– Не сказал и не скажу.
– Ловлю на слове. – Она толкнула калитку. – Что ж, навестим миссис Тилден.
– Послушайте. – Джо не спешил выходить. – Судя по полицейским отчетам, она не вполне вменяема.
– По-вашему, миссис Тилден чокнутая? – Ева пожала плечами. – Даже если так, я все равно должна поговорить с ней. Может быть, она действительно видела что-то, а полиция, зная, что миссис Тилден немного не в себе, и не расспросила ее толком. – Она подошла к передней двери, остановилась и оглянулась. – Если считаете, что на нее и время тратить не стоит, я войду одна.
– Я не это имел в виду. Просто не хочу, чтобы вы понапрасну себя мучили. – Джо протянул руку к дверному звонку. – Но раз уж вы так настроены, давайте потолкуем с почтенной леди.
Им открыли почти сразу же. На пороге стояла невысокая пухлая женщина лет семидесяти с живыми, острыми глазами любопытной белки.
– Вы – Ева Дункан. – Она впилась в гостью проницательным взглядом. – Входите, входите. Давно вас жду. Наконец-то приехали. – Она посмотрела на Джо. – Вы из полиции?
– ФБР. – Он взял Еву за локоть. – Спасибо, что согласились встретиться с нами, миссис Тилден. Постараемся не отнимать у вас много времени.
– Я не с вами согласилась встретиться, а с ней. – Старушка снова повернулась к Еве. – Можно подумать, вы не очень-то и хотели вернуть свою девочку. Вам бы следовало прийти раньше.
– Я пришла. Вы писали, что видели мою дочь вечером того дня, когда она пропала. Где?
– Здесь, прямо перед домом. Было полнолуние, и я видела, как она шла по улице с каким-то мужчиной. На ней была маечка с Багз Банни, про которую упоминали в газетах.
– Как выглядел мужчина? – спросил Джо.
– Я плохо его рассмотрела. По-моему, темноволосый. Высокий. Девочка едва поспевала за ним. Она как будто пыталась сказать ему что-то.
– То есть она не показалась вам испуганной? – спросила Ева.
– Нет. Скорее… обеспокоенной. Но точно не испуганной. – Недра Тилден кивнула. – А что? Разве ей было чего бояться?
Ева изумленно уставилась на старушку.
– Ее похитили, миссис Тилден. Разумеется, ребенок должен быть испуганным, если его похитили. Может быть, вы видели какую-то другую девочку.
Миссис Тилден обидчиво поджала губы.
– А вы мне не указывайте. Это была Бонни Дункан. Я, может, и не расцветаю с годами, но вижу яснее, чем в молодости. Ближе к той стороне.
– К той стороне? – переспросила Ева.
– Думаете, ваша девочка еще жива? – Старушка покачала головой. – Я видела дух. Вам лучше и не искать ее. Это ее призрак бежал по улице за тем мужчиной и пытался привлечь его внимание.
Ева шумно, словно в легких уже не осталось воздуха, вдохнула.
– Дух?
– Я вижу их постоянно. Первым был мой двоюродный брат, Эдгар, лет десять назад. Потом сосед, Джош Биляк. Разбился на машине. А потом и другие стали приходить. Я поначалу сильно нервничала, но через какое-то время привыкла. – Она горделиво вскинула голову. – Решила, что я особенная. Не такая, как все. Так что ничего удивительного тут нет. Но живой вы ее уже не увидите. Умерла ваша дочка, это я вам точно говорю.
Дай волю, Джо собственными руками придушил бы старую каргу.
– Спасибо. Извините за беспокойство. – Он подтолкнул Еву к двери. – Нам пора.
– Подождите. – Недра Тилден шагнула вперед и, схватив Еву за руку, пристально посмотрела ей в глаза. – Не хотите слышать, что я говорю, да? Но я оказала вам любезность. Вам нужно смириться, договориться со смертью.
– Вот и договаривайтесь. – Джо открыл дверь. – А мы подождем, пока не получим более надежные свидетельства.
– Подождите. – Ева сбросила его руку и посмотрела на старушку. – Вы сделали мне больно. Почему?
– Я лишь исполнила свой долг, – голосом праведницы заявила Недра Тилден. – Вы гоняете полицейских, а теперь еще и этих, из ФБР, тратите впустую деньги налогоплательщиков. Я едва выживаю на свою пенсию, а они бросают на ветер такие огромные средства только для того, чтобы найти пропавшего ребенка. Вашу Бонни убили. Примите это, и пусть люди занимаются своими делами.
Ева побледнела.
– Но… я не могу это принять. – Она повернулась и вышла из дома. – Как не могу поверить в то, что Бонни, если бы умерла, явилась такой злой женщине, как вы.
Джо последовал было за ней, но остановился, чтобы придержать старуху, которая устремилась вдогонку за Евой.
– Еще слово, и я сделаю так, что вас отправят на психиатрическое обследование. – Он хлопнул дверью, сбежал по ступенькам и догнал Еву уже возле машины. – Чертова карга! Я же говорил, что она невменяемая.
– Я же говорил… – устало повторила Ева. – У вас это любимая фраза.
– Вы не правы. Я лишь напоминаю, что вам не следует обращать внимание на то, что говорит эта полоумная. – Джо обошел машину спереди, открыл дверцу и сел за руль. – В полицейском отчете этой чепухи не было. Наверное, приберегала специально для вас.
– Как мило, – пробормотала Ева, глядя прямо перед собой. – Мне хотелось ударить ее. – Ее руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки. – Нет, убить. Такая жестокость… я еще не сталкивалась ни с чем подобным. Понять не могу, зачем ей это нужно. Я же ничего ей не сделала. Она как будто упивалась моей болью…
Джо кивнул.
– Поэтому я и хотел увести вас оттуда поскорее.
– Спасибо. – Ева оглянулась, и ее вдруг начало трясти. Она отвернулась, сжалась, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. – Не понимаю…
Выносить это было невозможно. Джо наклонился, обнял ее за плечи и привлек к себе.
Она моментально напряглась.
– Не надо.
– Помолчите, – пробормотал он внезапно охрипшим голосом. – Ничего личного. Вам больно, вот я и… Не более того. – Боже, только бы она поверила. Либо он найдет способ помочь ей, либо…
Она притихла, сжалась в комок. Потом постепенно расслабилась.
– Миссис Тилден сказала, что ее убили. Мою Бонни убили…
– Не обращайте внимания. И не надо слушать сумасшедших старух. – Его рука касалась ее волос. Ощущение было необычайно приятным, и Джо попытался сосредоточиться на чем-то другом. – Вы все правильно ей сказали. Так и надо. Вы молодец.
– Я не могла позволить ей говорить такое… обо мне… о Бонни. – Ева судорожно вздохнула. – Я не верила ни вам, ни полиции. Не хотела верить. Должна была сама с ними поговорить. И вот что из этого получилось. Веду себя как капризный ребенок. – Она попыталась отодвинуться.
Нет, рано. Еще минутку. Еще часок.
Или целую жизнь.
Джо крепче обнял ее, прежде чем медленно разжать руки.
– Неправда. Вы очень смелая. Для меня честь быть рядом с вами, помогать вам. Друзья для этого и существуют.
Ева пристально посмотрела ему в глаза.
– А вы мой друг, Джо?
– Думаю, к этому идет. – Он убрал с ее лица упавшую прядку каштановых, с медным отливом, волос. – Согласны?
Не сразу, но она все же кивнула.
– Может быть. Какое-то странное чувство. У меня нет времени на друзей. Сначала надо было выбираться из трущоб, потом появилась Бонни. В общем, пришлось повоевать.
– Мне тоже, хотя и на другом поле. – Джо повернул ключ зажигания. – Ладно. Давайте заедем куда-нибудь, пообедаем. Вы ведь целый день не ели.
– Вы вовсе не обязаны это делать, – быстро отозвалась Ева. – Я и без того отняла у вас слишком много времени. Можете просто отвезти меня домой.
– Могу. Но не сейчас. Мы пообедаем, поговорим, так что когда попадете домой, про старуху и забыть успеете. – Он состроил гримасу. – Нет, не забудете, конечно, но смотреть на нее будете уже с иной точки зрения. А теперь скажите, где бы вы хотели поесть?
– Мне все равно.
– Поищем что-нибудь поближе к вашему кварталу, чтобы, если я уж очень вам наскучу, вы могли дать мне пинка и добраться домой пешком.
Она едва заметно улыбнулась.
– Хорошая мысль.
«Главное – не торопиться. По шажку продвигаться вперед. Ты только не дай ей закрыться», – сказал себе Джо.
Ева отвернулась к окну.
– А что, если та женщина говорила правду? Ведь Бонни может уже и не быть в живых. Мы оба это знаем.
– Да, но мы знали это и до того, как поехали к чертовой ведьме. Она не открыла нам ничего нового.
– Она сказала, что Бонни не выглядела испуганной. Вот что новое. Я каждый вечер молюсь, чтобы Бонни была в безопасности и не боялась.
– Вам надо поменьше думать о том, что случилось сегодня. Старуха сумасшедшая. И вы сойдете с ума, если зациклитесь на этом.
– Вот как? – Ева снова посмотрела на него. – Это вы так выстраиваете дружбу?
– Верно. Я с вами откровенен и честен. Вы сказали, что для вас это важно. Значит, важно и для меня. Лишь настоящие друзья могут говорить друг другу правду.
– Понимаю, – тихо сказала она. – Вы только не жалейте меня, Джо.
– Было бы нечестно с моей стороны не предупредить, что такие моменты, наверное, будут повторяться и я ничего не смогу с собой поделать. Чувства диктует ситуация, а ситуация у нас не очень-то веселая. – Он улыбнулся. – Но вообще-то я сухарь, так что на глубокое сочувствие вам лучше не рассчитывать.
– Верно. Я с вами откровенен и честен. Вы сказали, что для вас это важно. Значит, важно и для меня. Лишь настоящие друзья могут говорить друг другу правду.
– Понимаю, – тихо сказала она. – Вы только не жалейте меня, Джо.
– Было бы нечестно с моей стороны не предупредить, что такие моменты, наверное, будут повторяться и я ничего не смогу с собой поделать. Чувства диктует ситуация, а ситуация у нас не очень-то веселая. – Он улыбнулся. – Но вообще-то я сухарь, так что на глубокое сочувствие вам лучше не рассчитывать.
– Это вы-то сухарь? – Ева посмотрела на него с прищуром. – Вот уж не сказала бы. Хотя… мы ведь едва знакомы. Я знаю только, что вы добры ко мне.
– Добавьте к этому то, что вытянули из моих коллег в Квантико. Вот поведаю за обедом историю моей буйной жизни, а там уж судите сами.
Она улыбнулась.
– С удовольствием послушаю. Нам обоим было бы неплохо отвлечься немного от моих проблем. Так у вас буйное прошлое? Пообещайте, что не станете скрытничать.
Джо кивнул.
– Распишу во всех деталях.
С прошлым у него проблем не было.
Другое дело с настоящим.
Не торопись. Шаг за шагом. Защити ее. Помоги ей. Пусть она видит в тебе только то, что хочет видеть.
Черт, как же это трудно.
– Мне здесь нравится. – Ева смотрела из окна на реку Чаттахучи, лениво катившую свои воды в считаных ярдах от ресторана. – Здесь так покойно.
– Мне его порекомендовал Слиндак. – Джо вернул меню официанту в белой куртке. – А вы разве никогда здесь не бывали? Заведение вроде бы популярное, а вы ведь местная.
– Я о нем слышала. – Ева повернулась к нему. – Но ресторан этот недешевый, а я всего лишь мать-одиночка. Для меня праздник – поход в «Макдоналдс».
– Тогда вам стоит заказать что-нибудь еще, кроме салата и сэндвича. Неудивительно, что вы такая худенькая.
– Я не голодна. – Она снова посмотрела в окно. – Здесь у нас так много рек и протоков. После того как Бонни пропала, я часто думала, что она могла пойти куда-то на берег, поскользнуться и… Да что там, случиться ведь могло что угодно. Пока нет ребенка, мы и не представляем, в каком мире живем, сколько в нем опасностей. – Подошедший к столику официант поставил перед ними тарелки с салатом. – Сама я в детстве – да и потом – никогда ничего не боялась и даже не думала, что со мной может что-то случиться. Как все дети, думала, что буду жить вечно. Потом появилась Бонни, и я узнала, что укол булавкой грозит заражением крови, что крошечный микроб способен вызвать пневмонию. Столько причин, чтобы бояться…
– Перестаньте смотреть на салат – ешьте, – перебил ее Джо, берясь за вилку. – И мне как-то не верится, что вы из тех матерей, которых называют наседками. Думаю, вы позволяли Бонни жить в свое удовольствие.
Она улыбнулась и кивнула.
– Это было легко. Бонни жила и радовалась жизни. – Улыбка на ее лице поблекла. – Я говорю о ней в прошедшем времени. Не должна, но постоянно попадаю в эту ловушку.
Уведи ее от этой темы.
– Вам было шестнадцать, когда она родилась?
– Да. – Ева взяла вилку и пододвинула к себе тарелку. – Вы все это знаете из полицейских отчетов. Бонни – незаконнорожденная, но я старалась делать так, чтобы она не переживала от того, что у нее нет отца.
– Нисколько не сомневаюсь. Но ведь вам самой наверняка недоставало эмоциональной поддержки.
– Почему же? У меня была Бонни, и никто больше мне был не нужен. – Она пожала плечами. – Не надо думать обо мне как о некоей бедняжке с разбитым сердцем. С отцом Бонни меня не связывало ничего, кроме секса. Я совершила ошибку. То, что между нами случилось, было вспышкой. Есть и уже нет – короткий миг. Но у меня появилась дочь, и только это имело значение. – Ее лицо вдруг осветила лучезарная улыбка. – Жалеть надо не меня, а тех, у кого нет и не было такого ребенка, как Бонни.
– Понимаю. – Джо как зачарованный наблюдал за сменой выражений на ее лице. В какие-то моменты за пролетающими, как облачка, эмоциями мелькала та Ева, какой она была до страшного потрясения, до того ужаса, который омрачил всю ее жизнь. – Удивительно только, что это случилось, когда вы были такой юной.
– Сама удивляюсь. Уверяю вас, я не была готова стать матерью. Все, чего я хотела, это выбраться из трущоб и построить для себя приличную жизнь.
– Но вы решили оставить ребенка.
– Она была моей, – просто ответила Ева. – Я не могла от нее отказаться. Вы бы поняли, если бы у вас был ребенок. – Она помолчала. – Или у вас есть дети?
Джо усмехнулся.
– Неужели не знаете? Должно быть, Рик Дональд кое-что упустил.
– Он сказал, что вы не женаты, но это ведь не значит, что у вас нет детей. – Ева расправилась с салатом и отложила вилку. – Там, где я жила, матерей-одиночек было столько, что и не сосчитать. В том, что касается детей, мужчины не обременяют себя большой ответственностью.
– Я бы о своих позаботился. – Джо чуть заметно улыбнулся. – Но детей у меня и вправду нет. Был слишком занят, чтобы брать на себя такого рода обязательство. А для меня это было бы обязательством. Я знаю, каково чувствовать себя сиротой.
– Ваши родители умерли? Сколько вам было тогда?
– Я уже служил. Они погибли, катаясь на яхте. Именно так, как им и хотелось бы.
– И вы почувствовали себя сиротой? Звучит немного странно, вам не кажется? Мне вас даже жаль. Не знаю почему. У вас ведь денег как у Богатенького Ричи.
– Богатенький Ричи? Это какой-то комедийный персонаж, да? Нет, слава богу, я совсем на него не похож.
– Бонни обожала комиксы. Ей так нравились все те игрушки и гаджеты, что были у Ричи.
– Странно, что вы поощряли столь откровенный материализм.
– А что тут странного? Мир комиксов веселый и забавный. Бонни вовсе не хотела иметь эти игрушки. Ей нравилось узнавать про них. Некоторые настолько необычные, что даже у вас их, наверное, не было. Или были?
– Время от времени родители дарили мне что-то, как вы сказали бы, необычное. Этими вещицами они как бы компенсировали то время, что не могли уделить мне. Или награждали за примерное поведение, когда меня не выбрасывали из очередной школы. – Джо состроил гримасу. – Такое случалось нечасто.
– Так вы не были пай-мальчиком?
– Я был тем еще хулиганом. Родители замечали меня только тогда, когда я путался у них под ногами. Это у меня обычно неплохо получалось. Я был упрямый, своевольный, безответственный и всегда лез драться за то, чего мне хотелось. В их упорядоченную жизнь такое поведение вписывалось плохо. Мой отец был брокером, мать не работала вообще и исполняла при отце роль хозяйки дома, компаньонки и любовницы. Требовалось от нее одно: хорошо выглядеть. Спокойная, приятная жизнь. Вечеринки, приемы, поездки в Хэмптон, прогулки на отцовской яхте. Ничего другого они не хотели, так что я им только мешал. – Он пожал плечами. – По большей части я держался от них подальше, и такое положение дел всех устраивало.
– Понимаю. Бедненький мальчик.
Джо усмехнулся.
– Смеетесь?
– Да. – Их взгляды встретились. – Вы смогли пережить то, что вас задевало, и теперь сами над этим посмеиваетесь, разве нет? Мне жаль мальчика, который чувствовал себя ненужным, но в самой истории для меня ничего нового нет. Я знаю десятки похожих, только звучат они мрачнее, потому что в них нет успокоительного звона монет. Извините, если я не слишком растрогалась.
– По крайней мере, вы откровенны.
Она кивнула.
– Думаю, вы и тогда были крепким орешком. В этом отношении мы схожи. Мы оба научились смотреть вперед, а не назад.
– Получается, мое буйное прошлое совсем вас не впечатлило?
– Нет. Обычное детство. – Ева нахмурилась. – Но если вас так часто выставляли из школы, как же вы попали в Гарвард?
– Может, словчил? – Джо покачал головой. – Нет. Просто я чертовски сообразительный. Мне все легко дается. Других это огорчает. Родители утверждали, что мне ни за что не поступить в Гарвард. Я поставил перед собой цель и поступил. Мало того, я его даже окончил.
– С отличием?
– Разумеется. Любой другой вариант меня бы разочаровал. – Он подождал, пока официант уберет одни тарелки и поставит другие – для сэндвича. – Родители хотели, чтобы я занялся политикой. Им представлялось, что сенатор был бы хорошим дополнением к их избранному кругу. Я побывал в Конгрессе, посмотрел и пришел к выводу, что если попаду туда, то к тридцати превращусь в зомби. Так что вместо Конгресса я пошел в спецназ.
– Насколько я знаю, там в зомби превратиться не дадут.
– Точно. Таким живым я больше нигде себя не чувствовал. Из меня сделали образцового солдата, полностью снаряженного для войны. Можно сказать, нашел свое место в жизни.
– Тогда почему ушли?
– Уж больно мне там нравилось. И, видимо, слишком хорошо у меня получалось. Поначалу я считал себя патриотом, и все было в порядке. Но в таком деле человек рано или поздно подходит к некоему рубежу, разделяющему войну за что-то и войну ради забавы, ради адреналина. Если не остановишься, если пересечешь линию, станешь тем, против чего сражался. Я балансировал на самом краю. Знал, что могу остаться и дать себе полную волю, выпустить весь пар, что есть во мне, и ни перед кем не отчитываться. Признаюсь, решение далось нелегко.