– У него подкрепление, – сообщил запыхавшийся Чарли.
Булле обернулся. И действительно, теперь за ними бежали трое полицейских. И уже настигали их. Тем не менее братья Хруст заметно сбавили скорость.
– Быстрее! – сказал Булле. – Что с вами?
– Мы же бандиты, – пропыхтел Чарли. – Мы не занимаемся бегом для здоровья.
Они приблизились к крутому склону. Полицейские находились всего в шести-семи метрах от них.
– Прыгайте! – велел Булле и сам прыгнул в коляску.
– Что?
– Прыгайте же, ну!
Братья прыгнули, и коляска помчалась по склону. Альфи и Бетти прицепились с двух сторон, Чарли сидел верхом сзади, Булле впереди пытался управлять, отклоняя тело то налево, то направо. Коляска ехала все быстрее, угрожающе наклоняясь каждый раз, как Булле пробовал повернуть ее, чтобы не сойти с асфальтированной дорожки. Когда дорожка стала немного шире, он обернулся и посмотрел назад: полицейские становились все меньше и меньше, и наконец они прекратили бежать.
– Роскошно! – закричал Булле и закрыл глаза, ощущая ветер и солнце только через дырки в своей маске.
– Шерл… – сказал Альфи.
Изумительный ветер, изумительная поездка, изумительная свобода.
– Шерл!
– Ах да, это же я! – вспомнил Булле и открыл глаза.
Скорость упала, они были в самом низу склона, и там, на дорожке перед ними, стояли пятеро полицейских, сложив руки на груди и перегородив им путь.
– Держись! – сказал Булле и прыгнул влево, прямо на шляпу-котелок Альфи, который тут же съехал на глаза своему хозяину.
– Я ничего не вижу! – завопил Альфи.
Он замахал руками, отчего детская коляска резко свернула налево. Так резко, что Булле и котелок чуть не улетели, но Бетти в последний момент схватил мальчика за край твидового пиджака и удержал его.
Они выкатились из парка на площадь, где стояло много людей, бросившихся врассыпную при их приближении, и чуть не сбросили на землю человека, который стоял на ящике и кричал, что конец света не за горами, в чем Булле был с ним совершенно согласен, потому что они оказались на дороге, где на них мчались автомобили и автобусы, причем ехали они ПО НЕПРАВИЛЬНОЙ стороне!
Еще секунда, и их расплющил бы огромный белый «роллс-ройс»!
Булле решительно вспрыгнул на голову Бетти, поскользнулся на его гладкой лысине и чуть не упал, но успел зацепиться обеими руками за ноздри Бетти и услышал стон среднего брата, а их коляска в последнюю секунду перекатилась на другую полосу дороги.
Там они оказались у задней части красного двухэтажного автобуса и остановились.
– Уф! – сказал Булле.
– Уф! – сказал Бетти.
– Где мы? Что происходит? – крикнул Альфи и стал дергать котелок на голове, чтобы поднять его над глазами.
– Надо смываться! – сказал Чарли.
Они повернулись и увидели, что по дороге к ним бегут пятеро полицейских. Трое из них потеряли свои смешные каски, но ни один не потерял дубинку. Они свистели в свистки, их раскрасневшиеся лица были злыми, и теперь они нисколько не походили на полицейских, изображения которых помещают в туристические брошюры про Лондон. Вероятность, что Булле и мало тренированные братья Хруст смогут от них убежать, пожалуй, была равна нулю.
Автобус завелся, и Булле закашлялся от выхлопных газов. Тут он неожиданно для себя обнаружил, что снова куда-то движется.
Он обернулся и увидел улыбающееся лицо Бетти Хруста. Бандит ухватился за ручку, торчавшую из двери автобуса, и автобус поволок коляску за собой.
С крыши автобуса доносился голос:
– Добро пожаловать на экскурсию по Лондону. Посмотрите направо, и вы увидите Уголок оратора и Гайд-парк. Мы будем проезжать мимо Трафальгарской площади и Букингемского дворца и…
Полицейские больше не бежали за ними, они стояли, наклонившись вперед и опершись руками на колени, и дышали так, что спины их ходили ходуном.
– Красота! – крикнул Булле во второй раз за этот день, хотя времени было всего лишь десять минут десятого.
Над крышей автобуса показалось лицо.
– Плюньте вы на Уголок оратора! Посмотрите, кто тут! Максимус Рублёв!
Появились другие лица, – очевидно, там были места для сидения.
– Эй, Рублёв! – крикнул другой турист. – У тебя что, нет денег на автобус?
– Конечно нет, если я покупаю Ибранальдовеса, – крикнул Булле, поднялся в коляске и галантно поклонился.
И чуть не упал, потому что коляска резко свернула влево.
Автобус исчез. Теперь они мчались по мощенному булыжником переулку, который становился все уже и уже, все темнее и темнее. Из-за езды по булыжнику у Булле стали стучать зубы.
– Г-д-е э-т-о м-ы? – еле выговорил он.
В ту же секунду детская коляска свернула к стене дома, и когда Булле уже подумал, что они разобьются в лепешку, внезапно открылась дверь, они прокатились по спуску и оказались на полу подвала рядом с большой черной горой угля.
– Дома, – ответил Чарли.
Булле закашлялся, выполз из перевернувшейся коляски и стал протирать глаза от грязи.
И пока он тер глаза, вдруг наступила полная тишина. Никто не говорил ни слова. Видимо, в подвале находился кто-то, кто заставил обычно разговорчивых братьев мгновенно замолчать…
Булле открыл глаза. Прямо перед ним была пара ног, почти таких же волосатых, какие он видел недавно в парке, но толстых, как стволы деревьев. Булле стал медленно поднимать взгляд все выше и выше, и у него зашевелились волосы на затылке.
– Мамаша… – прошептал Чарли.
Та, чье имя можно было произносить только шепотом, сложила огромные руки на огромной груди, а еще выше располагалась женская голова, выглядевшая так, словно ее подержали в вафельнице, потому что она была широкой, как бульдозер для расчистки снега, со складками не попавшей в вафельницу кожи. И где-то среди складок пряталась пара злобно тлеющих угольков-глаз.
– Мамаша… – прошептал Бетти.
Альфи наконец удалось с легким хлопком стянуть шляпу-котелок с головы, и он получил возможность смотреть.
– Мамаша… – прошептал он.
Но огромная женщина проигнорировала их. Ее взгляд был направлен на рыжего коротышку.
– Та-ак, – произнесла она голосом дракона средних размеров с более чем средним уровнем умственного развития и серьезным воспалением горла. – И что ты из себя представляешь?
– Я… я… – заблеял Булле. – Бу… Шерл! Я – Шерл! И я бандит. Но такой бандит, на которого нельзя полагаться. Я – настоящий, исконный бандит.
– Для тебя это хорошо, – сказала огромная женщина и наклонилась к Булле. И представьте, ее выдох тоже был как из пасти дракона. – Потому что я… – Она понизила голос и скрипуче прошептала прямо в ухо Булле: – Мамаша Хруст.
Булле чуть не стошнило.
– И я надеюсь, что ты не из пугливых, мистер Шерл. Потому что сейчас мы будем есть. Понятно?
Шерл посмотрел на трех своих подельников, у которых тоже был испуганный вид.
– И… и… и что будет на обед, госпожа Хруст?
Мамаша Хруст выпрямилась и засмеялась, – такие звуки бывают, когда на морозе в тридцать градусов пытаются завести автомобиль.
– Тебе очень хочется это знать, да?
Глава 10 Правда о Монополинезии
БУЛЛЕ И БРАТЬЯ ХРУСТ СИДЕЛИ за обеденным столом. Комната была немного перекошена в сторону северо-запада, из-за того что во время Второй мировой войны через крышу прошла бомба. Она не взорвалась, но разбила столик, очки и почти полный стакан виски дедушки Хруста, который прилег вздремнуть после небольшого дневного грабежа. С тех пор комната мало изменилась, даже окна все еще были закрыты гардинами, повешенными когда-то, чтобы немецкие летчики не увидели свет в окнах и не могли бы в них прицелиться. Теперь гардины висели, чтобы Скотленд-Ярд или кто-нибудь другой не мог заглянуть сюда и увидеть, где живут братья Хруст. Единственный свет в перекошенной комнате исходил от камина, где горел черный уголь.
– Делай вид, что тебе нравится, – прошептал Чарли, кинул в рот еду и подтолкнул Булле, который сидел неподвижно и смотрел в свою тарелку, которую мамаша Хруст брякнула перед ним на стол, сообщив, что это донная рыба с чипсами из ногтей ног.
– Э-э, что это за соус? – спросил Булле и потыкал вилкой во что-то серое, похожее на желе поверх рыбы.
– Это называется «дедушкин кашель», – ответил Чарли и поморщился, взяв кусочек. – Но по-моему, кашель никакого дедушки не может быть так…
– Тсс! – сказал Альфи.
Они прислушались к звукам, доносящимся с кухни, где мамаша Хруст варила и жарила.
– Вчера было хуже, – сказал Чарли. – Нам дали хот-дог.
– Хот-дог? – спросил Булле. – Это сосиска в булке?
– Это страдающий рахитом разогретый бульдог с брюссельской капустой. Вкус у него…
Его прервал Бетти: он наклонился вперед, и его вырвало под столом.
Альфи кивнул на тарелку Булле:
– Другого пути нет, Шерл. Поверь мне, лучше тебе съесть «дедушкин кашель», чем… – Он понизил голос до шепота: – С мамашей… – и опять произнес громко: – Связываться.
– Понятно. – Булле посмотрел на тарелки. – Но тогда лучше прикончить…
– В том-то вся и проблема, – сказал Чарли.
– Какая проблема? – спросил Булле.
– Когда мы очистим тарелки, это еще не конец.
– А что будет дальше?
– Самое плохое, – сказал Альфи низким похоронным голосом, от которого задрожали стаканы с водой.
– Бирмингемский пудинг, – хором проскандировали братья.
– Тсс, – сказал Бетти. – Она идет…
Кухонная дверь распахнулась, и появилось грузное тело мамаши Хруст. Она прошла прямо к Булле.
– В чем дело? – прохрипела она, заполнив комнату дыханием дракона.
Булле быстро сунул вилку в рот.
– Мне захотелось сначала насладиться видом угощения, госпожа Хруст, – сказал он с полным ртом. – Изумительная донная рыба, госпожа Хруст, так и тает на языке. И вы обязательно должны рассказать мне, как вам удается делать чипсы из ногтей ног такими хрустящими. А «дедушкин кашель»… ну, просто лакомство.
– Я спрашиваю, в чем дело? – закричала огромная женщина, о которой можно было упоминать лишь шепотом, и бросила на стол пачку денег. – В детской коляске только деньги «Монополии»!
Жевание и звон тарелок мгновенно прекратились. Все смотрели на Булле.
– Деньги «Монополии»? – прохрипел Альфи, прищурил глаз и начал медленно облизывать большой нож с черной ручкой, который он держал в руке.
Булле откашлялся:
– Да, разве не замечательно? Это настоящие деньги Монополии.
– Они ничего не стоят! – сказал Бетти.
– Ничего? – Булле изумленно посмотрел на Бетти. Потом лицо его просветлело. – А, ты говоришь о деньгах, которые используют в той игре… Как там ее называют?
Он оглядел присутствующих, но никто не ответил. Со всех сторон на него смотрели побагровевшие лица.
– «Монополия», вот как! – выкрикнул Булле. – Но только у них фальшивые деньги «Монополии», а эти деньги настоящие.
– И в чем же разница? – спросил Чарли.
– На настоящих есть водяные знаки, – объяснил Булле.
Альфи сдвинул котелок со лба и посмотрел на свет одну купюру.
– Я не вижу здесь никаких водяных знаков.
– Конечно не видишь, – сказал Булле. – Они же сделаны из воды.
– Это что еще за чушь? – зарычала мамаша Хруст. – Деньги «Монополии» – игрушечные, независимо от того, фальшивые они или настоящие.
– Это очень распространенное недоразумение, госпожа Хруст, – сказал Булле и подцепил вилкой чипсы из ногтей ног. Они были желто-белые и очень похожие на… ну да, в общем, на старые, хорошо поношенные ногти ног. – Когда делали игру «Монополия», то скопировали деньги, которыми пользуются в Монополинезии.
– В Монополинезии? – Мамаша Хруст подбоченилась, и Булле увидел, как играют мускулы ее рук.
– Вот именно, – кивнул Булле, раскусил чипс из ногтей пальцев ног и улыбнулся.
– Нет страны с названием Монополинезия, – тихо сказал Альфи.
Продолжая жевать, Булле заявил:
– Если бы жители Монополинезии услышали тебя сейчас, они бы очень обиделись, Альфи.
– Что такое? – Альфи поднял голову и с шуршанием провел ножом по коже шеи. Маленькие черные волоски накрыли его порцию рыбы, словно перчинки. – А что они сделали бы вот с этим?
Булле пожал плечами:
– Наверняка не слишком много. Потому что жители Монополинезии очень робкие. И еще маленького роста. Их страна всего лишь островок в Тихом океане между Тогапарти и Датским Гуано.
В тот же момент он почувствовал, как что-то большое, тяжелое и горячее обвивает его шею. Это мамаша Хруст села рядом и обхватила его рукой, отчего Булле вспомнилась огромная змея-анаконда, которая когда-то попадалась ему на пути.
– Послушай, мистер Шерл. Мои парнишки, может быть, не чемпионы мира по знанию географии. Но к несчастью для тебя, я училась в дополнительных классах средней школы и еще ходила в школу домашних хозяек. И я НИКОГДА не слышала о стране под названием Монополинезия! Поэтому мы разрежем тебя на маленькие кусочки и положим их в птичью кормушку. Альфи, дай-ка мне ножичек…
– Я вас уважаю, госпожа Хруст, – истерически засмеялся Булле, и сердце у него затрепыхалось, как листок бумаги, прилипший к велосипедной спице. – Не забывайте, что Монополинезия такая маленькая, что у нее даже нет сидячего места в ООН. Есть только стоячее место в самом заднем углу. Без права голоса и без ключа от туалета. И если чья-нибудь армия нападет на Монополинезию, то ни одна страна в мире не поможет ей, потому что нет никакой выгоды дружить с такой маленькой, незначительной страной. Так всегда бывает с нами, с теми, кто маленького роста. – Он посмотрел на маму Хруст самым печальным взглядом, на какой был способен, а способен он был на очень печальный взгляд. – И поэтому жители Монополинезии прячутся, делают вид, будто их нет. Об этой стране почти нигде нет информации.
Мамаша Хруст взяла у Альфи нож и покрепче сжала шею Булле.
– Вот что, мистер Шерл, ты как бы уверяешь, что целая страна может спрятаться?
– Вы мне не верите? – просипел полузадушенный Булле. – Поищите ее в «Гугле»! Если вы найдете там хоть что-нибудь о стране под названием Монополинезия, можете взять мою часть добычи. А это не какиенибудь пустяки, ведь когда я в последний раз смотрел курсы валют, то одна монополия стоила тринадцать целых девятнадцать сотых английского фунта.
Мамаша Хруст приставила нож к горлу Булле. Булле проглотил слюну и почувствовал, как адамово яблоко касается ножа. Он закрыл глаза и приготовился стать птичьим кормом.
– А ну-ка, проверь, Чарли, – произнес голос дракона.
Булле слышал, как пальцы бегают по клавиатуре мобильного телефона, а рука мамаши Хруст все сильнее и сильнее сдавливала ему шею. Скоро он потеряет сознание. В комнате царила абсолютная тишина. Булле открыл газа. Все черно. Он без сознания? Его задушили? Он умер, это конец, финиш? Странный запах. Так не могло пахнуть на небесах, если только на небесах не пахнет мокрыми носками, которые слишком долго лежали в пластиковом пакете.
– Шерл прав, – донесся издалека чей-то голос. – Нет ни одного упоминания о стране Монополинезия.
Вздох облегчения. А Булле тем временем понял, что его голова целиком разместилась в одной подмышке мамаши Хруст. Потом рука исчезла, стало светло, и Булле сделал глубокий вдох.
– Вот видите! – крикнул он. – Теперь вы мне верите?
– Гм, – сказала мамаша Хруст и покрутила ножом в зубах. – Скоро узнаем, стоят ли эти деньги хоть чего-нибудь. Пойдем все вместе в банк и посмотрим, можно ли поменять их на добропорядочные английские фунты.
– Нет-нет, вы что, сошли с ума? – крикнул Булле. – Если мы поменяем их сейчас, то Скотленд-Ярд сразу проследит путь этих денег. Надо сделать по-другому: положить их на счет в банке здесь, в Лондоне, и заказать отмывание денег в Швейцарии. И мы сможем обменять их, когда, уже отмытые, они вернутся к нам через несколько дней.
– ОТМЫВАНИЕ денег? – вскричал Чарли. – Вы рехнулись? Они же ПРОМОКНУТ!
– Спокойно, Чарли, – сказала мамаша Хруст. – Отмывание денег означает всего лишь, что мы обманем глупых полицейских и будем пересылать деньги туда-сюда, так что они перестанут понимать, откуда деньги пришли впервые.
– Точно, – подтвердил Булле, хотя, если по правде, он не был СОВЕРШЕННО уверен в том, как функционирует отмывание денег. – Как вы думаете, почему я до сих пор на свободе? Из-за отмывания с головы до пят по пятницам каждые две недели. Рекомендуется всем бандитам.
– Гм, – сказала мамаша. – То, что говорит козявка, не совсем глупо. Мы идем в банк и вносим вклад. Но если появится хоть какая-нибудь заминка, мы не отдадим тебя на корм маленьким птичкам, мистер Шерл.
– Не отдадите? – поперхнулся Булле.
– Да, так легко ты не отделаешься. Речь тогда пойдет об игре в покер.
– Покер на битье по костяшкам пальцев, – засмеялся Чарли.
– Побежали в банк, – вскочил Альфи.
– Эй, вы, не так быстро! – сказала мамаша Хруст и подняла руку. – Сначала полагается съесть бирмингемский пудинг.
Она удалилась в кухню.
– Хорошая попытка, Альфи, – прошептал Бетти и тяжело вздохнул.
Кухонная дверь распахнулась, и вошла мамаша Хруст. Она несла большой поднос с чем-то таким, что тряслось и дрожало, как медуза, которую накачивают велосипедным насосом.
– Прошу!
Булле посмотрел на свою тарелку, на которую дракон бросил большую порцию пудинга. Деваться было некуда. Он взял ложку и отделил от порции маленький кусочек. Закрыл глаза. Сунул ложку в рот и стал усиленно думать о карамельном пудинге. Так сильно думать, что не только почувствовал вкус карамели, но даже услышал пение птиц на грушевом дереве профессора и милую болтовню друзей, ощутил жар солнечных лучей и уверенность в том, что самое меньшее полтора метра карамельного пудинга осталось на подносе. Он взял еще кусочек, на этот раз побольше. И еще один.