Звонок мобильного оторвал Велецкого от раздумий.
– На проводе.
– Все сделано, шеф.
– Живо ко мне.
– Уже едем.
Он бросил телефон на плетеный столик и улыбнулся, заложив руки за голову. Погода сегодня шепчет. Восхитительный день.
– Алексей, кончай с мытьем, отгоняй машину, сейчас ребята подъедут, – крикнул водителю. Тот поднял руку, показывая, что понял.
Сергей зашел в спальню, остановился у прикроватной тумбы, где стоял в рамке их совместный с женой портрет. Фотография была свежая, месячной давности. Оленька на снимке – игривая, с распущенными волосами и кокетливым бантом на шее. Раньше она не проявляла интереса к женским штучкам, а теперь даже по магазинам ходит – по собственной инициативе. Накупит всякого, потом примеряет, хвастается перед супругом – пока несмело, застенчиво даже. Лиха беда начало. Оленька учится веселиться, и это главное.
Велецкий взял фотографию в руки, любовно провел по стеклу и поставил на место. Дети с супругой прилетают послезавтра, он порядком по ним соскучился. Жаль, не получится отыскать Смирнова до возвращения Оленьки. Так бы расквитался по-быстрому, и дело с концом. В присутствии жены придется быть осторожным, чтобы она не вычислила, чем заняты его помыслы. Оленька просила не трогать бывшего одноклассника, уверяя, что простила и забыла его. Она-то, может, и простила и забыла, а вот Велецкий такого великодушия проявлять не собирался. Да, этот засранец не насиловал его жену, но ничего не предпринял для того, чтобы предотвратить преступление. Это во-первых. Во-вторых, человечек был застигнут голым, в ванне с чужой женой. Об убийственных намерениях Оленьки он не знал и раздевался явно не по приказу. Значит, надеялся на секс, отлично соображая, что она несвободна! В-третьих, и этот пункт, пожалуй, являлся самым важным: его родная девочка любила Кирилла Смирнова! Пусть давно – какая разница? Чувства были столь глубоки, что по прошествии многих лет Оленька не смогла равнодушно воспринять его неожиданное появление. Она готовилась расстаться с жизнью, прихватив на тот свет не ответившего ей взаимностью мерзавца – это ли не красноречивый показатель накала эмоций?
Как любой нормальный мужик, Велецкий являлся собственником. Он не собирался делиться своей женщиной. Даже в страшном сне не мог бы представить супругу в объятиях другого мужчины. Сергей доверял Оленьке. Доверял как себе самому. И вдруг такой удар.
Она просила прощения, уверяла, что не изменяла ему и не планировала. Что единственная причина, по которой она оказалась в одной ванне со Смирновым, – желание мести. Велецкий верил. Более того, даже если бы точно знал, что факт измены имел место, все равно бы простил. Не сразу. Через боль, через горечь и обиду – но простил. Слишком уж трепетно относился к своей избраннице. Слишком дорожил ею. Куда сильнее Велецкого тревожило другое подозрение: что в глубине души жена все еще питает нежные чувства к бывшему однокласснику.
Впрочем, было это даже не подозрением, а неловкой, ничем не подтвержденной гипотезой, рушащейся при первом же взгляде в Оленькины глаза. Она смотрела на мужа с таким неприкрытым, искренним обожанием, что сомнения в истинности ее чувств мгновенно меркли. Велецкий не ставил под вопрос любовь супруги. Но и не отрицал возможности – пусть мизерной, – что в ее милой головке отведено особое место воспоминаниям о первой нереализованной страсти.
Глупо ревновать к прошлому. Еще глупее – омрачать теплые устоявшиеся отношения необоснованными претензиями. Велецкий никогда бы не посмел высказать супруге свои страхи. Однако ж пугающую мысль, засевшую занозой в мозгу, требовалось удалить, дабы не ставить под удар счастливое существование. Кирилла Смирнова нужно найти и раздавить. Просто за то, что он имел неосторожность понравиться не той женщине.
За окном послышался звук подъехавшей машины. Велецкий спустился вниз и вышел на крыльцо. Двое широкоплечих высоких парней – личная охрана хозяина усадьбы – пересекли двор и поднялись по ступеням.
Слушая отчет о проделанной работе, Сергей сохранял серьезное лицо, хотя внутренне улыбался. Все прошло гладко, без сучка без задоринки.
– Номерами не светили? – уточнил он.
– Обижаете, шеф.
– Ну хорошо, молодцы. Ты, Николай, чуть позже мне понадобишься. А пока можете отдыхать, – Велецкий вернулся в дом, поднялся в кабинет. Самое время позвонить господину Гладко, проверить, оценил ли он сюрприз и стал ли сговорчивей.
Несколько долгих секунд никто не отвечал. Наконец раздался раздраженный голос:
– Да!
– Как твое самочувствие? – без предисловий спросил Велецкий. – Все нормально?
– Иди на хрен, тварь! – заорал Максим. – Я тебя, суку, урою, слышишь? Найду и урою!
– Лучше быть мудрым, чем резким, – невозмутимо ответил Сергей. – До завтра подумай и озвучь свое решение.
В ответ раздался отборный мат, пришлось положить трубку. Господин Гладко упрям. Но Велецкому приходилось иметь дело с противниками куда более упертыми. Он отлично знал, какая тактика работает против них лучше всего.
Настроение было приподнятое. Остаток дня Велецкий посвятил делам бизнеса, не имея привычки откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Следовал этому правилу неукоснительно и редко попадал в авральные ситуации. Успехов в бизнесе добился благодаря собственному уму. Не было у него ни богатых родителей, ни умных советчиков, ни великой удачи. Начинал с технического училища, потом поступил в институт, попутно пробуя организовать маленькую торговую фирму.
К сорока годам Сергей Велецкий добился всего, чего планировал. Приступил к поискам спутницы жизни. Долго присматривался, пока не выбрал очаровательную юную девушку, нрава тихого и безропотного. Оленька его ухаживания приняла благосклонно, хоть и без восторженности, чем лишь сильнее зацепила. Вела себя скромно, не злоупотребляла косметикой, выделяясь естественной природной красотой. Ее не интересовали материальные блага, она не намекала на подарки, не просила показать другие страны. От этого ему сильнее хотелось доставлять ей удовольствие, баловать, вызывать улыбку на милом лице. За четырнадцать, почти пятнадцать, лет брака Велецкий ни разу не пожалел о своем выборе.
Было около десяти вечера, когда в кабинет постучал охранник, прося шефа на минутку отвлечься. Сергей удивленно приподнял брови: обычно его не отрывали от дел без великой нужды.
– Что такое? – сурово спросил он.
– Тут к вам посетитель, – неловко хмыкнув, произнес Николай – здоровенный детина, отвечавший за безопасность хозяина дома. – Говорит, вы хотели его видеть.
Велецкий нахмурился, гадая, кто бы это мог быть в столь поздний час. Друзья без звонка приходят редко, зная о его занятости, а деловые партнеры и подавно без приглашений в дом не вламываются.
– Проводите его в гостиную, присмотрите за ним. Я сейчас спущусь.
Велецкий встал из-за стола, поглядел в зеркало, поправил воротник рубашки. Подумал, надевать ли пиджак, висевший на спинке кресла, решил – не стоит. Ощущая необъяснимое волнение, покинул кабинет и спустился на первый этаж.
Гость сидел на диване, упершись локтями в колени и глядя в пустоту.
– Твою мать! – от изумления хозяин замер на месте. – Вот так сюрприз. Признаться, не предполагал, что ты сам пожалуешь.
Гость перевел на Велецкого задумчивый взгляд и натянуто улыбнулся.
– Ностальгия замучила. Вот и пожаловал.
Глава 8
День начинался неплохо. С утра Макс разбогател, смотавшись пару раз в аэропорт, – подфартило, что называется. Сразу перед обедом зашел к бабе Зине, одинокой пенсионерке, живущей этажом ниже, – подкинул ей немножко деньжат. От хорошего настроения порадовал Надьку, причем дважды. Выгулял таксу Джесси, обсудив с Джекилом по телефону, как движется процесс составления списка вовлеченных в игру. Потом решил еще немного потаксовать, сел в машину, двинулся в сторону улицы и вдруг…
Случайные прохожие, коих оказалось всего двое, – парень и девушка, спешившие на остановку автобуса, – описывали произошедшее следующим образом: медленно выруливающую из двора легковушку протаранил черный джип, до этого стоявший в отдалении. Он как будто караулил машину, мгновенно набрал скорость и въехал в бок, изрядно помяв корпус. Потом дал задний ход и снова стукнул несчастный автомобиль. После чего резко развернулся и умчался. Номеров у джипа не было, стекла затонированы, водителя никто не разглядел. Свидетели тут же вызвали «Скорую» и ДПС.
Макс пострадал несильно – подушка безопасности выполнила свою функцию. Несколько ушибов и ссадин, подозрение на трещину в ребре. От госпитализации он отказался, позволив приехавшим медикам обработать мелкие ранения. Состояние здоровья волновало Макса меньше всего. А вот факт поломки машины буквально вывел его из себя. Страховку обновить не успел, на реставрацию понадобится уйма денег, которых нет. Фактически Макс остался без главного в настоящий момент источника заработка.
Он отлично понимал, кто устроил диверсию. Только идиот бы не понял. Рассказывать сотрудникам дорожно-постовой службы о своих подозрениях не стал. Вряд ли они прониклись бы сочувствием, услышав что-то вроде: «Понимаете, мы с приятелями неоднократно нарушали закон. Кто-то стал свидетелем наших преступлений и теперь изображает неуловимого мстителя, требуя выдать последнего участника, избежавшего наказания».
Пока давал показания, пока эвакуировал помятое авто на стоянку, сохранял относительное спокойствие. Когда же остался один, дал волю гневу: выругался на чем свет стоит. В этот момент на мобильный позвонили с неопределяемого номера. Мистер Икс интересовался самочувствием пострадавшего. Давно Макс не испытывал столь ошеломляющей ненависти. Задушил бы урода своими руками, рискни тот появиться. И телохранители с волынами пикнуть бы не успели.
Домой в таком состоянии прийти не посмел: незачем Надьку пугать. Сперва нужно успокоиться, а уж потом убедительно врать жене об аварии. Джекил трубку не брал – вероятно, вправлял мозги очередному психу. Глебу рассказывать о случившемся нельзя. Позвонил Лизке. Она приехала через полчаса. Кивнула, приглашая сесть на переднее пассажирское сиденье, – сзади расположились двое телохранителей.
– Едем ко мне, – предложила Лиза, мельком взглянув на физиономию друга. – Настя с няней на занятиях.
По дороге говорили мало. Макс завел было красноречивый рассказ о своем отношении к случившемуся, но осекся, вспомнив про лишние уши. Ребята – профессионалы и нос в чужие дела не суют, но откровенничать лучше наедине.
На этаж поднялись вчетвером. В квартиру вошли только хозяйка с другом, охранники спустились на пролет ниже, откуда хорошо просматривалась дверь.
– Ну и вид у тебя, – сказала Лиза, когда они остались вдвоем. – У тебя ничего не сломано?
– Да все путем, – отмахнулся Макс, заваливаясь в круглое кресло. – Я крепкий. А тачку жалко. Вот сука, а…
Лиза сузила глаза:
– Все еще планируешь не привлекать Глеба?
– Какой базар? Я что, мразь последняя, другом торговать? – взвился он. – Так у нас хоть один козырь есть, а если мы и его отдадим, что помешает уроду закопать всех четверых?
Лиза скептически выгнула бровь:
– Хотел бы закопать, уже закопал бы. Мне он ничего не сделал. Джеку тоже. Видно, какие-то принципы у него есть. Не убьет же он Глеба. Побьет и отпустит. И от нас отстанет.
– Я уже успел забыть, какая ты стерва, – припечатал Макс. – Я Глеба не выдам, терки на эту тему закончили.
– Максим!
– Что – Максим? Мы понятия не имеем, за какое преступление мстит старик. Может, мы отделались легко лишь потому, что основную работу выполнил Глеб, и старик уверен, что ответственность на нем лежит. Информация у него неполная, например. Ты не допускала такую мысль? – Он вперил в Лизу суровый взгляд. – Хрен знает, что у него в башке. Может, он реально считает Глеба главным злодеем и хочет его убить. И ты предлагаешь мне рискнуть?
Лиза подошла к приятелю и осторожно коснулась его локтя:
– Не предлагаю. Просто я боюсь за тебя. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Голос Макса смягчился:
– Да ничего со мной не случится. Прорвемся.
Лиза прикусила язык, чтобы не сказать колкость. Отвернулась, включила электрический чайник. Пока вода закипала, они сидели молча. Макс прикидывал варианты решения проблемы. В голове крутилась идея выманить незнакомца на серьезный разговор, а затем проследить за его передвижениями и таким образом выяснить его адрес и личность. С каждой минутой эта затея казалась ему все привлекательнее. Почему они раньше до этого не доперли? Договориться о встрече, подкараулить его на трех машинах, для подстраховки. Старик не дурак и может отказаться от приглашения. Тогда придется привлекать Глеба в качестве наживки. Опасно, конечно. Тут многое обдумать нужно, прикинуть все «за» и «против», учесть возможные осложнения. Нужны надежные гарантии, что Глеба не пристрелят на месте. С бухты-барахты действовать нельзя.
Оттого что забрезжил хоть какой-то просвет в тупике, Макс даже повеселел. Пусть пока все вилами по воде писано – это лучше, чем ничего. Нужно не терять времени и сегодня же устроить мозговой штурм. Он достал мобильный и снова набрал Джека. На этот раз тот ответил.
– Старик, когда освобождаешься? Срочно перетереть надо, – без предисловий сказал Макс.
– Здравствуй. Работу заканчиваю через три часа, раньше никак.
– Лады, набери, как освободишься. Решим, где соберемся.
– Голос у тебя радостный. Есть повод? – предположил Джек.
– Как сказать, – уклончиво ответил Макс. – Вечером узнаешь.
– Договорились, – приятель положил трубку.
Лиза вопросительно взирала на друга, ожидая объяснений.
– Все нормуль, принцесса, – подмигнул он. – Потолкуем сегодня, как вычислить эту сволочь.
Лиза подозрительно прищурилась:
– Что за секреты?
– Никаких секретов. У тебя же на вечер планов нет?
– Сбор пионерского отряда?
– Ага. Только Глеб пока пусть покурит. – Заметив, как нахмурилась подруга, Макс поспешно добавил: – Если без участия Глеба план не сложится, тогда привлечем и его.
Лиза достала кружки, налила кипятка:
– Чай или кофе?
Макс поднялся с кресла и поморщился от боли в ребрах:
– Можно у тебя душ принять?
– Конечно. Чистые полотенца в ванной, в шкафу на верхней полке. – Лиза проводила друга задумчивым взглядом и подошла к открытому окну. Ей совсем не нравилось решение не втягивать Глеба в обсуждение ситуации, но настойчиво выражать недовольство Лиза опасалась: Макс остро реагировал на любые несоответствия товарищескому кодексу. Она могла пойти на открытую конфронтацию, но вряд ли бы выиграла. В некоторых вопросах Макс демонстрировал колоссальное упрямство. Терять его поддержку не хотелось. Лиза испытывала к Максу нежную и прочную привязанность и рядом с ним ощущала себя в относительной безопасности. Сегодняшнее происшествие огорчило ее. Лизе самой иногда хотелось вмазать Максу по лицу, но она негодовала, когда кто-то другой причинял ему вред. Нынче приятель отделался легкими царапинами, а что будет завтра?
Следовало завершить эти разборки раз и навсегда. Если мальчикам нравится играть в благородство – это их дело. Чем бы дети ни тешились, лишь бы не плакали. Лиза попробует немного подкорректировать ситуацию, позволив Глебу проявить рыцарские качества. Его безучастность ставит под угрозу не только Макса, но и Джека, и ее.
Она смахнула упавшую на глаза челку и вздохнула, сожалея, что утратила влияние на товарищей. Долгие годы умело навязывала свою точку зрения, заставляя их следовать выбранному курсу. Где-то использовала ласку и хитрость, где-то – бескомпромиссную резкость. Так или иначе, добивалась своего. А потом что-то изменилось, и серый кардинал превратился в слабую женщину, к которой не всегда прислушиваются. Без сомнений, Макс по-прежнему любит ее. Но даже он стал заметно самостоятельнее.
– Фух, спасибо, освежился, – прервал ее мысли Макс. Светлые волосы висели мокрыми прядями, с голого торса стекали капельки воды, впитываясь в обмотанное вокруг бедер полотенце. Бугры мышц перекатывались под загорелой кожей, мощные плечи, широкая талия и крепкие ноги делали его похожим на персонажа древнегреческих легенд. Вид у него был внушительный и гармоничный. Лизе нравились в Максе мужественность и физическая сила. Весь его облик, лишенный утонченности, соответствовал его натуре – простой и основательной. Он и сексом занимался так, словно доказывал партнерше право самца на доминирующую роль. Подминал под себя, пресекая инициативу, и долго, властно, требовательно брал свое.
Раньше Лиза любила дразнить Макса, то соблазняя, то отвергая, чем доводила его до исступления. Иногда он не выдерживал и срывался: хватал ее, перекидывал через плечо и уволакивал в укромное место, где уже не обращал внимания на ее неубедительные «нет». Разумеется, Лиза могла остановить игровое насилие в любой момент, но ей и самой нравилось отпускать себя, теряя контроль в сильных руках.
У любой другой женщины два месяца во власти озабоченного маньяка напрочь бы отбили сексуальное влечение. Но в последние дни Лиза все острее желала физической близости. То, что происходило в плену, не имело отношения к сексу. Это было насилие над личностью, испытание силы духа. Отчаяние и боль – и ничего больше. Сейчас, когда самосознание восстанавливалось, организм требовал удовольствий. Пережитый ужас схоронился где-то внутри, Лиза чувствовала его ледяное присутствие, нужно было выдавить стресс из тела, как гной из нарывающей раны.
– Ты чего пялишься? – усмехнулся Макс, поигрывая грудными мышцами. – Хочешь чего-то?
– Вот еще, – притворно фыркнула Лиза, не отводя голодного взгляда от его фигуры.
– А я бы тебя натянул, не отказался бы.
– На чужой роток не расстегай порток! – Она призывно облизнула губы.