Через несколько шагов каменная кишка оборвалась. Кирилла и Жака окружила безобразно огромная пещера – настоящий подземный мир. Громов врубил фонарь на полную мощность и посветил во всех четырех направлениях. Луч, бьющий из универсального автомата, пасовал. Даже потолка спутники так и не смогли разглядеть. Свет растворялся, словно капля сливок в крепком кофе.
Кирилл быстрым шагом заковылял направо. Так вбежавшие солдаты сразу окажутся у него под прицелом.
Эта группа патрульных оказалась не столь самоуверенна, как их предшественники. Несколько выстрелов прошили дверь, но в пещеру так никто и не вошел – ждали подкрепления. Видимо, смерть друга и бесполезный парализатор подействовали на солдат отрезвляюще.
Кирилл для острастки выпустил в открывшуюся дверь пару пуль. В ответ прилетели ругательства и проклятия.
– Как бы не заблудиться, – озираясь, сказал Жак.
– Уже, – ответил Кирилл, – назад все равно дороги нет. А впереди…
Фразу продолжил перестук щебенки под ногами. Было видно, что строительство в этой части метро уже полвека оставалось в зачаточном состоянии.
Кирилл и Жак снова оглянулись на дверь. Рядом с ней образовался тусклый пузырь света, напоминающий отсюда недозрелый плод хурмы.
– Я выключу фонарь, пока не уйдем с прямой линии, – сказал Кирилл. – Надо чтобы они подумали, что мы поменяли направление.
– Куда идти-то? – испуганно спросил француз. – Темень, костей не соберешь.
– Вперед, пока что вперед.
Спутники, касаясь друг друга плечами, сделали первые шаги во мрак.
Что-то хрустнуло и переломилось со звуком, который наполняет лес во время лесоповала. Пол под ногами поплыл, наклон резко увеличился.
Катились, шуршали камешки и тут же смолкали, чтобы отозваться последним глухим вскриком где-то внизу. Громов попытался остановиться, рухнул на спину, но продолжал скользить вниз с неумолимостью горной лавины. Рядом, цепляясь восьмью пальцами за гладкий бетон, съезжал на животе Жак.
А потом в ноги ударила пропасть.
Глава шестая
Кирилл летел пару секунд и, кажется, даже успел вспомнить Spes и любимый корабль. Земля немилосердно ткнулась в ушибленную пятку, а через мгновение парализовала предательским ударом в копчик. Кирилл не выдержал и вскрикнул от пронзившей все тело боли. Казалось, словно он выпустил из позвоночника тысячи игл внутрь себя, которые прошили кости, органы, мышцы, кожу…
Рядом, в каменной луже щебня, стонал Жак. Бетонная крошка, известковая пыль, деревянные щепки продолжали мусорным дождем сыпаться на людей.
Громов со страхом, что потерпит неудачу, попробовал пошевелить рукой. Тело подчинилось с явной неохотой. Скуля, словно голодный и побитый щенок, Кирилл с усилием перевернулся на живот. Включив фонарь, он окинул взглядом катастрофу.
Они рухнули с эстакады, подпертой прогнившими, переломанными в щепки деревянными сваями. Бетонная плита угрожающе наклонилась, готовая в любой момент продолжить свое разрушающее путешествие.
Громов подполз к Жаку и спросил хрипло:
– Ползти можешь? А то сейчас накроет.
– Будет саркофаг круче фараоновского, – пошутил француз. В голосе слышались истерические нотки.
Руки Жака, от запястий до локтя, были в кровоточащих царапинах. В остальном он выглядел целым. Открытых переломов нет, и на том спасибо.
Кирилл закинул автомат на спину и пополз, толкая сумку перед собой. Жак, с топорщащейся поклажей на хребте, напоминал черепаху-мутанта. За французом оставалась кровавая дорожка пятен. Пятна с каждым метром тускнели, а руки покрывались коркой серо-коричневой мокрой пыли.
Громову показалось, что они ползли не меньше получаса, но, оглянувшись назад, он разочарованно вздохнул. Накренившаяся эстакада отдалилась не больше, чем на полсотни шагов.
– Привал, – прохрипел звездолетчик и выплюнул тугой сгусток. На зубах скрипел песок. – Нужно обработать раны.
Целая бутылка воды ушла на то, чтобы отмыть кожу от грязи. Дальше в дело пошли замораживающий аэрозольный антисептик и последний бинт.
– Все, больше раниться нельзя, – со смешком предупредил Кирилл, отбрасывая в сторону пустой баллончик. – Жгут и пара пластинок антибиотиков – все, что у нас осталось.
Стоящий на коленках Жак пересел на задницу. Каждое движение он сопровождал водопадом мимики – морщил лоб или нос, хмурил брови, кривил губы или высовывал язык.
Боясь заражения крови, спутники проглотили по две капсулы антибиотиков.
– Идти сможешь? – спросил Кирилл, вознеся себя на ноги без автомата и сумки.
– Не знаю, – равнодушно ответил Жак и лег.
– Дружок, спать еще рано. С лестницей они этот завал в момент пройдут.
– Пять минут, – прошептал француз.
– Осмотрюсь пока, – беря заметно потяжелевший автомат, сказал Кирилл.
Шагая на нетвердых ногах, Кирилл шарил вокруг себя светом фонаря. Брови его поползли вверх – луч воткнулся в черное жерло туннеля. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Громом разглядел в метрах пятидесяти сразу две кишки несостоявшегося метро. Четвертый собрат оказался, где должен – напротив, недалеко от Кирилла. Сомнений не было – он стоял на недостроенной станции. Туннели пробили, породу выработали, а рельсы так и не положили.
– Гребаные гномы, вон куда дорылись, – с непонятной самому злостью, сказал звездолетчик.
Он решил обойти каждый проход.
В первом туннеле он сделал полсотни шагов, пожал плечами и двинулся обратно. Второй ему сразу не понравился спертым запахом. Пройдя метров десять, звездолетчик помочился на стену и вернулся к истокам четырех путей.
Топая к туннелям напротив, Громов оглянулся на Жака. Тот лежал неподвижно, скрестив забинтованные руки на груди.
Третий и четвертый проходы ничем не отличались от двух предыдущих. Видимо, эти ветки задумывались для тайных перемещений членов правительства. Но после монополизации власти Рексом проект забросили за ненадобностью.
Кирилл решил идти в дальние от эстакады туннели. Если он не потерял ориентацию, а компас не врет, то так они не будут удаляться от космодрома.
Жак встал и тщательно, словно увидел впервые, ощупал каждый сантиметр ног. Спутники подпрыгнули от неожиданности – за спиной послышался треск, грохот, словно исполин ударил молотом в наковальню. Бетонная громада рухнула, заставив землю на мгновение задрожать.
– Думаю, теперь времени на разбор завалов они потратят немало. Будут трупы искать, – предположил Громов. – Хотя погоню все равно отправят.
– Нам повезло, что она сразу так не долбанулась, – сказал Жак, спеша отойти подальше.
– Мы с тобой везунчики, – серьезно кивнул Кирилл, – я это сразу понял.
Повязка на шее разболталась, позволив звездолетчику кивнуть.
Взвалив на плечи изрядно потрепанные сумки, спутники направились к туннелям. Шаги и слова отражались от потолка едва слышным эхом. Стоило зайти в проход, как тембр звука поменялся.
– А теперь – побежали, – бодро приказал Громов и задал легкий темп.
Жак покряхтел, похэкал, сплюнул и пристроился рядом. Бежать, когда посредине не мешается широкий рельс, было намного удобнее. Кирилл придерживал автомат рукой, но свет фонаря все равно метался, выхватывая, то гладкий каменистый пол, то стены с пустующими кабельными бороздами.
Звездолетчик и водитель бежали бок о бок по заброшенным подземельям Ламберта. Кирилл напряженно прислушивался, ожидая, когда за спиной объявится погоня. Он был уверен, что в этот раз за ними пошлют что-нибудь покруче. Перед глазами всплывала картина из какого-то телевизионного боевика. Люди бегут по кишке метрополитена, а за ними на квадроциклах гонятся полицейские. Слуги порядка кричат и ругаются, словно варвары из средневековья. На каждом квадрацикле установлен минипулемет и ракетная установка на четыре выстрела. Все закончилось тем, что метро разнесли в пух и прах вместе с беглецами, но Кирилла такой финал не устраивал.
Через полчаса они вышли на скромную по размерам станцию – не больше пятидесяти шагов в длину. В разные стороны расходились те же четыре туннеля. Здесь пол успели покрыть плиткой, а на колонах висели неработающие светильники.
– В столице, небось, и метра свободного под землей нет на километр вглубь, – проворчал Кирилл.
– В Гротенбурге почти все заводы и лаборатории под землей, – кивнул Жак.
– Хорошо еще ни мышей, ни крыс здесь нет.
– На Тайле вообще нет грызунов, – снова с непонятной гордостью заявил Жак.
– Хорошо вам. На Spes крыс так много, что они могут сказать, что на планете нет людей, – хмыкнул Громов. – Что они жрут в нашем каменном море – никто не знает.
– Кирилл, не о крысах сейчас беспокоиться надо, – тихо сказал француз. – Уже вторая станция, а о подъеме наверх – ни намека.
– Хорошо вам. На Spes крыс так много, что они могут сказать, что на планете нет людей, – хмыкнул Громов. – Что они жрут в нашем каменном море – никто не знает.
– Кирилл, не о крысах сейчас беспокоиться надо, – тихо сказал француз. – Уже вторая станция, а о подъеме наверх – ни намека.
– Наверное, еще не достроили, – легкомысленно ответил звездолетчик. Воспоминания о родной планете повысили ему настроение.
Жак покачал головой и вошел в туннель. Воздух с каждым шагом становился все более затхлым и вскоре превратился в непроходимую бетонную заклепку. Молча развернувшись, спутники побрели обратно.
Ветка-соседка оказалась точной близняшкой.
– Назад? – риторично спросил француз. И, вздохнув, сам ответил: – А что еще делать…
– Если сейчас появятся патрульные – нам деваться некуда, – предупредил Кирилл. – Либо сдаваться, либо биться насмерть.
– Тихо слишком. Свернули операцию, – как-то небрежно заявил Жак. – Думаю, правительство не хочет, чтобы эти катакомбы стали известны даже полусотне преданных солдат. А если мы выберемся – поймают, а сдохнем – так им же проблем меньше.
– А информация? – Громов чувствовал, что у него огромный пробел в понимании психологии действий властей Тайлы.
– Других агентов найдут. Один ты что ли?
– Я и с Теодором, и с Эгоном Шульцем успел мило погутарить…
– Не зазнавайся, – осек его Жак, – у них и без тебя есть чем заняться в столице. А провинция, есть провинция. Тут власти видимость работы показали, и дальше жиреть да с модельками кувыркаться.
– Три часа назад у тебя правительство было стаей злых неумолимых волков, готовых гоняться за добычей до изнеможения, – возмутился Громов. – А теперь ты мне расписываешь жирных ленивых котов.
– Три часа назад они такими и были, – улыбнулся француз. – А сейчас… Хотя я могу ошибаться.
Увидев выход из туннеля, Громов погасил фонарь. Взглянув на станцию, он не заметил ни единого огонька. «Вдруг засада?» – подумал Кирилл и достал из сумки трофейный бинокль. Хотя у него все, кроме формы, было трофейным.
Настроив оптику на инфракрасный режим, звездолетчик трижды оглядел каждый метр станции. Никаких всплесков температуры нет. Хотя на солдатах может быть маскировочная форма – с них станется. Смешались с темнотой, охладили форму до температуры камня и ждут, когда на них наступят, чтобы за ногу укусить. Ладно, пошутили и хватит.
Здесь Громов решил фонарь не включать. Взяв Жака за ремень сумки и, держа перед глазами бинокль, он направился к туннелю напротив.
Спутники пересекли станцию и вошли в «тухлый» туннель – так окрестил его про себя Кирилл. Свет фонаря, словно изголодавшийся по женскому телу моряк, начал с жадностью облапливать стены, пол и потолок. Абсолютная, нереальная в цивилизованном мире тишина давила на разум желейным прессом. Сминая, обволакивая, она заставляла быть верной только ей, вынуждала бояться каждого шороха.
Пройдя место, где Кирилл «пометил» стенку, беглецы уперлись в нагромождение камней. Громов несильно ударил в них на уровне пояса и отскочил. Результатом стал негромкий звук, мгновенно исчезнувший.
В свете фонаря что-то тускло блеснуло под ногами. Звездолетчик разгреб каменную пыль, очищая круглую крышку люка.
– Посвети, – передавая автомат французу, сказал Кирилл.
Взявшись за порядком проржавевшую ручку двумя руками и широко расставив ноги недалеко от краев люка, Громов потянул. Приросший за много лет металл даже не шелохнулся.
– Диффузия, мать ее, – ругнулся Кирилл.
– Может, все-таки лучше в туннель?
– Чем лучше?
– Ну, там как-то спокойнее.
– Ага, к солдатам поближе. Нет, вернуться всегда успеем.
– К солнцу и свободе ближе, – пафосно ответил Жак. – А то ей-богу, как червяки какие-то подземные.
– Не нравится – иди наверх, – оборвал его Кирилл. – Тебя никто не держит.
Громов провел ножом вокруг люка, вычищая пыль и ржавчину. Жак стоял и обиженно молчал, освещая пол. Проведя еще одну окружность, Кирилл начал подсовывать нож под люк. Пытаясь хоть немного его приподнять и не испортить инструмент, Громов весь взмок. Казалось, словно он вскрывает строптивую банку маринованных огурцов испорченной открывалкой.
Наконец крышка приподнялась на несколько миллиметров, и Кирилл отложил слегка погнутый нож. Глубоко вдохнув, он снова взялся за ручку. Лицо покраснело, жилы на шее звездолетчика надулись. Жак испугался, что от такого напряжения рана Кирилла снова откроется, но говорить ничего не стал.
Крышка поддалась. Люк поднялся со звуком открывающегося массивного металлического засова. Кирилл потянул крышку на себя и отпустил. Толстый люк рухнул у него между ног, поднимая в воздух облако каменной пыли.
– Наверное, в столице услышали, – проворчал Жак.
Из черного зева потянуло болотом. Теперь «тухлый» туннель оправдал свое название полностью.
Кирилл лег на живот и показал французу жестом, мол, свети давай. Колодец уходил вглубь метров на десять. Спуститься можно было по хлипкой с виду лестнице. Кирилл взялся за верхний прут и потряс. Лестница задрожала, но через миг дрожь переросла в безумный танец широкополосных колебаний.
Громов с усилием успокоил металл. На руке осталась ржавчина. Вытерев ладонь об сумку, Кирилл забрал автомат.
– Сначала спускаюсь я, – сказал он, – а ты придерживаешь лестницу. Только смотри не ухнись вниз.
– Уж постараюсь.
– Сумки потом сбросишь.
Кирилл перебросил автомат на спину, лег на живот и свесил ноги в колодец. Нащупав ступнями опору, Громов начал сползать вниз. Когда он полностью скрылся в колодце, то даже у него, видавшего виды звездолетчика, засосало под ложечкой. Это был не страх, но призрак страха, готовый в любой миг обрести плоть.
Несмотря на помощь француза, лестница шаталась безбожно. Громов пожалел, что у него нет экзоскелета с реактивным ранцем в комплекте.
Один из прутьев проржавел настолько, что рассыпался, стоило Кириллу поставить на него ногу. Громов вздрогнул, как от укуса осы. Влажность в подземелье была стопроцентной. Так что за десятилетия даже покрашенное и оцинкованное железо неизбежно гибло под натиском коррозии.
Раздался хлопок, напоминающий выстрел из пистолета с глушителем. Лестница перекосилась, повиснув на единственном болте. Вскрикнул Жак, пытаясь выровнять лестницу. Покалеченная рука сильно уменьшала его возможности.
Кирилл немедленно спрыгнул на землю, в который раз отбив пятки.
– Все нормально! – крикнул он снизу. – Спускайся!
– Может, ты обратно поднимешься? – поинтересовался Жак. – Как мы потом возвращаться будем?
– Отсюда никак, – нетерпеливо объяснил Кирилл. – И вообще, возвращаться – плохая примета. Кидай сумки.
Зажав автомат между ног так, чтобы было видно всю лестницу, Кирилл ловко принял спускаемую варварским способом поклажу. Жак начал повторять действия спутника.
Громов прижал лестницу к стене, приподняв один из краев. Автомат остался лежать на сумках, подствольный фонарь освещал большую часть предстоящего французу пути.
Жак резво засеменил вниз.
– Ты куда?! А крышку закрыть?!
– Как?! Это же руки надо отрывать…
– Попробуй одной закрыть! Не удержишься тремя пальцами что ли?! – Кирилл откровенно злился на нерасторопного француза. – Шевели задницей, а то уроню лестницу – вообще без башки останешься!
Последняя реплика вдохновила Жака, зарядила здоровым энтузиазмом. Крышка люка, миллиметр за миллиметром, поползла над отверстием, отделяя туннель от подземелья прочной перегородкой. Наконец она упала в пазы, осыпав Жака и Кирилла дождем из частичек умирающего металла.
Под французом проломилось еще два прута. Жак смешно вскрикивал, словно кто-то неожиданно щипал его. Но смеяться было некому. Кирилл ждал, когда напарник спустится, мечтая размять затекшие от статичной нагрузки руки.
Раздался второй хлопок, и лестница упала с метровой высоты, едва не скинув Жака. Кирилл зарычал от напряжения, удерживая проржавевшую железку в вертикальном положении. Лестница ходила ходуном, пытаясь завалиться во все три возможных направления.
– Держи, я сейчас! – пообещал француз.
Громов в ответ лишь прокряхтел. Жак пролез между рук Кирилла и с наслаждением ступил на твердую землю.
Из-за наклона стены лестница не желала стоять.
– Уйди! – крикнул Кирилл, толкнул лестницу влево и отбежал на метров пять.
Железка грохнулась об землю, со звуком лопающихся старых труб. Подпрыгнув на десяток сантиметров, исковерканная временем и людьми лестница успокоилась навсегда.
– И что дальше?
– Вперед, – пожал плечами Кирилл.
Под ногами лежала твердая плотная глина, больше напоминающая камень. Там, где встречались земляные проплешины, спутники ступали по мягкому мху. На чем держалась вся махина верхнего метрополитена для звездолетчика оставалось загадкой. Колонн не было, а широкое подземелье тянулось вперед, насколько хватало света фонаря.