Сампати видел, что обезьяны полностью доверяют ему. «После того как я упал на горы Виндхья, - продолжил он свой рассказ, - в течение шести дней я не приходил в себя. Когда сознание вернулось ко мне, я отправился к великому мудрецу Нишакаре, жившему неподалеку. Увидев меня, риши спросил, как я потерял свои крылья, и я рассказал ему, как это случилось. Со слезами на глазах я признался ему, что, лишившись крыльев и общества своего брата, я собираюсь покончить с собой, спрыгнув с горной вершины. «Не отчаивайся, - сказал мне Нишакара, - я дарую тебе благословение: в будущем, когда ты расскажешь обезьянам о Сите, у тебя вырастут новые крылья и ты обретешь былую силу».
С этими словами мудрец удалился в свое жилище, а я вернулся на горы Виндхья. С тех пор я ждал вашего прихода. Спустя восемь тысяч лет Нишакара Риши оставил тело и отправился на небеса. После его ухода я стал сомневаться в истинности его слов».
Пока Сампати разговаривал с обезьянами, у него выросла пара новых крыльев, и он почувствовал прилив сил. Обрадованный, он попросил обезьян продолжать поиски Ситы. После того как он взмыл в небо, воодушевленные обезьяны отправились на юг.
Однако, достигнув берега океана, обезьяны были поражены его необъятными просторами. Решив, что им не добраться до Ланки, они пришли в отчаяние. «Нельзя отчаиваться, - сказал Ангада, - так мы ничего не достигнем. Словно ядовитая змея, отчаяние погубит нас. Пусть сделает шаг вперед тот, кто может прыгнуть на сто йоджан, чтобы спасти Ситу из лап Раваны и избавить нас от гнева Сугривы».
Не получив ответа, Ангада стал лично спрашивать каждого из воинов, как далеко они могут прыгнуть. Одни говорили, что способны прыгнуть на десять йоджан, другие - на двадцать, третьи - на тридцать, кто-то - на сорок и даже на пятьдесят. Майнда сказал, что может прыгнуть на шестьдесят йоджан, а Двивида - на семьдесят. Сушена мог прыгнуть на восемьдесят йоджан. «Прежде я мог прыгнуть на огромное расстояние, - сказал Джамбаван. - Теперь я стар, и не смогу прыгнуть дальше, чем на девяносто йоджан. Давным-давно, когда Господь Вамана покрыл тремя шагами вселенную, я облетел вокруг Него. Но теперь, к сожалению, я не способен прыгнуть на Ланку и освободить Ситу».
- Возможно, я смогу прыгнуть на сто йоджан, - сказал Ангада, - но я не уверен, что у меня хватит сил сделать второй прыжок, чтобы вернуться обратно.
- Я уверен, - сказал Джамбаван, - что тебе по силам прыгнуть и на тысячу йоджан, но ты возглавляешь наш отряд, поэтому ты не должен делать этого. Нужно найти кого-то другого.
- Неважно, кто возглавляет отряд, - ответил Ангада. - Кто-то должен отправиться на Ланку, в противном случае, нам придется поститься до смерти. Джамбаван, придумай, как нам пересечь океан и спастись от гнева Сугривы.
- Не тревожься, - сказал Джамбаван, - я знаю, кто способен на этот подвиг. О Хануман, ты могуч, как Гаруда, который носит на своей спине Господа Вишну. Почему ты безмолвствуешь?
Услышьте же о могуществе лучшего из обезьян. Некогда прекрасную апсару Пунджикастхали проклял мудрец, и она стала Анджаной, дочерью царя обезьян, Кунджары. Анджана отличалась непревзойденной красотой и могла по своему желанию принимать любой облик.
Однажды, после того как Анджана стала женой Кесари, она гуляла в горах, приняв человеческий облик. Красота Анджаны привлекла Ваю, и порывом ветра он приподнял ее одежды. Когда он увидел ее округлые бедра и полные груди, им овладело желание, и он обнял Анджану. Не видя своего обольстителя, она воскликнула: «Кто хочет нарушить мой обет верности своему мужу?» «Я - бог ветра, - отвечал Ваю. - Я не нарушил твоей верности, ибо соединился с тобой мысленно. Скоро ты родишь могучего сына, по силе равного мне».
Слова Ваю обрадовали Анджану, и спустя какое-то время в горной пещере она родила Ханумана. На следующее утро, увидев восходящее солнце, Хануман принял его за сияющий плод. Пытаясь достать его, он прыгнул вверх на три тысячи йоджан, но был отброшен обратно на землю сиянием солнца. Невредимый, он подпрыгнул снова. На этот раз своей дерзостью он рассердил Индру, который метнул в него молнию. Оружие царя небес отбросило Ханумана на скалу. Ударившись об нее, он сломал себе подбородок. С тех пор его стали звать Хануманом, что значит «тот, у кого сломан подбородок».
Когда Ваю увидел, как Индра обошелся с его сыном, он пришел в ярость и стал удерживать все воздушные потоки во вселенной. Это привело в беспокойство полубогов. Во главе с Господом Брахмой, они поспешили в обитель Ваю, чтобы успокоить его. Дабы доставить ему удовольствие, Господь Брахма благословил Ханумана, сделав его непобедимым в бою. Индра был удивлен тем, что малыш не погиб от удара молнии. Он благословил Ханумана, сказав, что он умрет тогда, когда сам того захочет.
- Только Хануману по силам справиться с этой задачей, - заключил Джамбаван. - Прежде, конечно, я и сам мог бы прыгнуть на такое расстояние. Когда Господь Тривикрама делал три шага, лишая Бали Махараджа всех его владений, я двадцать один раз облетел Землю, выражая Ему почтение. Когда полубоги и демоны принялись пахтать океан, я в одиночку собрал все травы, которые были необходимы для этого. Однако я стал стар. Пришло время Хануману проявить свою силу.
Слова Джамбавана воодушевили Ханумана. Ко всеобщей радости он стал расти, пока не достиг гигантских размеров. При этом он говорил: «Я могу тысячу раз облететь вокруг горы Меру, не сделав ни одной остановки. Ударив по поверхности океана, я способен затопить всю вселенную. Мне по силам тысячу раз облететь вокруг Гаруды. Если захочу, я могу поднять всю Ланку и перенести ее на любое расстояние».
Обезьяны с восторгом внимали Хануману. Тем не менее они не преминули напомнить ему о серьезности положения: «Мы будем ждать тебя здесь, стоя на одной ноге. От тебя зависит наша жизнь и спасение Ситы».
- Я прыгну с вершины горы Махендра, - сказал Хануман. - Она способна выдержать огромное давление толчка. Через минуту Хануман достиг горы Махендра, которой суждено было стать опорой для его невиданного прыжка.
СУНДАРА-КАНДА
У подножия горы добродетельный Хануман выразил почтение Сурье, Индре, Ваю и Брахме. Затем, забравшись на вершину, он вырос до гигантских размеров. По пути своими лапами он нечаянно раздавил несколько десятков оленей. Достигнув вершины, Хануман остановился и успокоил свой ум. Под весом его могучего тела гора задрожала. Огромные змеи, населявшие ее, стали изрыгать огонь и жалить камни, расщепляя их на тысячи частей. Видьядхары поднялись в небо, чтобы посмотреть на небывалый прыжок Ханумана.
Собрав все свои силы, Хануман присел и приготовился к прыжку. Когда вершина горы стала осыпаться, из нее струями хлынула вода. Супружеские пары гандхарвов, а также многочисленные мудрецы, обитавшие в этой райской обители, в страхе покинули ее. «Либо я верну Ситу, - заявил Хануман, - либо вырву из земли всю Ланку и принесу ее вместе с Раваной».
Хануман перевел дух и напряг все мускулы. Неожиданно он взмыл ввысь подобно стреле, выпущенной из лука Господа Рамы. Его прыжок был такой силы, что все деревья были вырваны с корнем. Расправив хвост, Хануман воспарил под облака. За ним следом взмыли в небо вырванные с корнем деревья, которые потом упали в океан. Многочисленные цветы с этих деревьев рассыпались по поверхности воды.
Ураган, вызванный полетом Ханумана, привел в возбуждение океан, подняв огромные волны, которые стали ударять ему в грудь. Тень, которую Хануман бросал на воду, насчитывала двести сорок миль в длину и восемьдесят миль в ширину. Скорость его была столь стремительной, что следом за ним стали тянуться облака. То скрываясь за облаками, то появляясь из-за них, Хануман напоминал луну. Любящий отец помогал ему: Ваю обдувал Ханумана прохладным ветром, защищая его от палящего солнца.
Пока Хануман парил в небе, им восхищались все живые существа. Поскольку Рама принадлежал к династии Икшваку, один из царей которой, Махарадж Сагара, расширил границы океана, повелитель океана из уважения к Раме захотел помочь Хануману.
В свое время Индра поместил посреди океана гору Майнака, чтобы закрыть демонам доступ на Землю с адских планет. Теперь океан, желая предоставить Хануману место для отдыха, приказал Майнаке подняться из воды. Однако, когда Хануман увидел выросшую перед ним из морской пучины огромную горную вершину, он счел ее препятствием и ударил ее грудью.
Оценив силу Ханумана, Майнака принял человеческий облик и, встав на своей вершине, сказал: «О сын Ваю, ты можешь отдохнуть на моей вершине, а потом продолжить свой путь. Прошу, прими это скромное служение, ибо я в долгу перед твоим отцом. В Сатья-югу у всех гор были крылья, и они летали в небе, словно Гаруда. Однако полубоги и риши боялись, что мы упадем на землю и что-нибудь разрушим. В конце концов, разгневанный Индра взял свою молнию и стал отрезать горам крылья. Он хотел лишить крыльев и меня, но Ваю пришел мне на помощь, бросив меня в океан. Так я сохранил свои крылья. Я хотел бы вернуть долг твоему отцу. Поэтому прошу тебя, остановись на мне и отдохни».
- Прости меня, - отвечал Хануман, - но у меня нет времени. Я обещал обезьянам, что нигде не буду останавливаться.
Почтительно коснувшись вершины горы, Хануман взмыл ввысь и продолжил полет. Довольный Индра сказал Майнаке: «Тебе больше не нужно бояться моей молнии. Можешь оставить себе свои крылья и летать, где захочешь».
Тем временем небесные риши, полубоги и гандхарвы предстали перед Сурасой, матерью нагов, и сказали: «Мы хотим определить подлинную силу Ханумана. Прими, пожалуйста, облик огромной ракшаси и прегради ему путь. Посмотрим, как он справится с этим испытанием».
Приняв облик безобразной ракшаси, огромной, как гора, Сураса неожиданно поднялась из океана, преградив Хануману путь. «По благословению Господа Брахмы, - сказала она, - я питаюсь тем, что предстает предо мною. О лучший из обезьян, по воле Провидения наши пути пересеклись. Теперь ты окажешься в моей пасти».
- Я - слуга Господа Рамы, - отвечал Хануман. - Мой господин поручил мне найти Его похищенную жену, Ситу. Ты должна помочь мне. Но если ты так сильно хочешь, чтобы я оказался в твоей пасти, то, найдя Ситу и доложив об этом Раме, я обязательно вернусь и исполню твое желание.
- Дерзкая обезьяна! - сказала Сураса. - Силой благословения Господа Брахмы ты будешь вынужден оказаться в моей пасти. С этими словами Сураса разверзла свой зев и преградила Хануману путь. Размер ее пасти достиг десяти йоджан. Увеличившись до десяти йоджан, Хануман сказал: «Если хочешь, чтобы я оказался в твоей пасти, раскрой ее шире».
Когда Сураса разверзла свой зев до двадцати йоджан, разгневанный Хануман увеличился до тридцати. В ответ Сураса увеличила свою пасть до сорока йоджан. Тогда Хануман увеличился до пятидесяти йоджан. Когда Сураса раскрыла свой зев до шестидесяти йоджан, Хануман вырос до семидесяти. Тогда Сураса увеличила пасть до восьмидесяти йоджан, а Хануман в ответ увеличился до девяноста. Наконец, Сураса расширила свою пасть до ста йоджан. Хануман тогда в одно мгновение уменьшился до размера мизинца. Стремительно влетев в пасть Сурасы и так же быстро вылетев из нее, он сказал: «О дочь Дакши, я исполнил твою волю и не нарушил благословения Господа Брахмы. Прощай!»
Сураса была приятно удивлена тому, с какой легкостью Хануман одержал над ней победу. Представ перед ним в своем изначальном облике, она сказала: «Молодец! О лучший из обезьян, лети и исполни свою миссию. Пусть Рама и Сита воссоединятся».
Хануман взмыл в небо и продолжил свой путь. Вдруг за его тень ухватилась ракшаси Симхика. Вначале Хануман решил, что силы стали оставлять его. Но затем он заметил, как из воды поднимается огромное чудовище.
Широко разверзнув свою пасть, Симхика бросилась на Ханумана. Хотя Хануман стал стремительно увеличиваться в размерах, он понял, что пасть ракшаси все равно больше. Тогда он вновь прибегнул к уже испытанному приему и в одно мгновенье уменьшился до размера мизинца. Влетев в зев ракшаси, он своими острыми когтями на куски разорвал ее сердце. Так же стремительно вылетев из ее пасти, он принял свой гигантский облик. Симхика земертво рухнула в морскую бездну, а сиддхи, чараны и видьядхары стали восхвалять Ханумана за его подвиг.
Вскоре взору Ханумана предстали берега Ланки. Приняв свой изначальный облик, чтобы остаться незаметным для ракшасов, он приземлился на горе Трикута, главной вершине Ланки.
Даже прыгнув на сто йоджан, Хануман не чувствовал никакой усталости. На вершине горы он увидел чудесный город. Он был окружен рвом с водой, в котором росли многочисленные лотосы, а также высокой золотой крепостной стеной. На ней располагались многочисленные стражники.
Приблизившись к северным воротам, Хануман увидел возвышающиеся над ними белоснежные дворцы, а также широкие улицы с золотыми арками. Город кишел страшными, прекрасно вооруженными ракшасами, способными менять свой облик.
- Даже полубоги не смогут взять этот город, - подумал Хануман, - что говорить об армии обезьян. Как Рама одолеет ракшасов, ведь пересечь океан способны лишь Сугрива, Нила, Ангада и я? Однако я должен выяснить, жива ли Сита. Как же мне увидеться с ней? Нужно как следует все обдумать, ибо неумелые посланцы могут расстроить самые дальновидные планы. Охранники не дремлют. В таком виде мне их не пройти. Похоже, даже ветер не проскользнет мимо них незамеченным. Что ж, я приму неприметный облик и попробую войти в город ночью.
Дождавшись, когда зайдет солнце, Хануман уменьшился до размеров кошки и проник на Ланку, перемахнув через высокую крепостную стену. За стеной его глазам предстал сказочный город с семи- и восьмиэтажными дворцами, богато украшенными золотом и драгоценными камнями. Окна великолепных чертогов были убраны ажурными решетками, инкрустированными бриллиантами. Во дворцах было много прекрасных женщин, раздавался смех и слышались звуки музыки. Брахманы-ракшасы декламировали ведические гимны, моля о благополучии Раваны.
На небе взошла луна, залив Ланку серебряным светом. Неожиданно перед Хануманом предстала сама Ланка, принявшая облик ужасной ракшаси. «Как ты проник в город? - спросила она. - Что делает обезьяна в царстве ракшасов?»
- Я отвечу на твой вопрос, - сказал Хануман, - только после того, как ты скажешь, кто ты.
- Я - божество Ланки, - сердито отвечала ракшаси. - Я охраняю город Раваны. Поскольку ты проник сюда без разрешения, тебя ждет смерть.
- Я пришел сюда, - отвечал Хануман, - чтобы посмотреть на чудесные дворцы и парки.
- В этом городе живут одни ракшасы, - отвечала разгневанная Ланка. - Обезьянам запрещено бродить по улицам города. Чтобы увидеть великолепие Ланки, тебе придется прежде одолеть меня.
- Я буду гулять по городу, сколько захочу, - заявил Хануман, - и покину его, когда захочу!
Ланка пришла в ярость. «Да как ты смеешь?» - прокричала она и ударила Ханумана левой рукой. Возмущенный Хануман взревел и ударил Ланку левым кулаком, но не слишком сильно, поскольку она была женщиной. Ланка упала на землю и, застонав от боли, сказала: «Пощади меня. Доблестный воин никогда не поднимет руку на женщину. В прошлом Господь Брахма сказал мне: «Когда тебя одолеет обезьяна, твой город будет разрушен, а все ракшасы уничтожены». Ты одолел меня. Теперь я понимаю, что Равана скоро погибнет. О обезьяна, я разрешаю тебе быть на Ланке».
Хануман стал быстро осматривать город, прыгая с одной крыши на другую. Он заметил, что в городе много шпионов. Дворец Раваны, окруженный толстыми золотыми стенами, охраняла стотысячная армия ракшасов.
Обследуя Ланку в поисках Ситы, Хануман осматривал великолепные дворцы. Двери в них были убраны драгоценными камнями, стены сверкали чистотой, словно горный хрусталь. На полу были выложены причудливые узоры. К балконам вели кованые лестницы, украшенные золотом и серебром. Над ними возвышались величественные купола и своды. Повсюду звучала музыка. Жены ракшасов лежали в объятиях своих влюбленных мужей.
Внутри дворцов супруги ласкали друг друга, в то время как женщины умащали их тела сандаловой пастой. Кто-то спал, кто-то смеялся, кто-то предавался любовным утехам. В одном месте обнаженная женщина растянулась на ложе после близости с мужем, в другом - нарядно одетая красавица приветствовала своего возлюбленного.
Взору Ханумана предстали тысячи женщин с прекрасными, словно луна, лицами и лотосоподобными очами. Бросая косые взгляды, они возбуждали страсть в сердцах своих возлюбленных. Не обнаружив никаких следов Ситы, Хануман пришел в уныние.
Хануман решил искать Ситу во дворцах, принадлежавших женам Раваны и его родственникам. Издалека они казались скоплением туч, озаряемых вспышками молнии.
Осмотрев множество роскошных дворцов, Хануман проник в чертоги Раваны, которые были полны прекрасных женщин. Внутри ему показалось, что его несет по небу райская колесница, запряженная белыми лебедями. Интерьеры дворца поражали воображение своим великолепием. Повсюду стояли деревья, исполняющие желания. Их окружали сверкающие, словно бриллианты, цветы.
Взору Ханумана предстали многочисленные комнаты для развлечений, пол в которых был залит вином. В одних комнатах хранилось оружие, в других - сокровища. Однако как ни старался Хануман, он нигде не мог найти Ситу. Но он еще не был в личных покоях Раваны, которые насчитывали восемь миль в длину и четыре - в ширину.
Осматривая дворец, Хануман размышлял, как проникнуть в покои Раваны. Тем временем он оказался в зале, где хранилась колесница Пушпака. Построенная Вишвакармой для Господа Брахмы, она летала по небу, повинуясь воле колесничего.
Колесница парила в воздухе, не касаясь пола. Ее украшали сделанные из самоцветов механические птички, которые махали крыльями, а также золотые и серебряные змеи. Внутри стояли статуи слонов с красивыми хоботами, из которых била ароматная вода. Она омывала изваяние богини процветания, Лакшми, которая держала в четырех своих изящных руках по цветку лотоса. Колесница Пушпака походила на парящую в воздухе гору. Она была снабжена золотыми лестницами, хрустальным полом и сапфировыми балконами.