Ты мне начинаешь нравиться, дипломат. Ступай. Хочу познакомиться с тобой поближе.
– Конечно, конечно…
Покалываемый ножом в ягодицы, Павел двинулся за Керимом.
«Что это за люди? – мучительно соображал он. – Грабители? Не похоже. Что делать? Побежать? Но пуля быстрее. Закричать? И получить удар ножом в живот. Езус Христос, спаси и помилуй. – Павел всхлипнул. – И зачем только я приперся в Албену? Сослался бы на неотложные дела, на болезнь. Теперь поздно. Куда меня ведут? Что со мной сделают?»
И опять Аркан прочитал мысли пленника.
– Не бойся, мы не причиним тебе вреда, если ты будешь вести себя хорошо. Ты ведь умный мальчик? Послушный?
Павел с готовностью кивнул. Он бы не стал возражать и в том случае, если бы его назвали глупой, капризной девочкой. Запасы воли и мужества были давно исчерпаны. Впереди ожидала пугающая неизвестность.
4
Все двери были закрыты, в коридоре стояла полная тишина, нарушаемая лишь шагами и дыханием идущих. Хоть бы кто выглянул, тоскливо подумал Павел. Какой-нибудь большой, сильный мужчина, который в два счета обратит бандитов в бегство. В полицейском мундире, с автоматом в руках.
Мечты не сбылись. Мольбы не помогали.
Мамед придержал Павла за шиворот, развернул на девяносто градусов и ткнул стволом в поясницу:
– Сюда.
Павел послушно переступил порог стеклянной двери и очутился на обширной веранде. За темными верхушками кипарисов сияли первые электрические огни и проглядывало море, местонахождение которого можно было определить по алой солнечной дорожке, но долго любоваться красотами природы не пришлось. Мужчины достали из сумки большущий черный мешок и велели Павлу забираться внутрь.
– Я не помещусь, – запротестовал он.
– Поместишься, – заверили его, – если разрежем тебя на кусочки.
Павел немедленно ступил в середину полиэтиленового мешка и, подчиняясь новому приказу, присел на корточки. Теперь он не видел ни моря, ни вечернего неба. Обзор заслоняли панели ограждения. Веранда, как легко было догадаться, использовалась в качестве временного хранилища всяческой рухляди, вынесенной из жилых комнат. К стене, которую видел перед собой Павел, были прислонены пришедшие в негодность матрасы и спинки разобранных кроватей. Заметил он также две шатких пирамиды из колченогих стульев и тумбочку, полную пустых бутылок. Но все эти наблюдения ничего Павлу не давали. Сказать, что он находился в шоке, значит ничего не сказать.
– Поместишься, – заверили его, – если разрежем тебя на кусочки.
Павел немедленно ступил в середину полиэтиленового мешка и, подчиняясь новому приказу, присел на корточки. Теперь он не видел ни моря, ни вечернего неба. Обзор заслоняли панели ограждения. Веранда, как легко было догадаться, использовалась в качестве временного хранилища всяческой рухляди, вынесенной из жилых комнат. К стене, которую видел перед собой Павел, были прислонены пришедшие в негодность матрасы и спинки разобранных кроватей. Заметил он также две шатких пирамиды из колченогих стульев и тумбочку, полную пустых бутылок. Но все эти наблюдения ничего Павлу не давали. Сказать, что он находился в шоке, значит ничего не сказать.
Аркан, Мамед и Керим заговорили на незнакомом гортанном языке, изучая содержимое сумки. Ни с того ни с сего Павлу вспомнились фильмы про Джеймса Бонда, который постоянно попадал в подобные переделки. Враги брали его в плен, угрожали оружием, связывали, приковывали наручниками, избивали, пытали, обещали скормить пираньям или крокодилам, а бравый агент 007, улучив удобный момент, лупил кого-нибудь по голове и сбегал, прихватив с собой красотку главного злодея. Но на веранде красоток не наблюдалось, а Павел не был Джеймсом Бондом.
– К каждому водолазному костюму прилагается баллон с кислородом, – сказал он, кивая на сумку. – Я должен передать снаряжение постояльцу сорок третьего номера.
Мужчины задумчиво уставились на него.
– В этой фуражке? – спросил Аркан, трогая козырек.
– Так точно, – по-военному четко ответил Павел.
– А пароль?
– Мне не сообщали пароль. Мне сказали просто постучать в дверь и вручить сумку тому, кто откроет.
– Еще какие-нибудь условные знаки? – полюбопытствовал Аркан, почесывая ножом колючий подбородок.
– Нет. – Павел замотал головой столь энергично, что у него клацнули зубы. – Никаких дополнительных условных знаков.
– Назови имя.
– Имя? Чье?
– Твое, придурок, – осклабился Аркан. – Мое мне и без тебя известно.
– Павел.
– Фамилия?
– Маркелов. Павел Маркелов.
– Бонд, Джеймс Бонд, – сострил Мамед и залился хохотом, которому позавидовала бы любая гиена.
– Тише ты, – прикрикнул на него Аркан.
– Где деньги? – прорычал Керим, не в силах долее сдерживать нетерпение.
Павел захлопал глазами.
– Деньги, – повторил эхом Мамед, оборвав смех.
– В кармане, – промямлил Павел.
Мужчины переглянулись.
– Доставай, – велел Керим.
Павел безропотно подчинился.
– И это все? – разочарованно спросил Мамед, разглядывая тощую стопку купюр и кредитную карточку «Экспресс».
Керим присвистнул.
Павел смущенно развел руками. Аркан, потеряв интерес к происходящему, возился с кислородным баллоном, поворачивая его то так, то этак. Наконец он открыл вентиль и застыл, следя за перемещением стрелки на манометре. Лицо у него было сосредоточенным и мрачным.
– Минут на двадцать воздуха хватит, – прокомментировал он, – а потом… хе-хе…
Павел подумал, что он не хотел бы оказаться на месте человека, который поплывет под водой с опустошенным на две трети баллоном. Впрочем, на собственном месте ему было еще неуютнее.
– Вы меня отпустите? – спросил он.
– Обязательно, – пообещал Мамед.
– Уже недолго осталось, – сказал Керим.
У Павла словно гора с плеч свалилась. Он поерзал на корточках, выбирая удобную позу для затекших ног, и с чувством сказал:
– Больше никогда не возьмусь за подобные поручения.
– Это точно, – согласился Аркан. – Не возьмешься. – Закончив возиться со вторым баллоном, он приблизился и велел: – Подними голову, парень.
– Зачем? – насторожился Павел.
– Не задавай лишних вопросов.
Осторожно, почти ласково взяв Павла за волосы, Аркан заставил его задрать подбородок. Было слышно, как на улице гомонит, смеется, шаркает ногами людской поток, проплывающий мимо «Кардама». Играла музыка. «Let it be, let it be, – тянул невидимый певец, – let it be, let it be».
Аркан приставил лезвие к горлу Павла, нажал и потянул на себя. Шее и груди стало горячо, а все остальное, наоборот, похолодело. Павел попробовал поднять руки, но они были бессильными, как плети. Встать тоже не получилось.
Мамед и Керим с любопытством наблюдали за происходящим. Павлу было почти не больно, но очень страшно. Он попытался закричать. Из перерезанной глотки прозвучали хрипы, бульканье и шипение.
«There will be an answer, let it be», – пропел мужской голос.
Аркан вытер окровавленное лезвие об волосы Павла и обернулся:
– Помогайте.
Его помощники взялись за мешок.
– Бурл-л, – забился, задергался Павел.
– Прекрати! – Аркан ударил его рукояткой ножа по голове. – Ты убит.
Это было правдой. Павел осознал, что он убит. По груди текла горячая гровь, промокшие брюки липли к ляжкам. Голова лежала на левом плече, и поднять ее не было сил.
– Теперь понял, зачем понадобился мешок? – хихикнул Керим, расправляя полиэтиленовое полотнище вокруг стоящего на коленях Павла.
Помогавший ему Мамед возмутился:
– Я с самого начала догадывался. Чтобы кровь не растекалась. А ты, болван, думал, что мы станем складывать в мешок деньги.
– Сам ты болван! Про деньги ты говорил.
– Нет ты.
– Хватит вам препираться, – сердито сказал Аркан. – Волочите мешок в угол и прикройте матрасами.
Павел давно не видел своих убийц, только слышал их голоса, сделавшиеся вдруг громоподобными. Перед глазами расстилалась плотная шуршащая завеса. Кто-то завязал мешок узлом, и наступил полный мрак.
– Шевелится, – раздался голос Мамеда.
– Ну и пусть, – равнодушно откликнулся Керим. – Пошевелится и перестанет.
– Я бы добил.
– Вечно ты ерундой занимаешься.
– Тащите! – прервал препирательства Аркан. – Некогда с этим бараном возиться.
«Баран – это я, – отстраненно подумал Павел. – Зарезанный баран. Странно. Они говорят на незнакомом мне языке, а я все понимаю. Чудеса».
Это была последняя связная мысль. Чудо заключалось в том, что Павел был еще способен думать о чем-то. Клиническая смерть наступила несколько секунд назад. Почти вся кровь, которая прежде текла по жилам Павла, плескалась в прочно завязанном мешке.
Глава шестнадцатая
1
Гостиничный номер Агаты мало чем отличался от того, в котором проживал Юрьев. Такая же недорогая, но добротная мебель, такой же балкон, ванная комната, крошечный коврик на полу. Из существенных отличий: разбросанная и развешанная повсюду одежда плюс запахи духов, косметики и лака для ногтей.
До восьми часов вечера оставалось пятнадцать минут, а Юрьев до сих пор не получил в свое распоряжение костюм для подводного плавания. Кроме того, не сумел он обнаружить и килограммовую упаковку героина. Как же быть? Неужели операция срывается?
Усевшись на кровать, Юрьев огладил пальцами скулы и решил, что ему не мешало бы побриться. Хотелось также опрокинуть стаканчик рома и выкурить традиционную вечернюю сигару, однако сегодня было не до приятной неги на балконе. Часы неумолимо отсчитывали секунды. Время работало против Юрьева. Без пяти минут восемь он уже всерьез подумывал о том, чтобы позвонить в Москву и сообщить руководству о затруднении, когда в дверь постучали.
– Войдите, – крикнул Юрьев.
Дверь отворилась. В комнату заглянул плотный черноволосый мужчина в желтой бейсбольной фуражке, надетой слегка набекрень.
– Добрый вечер, – произнес он на чудовищном английском языке.
– Добрый вечер, – прищурился Юрьев.
Поздоровавшись по-русски, он ожидал, не сменит ли визитер язык, но этого не произошло.
– Вы ждете гостя?
– Почему бы и нет? – Это было произнесено по-английски. – Why not?
– Я – гость.
– Входите. – Юрьев встал и сделал приглашающий жест. – Вы один?
– Один, – вздохнул мужчина, занося в номер спортивную сумку.
Юрьев почувствовал смутную тревогу. Ему определенно не нравился пришелец. Очень напряженный и фальшивый, несмотря на желание выглядеть свойским. Постоянно переступает с ноги на ногу, носки туфель заносчиво разводит в стороны, в глаза старается не смотреть, то сутулится, то выпячивает грудь. Что он скрывает, чего боится?
Однако надпись на его фуражке была с оговоренной ошибкой. Что касается акцента, то с ним следовало разобраться.
– Откуда вы родом? – спросил Юрьев, продублировав вопрос по-болгарски.
– Говорите по-английски, пожалуйста. Я из Стамбула. Не знаю болгарского.
– Стамбул? Турки сотрудничают с болгарами?
– Сотрудничаю я. Пришлось эмигрировать. – Мужчина насупился. – Моя жена живет здесь.
Происхождение акцента прояснилось. У Юрьева отлегло от сердца.
– А я уж начал было беспокоиться, – признался он.
– Напрасно, – улыбнулся мужчина. – Для беспокойства нет никаких причин.
Присев на корточки, Юрьев вжикнул замком «молнии», достал ласты, маски, аккуратно упакованные гидрокостюмы.