– На сколько хватит кислорода? – поинтересовался он, щелкнув пальцами по баллону.
– Как раз чтобы сплавать туда и обратно, – заверил его мужчина. – Еще и лишний останется.
Несомненно, он был в курсе ночного мероприятия. Юрьев встал и протянул руку.
– Благодарю за содействие.
– Моя работа, – улыбнулся мужчина, отвечая на рукопожатие.
Пятерня у него была потная и не очень чистая. А еще Юрьев заметил следы засохшей крови на пальцах. Видимо, мужчина вытирал ее недавно, но сделал это не слишком тщательно.
– Несчастный случай, – сказал он, проследив за взглядом Юрьева. – Менял колесо, поранился.
– Приехали на автомобиле?
– Так удобней.
– Зато самолетом быстрее.
– Но не дешевле. Счастливо оставаться.
Мужчина попятился. Его улыбка была напряженной, а руки сжаты в кулаки.
– Мы так и не познакомились, – сказал Юрьев, впившись в него взглядом.
– Ах да, забыл представиться. Павел Маркелов.
– Странное имя для уроженца Стамбула.
– Пришлось поменять имя и взять фамилию жены. В Болгарии не любят турок.
Мужчина сделал еще один шажок к двери.
Объяснение правдоподобное, но поведение настораживающее.
– Очень приятно, Павел, – улыбнулся Юрьев. – Желаю удачи.
– Вам тоже удачи, – помахал рукой мужчина. – Извините, мне пора.
Дверь закрылась. Мужчина исчез, оставив после себя резкий запах давно не мытого тела. Юрьев пнул ногой сумку и прошелся по тесной комнате, обдумывая состоявшееся знакомство. Почему от человека, представившегося Павлом Маркеловым, разит застарелым потом? Как вышло, что он не нашел воды для того, чтобы вымыть хотя бы руки, раз уж не считает нужным искупаться с ног до головы? Такое впечатление, что он несколько дней провел в первобытной пещере, отрезанный от цивилизации.
Пещера… Горы… Камнепад… Бородатые люди в камуфляже, крадущиеся по горным тропам с рюкзаками, набитыми взрывчаткой… Среди них Ахмед Казаев, сжимающий в руках автомат…
Эти картинки стремительно пронеслись перед мысленным взором Юрьева, как на экране компьютера. Конечно, у него не было уверенности в том, что Маркелов явился с недобрыми намерениями, однако какая-то заноза в подсознании осталась. К счастью, вскоре сомнения рассеялись, как рассеивается туманная мгла при солнечном свете.
2
Телефонный звонок застал Юрьева за изучением гидрокостюма, от которого зависел не только успех операции, но и его жизнь. Он осмотрел крепящиеся в рукавах «боеголовки Слейтера», проверил шланг, соединяющий загубник с баллоном, открыл вентиль, чтобы послушать шипение кислорода. Завершив тщательную инспекцию, он включил трубку и услышал далекое, слабое:
– Алло.
– Агата? – обрадовался Юрьев. – А я как раз о тебе думаю…
Что именно он думает, лучше не уточнять. Девушке, очутившейся на больничной койке, будет не слишком приятно узнать, какими словами обзывает ее любовник и соратник за то, что она не сообщила ему местонахождение тайника. Не ее вина, что она потеряла сознание.
– Ты не обманываешь? – По тону Агаты можно было догадаться, что она улыбается. – Ты действительно думаешь обо мне?
– Да, – подтвердил Юрьев, обводя взглядом комнату, обшаренную вдоль и поперек. – Неотступно думаю.
Это была чистая правда.
– Что именно думаешь? – полюбопытствовала Агата.
«Что тебя на пушечный выстрел нельзя подпускать к разведке, – мысленно ответил Юрьев. – Что ты взбалмошная, капризная, легкомысленная девица, которой я бы порекомендовал поскорее выйти замуж, нарожать кучу детей и остепениться. Что я устал от твоих фокусов… хотя, должен признать, ты чертовски мила».
– Я беспокоюсь о твоем здоровье, – покривил душой Юрьев. – Как рука?
– Двойной перелом, – вздохнула Агата. – Один открытый. Мне наложили гипс, и теперь я выгляжу просто ужасно. Настоящее чучело.
Это был не тот случай, когда женщине хочется услышать подтверждение своим мыслям. Юрьев усмехнулся.
– Не скромничай, – сказал он. – Держу пари, что вокруг тебя увивается весь медицинский персонал мужского пола.
– Плевать мне на мужчин…
– Ну и правильно, – одобрил Юрьев, а про себя подумал, что иногда травмы идут женщинам не во вред, а на пользу.
– Мне нужен только ты, – закончила фразу Агата.
Разговор становился все более тягостным.
– Мы увидимся, – пообещал Юрьев.
Ничего другого в голову ему не пришло, хотя он сам не верил своему обещанию.
– Сомневаюсь, – откликнулась Агата замогильным голосом. – Оказывается, у меня вдобавок вывихнута лодыжка. – Врачи прописали полный покой и постельный режим.
– Это тот редкий случай, когда постельный режим тебя не слишком вдохновляет, м-м? – съязвил Юрьев.
– Бессовестный. Вот, значит, как ты ко мне относишься!
Еще секунда, и в трубке зазвучат короткие сигналы отбоя.
– Я пошутил, чтобы развеселить тебя немного, – поспешно произнес Юрьев. – Чтобы поднять тебе настроение, понимаешь?
– Да? – в тоне Агаты сквозила высочайшая степень сомнения.
– Конечно. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь…
– Не знаю. Как?
– Хорошо, – произнес Юрьев, заставляя себя сдерживаться из последних сил. – Крайне хорошо. Но еще лучше я буду к тебе относиться, когда ты мне сообщишь в конце концов, где хранится порошок…
– Пудра? – хихикнула Агата. – Я пользуюсь тональным кремом.
– Отличный выбор. – Юрьев стиснул свободную руку в кулак с такой силой, что ногти впились в кожу ладони. – Но я говорю не о пудре. И не о зубном порошке. Я говорю о товаре, который должен быть доставлен по назначению. Заказанный костюм мне доставили, и он мне как раз впору. Но в гости без подарков не ходят, понимаешь?
– В стенном шкафу висят два жакета, – сказала Агата. – Один голубой, в мелкую крапинку. Второй изумрудный, с вышивкой на груди…
– Я видел эти жакеты, – подтвердил Юрьев. – Наверное, они тебе идут. Рад за тебя. И все же прошу тебя… нет, требую… сообщи, где товар. Хватит морочить мне голову.
– Я не морочу, я отвечаю на твой вопрос. У жакетов подставные плечи.
– Очень важная информация!
– Да, важная, – обидчиво сказала Агата. – В каждом плече хранится по двести пятьдесят граммов героина. Аккуратно распори поролоновые подушечки и ссыпь порошок в один пакет. Доволен?
– Не то слово, – перевел дух Юрьев и посмотрел на свою ладонь с розовыми отметинами ногтей.
– Больше я тебе не нужна?
– Ошибаешься.
– В таком случае это самая приятная ошибка в моей жизни, – ответила Агата.
– Я хочу, чтобы ты кое-что для меня выяснила, – сказал Юрьев.
– А! – в коротком возгласе уместились и разочарование, и укор, и много чего еще, не поддающегося логическому осмыслению.
Секс с любовницей доставляет массу удовольствий. Деловое общение с ней чревато одними только отрицательными эмоциями.
– Меня навестил мужчина в желтой фуражке, – пояснил Юрьев, – и оставил сумку с обещанным снаряжением. Однако у меня возникли смутные сомнения.
– Надпись на фуражке правильная? – быстро спросила Агата.
– Нет. Вернее, да. В общем, в надписи «Our World» присутствовала та ошибка, о которой ты меня предупреждала…
– Так в чем же дело?
– Мужчина представился Павлом Маркеловым, – ответил Юрьев. – Это правда?
– Мне неизвестно имя, – сказала Агата.
– А ты узнай. Позвони и наведи справки. Не думаю, что это особо секретная информация.
– Информация, информация, информация! Ты вообще способен думать о чем-нибудь другом, Иван?
– Способен, – невозмутимо ответил Юрьев. – Когда речь не идет о моей жизни и смерти.
Интонация Агаты изменилась, сделавшись решительной и деловитой.
– Жди звонка, – распорядилась она. – Правда, мне понадобится некоторое время, чтобы добраться до экстренного канала связи. Еще вопросы имеются?
– Имеются, – подтвердил Юрьев. – Откуда тебе известен мой номер телефона?
– Если ты не забыл, то не так давно мы с тобой лежали в постели…
– Не забыл.
– Так вот, – закончила Агата, – когда ты пошел в душ, я позвонила с твоего телефона на свой и сохранила номер. Удовлетворен?
– Вполне.
– Тогда все. До связи.
– До связи, – ответил Юрьев, мысленно добавив: «Но не до половой». Затем он выключил мобильный телефон и отправился вспарывать плечики Агатиных жакетов.
Занимался он этим с выражением неописуемого злорадства на лице. Имей Агата возможность понаблюдать, как бесцеремонно обращается Юрьев с ее вещами, она заподозрила бы, что его чувства к ней очень и очень далеки от нежных. Стоит ли удивляться этому? Длительный телефонный разговор с женщиной способен вывести из себя любого, даже самого невозмутимого и уравновешенного мужчину. Юрьев не был исключением. И времени для ночного рейда оставалось у него в обрез.
3
Через полчаса он вышел на пляж, поставил сумку, устроился на песке и притих, поглядывая по сторонам. Вокруг не было ни души. Никто не резвился в воде, не целовался на скамейках, не прохаживался вдоль моря. Ни одного силуэта в поле зрения. Ни одного огонька сигареты.
3
Через полчаса он вышел на пляж, поставил сумку, устроился на песке и притих, поглядывая по сторонам. Вокруг не было ни души. Никто не резвился в воде, не целовался на скамейках, не прохаживался вдоль моря. Ни одного силуэта в поле зрения. Ни одного огонька сигареты.
Сердце сжималось от тревоги. Если верить Агате, то связного, как выяснилось, действительно звали Павлом Маркеловым. У Юрьева не было оснований не доверять болгарам. Почему же мозг непрерывно подает сигнал опасности? Нервишки пошаливают, будь они неладны. Естественно. Как-никак Юрьев собрался не в гости к друзьям, не на вечеринку и не на прогулку. Он привык иметь дело с противниками, пользующимися интеллектом, а не десантными ножами. Все знания, весь опыт разведчика никуда не годились сегодняшней ночью. Это раздражало.
Поднявшись с песка, Юрьев сходил за урной и перенес ее поближе к воде. Извлек из урны мешок мусора, разделся, выложил из сумки водолазный костюм с аквалангом, сложил туда одежду, смятую сумку сунул в урну, а сверху прикрыл мешком. Необходимые меры предосторожности. Не то чтобы Юрьев опасался, что кто-нибудь стащит его джинсы, но вдруг брошенные без присмотра вещи привлекут к себе чье-то внимание? Поднимется тревога, примчится полиция, станут искать утопленника… Нет, лучше не рисковать.
Последняя мысль заставила Юрьева усмехнуться. Не рисковать? И это говорит себе человек, вознамерившийся поиграть в прятки с боевыми пловцами? Человек, которому предстоит действовать под носом у вооруженных до зубов боевиков?
Юрьев еще раз посмотрел по сторонам. На этот раз не из опасения попасться на глаза случайному зеваке. В его взгляде сквозила затаенная тоска. Ему очень не хотелось совершать то, что он собирался совершить. Он никогда не мечтал о том, чтобы героически погибнуть в морской пучине. Почему же он не отказался от опасной затеи?
Управлял ли Юрьевым долг перед родиной? Ответ отрицательный, поскольку он ничего не был должен государству, зато государство неоднократно использовало его в своих целях. Тогда, может быть, он готов был умереть за право вступления в Евросоюз, за присоединение к ВИО, за глобализацию, за интеграцию, за человечество, за мир во всем мире? Нет, нет и еще раз нет. Даже расправа над террористами не являлась главным побудительным мотивом. Это было что-то другое. Наверное, какая-то крохотная искорка, тлеющая в груди. Осознание факта, что человек создан не только для того, чтобы питаться, размножаться и предаваться всевозможным утехам. Кто-то должен был противостоять злу. Отказаться от борьбы означало навсегда утратить самоуважение. А потерять себя – разве это не аналогично тому, чтобы умереть?
– Ни за что! – сказал себе Юрьев.
Но и по-настоящему умирать не хотелось, ведь жизнь дается только один раз, и обидно обрывать ее на половине. Невозможно было представить себе, что исчезнет весь этот прекрасный мир, полный красок, звуков, запахов. Исчезнет для Юрьева. Исчезнет навсегда. Разве это возможно?
Звезды сверкали в небе, как бриллианты, щедро рассыпанные небесным ювелиром по черному бархату. Маленькие пологие волны, окутанные пенными кружевами, с чмоканьем целовали песок, ярко светила убывающая луна, по пляжу протянулись длинные тени от свернутых зонтов. Пахло морем и цветами. Из соседнего ресторана неслись тягучие, заунывные звуки кантри: там исполняли что-то ковбойское.
Машинально насвистывая незатейливую мелодию, Юрьев примотал скотчем водонепроницаемый пакет с героином к цилиндру акваланга. Проверил, прочно ли он держится. Натянул ласты. Взвалил на спину акваланг и застегнулся, путаясь в ремнях. «Волнуешься, – сказал он себе. – Напрасно. Ты должен быть собран, деловит и уверен в своих силах. Ты справишься. Обязан справиться».
Он взял в рот резиновый мундштук, повернул клапан, регулируя приток воздуха, потом прошлепал ластами по влажному песку, высоко поднимая ноги, вошел в море по колено и развернулся к берегу лицом. Наклонился, окунул в воду маску, чтоб не запотела, надел, поправил. Двигаясь по дну спиной вперед, приноравливаясь дышать ртом, он все дальше удалялся от безлюдного пляжа, призрачно белеющего во мраке.
Скоро вода достала до подбородка, он нырнул, мерно заработал ластами, прижал руки к бокам и поплыл у самого дна. Светящийся циферблат часов показывал половину одиннадцатого. Мелководье закончилось, Юрьев пронзил нагретый слой воды и достиг глубинной прохлады.
Здесь, крепко закусив загубник, он включил фонарик, вмонтированный в верхнюю часть маски. Свет был мягким, тусклым и рассеянным, чтобы его было невозможно обнаружить издали. «Не забудь выключить его, когда до яхты останется метров пятьдесят», – приказал себе Юрьев.
«Не забуду», – ответил он себе же, поскольку иных собеседников рядом не имелось.
Время от времени по пути попадались пивные банки, бутылки и даже старые автомобильные покрышки, попавшие в море из горных ручьев и рек. От предметов падали неверные тени, шевелящиеся, как живые, а распластанная тень самого Юрьева летела по дну, словно большая черная рыба, плоская, как скат. Завидев эту тень, пятнистая коричневая камбала поспешила юркнуть за ржавую канистру из-под бензина. Укрывались, почуяв колебание воды, и прочие обитатели моря: суетливо зарывались в песок крабы, плотно закрывали створки раковин мидии, пугливо съеживались прозрачные, студенистые медузы.
Юрьев внимательно вглядывался в ландшафт подводного царства. Так легче сохранить спокойствие – наблюдаешь за мирной живностью и уже не думаешь о врагах, что в любой момент могут вынырнуть из зловещей мглы. Успокаивая себя, Юрьев все плыл и плыл вперед, ориентируясь на луну, которая должна была оставаться чуть позади и справа. Собственное дыхание казалось громоподобным, сердце бухало в грудной клетке, как большой барабан. Больше ничего не нарушало безмолвие. Но, конечно, это было обманчивое впечатление. Просто уши Юрьева не были приспособлены для того, чтобы улавливать звуки под водой. Оставалось лишь досадовать. И молиться о том, чтобы путешествие завершилось благополучно.
4
Примерно на пятнадцатой минуте плавания дно изменилось, пошли песчаные барханы и заросли морской травы, которая мягко и лениво шевелилась, точно густая шерсть притаившегося зверя. Впереди показался целый отряд мелких рыбешек: они висели рядами, густо и неподвижно, будто привязанные друг к другу. Когда Юрьев приблизился, рыбки мгновенно подались в стороны, образовав серебристый коридор. Глянув вперед, он чуть не перекусил пополам резиновый мундштук шланга. В конце шевелящегося тоннеля, образованного мириадами рыбешек, появилась черная тень.
Аквалангист! Он явно был готов к встрече и плыл наперехват.
Юрьев замер, прислушиваясь к барабанному бою сердца. Черная фигура неумолимо приближалась. Стоило ей достичь середины косяка, как рыбешки опомнились и метнулись прочь, уподобившись пригоршням рассыпанных в темноте монет.
Юрьев принял угрожающую позу. Незнакомец никак на это не отреагировал. Спокойно и уверенно плыл он к непрошеному гостю, глядя на него, как глядит акула на беспомощную жертву. Торопиться ему было некуда. Вооруженный ножом, черный человек не сомневался в своей победе.
Подозревая, что попытка спастись бегством закончится плачевно, Юрьев заработал ластами и устремился вперед. Пальцы левой руки лежали на запястье правой, контролируя кнопку пуска «боеголовки Слейтера». Страха не было, вернее, он отступил куда-то на самый задний план. Не думая ни о чем, видя перед собой только противника, Юрьев неожиданно развернулся вертикально. Вражеский аквалангист, намеревавшийся атаковать его снизу, замешкался, вынужденный менять тактику на ходу. Он оказался в положении профессионального спортсмена, соперник которого выкинул совершенно немыслимый фортель, противоречащий правилам и здравому смыслу.
Озадаченный тем, что Юрьев не удирает и не нападает, аквалангист попытался предугадать его намерения. Возможно, это у него получилось. Но уже после того, как «боеголовка Слейтера» проломила его стеклянную маску.
Выстрел прозвучал, как удар молотком по наковальне. Юрьев поспешил отпрянуть, уворачиваясь от ножа. Судя по беспорядочным движениям, аквалангист утратил не только зрение, но и ориентировку в пространстве. Оглушенный и почти ослепший в темной воде, он больше не представлял собой угрозы.
Вместо того чтобы торжествовать победу, Юрьев повернулся вокруг оси, проверяя, нет ли кого поблизости. Инстинкт самосохранения его не подвел. В зеленоватых сумерках промелькнула еще одна фигура. Юрьев почувствовал, что ему трудно дышать. «Это все страх, – догадался он. – Страх, парализующий волю, мысли и мускулы. Стоит подчиниться ему, и ты пропал».
С хрипом втягивая в легкие воздух, Юрьев развернулся плечом к лунному свету и заработал ластами. Он возвращался обратно, отказавшись от невыполнимой задачи. В висках гулко стучала кровь. Руки и ноги слабели.