честно ответил: «Не знаю. Но если Он любит нас так, что готов хотя бы что-нибудь отдать, то нам нечего
бояться».
Бог подарил Своим детям не какую-то великую идею, лирическое послание или прекрасную песнь. Он
отдал ради них Себя Самого. «И предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Еф.
5:2). Это что, разновидность какого-то религиозного обряда? Да, вы найдете его описание в энциклопедии в
главе «Верность». Святость Бога требовала безгрешной жертвы, а единственным таким приношением мог стать
Божий Сын. А так как Божья любовь не остановится ни перед чем, Господь заплатил эту цену. Бог любит тебя
бесконечно.
Англия стала свидетелем проявления чувств такого рода в 1878 году. Второй дочерью королевы Виктории
была принцесса Алиса. Ее младший сын заразился ужасным недугом, известным под названием «черной
дифтерии». Доктора изолировали ребенка и запретили матери приближаться к нему.
Но та не удержалась. Однажды она услышала, как мальчик спросил няню: «Почему же мама больше не
приходит, чтобы поцеловать меня на ночь?» Сердце Алисы дрогнуло. Она бросилась к сыну и покрыла его
поцелуями. Через несколько дней принцессу похоронили.
Что заставляет матерей совершать поступки вроде этого? Что подвигло Бога предпринять нечто еще
более великое? Любовь. Проследи взаимосвязь величайшего поступка Бога с Его главным атрибутом — с Его
любовью.
«Но как феномен Божьей любви, — спросите вы, — согласуется с темой книги? Ведь не мы же находимся
в центре вселенского внимания. А раз так, зачем Богу о нас заботиться? Божий приоритет — Его слава. Он — в
центре всего. Ну, а мы вроде театрального реквизита. Он Сам — главное содержание собственного послания. А
о нас там лишь пара слов. И это любовь?»
Вне всякого сомнения. Ты что же и вправду хочешь, чтобы мир вращался вокруг тебя? Если так, тогда все
от тебя и зависит. Отец избавил тебя от этого бремени. Хоть ты и ценный, но не главный. Важный, но не
необходимый.
Все еще считаешь, что это не слишком хорошие новости?
Может, еще одна история сможет тебя переубедить. Мой отец работал механиком на нефтяных вышках.
Никогда в своей жизни он не встречал механизма, который не мог починить. Любимыми игрушками моего
папаши были не клюшки для гольфа или теннисные ракетки, а разного рода муфточки и гаечки. Обнаружив
какой-нибудь неисправный двигатель, он бывал просто счастлив. Однажды он вез нас к своей сестре в
Нью-Мексико, и у машины выбило какую-то рейку. Большинство мужиков тут же отправились бы в автосервис и
ныли бы всю дорогу. Но только не мой отец. Он вызвал буксир и весь остаток пути к тетушке лишь довольно
ухмылялся. Я даже подозреваю, что он сам и устроил эту аварию. Мысль о предстоящей неделе пустой
семейной болтовни явно была ему неприятна. Но неделя под капотом... «Оставь свои булочки с кофе. Подай-ка
лучше вон тот чертеж». С восьмиклапанным двигателем отец сотворил то же, что генерал Паттон со своими
солдатами, — он заставил его работать.
То же самое можно было бы сказать и о младшем сыне моего отца. Но сказать этого нельзя. Мои
трудности в области механики непреодолимы. Я даже не могу вспомнить, на чем там держится двигатель. Тот, кто путает запаску с вентилятором охлаждения, скорее всего, не особо одарен в вопросах авторемонта.
Моя техническая подготовка ставила отца в уязвимое положение. Ну как у искусного механика может
быть такой сын? Если ты уже пытаешься ответить, позволь сразу же задать еще один вопрос. А как у Бога могут
быть такие дети? Под его руководством вся Вселенная функционирует безупречно словно «Ролекс». А мы?
Большинство не может подвести баланс даже собственной чековой книжки. Так что же Ему делать?
Знаешь, как поступил мой отец? Он позволил мне помогать. И это делает ему честь. Он дал мне работу —
подносить гаечные ключи, чистить свечи зажигания. Он знал мои возможности. И не разу не сказал: «Ну-ка, Макс, давай-ка разбери коробку передач. Там какая-то шестеренка сломалась». Ничего подобного. С одной
стороны, он, конечно, был влюблен в свои железки. Ну а с другой, он был влюблен в меня. Он любил меня
слишком сильно, чтобы требовать от меня слишком много.
Также й Бог. Он знает твои возможности. Он имеет представление о твоих слабостях. Ты не можешь
искупить собственные грехи и не можешь решить проблему голода в мире. И Бог считает, что это нормально. Да
и мир не надеется на твои способности. Господь любит тебя слишком сильно, чтобы все взвалить на тебя. Он
запускает сложные космические механизмы. А ты и я подбрасываем опилки туда, где может пролиться
машинное масло, и благодарим Его за предоставленную привилегию. Но нам ведь все-таки позволили заглянуть
«под капот». Мы, конечно, не знаем, как запустить двигатель, и настоящий мудрец тот из нас, кто оставит это
занятие Ему Самому.
Тот факт, что мы не являемся центром Вселенной, не означает, что нас никто не любит. Совсем наоборот.
Именно потому, что Бог любит тебя, этот мир вращается не вокруг тебя.
А какова Его любовь! Она превосходит наше разумение (см. Еф. 3:19). А раз мы не можем ее уразуметь, может, хотя бы сможем ей довериться? Многие из вас так изголодались по такой любви! Вас не любили даже те, кто был бы должен. Вас оставили одного в больнице. Умирать. В холодной постели. С разбитым сердцем. С
криком в душе: «Да хоть кто-нибудь любит меня или нет?»
Пожалуйста, прислушайтесь к ответу Небес. Размышляя о Кресте, вы услышите Божье заверение: «Я
люблю».
Возможно, кто-то когда-то определит границы Источников Эдвардса в Южном Техасе. Радиоуправляемая
мини-подлодка или даже обычный ныряльщик спустится в воду и коснется их дна. «Мы проникли в тайну
подземных озер», — напишут в газетах. Но сможет ли кто-то сказать то же о Божьей любви? Нет.
Запасы воды можно измерить. Но Его любовь — никогда.
Ч а с т ь в т о р а я
ОТРАЖАЯ ГОСПОДА
ГЛАВА 8
БОЖЬИ ЗЕРКАЛА
На горизонте, далеко в водах Тихого океана, Дж. Р. Твид заметил какой-то корабль. Он вытер застилавший
глаза пот, глотнул воздуха и принял решение. Возможно, другого шанса уже не будет.
Он скрывался на Гуаме почти три года. Когда в 1941 году японцы оккупировали остров, морской офицер
ушел в глухие тропические джунгли. Выжить было непросто, но уж лучше малярийные болота, нежели лагерь
для военнопленных.
И вот вечером 10 июля 1944 года Твид заметил судно. Он взобрался на прибрежную скалу и встал у самого
обрыва. Вытащил из кармана маленькое зеркало. Ровно в 6 часов 20 минут вечера начал подавать сигналы.
Держа зеркальце кончиками пальцев, он поворачивал его, стараясь направлять солнечные лучи в сторону судна.
Три коротких сигнала. Три длинных. Снова три коротких. Точка-точка-точка. Тире-тире-тире. Точка-точка-точка.
SOS.
Сигнал был замечен вахтенным на борту американского военного корабля «McCall». Тут же была
сформирована спасательная группа, и через несколько минут моторка уже неслась в направлении бухты, стараясь не попасть под прицел береговых орудий. Твид был спасен.
Он был счастлив, что у него оказалось это зеркальце, что он знал, как им пользоваться, и что зеркальце
ему помогло. А представь, если бы зеркальца не было. (Предположи такую безумную ситуацию.) Или оно
отказалось бы слушаться. Настаивало бы на собственном мнении. Вместо того чтобы отражать солнечные лучи, предпочло бы выступить с собственной речью. В конце концов за три года изоляции оно ведь тоже соскучилось
по вниманию. И вместо того чтобы передать сигнал SOS, отправило бы что-нибудь вроде: «Ну посмотрите же на
меня!» Зеркальце-эгоист?
Ужаснее может быть только история про зеркало, неуверенное в себе. «А что если я все испорчу? Если
вместо тире отправлю точку? К тому же, разве ты не заметил эти пятнышки у меня на поверхности?»
Сомнение в собственных способностях подобно параличу.
Или проблема могла быть в самосожалении. «.Столько времени я провалялось в этой сумке, меня таскали
в ней по джунглям, а сейчас вдруг требуют посмотреть солнцу прямо в глаза и выполнить такое важное
задание. Ну уж нет! Останусь в сумке. Не дождетесь от меня никаких отражений!»
Как хорошо, что зеркальце Твида не имело собственного мнения.
А зеркала Бога? К сожалению, с ними дело обстоит иначе.
Вы ведь знаете, что мы Его зеркала. Инструменты небесной гелиографии. Если попытаться определить
призвание человечества одной лишь фразой, то получится: «Отражать Божью славу». Апостол Павел писал: «Но
призвание человечества одной лишь фразой, то получится: «Отражать Божью славу». Апостол Павел писал: «Но
все мы, с незакрытыми лицами, словно в зеркале, отражая славу Господню, превращаемся в подобие Его во
всевозрастающей славе Его — и преображение это от Господа, то есть от Духа» (2 Кор. 36:18, Jerusalem Bible).
Так и вижу, как какой-нибудь читатель удивленно вздернул бровь: «Минуточку! Я читал эти строки
неоднократно и раньше. И что-то в них было иначе!» Вполне возможно. Может, ты просто привык к другому
переводу. «Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же
образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор. 3:18).
В одном переводе сказано «как в зеркале, взирая на славу», а в другом — «как в зеркале, отражая славу».
Один переводчик подчеркивает процесс созерцания, другой — отражения. Кто же более точен?
На самом деле оба довольно точны. Глагол katoprizo может быть переведен различным образом. И
переводчики в этом случае разделились на два лагеря:
«с открытым лицом, созерцаем» (The Revised Standard Version);
«созерцая, как в зеркале» (The King James Version); «словно в зеркале, отражая славу» (Jerusalem Bible);
«будучи зеркалами, отражающими сияние» (The Living Bible);
«мы все отражаем Господню славу» (The New International Version).
Но что же все-таки намеревался выразить Павел? Если посмотреть на контекст, мы увидим, что он
проводит параллели между переживаниями христианина и тем, что произошло с Моисеем на горе Синай. После
того как патриарх взирал на славу Господню, его лицо само начало отражать Божью славу. «Сыны Израилевы
не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей» (2 Кор. 3:7).
Моисей выглядел настолько ослепительно, что «народ Израиля не мог смотреть на него прямо, как не мог
смотреть на солнце» (2 Кор. 3:7, The Message Bible).
Созерцая Божью славу, Моисей, сам того не зная, превратился в ее отражение. Сияние, которое он
увидел, стало его собственным сиянием. Созерцание ведет к превращению. Превращение ведет к отражению.
Поэтому всем переводчикам можно поставить «пятерку».
Имел ли Павел в виду, что мы созерцаем Божью славу, будто бы глядя в зеркало? Да.
Имел ли он в виду, что мы сами подобно зеркалу отражаем славу? Да.
Может быть, Дух Святой нарочно выбрал глагол, способный описать оба действа сразу. Мы так
пристально вглядываемся в Бога, что уже не можем не отражать Его сами?
А что это такое «пристально вглядываться», «созерцать»? Мимолетный взгляд? Случайная встреча?
Конечно нет. «Созерцать» — значит внимательно изучать, рассматривать в подробностях, разглядывать с
восхищением. Поэтому созерцание Господа — это не брошенный мимоходом взгляд, это не случайность. Это
серьезное исследование.
Про нас ли это? Вот мы разбили лагерь у горы Синай и созерцаем. Его неисследимую мудрость.
Незапятнанную чистоту. Вечное бытие. Неустрашимую мощь. Неизмеримую любовь. Проблески Божьей славы.
Но, увидев все это, осмелимся ли мы молиться о том, чтобы превратиться, подобно Моисею, в
отражателей небесных зарниц? Рискнем ли надеяться, что станем зеркальцем в сильных руках Всевышнего и
будем проводить Его свет? Но ведь это и есть наше призвание.
«Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (2 Кор. 10:31).
«Или иное что?» Значит, вообще всё.
Пусть ваша проповедь отражает Его славу. «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши
добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мат. 5:16).
Пусть ваше спасение отражает славу Господа. «В Нем и вы, услышав слово истины, благовествование
вашего спасения, и уверовав в Него, запечатлены обетованным Святым Духом, Который есть залог наследия
нашего, для искупления удела Его, в похвалу славы Его» (Еф. 1:13,14).
Пусть ваше тело отражает Его славу. «.. .вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему
прославляйте Бога и в телах ваших... которые суть Божий» (1 Кор. 6:19,20).
И даже ваши страдания. «Дабы обилие благодати тем большую во многих произвело благодарность во
славу Божию» (2 Кор. 4:15, см. также Иоан. 11:4).
Твой успех воздает Богу славу. «Чти Господа от имения твоего» (Пр. 3:9). «И богатство и слава от лица
Твоего» (1 Пар. 29:12). «...Ибо Он дает тебе силу приобретать богатство» (Втор. 8:18).
Твои проповеди, твое спасение, твое тело, твои страдания, твой успех — все провозглашает Божью славу.
«И все, что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него
Бога и Отца» (Кол. 3:17).
Он наш источник. Мы Его зеркала. Он есть свет. Мы отражатели. Он Автор проповеди, а мы лишь
транслируем ее. Лежим в Его сумке и ждем своего часа. А когда Он берет нас в руки, принимаемся за работу. И
опять же потому, что не мы в центре Вселенной, а Он.
Маленькое зеркальце помогло спастись мистеру Твиду. Так пусть же и Бог использует нас, чтобы спасти
миллионы.
ГЛАВА 9
БОГ – В ЦЕНТРЕ НАШЕЙ ПРОПОВЕДИ
Позади — лента пыльной дороги. Под седлом — загнанный жеребец. Впереди — километры пути. В
сердце — решение, твердое как кремень.
Прищурил взгляд. Стиснул зубы. И вперед. У гонцов «Pony Express» лишь одно задание: доставить
послание быстро и в полной сохранности. У фирмы полно преимуществ: самые быстрые лошади, самые худые
всадники, самые удобные седла и карта кратчайших путей. Даже сумка для завтрака у них наилегчайшая.
Нанимают только самых выносливых. Способен обуздать коня? Переносить жару? Скрыться от грабителей
и выстоять в снежную бурю? Предпочтение молодым и сиротам. Счастливые избранники получают 125 долларов
в месяц (для 1860 года неплохие деньги), служебный кольт, легкое ружье, яркую красную рубаху, синие брюки и
восемь часов на то, чтобы покрыть расстояние в восемьдесят миль. И так шесть дней в неделю.
Тяжелая работа, хорошая зарплата. Но люди готовы платить за доставку сообщений.
Апостолу Павлу наверняка понравилась бы «Pony Express». Ему, так же как и этим всадникам, было
доверено послание.
«Я должен и Еллинам и варварам, мудрецам и невеждам» (Рим. 1:14). Павел пишет церкви в Риме. У него
для них есть послание. Ему, как и курьерам «Pony», доверили важное божественное сообщение — Евангелие.
Для Павла ничто не имеет такого значения, как Евангелие. «Ибо я не стыжусь благовествования Христова, —
пишет он дальше, — потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему» (Рим. 1:16).
Павел живет ради того, чтобы распространять Евангелие. Что о нем подумают люди, вопрос
второстепенный. Иначе зачем ему представляться рабом? (см. Рим. 1:1). Что они подумают о Христе, вот что
важно! Проповедь Павла не о себе самом. Его послание — о Христе.
Как трудно нам сохранять такое отношение! Разве не случается нам откровенно халтурить, проповедуя?
Так и подмывает вставить пару слов про себя.
Один молодой человек работал гидом в художественном музее. Его должностная инструкция состояла из
одной лишь строчки: «Отвести людей к картинам, ответить на их вопросы и отойти в сторону». Поначалу он
справлялся. Сопровождал посетителей к шедеврам в старинных рамах, называл имена авторов и исчезал.
«Это Моне», — объявлял парень и отходил. Народ охал и ахал, иногда задавал пару вопросов.
Насмотревшись Моне, они шли к следующему полотну, и все повторялось. «Это работа Рембрандта», —
сообщал гид и опять отходил. Люди склонялись над картиной, рассматривали, изучали. А он просто стоял чуть
поодаль.
Все просто. Не работа, а удовольствие. Молодой человек очень ею гордился.
Даже, можно сказать, слишком гордился. Довольно быстро он забыл об отведенной ему роли и почему-то
решил, что люди приходят в музей смотреть на него. Вместо того чтобы отходить от картин в сторонку, он
вставал к ним как можно ближе. Пока все охали и ахали, он улыбался: «Рад, что вам понравилось!» Грудь
колесом, довольный румянец на щеках. Порой даже говорил «спасибо», словно принимая благодарность за
шедевр, который создал совсем не он.
Посетители на комментарии гида не обращали никакого внимания. Но они не могли столь же спокойно
отнестись к его телодвижениям. Находиться чуть поодаль от полотна казалось парню теперь неправильно. Он
вставал все ближе и ближе. Вот он уже рукой поглаживает раму, а его торс закрывает часть холста. В конце
концов он стал загораживать собой картину практически полностью. Люди должны были разглядывать его, а не