Вистинг сделал тот же вывод. Он передал фотографию напавшего на него мужчины на другой конец стола и склонился над столешницей.
– Вы не могли бы заказать нам билеты?
35
В 17:07 Томас Рённинген припарковал свою черную «Ауди C5» на площадке перед полицейским участком. Опаздывал на встречу на семь минут.
Вистинг стоял возле окна и наблюдал за ним. Машина была чистой, и он с расстояния мог видеть, как капли дождя собираются на капоте и соскальзывают с поверхности. Вверху на лобовом стекле виднелся абонемент для проезда по платным дорогам.
Рённинген захлопнул за собой дверцу и кинул взгляд на фасад здания полиции. Когда они с Вистингом встретились взглядом, Рённинген помахал рукой и под дождем побежал ко входу трусцой.
Две минуты спустя он сидел за закрытой дверью в кабинете Вистинга. Он выложил на угол письменного стола мобильный телефон и ключи от машины и отряхнул капли воды с плеч рукой.
– Отличная машина, – начал разговор Вистинг.
Популярный ведущий просиял.
– Мне нравится.
– Это ваша?
– Да, а что?
– Я просто подумал, может быть, это корпоративный автомобиль, на котором ездит несколько человек.
Рённинген продолжал улыбаться, но теперь улыбка казалась больше снисходительной, чем сердечной.
– Конечно, это что-то вроде корпоративного автомобиля, но других я за руль не пускаю.
– Получается, машину водите только вы?
Вистинг отметил, как по лицу телезвезды пробежала едва заметная судорога. Улыбка пропала, Рённинген, казалось, потерял почву под ногами.
Вистинг считал, что ведущий программы вот-вот должен стать совершенно неинтересным для следствия. Следы вели куда угодно, но только не к нему, однако он что-то скрывал и сейчас мог попасться на собственной лжи.
– Случалось, что машину использовал не только я, – сообщил Рённинген и замолчал.
– Кто же?
– Это в любом случае было так давно, что я и не вспомню. – Сейчас в его голосе слышалось раздражение, это был далеко не тот мягкий тон, который все привыкли слышать по телевизору. – Вы ведь пригласили меня сюда не для того, чтобы побеседовать об автомобиле?
– Как раз-таки для этого, – Вистинг наклонился вперед. – Ведь ваш автомобиль был здесь в Ларвике в пятницу вечером.
Томас Рённинген застыл перед следователем. Дождь стучал по уличному водостоку. Этот звук, обычно успокаивающий, никак не повлиял на гостя.
– К делу это не имеет никакого отношения, – сказал он наконец.
– Это имеет прямое отношение к делу, – возразил Вистинг. – У вас больше нет алиби. Напротив, вы находились поблизости от места преступления. То, что вы об этом утаили, выставляет вас в крайне невыгодном свете.
Вистинг мог видеть, как на лице ведущего ходят желваки.
– Вы ошибаетесь, – выпалил Рённинген и схватил со стола мобильный и ключи. – Меня в чем-то подозревают?
– Мы можем привлечь вас за дачу ложных показаний, – спокойно сообщил Вистинг и достал распечатки о проезде по платным дорогам. Разложил их перед ведущим и указал на разделы с именем владельца и временем: «20:17 Томас Рённинген».
Несмотря на многолетние исследования, не существовало стопроцентного метода отличить правду от вымысла с помощью языка тела. Опыт Вистинга подсказывал, что лжецы прячут глаза, ведут себя неспокойно, трогают себя за нос или кашляют чаще тех, кто говорит правду. Однако единственное, что может вывести их на чистую воду, – это доказательства. Из этой западни Рённингену было не выбраться. Все пути были закрыты.
Несмотря на то что сигналы тела о неправде нельзя истолковать с абсолютной уверенностью, реакцию тела на то, что ложь раскрыта, увидеть проще.
Рённинген обмяк на стуле и потряс головой.
– Я могу объяснить, – сказал он.
Эти три слова Вистинг часто слышал от многих, сидевших на этом стуле. Следователь ничего не ответил, просто ждал продолжения.
– Я был в Ларвике, но не у себя в доме.
– Что вы здесь делали?
Томас Рённинген встал, подошел к окну, развернулся и шагнул обратно к стулу.
– Ее зовут Иселин Арчер, – произнес он, не двигаясь с места.
Вистинг узнал имя. Это была молодая художница, получавшая много внимания не из-за своего творчества, а из-за того, что вступила в брак с Юханнесом Арчером, инвестором в недвижимость, медиамагнатом, миллионером, бывшим намного старше ее. Эта пара таких разных людей жила в Невлунгхавне, где они перестроили здание закрытой креветочной фабрики в дом с художественным ателье. Иселин Арчер регулярно проводила там вернисажи и другие приемы, о которых потом с надлежащим уважением писали журналисты.
– Она бывала у вас в гостях, – вспомнил Вистинг.
Томас Рённинген кивнул.
– Дважды. Так все и началось. Я позвонил ей из дома на следующий день после съемки программы, в основном чтоб просто спросить, осталась ли она довольна. Юханнес был в командировке, она скучала в огромном доме. Даже не посмотрела программу. Когда она узнала, что я неподалеку и нахожусь дома один, сразу же пригласила меня к себе на обед. Тогда она подала шампанское и клубнику, и я остался у нее на ночь.
Вистинг внимательно слушал дальше. Если вера в правдивость говорящего пошатнулась или тем более разбилась, любую мелочь надлежало подвергать сомнению, однако услышанная сейчас следователем история о возникновении и развитии отношений казалась правдоподобной. Томас Рённинген с первых же слов говорил выразительно и увлеченно. Его словно прорвало, как только он получил возможность рассказать об этой тайной связи.
– Обычно мы встречались в моем доме, – завершил он свою историю. – Но Юханнес сейчас в командировке, поэтому мы провели все выходные в доме Иселин. Не хочется думать, что могло произойти в другом случае.
У Вистинга больше не было вопросов. Какое-то время он сидел молча, потом спросил:
– А где сейчас Юханнес Арчер?
– Во Франции, – ответил Рённинген. – Он должен осматривать какие-то поля с ветряками.
– Думаете, он заподозрил, что вы встречаетесь в вашем дачном доме?
– Я думаю, что он стал подозревать Иселин, но не то, что она встречается со мной.
– Он знает, где ваш дом?
– Он даже бывал у меня. Весной Иселин принимала участие в завершающей передаче сезона. Юханнес тоже был в студии. Не знаю, как так получилось, но я пригласил их на вечер дегустации морепродуктов.
– Он один во Франции?
– Насколько мне известно, да. А что?
Вистинг помотал головой, оставив вопрос без ответа. Абсурдная мысль появилась в голове, но пока он ее отложил.
– Я должен поговорить с Иселин, – сказал следователь.
Рённинген кивнул.
– Она готова. Но я все-таки надеюсь, что эта часть расследования не станет достоянием общественности.
Вистинг не мог ничего обещать. Сейчас он должен был определить, с кого можно снять подозрение. Пока следователь не был уверен, что Томаса Рённингена стоит вычеркнуть из списка. Возможно, он был частью цепочки, соединяющей дело воедино.
Вистинг встал с места и проводил ведущего к выходу. Новый поток шквалистого ветра с дождем обрушился с неба. Следователь остался стоять на крыльце, а Томас Рённинген быстрыми шагами, согнув голову, двинулся к машине. Лжец направлялся к выдавшей его улике.
36
Когда Вистинг вернулся к себе, его ожидало два сообщения. Одно было от Мартина Алберга, тот сообщал, что завтра в 10:45 вылетает прямой рейс из Гардермуена в Вильнюс и что он встретит Вистинга с билетами в аэропорту.
Другое сообщение было от Лейфа Мальма. Он просил Вистинга перезвонить.
– Мы восстановили слежку за Руди Мюллером, – объяснил Мальм, когда Вистинг связался с ним. – Он приехал тридцать минут назад в «Шазам Стейшн». Я включу громкую связь, послушайте текущий отчет.
Вистинг услышал, как что-то защелкало и на линии появились шумы.
– Чарли 0–5, – произнес Мальм. – Доложите о ситуации!
Глава наблюдения ответил:
– Мюллер сидит за столом у окна с двумя людьми, позиция 2–4. Машина стоит в Гренсене. Черный «БМВ 730», зарегистрирован в Бэруме.
Вистинг представил ресторанный дом. 2–4 означало, что Руди Мюллер сидит на втором этаже, у четвертого окна слева. Рядом со столом, за которым они с Сюзанне и Лине ужинали три дня назад.
– Мюллер снял с себя серую куртку, остался в красной футболке, – продолжал глава группы негласного наблюдения. – Напротив него сидит Таге Ларсен в зеленой куртке с капюшоном. С ними третий, мы его не знаем. Темноволосый, норвежец, черная кожаная куртка, черная кепка. У нас есть фотография.
Вистинг поднес трубку к другому уху. Описание было туманным, но этим мужчиной вполне мог быть Томми.
– Мы идентифицировали тело, найденное в лодке, – сообщил Вистинг.
– И?
– Литовец по имени Дариус Платер.
К волне подключилось другое подразделение:
– Чарли 0–5, вы слышали?
– Отрицательно. О чем вы?
– Мы прослушиваем канал три. Слжуба «01» только что сообщила о пожаре на Теппавейен, 5 в Гроруде. Это не адрес Тронда Хольмберга?
– И?
– Литовец по имени Дариус Платер.
К волне подключилось другое подразделение:
– Чарли 0–5, вы слышали?
– Отрицательно. О чем вы?
– Мы прослушиваем канал три. Слжуба «01» только что сообщила о пожаре на Теппавейен, 5 в Гроруде. Это не адрес Тронда Хольмберга?
Наступила тишина, затем начальник службы наблюдения вызвал Лейфа Мальма:
– Чарли?
– Я тут, – ответил Мальм. Вистинг слышал, как он стучит по клавиатуре компьютера. – Сообщение пришло через единый телефон экстренных служб три минуты назад и содержит информацию о том, что в крайнем одноквартирном доме на улице Теппавейен сильный пожар. Зарегистрированный жилец – Тронд Хольмберг.
– Это Чарли 3–1, прием. Здесь движение. Готовы сесть на хвост?
– Чарли 3–2, Акерсгата, – отметился первый патруль.
– Чарли 3–3, Пилестредет.
– Чарли 3–4, Меллергата возле Стурторвет.
– Мюллер говорит по телефону. Кто-то есть на КК?
Ответил Лейф Мальм:
– Сейчас нет. Позже получим распечатку.
– Они торопятся. Идут втроем к машине.
Во внезапно наступившей тишине они ждали следующего сообщения.
– Они садятся в машину. Мюллер за рулем.
– Направление?
– Вверх по Акерсгате.
– Чарли 3–2, он у нас.
Сообщения будто выстреливали.
– Чарли 3–3, стоим перед входом в туннель Фатерланн.
– Чарли 3–4, едем параллельно по Груббегата.
– 3–2, на контроле. Следуем за третьей машиной. Они спешат, но дорожное движение их сдерживает.
– Чарли 3–1, мы за ними.
– Едут по Уллеволсвайен, вдоль кладбища Спасителя.
Глава группы дирижировал:
– Чарли 3–3, отправляйтесь по Бислетт и будьте готовы подобрать его на Санкт-Хансхауген.
– Принято.
– Красный свет возле улицы Вальдемара Тране. Собирается поворачивать направо.
– 3–1, едем по улице Бьеррегорд. Можем подобрать его дальше.
– Чарли 3–4, будьте готовы перед перекрестком Синен.
– Принято.
Вистинг слушал молниеносно появляющиеся сообщения. Слежка была особой наукой. Следовало одновременно находиться на три шага позади объекта и на шаг впереди. Выбравшие такую форму работы в полиции были, как правило, парнями, которые не очень-то любили бумажную работу, зато обладали хорошо развитым охотничьим инстинктом. Многие считали, что это очень интересная работа, но по бо́льшей части нужно было просто ждать. Парни часами могли сидеть и смотреть на дверь, но когда что-то происходило, это происходило чрезвычайно быстро.
– Едем по улице Трондхеймсвейен, – услышал Вистинг в полицейском радио. – Повторяю: Трондхеймсвейен. Я отпускаю, кто перехватит?
– Чарли 3–1, он у нас. Наверняка собирается в Гроруд. Готов поспорить, он узнал о пожаре у Хольмберга.
– О, черт, да, мы видим дым даже отсюда, из Бьерке.
Лейф Мальм вмешался:
– Можете его отпустить. Он едет на Теппавейен. Несколько минут назад ему позвонила его сожительница и сообщила о пожаре.
– Принято.
– Чарли 0–5, поезжайте по Грорудсвейен, остальные, оставайтесь поблизости. Нужно проследить, когда он уедет.
Все экипажи отметились, и Мальм выключил передатчик.
– Какого черта это может значить? Квартира ведь стояла пустой.
– Полагаю, что вы обнаружите там тело Тронда Хольмберга, – сказал Вистинг.
– Как так?
– Если Руди Мюллер действительно такой расчетливый, как его представляют в отчетах, то это единственное, что он мог сделать.
– О черт, – простонал Лейф Мальм в трубку, когда понял, что Вистинг имеет в виду. – Он поместил тело Хольмберга в квартиру и поджег ее.
– Это вполне рациональный план действий. Тем или иным способом ему нужно было избавиться от трупа Хольмберга, чтобы не связать его с собой или нашим расследованием. Ведь любой неожиданно появившийся труп с огнестрельными ранениями сразу станут рассматривать в рамках этого дела.
– Он ведь просто мог его закопать или позаботиться о том, чтобы его больше никогда не нашли, – возразил Мальм, но Вистинг понимал, что коллега уже свыкся с его теорией.
– Все-таки речь идет о младшем брате его женщины, да и дело о пропаже человека все равно привело бы к расследованию. Если ему повезет, то тело можно будет идентифицировать только по зубам. Если бы не информация из нашего источника, мы бы не увидели связи и решили бы, что парень погиб в результате пожара.
– Черт, – снова выругался Мальм. – Мы думали, что он читал о пожаре и повреждениях тела в интернете, чтобы выяснить, как обстоят дела с водителем в катафалке, но его поиски касались совершенно другого.
Вистинг продолжил разговор и рассказал об установлении личности трупа, найденного Лине в лодке.
– Эта информация переворачивает все наши представления, – закончил он.
Лейф Мальм согласился.
– Вы уверены, что речь идет о кокаине? – спросил Вистинг.
– Абсолютно, – ответил Мальм. – Мы задерживали части предыдущих партий.
– За этим могут стоять литовцы?
– Они могут быть звеном, отвечающим за нелегальный ввоз. В странах Восточной Европы органы внутренней безопасности не так хороши. Многие из маршрутов в Западной Европе были разоблачены и уничтожены благодаря сотрудничеству европейских полицейских. На восточном рынке существует возможность не повстречать чересчур бдительных полицейских, к тому же их проще подкупить.
– Завтра утром я лечу в Литву, – сказал Вистинг. – Мы можем провести встречу перед этим?
– Когда угодно, – пригласил Мальм. – Мы должны встретиться с источником сегодня вечером. Будем надеяться, что к завтрашнему утру у нас появится новая информация.
37
Лил слишком сильный дождь, чтобы Лине захотелось выходить. К тому же стало холоднее, спустились вечерние сумерки.
Дрова, которые она положила в камин, никак не разгорались, просто лежали и тлели. Вместо того чтобы попробовать зажечь их снова, она натянула на себя толстый свитер.
Попыталась писать, но застопорилась на одном предложении. Она не могла успокоиться и должна была признать, что чувствовует себя одиноко.
Первые вечера в дачном доме она не пыталась использовать старый портативный телевизор, стоявший на скамье возле восточной стены. Сейчас она вернула его к жизни, но на экране была только рябь, поэтому Лине решила, что аналоговая сеть заблокирована и ей нужен декодер.
Она подумала, не позвонить ли ей старым подругам еще с тех времен, когда она жила в Ставерне. Она перебрала в голове несколько имен из школы и команды по гандболу, но пришла к выводу, что вечером в понедельник все должны быть заняты своими делами.
Было не слишком поздно, так что она могла поехать в город и занять столик в кафе. Ей нравилось сидеть за кофейным столиком в одиночестве и читать газету или книгу или работать с записями в блокноте. Люди вокруг будто составляли ей компанию, и в то же время она могла продолжить заниматься своими делами. Сейчас ей этого совершенно не хотелось. Приятно, когда кто-то ждет дома, но не сейчас.
Она подошла к окну, еще сильнее подняв плечи. Блеклый свет наружной лампы на стене освещал веранду полукругом. На границе светового полукруга лежала еще одна дохлая птица. Уже пятая. Наверное, появилась в течение последнего часа. Она подумала, не выйти ли наружу и не отбросить ее в кусты, но оставила все как есть. В течение ночи какой-нибудь оголодавший зверь наверняка заберет ее.
За пределами мерцающего желтого света лежала тяжелая и давящая вечерняя темнота. Было невозможно посмотреть, что за этой тьмой. Слышались только равномерные удары волн о сушу.
Мобильный телефон зазвонил, вырвав ее из тяжелых мыслей.
Это был отец.
Когда она ответила, голос звучал глухо.
– Как у тебя дела? – спросил отец.
– Хорошо, – сказала она и села. – Прекращай волноваться. Я неплохо справляюсь.
– Ты уверена?
– Конечно, но мне приятно, что ты позвонил.
– Я должен буду уехать на несколько дней по работе, – продолжил отец. – Сюзанне наверняка будет рада, если ты составишь ей дома компанию.
Лине улыбнулась папиным треволнениям.
– Она привыкла быть одна. Она ведь жила одна много лет, пока не повстречала тебя.
– В любом случае, предложение в силе.
– Спасибо. Куда ты отправляешься?
– Недалеко. Буду на телефоне.
Она поняла: он боится, что она расскажет это кому-нибудь в газете и там узнают, что дело, над которым он работает, скоро получит новый поворот. Это, вероятно, важно, раз он сам покидает город.
– Чем ты занимаешься? – спросил отец, сменив тему.
Лине подобрала ноги под себя на диване и достала книгу из захламленного стеллажа.
– Читаю, – ответила она.
– Что же?
– Старые детективы, которые стоят здесь на полках.
– Хорошо. Не буду мешать. Звони, если что. – Она пообещала быть на связи и повесила трубку. Потом пролистала книгу к первой главе. Ей понравилось первое предложение. «Сразу после полуночи он прекратил думать».
Внезапно пламя полыхнуло в камине. Она улыбнулась и свернулась калачиком на диване.