— Кия! — крикнула Вероника и размахнулась. Поскольку она умела пользоваться пистолетом исключительно как холодным оружием, седой тотчас же получил хороший удар рукояткой по голове. Он глухо ухнул и осел на землю.
— Ося! — крикнула Вероника, кидаясь к своему телохранителю. — Ося, я побегу, грузовик остановлю! А то вдруг тот «Москвич» еще не уехал? Развернется, и опять!
— An… — ответил Ося и закончил свою мысль тотчас же:
— Чхи! — После чего ударился лбом о землю с такой силой, что во все стороны полетели комочки.
— Ося, возьми себя в руки! — топнула ногой Вероника, косясь на бездыханного седого.
— Я за-ды-хаюсь… — прошелестел Рыськин.
— Чего-о? — наклонилась к нему Вероника. — Тебя что, ранили? Он в тебя попал?!
— У беня аллергия да клевер! — простонал Рыськин и добавил:
— Ап… Чхи! Я ничего де вижу!
Вероника взяла его за волосы и оттянула голову назад. Лицо было красным и распухшим, из глаз ручьями текли слезы.
— Господи боже мой! — закричала она и бросилась с поля вон, рассчитывая остановить какую-нибудь из машин. Но те, не доезжая до них, свернули куда-то в сторону. Видимо, там имелась еще одна дорога, которую не было видно издали.
Тогда Вероника вернулась к Рыськину и попыталась поднять его, чтобы вывести из клевера, однако он полностью потерял ориентацию в пространстве. Вероника принялась тащить его за ноги и кое-как стащила в кювет. Дальше дело не пошло.
— Ося! У меня просто не хватит сил! — стенала она, слушая хрипы Рыськина.
И тут судьба улыбнулась ей, послав ярко-желтую легковушку, которой управлял крепкий молодой мужик в вельветовой кепке.
— А ну-ка, давай, братан! — увещевал он Осю, вытягивая его на дорогу. — Давай, поехали!
Вероника выхватила из «Жигулей» свою сумочку, заперла их и, забравшись на заднее сиденье желтой легковушки, достала мобильный телефон.
— Матвей! — гневно крикнула она в трубку, едва услышала знакомый голос. — Это черт знает что!
— Что? — обалдело переспросил Каретников, который в настоящее время сидел в пражском кафе и наслаждался пирожными. — Что случилось, девочка моя?!
— Ты нанял для меня телохранителя! — надрывалась Вероника.
— Нанял, — согласился Каретников, стряхивая крошки с галстука. — И что?
— Он разваливается на кусочки!
— В каком смысле?
— Матвей, он страшно болен!
— Господи, чем?
— Он болен списком! ОРВИ и диарея у него были с самого начала. Потом добавилась клаустрофобия! Теперь выясняется, что у него аллергия на клевер!
— А что вы делали в клевере? — недовольно поинтересовался Каретников.
— Прятались от киллера!
— От какого киллера? — у того дрогнул голос.
— От седого, стриженного бобриком. Мне пришлось ударить его по башке и оставить на поле, потому что Рыськин, твою мать, начал задыхаться!
— Вероника, деточка, ругаться тебе совсем не идет.
— Когда ты прилетишь, Матвей? — спросила Вероника, переходя с гневного тона на жалобный.
Ей хотелось спрятаться от неприятностей. Любой ценой. Матвей — тот человек, за которого она согласилась выйти замуж. И он небезразличен ей. Но самое главное — он никак не связан с убийством в доме отдыха «Уютный уголок» и у него нет трехцветных ботинок, похожих на те, что носит Тарас Шульговский.
— Родная моя, успокойся! Я не знал, что все так ужасно! Ты ничего мне не говорила!
— Потому что ты не спрашивал!
— Я прилечу во вторник, — решительно заявил Матвей. — Хотя должен был остаться здесь до пятницы. Ты встретишь меня в аэропорту? Я скажу Дьякову, чтобы он заехал за тобой. Он предварительно позвонит, хорошо?
Закончив разговор, Вероника расплакалась. Ося хрипел на переднем сиденье. Мужик в вельветовой кепке не обращал на него никакого внимания. У него орало радио, и он вместе с ним в полный голос исполнял игривую песню, припев которой звучал весьма современно: «Я согласна за Шойгу даже в тундру и в тайгу. А за Путаным на Север без колготок побегу!»
* * *Рыськин остался в местной больнице, а Вероника выложила мужику в вельветовой кепке целое состояние за то, чтобы он довез ее до Москвы Дома она приняла душ, поела, немного побегала по комнате, заламывая руки. Что она могла предпринять? Завтра воскресенье — пустой день, никто не работает. Придется ей сидеть дома. После того, что случилось, ездить в одиночестве по городу было страшно.
Но когда наступило утро понедельника, позвонил Рыськин и сказал, что у него случился астматический приступ и "чтобы скоро она его не ждала. Вздохнув, Вероника села перед телефоном и набрала домашний номер Казарюка.
— Сергей Евгеньевич? — строгим голосом уточнила она. — Это Вероника Смирнова. Ну, помните, ночью в редакции? Отлично. Можете уделить мне пять минут? Ваш босс Шульговский просил мне содействовать, не так ли?
Шульговский ничего такого не просил, но Вероника решила, что Казарюк не вспомнит об этом.
— Я согласен содействовать, — неохотно согласился тот. — Говорите, что вам надо.
— Мне надо знать, почему вы не поехали встречать Питера Ларсона из Лондона?
— Потому что… Потому что…
— Пожалуйста, правду, Сергей Евгеньевич!
— Потому что я не хотел расставаться с Наташей. Она мне понравилась, и у нас., как это сказать? Все шло на лад, вот.
— Так. Но если бы этот Ларсон все-таки прилетел?
— Я позвонил Марусе и попросил ее поехать в аэропорт вместо меня. Она все сделала бы в лучшем виде!
— Понятненько.
— Это все?
— Не все, Сергей Евгеньевич. Кто дал вам ключ от номера в доме отдыха?
— Наташа. То есть администратор. А что?
— Днем, когда приехали, вы заходили туда?
— Заходил. Нам надо было распределить роли на завтра.
— Кому это — нам?
— Ну, всем нам. Пришли Нелли, Голубцов, спонсоры…
— Шульговский тоже там был? — спросила Вероника.
— Да, был, а что? — заволновался Казарюк. Вместо ответа Вероника задала новый вопрос:
— Как же получилось, что днем ваш ключ открыл номер, а ночью, когда вы задумали лечь спать, — нет?
— Понимаете, я ведь поначалу честно собирался ехать встречать Ларсона. И отдал ключ Наташе, чтобы не таскать с собой. Я вечно все теряю! А потом, когда мне удалось свалить почетное поручение на Марусю, я снова взял ключ. Вот тогда, вероятно, и перепутал.
— Благодарю вас, Сергей Евгеньевич! — сказала Вероника, копируя Зоины интонации. — Если вы мне понадобитесь, я еще позвоню.
Она положила трубку и азартно потерла руки:
— — Кажется, кое-что становится понятным! Но для того, чтобы прояснить дело окончательно, мне нужно поговорить с Акимовой, уж не знаю, как там ее зовут.
Задачка не из простых! Встретиться с Акимовой можно было только в офисе «Супервтора». Акимова не станет говорить по телефону с незнакомой женщиной. И уж тем более не станет отвечать ей на вопросы личного характера.
Однако в офисе запросто можно было наткнуться на Стаса Марягина.
Вероника долго колебалась, потом решила, что у нее просто нет выбора. Теперь уже преступники покушаются на нее не по очереди, а вдвоем. Седой подстерегает на дороге с пистолетом, а женщина в зеленом на всякий случай сидит неподалеку в «Москвиче» без номеров. Не век же они будут терпеть неудачи! И даже Рыськина с ней рядом нет!
Вероника вызвала по телефону такси и, помолясь, отправилась в путь. «Завтра уговорю Матвея обратиться в милицию. Должен же он понять, что мне угрожает нешуточная опасность! И, судя по всему, не только мне, но и Татьяне Семеновой». Хотя насчет Татьяны Семеновой у нее были большие сомнения.
Вероника появилась в офисе незадолго до конца рабочего дня.
— Скажите, где кабинет исполнительного директора? — поинтересовалась она у девушки в коридоре.
— Регины Николаевны? — переспросила та. — В конце коридора, там табличка есть.
Когда Вероника открыла дверь, Регина Акимова разговаривала по телефону. Увидев посетительницу, кивнула и поманила ее рукой, улыбнувшись и указав на стул. Она выглядела прелестно. Простое каре с короткой челкой, ямочки на круглых щеках, симпатичный острый носик с посаженными на него очками никак не вязались с занимаемой должностью. Да уж, времена меняются.
— Здравствуйте! — сказала Регина, положив наконец трубку. — Чем могу вам помочь?
— Я по личному делу, — Вероника сцепила руки на коленях. — Понимаете… Появилась версия, что Нелли Шульговскую убили…
— Вы из милиции? — посерьезнела Регина.
— Да нет! Нет. Я знакомая Тараса. И просто помогаю ему. Меня зовут Вероника Смирнова.
— Ах так! Ну, что ж, приятно познакомиться.
— Он хочет, чтобы с его алиби все было в порядке, — быстро сказала Вероника. — Вы ведь звонили ему той ночью, верно?
— Постоянно звонила, — призналась Регина. — Я жутко нервничала. Потому что это вполне в духе Тараса — унести бумаги с собой, а потом обвинить кого-то другого в том, что важная встреча сорвана.
— Он хочет, чтобы с его алиби все было в порядке, — быстро сказала Вероника. — Вы ведь звонили ему той ночью, верно?
— Постоянно звонила, — призналась Регина. — Я жутко нервничала. Потому что это вполне в духе Тараса — унести бумаги с собой, а потом обвинить кого-то другого в том, что важная встреча сорвана.
— Он что, самодур?
— Какой он самодур? Обыкновенный мужчина.
— А вы звонили ему по городскому телефону или на мобильный?
— По городскому, — тотчас же ответила Регина. — Он свою квартиру перелопачивал.
— А где вы сами были в тот момент?
— У себя дома, а что, это имеет какое-то значение? — Регина сверкнула очками.
— Возможно, позже вас спросят, были ли вы одна.
— Нет, я была не одна, — улыбнулась та. — Так что у меня с алиби тоже все в порядке. А что, есть подозрения, будто бы я ездила ночью в дом отдыха, чтобы утопить в ванне жену босса?
Таких подозрений у Вероники не было. Она уже открыла рот, чтобы поблагодарить за помощь и откланяться, когда дверь в кабинет отворилась, и Вероника услышала за своей спиной мрачный голос Стаса Марягина:
— Регина, прозвони в ивановскую фирму… — Он оборвал себя на полуслове и замолчал.
Вероника, не оборачиваясь, втянула голову в плечи.
— Да, Стаc? Говори, говори! — подбодрила его Регина.
— Я вижу, у тебя гости?
Он вложил в вопрос все оскорбленное чувство собственного достоинства.
— Это… Вероника Смирнова, — растерялась Регина.
— Как приятно!
Стаc обошел стул и появился наконец перед ней во всей своей красе. Его узкие темные глаза источали яд. Он протянул Веронике руку «для знакомства» и сказал:
— Стаc Марягин.
Вероника оторвала зад от стула и, глупо улыбаясь, сунула ему свою ладонь. Тот сжал ее стальными пальцами и дернул на себя.
— Ой! — пискнула Вероника.
— Вы ведь уже уходите, не так ли? — процедил Стаc и сказал изумленно взиравшей на происходящее Регине:
— Она у тебя тут засиделась, верно?
Свободной рукой он открыл дверь и потянул свою жертву за собой. Протащил несколько метров по коридору, мимо собственной секретарши в приемной и наконец затолкал в кабинет.
— Что-то ты плохо выглядишь, — сказал он, отпустив наконец ее руку — Спасибо, ты очень мил.
— Где ночевала? — продолжал любопытствовать Стаc, остановившись перед ней и сложив руки на груди.
— Дома. Мне вернули мою сумочку — О! Какая удача.
— Не понимаю, — взвилась Вероника, — почему я должна стоять здесь и выслушивать от тебя выговоры!
— Ты не позвонила.
— Да, я не позвонила. Не захотела и не позвонила. На лице Стаса мгновенно нарисовалось невероятное изумление. Он растерянно моргнул.
— Я решил… — начал он, потом захлопнул рот и поиграл желваками. Через секунду его тон сделался совсем другим — мрачным и отстраненным. — Извини, что я на тебя набросился. Просто подумал, что тебе было хорошо так же, как и мне. А когда ты не объявилась вечером, забеспокоился. Все-таки тебя едва не сбила машина прямо на моих глазах.
«Мне было хорошо», — хотелось признаться Веронике, но слова не шли с языка. Вместо этого она сообщила:
— Мой жених завтра возвращается из Праги.
— Да? Это замечательно.
— Я… Я так рада! — воскликнула Вероника и заплакала.
— Ты что? — удивился Стаc. — Что такое?
Так Вероника не плакала, наверное, со школьных времен. Взахлеб, бурно, самозабвенно.
Стаc поколебался, потом все-таки притянул ее к себе и обнял.
— Мне страшно, Ста-аас! — провыла Вероника. — Меня хотят убить, и я не люблю своего жениха-аа! И мне было хоро-шо-оо! Но я не могу больше с тобой встреча-ааться!
— Информация очень ценная, — пробормотал Стаc, поцеловав ее в макушку и коротко улыбнувшись. — А почему ты не можешь со мной встречаться? Если не любишь своего жениха?
— Из-за твоих ботинок! — провыла Вероника ему в пиджак.
Стаc отстранился и изумленно поглядел на свои ботинки.
— Они тебе до такой степени не нравятся? — спросил он потрясенным голосом.
Вероника полезла в сумочку и, добыв бумажный платок, утерла лицо.
— Не из-за этих ботинок. А из-за тех, которые спрятаны в твоем шкафу!
Стаc снова моргнул, потом мальчишеским жестом взъерошил макушку.
— Интригующее заявление Не могла бы ты объяснить все поподробнее? Ты увидела в моем шкафу пару башмаков, и они тебе так не понравились, что ты решила больше со мной не встречаться, я верно понял?
— Да, — сказала Вероника и твердо встретила его взгляд. — Потому что эти башмаки связаны с убийством Нелли Шульговской.
Стаc отшатнулся.
— Убийством? — переспросил он. — Но ведь это был несчастный случай!
— Ты сам видел, что меня хотели переехать машиной. Еще меня дважды пытались застрелить. И один раз — задушить шнуром.
— Но почему?!
— Потому что я — свидетель.
— Ты видела, как убили Нелли?! — Стаc был потрясен.
— Я не знаю, что я видела! — Вероника сжала руками виски. — Но убийца думает, будто я представляю для него опасность. Я и еще женщины, которые не спали той ночью.
— Не может быть.
— Инну Головатову сбил «Москвич». Она умерла.
— Кто это?
— Одна из финалисток конкурса, который Нелли собиралась провести в «Уютном уголке».
— А что говорит милиция?
— Я не обращалась в милицию.
— Но почему, черт побери?!
— Потому что Матвей.., мой жених.., попросил меня этого не делать. Он не хочет, чтобы его имя было связано с преступлением. Пострадает его деловая репутация.
— Какая чушь! — в сердцах сказал Стаc. — Так при чем здесь мои ботинки?
Вероника принялась объяснять ему про ботинки, перепутала все события, но в конце концов все же завершила рассказ и достала из сумочки белый конверт.
— Вот та самая записка, которую Татьяна Семенова утащила из номера Нелли.
Стаc взял конверт, повертел в руках и достал записку. Развернул и тут же мрачно взглянул на Веронику:
— Это моя записка.
— Что?!
— Я писал эту записку.
Вероника без сил опустилась в кресло, а Стаc добавил:
— Три года назад.
— Ты несешь какую-то чушь!
— Это не чушь. Посмотри внимательно на бумагу, на ее сгиб. Неужели не видишь, как давно ее сложили?
— Боже мой! Теперь вижу.
— Три года назад у нас с Нелли был роман. Я ей нравился, и она приложила массу усилий, чтобы, в свою очередь, понравиться мне. Это была ошибка, ужасная ошибка с моей стороны! Я это очень быстро понял и разорвал отношения. Однажды, уже после разрыва, мы с Тарасом были приглашены на вечер. Он, конечно, приехал с женой. Я сразу заметил, что Нелли очень расстроена. Она пригласила меня на танец и трагическим голосом сообщила, что кто-то насплетничал Тарасу про нас. Она сказала, что нам нужно встретиться с глазу на глаз и все обсудить.
Вероника жадно слушала, не сводя со Стаса глаз. Он ходил по кабинету взад и вперед, глядя себе под ноги.
— В ту ночь Тарас уезжал в Питер. Я должен был посадить его на «Красную стрелу» — мы до последнего обсуждали дела. А потом я собирался подъехать к Нелли на дачу и поговорить. Я считал, что Тарасу нужно во всем признаться. Я пытался предупредить Нелли, что приеду, чтобы она не ложилась спать, но никак не подворачивался случай — она постоянно находилась рядом с мужем. Тогда я написал записку и, прощаясь, просто сунул ей в ладонь.
— Звучит, как сцена из романа, — пробормотала Вероника.
— Уверяю тебя, ничего романтичного в этой связи не было.
— Так вы признались Тарасу?
— Нет, — Стаc покачал головой. — Нелли считала, что это повредит бизнесу.
— Думаю, она была права, — кивнула головой Вероника.
— Может быть, но теперь это уже не имеет значения.
— Боюсь, что ты ошибаешься.
— У тебя есть какая-то версия? — вскинул голову Стаc.
— Да, у меня есть версия, — кивнула Вероника. — Если ты утверждаешь, что в ночь убийства Нелли был в Москве, версия есть.
— Я был в Москве, — сказал Тарас. — Не сомневайся во мне. Он подошел и погладил ее по щеке. Вероника закрыла глаза. Итак, записку в номер Нелли Шульговской подбросили. И теперь ясно зачем. Чтобы подставить Стаса. Вероника прокрутила в голове все, что ей удалось узнать, и кивнула: да, версия вполне жизнеспособна.
— Послушай, что ты собираешься делать? — спросил Стаc, присел перед ней на корточки и взял ее руки в свои. — Ты поедешь сегодня ко мне?
— Если ты не против.. Только утром я должна поехать в аэропорт и вернуть Матвею кольцо. И вообще все его подарки.
— Ты любишь драгоценности? — усмехнулся Стаc.
— Ничего подобного. Кроме того, у меня богатая прабабушка, у нее тоже полно драгоценностей, которые когда-нибудь перейдут ко мне!
— Чего ты кипятишься?
— Просто мне неприятно, что ты думаешь…
— Я ничего такого не думаю, — перебил ее Стаc. — А в аэропорт завтра мы поедем вдвоем.
— Нет!
— Да. Я не отпущу тебя одну. Разбираться со своим Матвеем ты, конечно, будешь сама, а я просто подстрахую. Буду изнывать от ревности где-нибудь неподалеку.