Теперь путь указывал Хаук, и остальные как-то молча подчинились его власти. Во всяком случае, орк оказался лучшим проводником, чем волшебницы или эльф, — через несколько минут они вступили в коридор, ведущий куда-то вверх, а еще немного времени спустя неожиданно для себя оказались на поверхности. Выход на свободу открывался у подножия одного из знакомых обелисков на той же самой поляне…
Было раннее утро, когда солнце еще не до конца показалось из-за горизонта. Здесь, в долине, так и вовсе еще царила тьма, и лишь особенная, утренняя свежесть подсказывала, что вот-вот начнется новый день. Где-то уже начали петь птицы, но возле обелисков царила тишина.
— Наши вещи! — Хаук указал на разбросанное в траве содержимое мешков. Кушениры добросовестно обыскали их, но уничтожили только съестные припасы. Все остальное было просто разбросано тут и там. Уцелело даже оружие обоих противников, валявшееся на месте схватки.
Хаук обрадовался талгату, как родному. Он ловко подхватил его одной рукой, поцеловал основание клинка, заткнул лишившееся ножен оружие за пояс и небрежными пинками сгреб остатки своего добра в мешок. После чего махнул рукой эльфам:
— Скорее уходим! Они еще могут опомниться!
С ним опять никто не спорил. Только Видящая чуть-чуть задержалась, прихватив от подножия одного из обелисков горсть амулетов.
ГЛАВА 15
Они остановились только к полудню, перевалив через горный кряж, ограничивающий долину. Здесь среди беспорядочных нагромождений камней и теснящегося между ними кустарника им попалась поляна, со всех сторон окруженная валунами и кедрачом.
Собственно, они не выбирали это место для отдыха — просто в один прекрасный момент Хаук, который шагал впереди на правах горного жителя, остановился и сбросил с плеча мешок.
— Остановимся, — распорядился он. — Женщины устали.
Ласкарирэль, которая уже некоторое время шла сама, без сил опустилась на колени, привалившись боком к валуну. У нее болели ноги и спина, и девушка чувствовала, что в ближайшие час-полтора просто не может сделать ни шагу. Видящая выглядела немногим лучше — у нее, по крайней мере, остались силы держаться на ногах.
Стащив сапог, Хаук вытряс из него огниво и трут и кинул их лорду Шандиару:
— Собери хворост и разожги костер. Я пройдусь, поищу дичь!
Из своего мешка он вытащил короткий охотничий лук и пучок стрел и растворился в кустарнике так быстро, что даже не услышал, как презрительно зафыркал лорд Шандиар.
— Он вернется, — не открывая глаз, прошептала Ласкарирэль. — Я его знаю.
Наместник Изумрудного Острова еще какое-то время фыркал и что-то бормотал себе под нос, а потом все-таки подобрал огниво и трут и ушел в противоположном направлении.
Волшебницы остались одни. Видящая присела на камень и разложила на коленях прихваченные у кушениров амулеты. Магии в них было совсем чуть-чуть, но это были настоящие амулеты, а драгоценные камни сами по себе обладали магической силой. Огранка лишь усиливала ее или меняла тональность.
Видящая еще изучала камни, когда Ласкарирэль, восстановив дыхание и кое-как придя в себя, открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Совсем рядом потрескивал сучьями лорд Шандиар, но Хаука нигде не было слышно.
— Смотри-ка, сестра, что тут есть, — промолвила девушка и на четвереньках подползла к кедрачу, у подножия которого росли какие-то травы. — Это съедобные коренья! У тебя есть нож, чтобы их выкопать?
— Называй меня старшей сестрой, — немедленно ответила волшебница. — Я прошла посвящение гораздо раньше тебя. Ты сколько лет тому назад стала Видящей?
Ласкарирэль смущенно оглянулась через плечо.
— Я… я прошла посвящение за полтора года до того, как началась эта война, — пролепетала она. — И очень удивилась, когда четырнадцать лет назад именно меня Ллиндарель захотела иметь своей Видящей. Я думала, она предпочтет кого-нибудь поопытнее… Мы с нею были всего-навсего двоюродными сестрами…
— И в ее роду не нашлось никого подходящего, кроме тебя, — кивнула Видящая. — Судя по тому, что я знаю о правящем доме Изумрудного Острова, ты всего вторая Видящая в этом семействе. Твоя предшественница слишком стара, чтобы пойти на войну. Правда, у старшей дочери Ллиндарели тоже есть кое-какие способности, но девочка еще слишком мала, чтобы начать ее обучение. Мы думали заняться ею после войны.
За разговором Видящая совершенно забыла о просьбе девушки передать ей нож, и Ласкарирэль руками выкопала съедобные корни, а заодно нащипала кое-каких травок. Видящая с любопытством уставилась на незнакомые ей растения.
— Ты уверена, что это можно есть? — подозрительно прищурилась она.
— Да. Я их уже ела. — Девушка принялась очищать корни от земли и ботвы. — Меня научил Хаук. Собственно, он не знал, что учит, просто показал и дал попробовать, а я запомнила…
— Что у тебя с ним?
Ласкарирэль оглянулась по сторонам, словно их могли подслушать.
— С Хауком? Н-ничего!
— Ничего себе «ничего»! — фыркнула Видящая и подсела ближе. — Я видела, как ты прижималась к нему в пещере, а он обнимал тебя за плечи. И как он потом тащил тебя на себе, хотя давно мог поставить на землю! Он заботится о тебе! Признавайся — вы влюблены?
— Нет! Нет! — Девушка затрясла головой. Ей было неприятно вспоминать подробности, но младшие сестры не лгут старшим сестрам, а ученицы — своим наставницам. Так повелось в Ордене Видящих, и она призналась:
— Хаук заботится вовсе не обо мне. Он думает, что я ношу его ребенка…
— Ах, вот оно что! Это правда?
— Я еще не знаю. Он заботится на всякий случай — а вдруг…
— А ты сама? Ты хочешь ребенка?
Прямой вопрос поставила девушку в тупик. С нею еще никто не разговаривал о таких вещах.
— Я как-то не думала об этом, — призналась она. — Я боюсь… Наверное, мне надо хотеть создать семью — я ведь уже не девственница, а в Ордене…
— А в Ордене каждая третья волшебница давно уже стала женщиной! — ошарашила ее Видящая. — Даже я… правда, это совсем не имеет отношения к твоей проблеме! Знай одно — в Ордене на девственность волшебниц смотрят сквозь пальцы. Иногда связь с мужчиной даже помогает усилить магические способности — девственность как бы запирает твой дар, и его приходится выпускать на свободу. Важно другое — хочешь ли ты иметь детей. Ибо быть Видящей и быть матерью — совершенно разные вещи. Одно исключает другое, поэтому каждая забеременевшая Видящая встает перед выбором — оставить ребенка и распрощаться с магией или избавиться от плода и снова встать в ряды волшебниц.
— И что? — жадно спросила Ласкарирэль.
— Большинство выбирает аборт, — честно ответила волшебница. — Ибо пока ты носишь ребенка и кормишь его грудью, ты не можешь колдовать! Твоя сила засыпает на это время. А при попытке ее разбудить происходит выкидыш. Поэтому думай сама, чего тебе больше хочется. А я готова помочь. Есть много способов с легкостью избавиться от плода. Ты даже ничего не почувствуешь, уверяю тебя!
Ласкарирэль прижала руки к животу. Откровенность старшей Видящей пугала ее. Она свободно рассуждала о таких вещах, какие среди ровесниц Ласкарирэли не приходили никому в голову. Правда об Ордене и царящих в нем нравах ошеломила девушку. Она попыталась привести мысли и чувства в порядок.
— Но, — на ум ей пришла интересная мысль, — если я до сих пор вижу и могу колдовать, значит, я не беременна?
— Да, это так! — улыбнулась волшебница. — И тебе не о чем беспокоиться!
«Как раз теперь мне и есть о чем беспокоиться! — мрачнея, подумала Ласкарирэль. — Особенно если учесть, что Хаук обещал убить меня через десять дней!»
Мысли ее понеслись вскачь — как сделать так, чтобы спасти свою жизнь? Удрать? Пусть она не пленница, но ей все равно некуда идти. Она не знает гор, она заблудится и пропадет. Уговаривать Хаука бесполезно — он упрям, как… как орк! Остается надежда на лорда Шандиара — он должен суметь защитить родственницу своей покойной жены.
Тот вернулся как раз к этому времени, притащив целую охапку хвороста. Для высокородного лорда, который лишь на охоте, да и то не всегда, помогал слугам разжечь костер или разбить лагерь, он справился с задачей неплохо. Но к тому времени, когда вернулся Хаук с добычей, почти половина запасенных дров уже прогорела и превратилась в угли и золу.
Орк принес двух горных куропаток и целую пазуху прошлогодних кедровых шишек. Они частично расшелушились, но в них было достаточно орехов, чтобы подкрепиться. Хаук лишь скривился, увидев, сколько хвороста заготовил эльф, но вслух ничего не сказал.
Корни, добытые Ласкарирэлью, запекли в золе, куропаток зажарили на вертеле и расправились с ними так быстро, что не успели опомниться. Вытерев жирные пальцы о штаны и закинув в рот горсть кедровых орешков вместе со скорлупой, Хаук лениво поинтересовался у сидевшего по другую сторону костра лорда Шандиара:
Корни, добытые Ласкарирэлью, запекли в золе, куропаток зажарили на вертеле и расправились с ними так быстро, что не успели опомниться. Вытерев жирные пальцы о штаны и закинув в рот горсть кедровых орешков вместе со скорлупой, Хаук лениво поинтересовался у сидевшего по другую сторону костра лорда Шандиара:
— Ну что? Продолжим?
— Что? — Тот осторожно, задумчиво жевал печеные коренья, явно не зная, куда их лучше выплюнуть, чтобы никто не заметил.
— Ну убивать друг друга! — сплюнув перемолотую шелуху, Хаук отправил в рот новую горсть орешков. — Или ты передумал?
— Драться надо на голодный желудок, — неожиданно заартачился высокородный лорд.
— Отлично! — Хаук снова сплюнул и принялся ковырять в зубах веточкой. — Значит, завтра на рассвете? Или сегодня вечером? Какая заря тебе больше нравится?
— Утренняя, — подумав, ответил лорд Шандиар.
— Правильно. — Хаук внимательно осмотрел вытащенную из щели меж зубов скорлупку и бросил ее в костер. — Сразу можно прикопать труп и идти дальше своей дорогой. А то ночевать рядом с мертвецом… брр! Ваши покойники, случайно, не встают по ночам, чтобы мстить убийцам?
— У нас ни разу не водилось ничего подобного, — с достоинством ответила вместо лорда Видящая.
— Просто прекрасно! — Хаук с хрустом потянулся так, что на спине угрожающе затрещала рубашка. — А наши мертвецы, случается, встают! Но, — тут он поманил пальцем Ласкарирэль, — я открою вам один секрет, как обезопасить себя от моего трупа. Надо всего лишь отрубить голову и, когда закапываешь тело, приставить ее к заднице! — Для наглядности он похлопал себя по соответствующему месте. — Так и похоронить. Запомнила?
Он смотрел ей прямо в глаза, и девушка вынужденно кивнула. Она представила себя, отпиливающую голову свежему трупу Хаука, и ее замутило.
— Хотя, — продолжал он, так же нахально пялясь на нее, — еще десять дней мне бы не помешало пожить.
— Девять, — прошептала девушка. — Осталось девять.
— Точно? — Хаук растянулся на земле, закинув руки за голову. — Что ж, девять так девять… Священное число… Через час выходим!
— Почему? — подал голос лорд Шандиар. — Ты куда-то спешишь?
— А ты нет? — Хаук уже закрыл глаза, приготовившись вздремнуть. — Я изгнанник, — равнодушно, как о снеге зимой, объявил он. — Мне идти некуда. У меня ни дома, ни семьи, ни друзей, ни долгов… ничего…
Он повернулся набок, на ощупь подтянул под голову мешок с вещами и задремал.
— Кстати, — внезапно в наступившей тишине промолвил лорд Шандиар, тоже устраиваясь отдохнуть, но по другую сторону костра, — когда я ходил за хворостом, я увидел небольшой ручей в той стороне, — он указал рукой. — Так что, если хотите, можете сходить и умыться! Судя по всему, здесь нет ни диких зверей, ни следов разумных существ.
— Хорошая мысль, — откликнулась Видящая и взяла Ласкарирэль за руку. — Пойдем, сестра!
Больше всего на свете девушке сейчас хотелось прилечь и тоже уснуть, тем более на сытый желудок. Но вместо этого она поплелась за волшебницей. А дойдя до ручья, который на самом деле оказался близко, просто пару раз плеснула ледяной воды на лицо и, обхватив колени руками, уселась на камушек, терпеливо ожидая, пока можно будет вернуться к костру и вздремнуть.
Видящая же плескалась с таким удовольствием, словно это и была цель, к которой она стремилась. Раздевшись догола, она вошла в воду по грудь и теперь отчаянно очищала себя от грязи и пыли. Намокшие волосы ее темно-желтой массой расплылись по поверхности воды, и Ласкарирэль с завистью коснулась своих отрезанных Хауком прядей. Чтобы никто не догадался об их истинной длине, она увязала волосы в пучок, хотя обычно Видящие держали свои волосы распущенными.
Ее старшая товарка все продолжала плескаться, и Ласкарирэль не выдержала. Она тихонько встала и направилась назад, к костру.
Когда шаги обеих волшебниц стихли вдали, лорд Шандиар медленно выдохнул и понял, что уже с минуту задерживает дыхание. Орк мирно сопел носом по другую сторону костра, повернувшись к нему спиной. Лорду была отлично видна его широкая спина, массивные плечи и спутанные темные волосы, собранные на затылке в хвост. В прежние времена, когда орки были еще рабами, из таких и делали гладиаторов, которые сражались на потеху знатной публики. Лорд Шандиар был совсем маленьким, когда началось восстание орков, но он запомнил отцовских гладиаторов — именно они, как ни странно, дольше других сохраняли верность его семейству. По крайней мере, если бы не эти воины, юного Шандиара и его мать убили бы еще в замке. А так орки просто вывели их за его пределы, спрятали в лесу… и исчезли. Если бы этот Хаук жил в те времена, он бы наверняка был одним из тех, кто помогал бы спасать невинных женщин и детей.
Впрочем, нет. Если правда то, что он сказал о своей татуировке, то его род стоял настолько выше гладиаторов, насколько выше стоит сам лорд Шандиар над самыми бедными своими вассалами. Тогда, в темноте пещеры, он не сумел как следует рассмотреть эти знаки. Что же там изображено на самом деле? Иногда одна незначительная деталь способна пролить свет истины.
Лорд Шандиар, крадучись, подполз к спящему орку. Тот лежал на боку, подложив под голову кулак. Во второй руке его был зажат талгат. Тормошить и переворачивать его на спину лорд опасался, поэтому всего лишь наклонился над неподвижным телом и осторожно приподнял двумя пальцами ворот рубашки, всматриваясь в замысловатый узор.
И в этот момент к костру вышла Ласкарирэль.
Девушка застыла как вкопанная, вытаращив глаза. Хаук мирно спал, не обращая внимания на то, что над ним склонялся его враг. Он уже оттянул ворот рубашки, и беззащитное горло орка было открыто для удара. Всего один укол кинжала в ямку над ключицами и…
Ласкарирэль схватилась за голову и завизжала.
Хаук взвился, как подброшенный, и наподдал плечом и локтем лорду Шандиару так, что тот отлетел пушинкой и брякнулся спиной в костер, присоединив свой вопль к визгу девушки. Орк глухо зарычал, вскакивая на ноги и хватаясь за талгат, чтобы покарать несостоявшегося убийцу, но в этот момент над их головами прозвучал такой мощный рык, что все трое застыли, не веря своим ушам.
Рев породил эхо. Не успели его отзвуки растаять, как земля под ногами дрогнула, а кедрачи закачали ветками. Заполошно заорали невидимые птицы.
Послышался еще один глухой толчок, а потом поляну накрыла огромная тень.
— Кто тут бродит без спросу? — проревел голос, такой мощный, что Ласкарирэль рухнула на колени, зажимая уши руками, а оба противника застыли, раздумав драться. — Что вы забыли в моем ущелье?
Орк и эльф одновременно вскинули головы — на них надвигалась живая гора. Высотой в пять-шесть раз выше самого рослого орка или эльфа, она просто поражала своей толщиной и размерами. При ближайшем рассмотрении было заметно, что у «горы» была голова с горящими глазами, пасть, полная кривых зубов и две мощные руки, каждая из которых была раза в два толще, чем туловище орка.
— Уходи, чудище! — попробовал грозно рявкнуть лорд Шандиар, но тут эти руки протянулись к ним, и вместо грозного рыка получилось какое-то щенячье тявканье.
— Сам ты чудище! — взревела «гора», и две мощные ручищи легко подняли орка и эльфа за шиворот, как крысят. — Ходят тут всякие! Я живу один, понаставил всюду пограничных столбов, я огромный и злой! Можно обходить это место стороной?
Выпрямившись, чудовище зашагало прочь, держа обоих нарушителей своего покоя в вытянутых руках. Оба честно пытались сопротивляться, но безрезультатно.
Набросив балахон на голое тело, к Ласкарирэли примчалась Видящая, и обе волшебницы, подхватив пожитки, бросились следом за живой горой, уносящей мужчин. Гора не обращала никакого внимания на мечущихся под ее ногами женщин. Отнеся обоих нарушителей на противоположный склон, чудовище бросило их наземь, отряхнуло ладони и зашагало прочь.
Сидя на земле, орк и эльф ошарашенно смотрели ему вслед.
— Что это было? — первым пришел в себя лорд Шандиар.
Видящая опустилась рядом с ним на колени.
— Лучше вам этого не знать, — вздохнула она, переводя дух.
— Тролль-мутант, — «просветил» всех Хаук. — Обычно они не вырастают больше, чем в два орочьих роста. Но некоторые почему-то растут всю жизнь. Когда они становятся слишком большими, чтобы помещаться в пещере, племя их изгоняет. Они селятся где-либо в глуши и ведут очень уединенную жизнь. Собственно, горные великаны, которые якобы швыряют целые скалы, — это они и есть. Рано или поздно такие мутанты становятся слишком тяжелыми и в один прекрасный день просто не могут встать на ноги. Тогда они каменеют — превращаются в горные хребты или утесы. Нам еще повезло!
— Ничего себе «повезло», — проворчал лорд Шандиар, вспомнив, как он болтался в лапе этого тролля-переростка. Какой позор! Какое унижение! Да еще и на глазах у двух женщин!