– Краденые вещи? – спросил Вистинг.
Коллега пожал плечами.
– Некоторое количество есть, конечно, но с карманными кражами у нас проблем куда больше, – сказал он и ткнул пальцем в камеру наблюдения.
– Однако у вас нет гарантии, что продаваемые здесь товары не краденые? – уточнил Алберг.
– Нельзя исключить, что на таком рынке есть место преступности, – сдался начальник уголовного розыска.
– Почему же вы не закрываете рынок? – спросил Вистинг. – Здесь, должно быть, колоссальный оборот, о котором никто не сообщает в налоговые органы.
Антони Микулскис вздохнул.
– Из-за всех тех, кто здесь работает, – сказал он. – Почти семьдесят тысяч людей живут на доходы, получаемые на этом рынке. Если мы закроем «Гарюнай», это приведет к социальной катастрофе. Для Литвы дешевле бороться с преступностью на рынке, нежели избавиться от него.
Вистинг потерял дар речи. Целая экономика была построена на обороте контрабанды и краденого.
– Народу до черта, – прокомментировал Мартин Алберг по-норвежски и покосился на площадь.
Литовский полицейский, очевидно, совершенно не хотел обсуждать эту тему и сел в машину.
– Свяжитесь со мной завтра, – попросил он и дал водителю сигнал ехать.
Вистинг и Алберг начали бродить между рядов с разложенными товарами. Повсюду торговались в полный голос.
– Неважно, что они говорят, – сказал Алберг и остановился перед распродажей бритвенных лезвий, дезодорантов и прочих косметических товаров. Он поднял баллончик с пеной для бритья и показал Вистингу ценник норвежского магазина Рими. – Это воровской рынок. Крупнейшее в мире место для оборота краденых предметов. Пятно позора для страны и для местной полиции.
Они продолжили идти дальше. Многое из предлагаемого было откровенно краденым, но по мере того как они углублялись на территорию рынка, он все больше походил на станцию переработки неплохо сохранившихся отходов сытой западной жизни. Выброшенная крупная бытовая техника, которую вернули к жизни, бывшая в употреблении и вышедшая из моды мелкая бытовая техника.
– Будто онлайн-барахолка, – подал голос Вистинг.
Многие из сделок, проводимых между частными лицами в Интернете, тоже вертелись вокруг краденых вещей.
– Здесь все добро физически находится в одном месте, – продолжил он, – а в Норвегии предлагают краденое в электронном виде и называют это «рынком возможностей».
– Это не одно и то же, – заметил Алберг.
Вистинг не стал продолжать дискуссию. Когда он начинал работать в полиции, улица была самым обычным местом для покупки и продажи краденого. Сейчас ареной для продажи стал интернет. На рынке бывшей в употреблении электроники практически в любое время было выставлено на продажу порядка трехсот тысяч предметов. Оборот насчитывал три четверти миллиарда крон в год. Осторожные предположения говорили о том, что примерно 10 % сделок проводилось с участием ворованных товаров. Начался мелкий дождик, и продавцы стали накрывать прозрачной пленкой товары, лежащие ближе всего к проходу.
Вистинг остановился у стола с украшениями. В основном там было золото. Кольца, браслеты и цепочки. Он поднял широкое кольцо, мужчина за прилавком скептически посмотрел на него. «Твоя Кари», – прочитал он. 12 августа 1966. Обручальное кольцо. Вероятно, драгоценная память, навек утраченная тем, кто однажды носил его на пальце.
– Сто лит, – сказал мужчина за прилавком.
Вистинг покачал головой и положил кольцо обратно.
Перед стальным контейнером, сложив руки крест-накрест, стоял ширококостный мужчина. Его взгляд провожал всех, кто проходил мимо. Один из вышедших тащил в руках большую коробку с изображением плоского телевизора. «LG – Life’s good»[25] было написано на картоне.
Вистинг и Мартин Алберг зашли внутрь.
Контейнер был заполнен самой разной электроникой. Телевизоры, DVD-проигрыватели, домашние кинотеатры, компьютеры и игровые консоли. Что-то было упаковано в оригинальные коробки. Большая часть товара стояла без намека на какую-либо форму упаковки.
Он услышал, как мужчина обсуждает цену 32-дюймового плоского телевизора марки «Самсунг». Такой же телевизор украли из летнего дома Томаса Рённингена. Цена, по поводу которой они не могли договориться, составляла примерно пятьсот литов. Тысяча двести крон.
– Мне это совсем не нравится, – высказался Алберг. – Просто закипаю, когда вижу такое.
Дождь усилился и забарабанил по крыше контейнера. Охранник скукожился в дверном проеме.
Они остались под навесом, ожидая, когда погода улучшится. Какой-то мужчина спешил мимо, прикрывая голову газетой. Он поднял голову и, оказавшись рядом, глянул в их сторону. Взгляд задержался на Вистинге. Глаза широко открылись, и мужчина разинул рот. Оступился, поскользнулся и упал.
– Это он! – выкрикнул Вистинг и протиснулся мимо охранника.
Мужчина с трудом поднялся и припустил со всех ног. Вистинг был в десяти метрах позади.
Валдас Муравьев.
Очевидно, он тоже узнал Вистинга. Их предыдущая встреча была короткой. Она состоялась пять дней назад, когда литовец упал на обочине возле Невлунгсхавна, разыгрывая представление, окончившееся тем, что Вистинг был сбит с ног, а его автомобиль угнан.
– I wanna talk[26], – заорал Вистинг ему вслед. Видимого эффекта это, похоже, не возымело.
Следователь гнался за ним между палатками и рядами столов. Отбивался от развевающихся платьев, шарфов и шалей, висевших в проходе.
Валдас Муравьев выбежал с торгового ряда, пробежал через узкий проход и оказался на параллельной улице, гораздо более многолюдной. Начал движение через людской поток, который расступался и сразу смыкался за спиной. Вистинг продирался вперед, получая множество гневных окриков в свой адрес. Он уже боялся, что упустил Муравьева, но тут заметил в конце переулка широкую спину литовца, когда тот маневрировал, пытаясь добраться до следующего прохода. Вистинг проложил себе путь через палатку с часами, очками и поясами и смог перерезать ему путь. Схватил его за рукав куртки. Тот высвободился и свирепо посмотрел на него.
– I wanna talk about Darius[27], – еще раз попытался Вистинг.
Мужчина снова побежал, и Вистингу показалась, что в его руке блеснул металл. Нож или какое-то другое оружие. Норвежец помедлил мгновение, но продолжил преследование.
Гонка проходила вдоль и поперек рыночной площади. В конце концов литовец оказался на окраине рынка, дорога уперлась в серую кирпичную стену. Слева в несколько этажей стояли контейнеры. В палатке справа шла торговля джинсами.
Мужчина впереди остановился.
Вистинг сбавил скорость.
– Я просто хочу поговорить с вами о Дариусе Платере, – повторил Вистинг по-английски.
Мужчина перед ним оценивающим взглядом окинул кирпичную стенку, сделал пару шагов назад, разогнался и взобрался вверх. Прежде чем Вистинг успел приблизиться, ноги литовца уже исчезли.
Дождь ручьями стекал по лицу Вистинга. Дыхание сбилось. Он стоял, опершись руками о колени.
Зазвонил мобильник.
Это был Мартин Алберг.
– Ты где, черт подери, находишься? – прошипел он.
Вистинг выпрямился и огляделся.
– Не знаю, – ответил он и объяснил, за кем погнался.
– Дурдом, – прокомментировал Алберг. – Я жду тебя возле выхода, возьмем такси до гостиницы.
Вистинг пошел, как ему показалось, в направлении выхода. По пути он остановился под зонтиком, пожилая женщина продавала овощи и напитки из холодильника со стеклянной дверцей. Он купил бутылку воды и выпил половину, пока ждал сдачу. Тогда почувствовал, что сердце снова стало биться нормально.
Мартин Алберг только покачал головой, когда коллега вышел на парковку.
– О чем ты только думал? – спросил он. – Это опасные люди.
За день Вистинг получил другое впечатление о мужчинах, которых они разыскивали, и оно отличалось от картины, нарисованной Мартином Албергом. Они представлялись ему не группой организованных преступников, а смятенными молодыми людьми без надежд на будущее.
– Ты прав, – сказал он и попытался отшутиться. – Я стал слишком старым для таких вещей.
Вистинг провел рукой по мокрым волосам, повернулся и посмотрел на череду прилавков. Он чувствовал, как люди смотрят на него оттуда, буравят взглядом. Потом он повернулся к ним спиной и зашагал к одному из ожидающих такси.
48
Серый, заляпанный грязью фургон принадлежал Гуннару Б. Хюстаду из Сандефьорда. Смс-информатор службы автомобильных дорог не располагал никакими сведениями, кроме того, что ежегодный налог был уплачен.
Лине нашла его в «Желтых страницах». Был указан и стационарный, и мобильный телефоны, адрес указывал на местность, которая была ей известна как старый жилой квартал к западу от центра. В каталоге также числилась женщина с тем же адресом и стационарным телефонным номером.
Она нашла его в открытых налоговых списках и увидела дату рождения: 1950. А вот раскрыть, что означала буква Б. в имени, ей не удалось. У него было небольшое состояние и годовой доход меньше полумиллиона норвежских крон.
Она нашла его в открытых налоговых списках и увидела дату рождения: 1950. А вот раскрыть, что означала буква Б. в имени, ей не удалось. У него было небольшое состояние и годовой доход меньше полумиллиона норвежских крон.
Обычный поиск в интернете не дал результатов. Архив текстов газеты тоже не располагал никакой информацией. Поиск по одному ключевому слову – Гуннар или Хюстад – дал, наоборот, слишком много ответов, чтобы через них можно было прорваться.
Гуннар Б. Хюстад мог быть тем самым таинственным мужчиной, которого она видела с биноклем.
Лине подумала, не позвонить ли ей Беньямину Фьеллю и дать ему номер автомобиля, но судя по тому, что она нашла в Сети, владелец казался не очень-то интересным.
Солнечный свет наискосок упал через грязноватые окна дома. Блестящая пыль заплясала в воздухе. Лине закрыла крышку ноутбука и заключила, что он не дал ей никаких ответов. И все равно что-то в Гуннаре Б. возбуждало ее любопытство. Машина стояла здесь всю ночь. Он, разумеется, мог занимать и один из домов по соседству, но ей казалось, что, скорее, он ночевал во временном домике, который она ранее обнаружила.
Она поднялась и достала фотоаппарат. Пролистала фотографии, которые сделала пару дней назад, затем надела верхнюю одежду и вышла на улицу.
Мягко и нежно море поглаживало берег. Воздух был чист. Две рыбацких лодки направлялись в Скагеррак с вытянутыми острыми силуэтами мачт на фоне горизонта.
Лине пошла по тропинке на запад, через густые заросли леса. С каждым шагом ее резиновые сапоги проваливались глубже. Она вышла к морю в том же месте, что и раньше. Волны внизу ритмично били о берег. Измочаленные ветром, скрюченные сосны свисали над уступом скалы. В расщелинах росли чахлые цветы.
Она подняла камеру и нашла через объектив спрятанную хижину. Долго просто стояла и ждала, не шевельнется ли в ней кто-то. В конце концов руки устали, и она опустила камеру. Тогда Лине увидела его.
Он стоял на возвышении возле моря и наблюдал в бинокль за покрытой камнями береговой линией. Мужчина стоял вполоборота, спиной к ней, так что Лине не могла разглядеть его внешность, но у него была короткая борода, покрывавшая щеки, подбородок и шею.
Лине сделала пару фотографий и присела, скрываясь в лесных зарослях. Несколько черных ворон взлетели с верхушек деревьев над ней. Они кричали и кружили в листве, прежде чем приземлились на соседних деревьях.
По мягкому ковру из мха вела тропа, ведшая к мужчине. Когда Лине приблизилась, она остановилась на границе леса и горы, чтобы ее не было заметно. Она внимательно посмотрела в направлении места, где стоял мужчина, но ничего не увидела.
Тогда девушка вышла из леса, испугав еще несколько птиц. Солнце хорошо грело, от шхер шел пар.
С площадки, на которой стояла Лине, вниз вела узкая горная тропинка. Девушка начала спускаться, одной рукой прижимая камеру к груди, другой опиралаясь на склон горы. Потом вскарабкалась на вершину, где стоял мужчина. Она не нашла никаких следов и присмотрелась в том направлении, куда он глядел.
Морские волны поднимались из воды и разбивались о галечный пляж. Лес по соседству казался практически серым. Ветер сорвал с ветвей желтые осенние листья, к небу тянулись только тонкие ветви.
Пока она там стояла, взлетела плотная черная стая птиц. Она, должно быть, была в сто раз больше той, которую она видела несколько дней назад. Птицы собрались в большую сферическую фигуру и поднялись в небо черным облаком. Шум ударов многих тысяч крыльев заглушал звуки волн. Мерцающая тень от могущественной стаи плыла по земле.
Будто громадный ковер-самолет, который извивается и меняет очертания.
Стая направилась к морю. Лине почувствовала, как вокруг стало холодно, когда птицы закрыли солнце.
Потом стая разделилась на два клина, возвращающихся обратно. Снова появилось солнце. А птицы так же внезапно, как появились, исчезли, расположившись на деревьях на суше. Лишь шум от ударов крыльев остался в ушах. Только тогда она подняла камеру, но запечатлеть невероятный вид было уже поздно.
– Вы это видели? – спросил ее голос из-за спины.
Лине обернулась. Мужчина, которого она искала, стоял в двух метрах от нее. Он, вероятно, сошел на выступ с внешней стороны горы, а потом незаметно вскарабкался наверх.
На его шее висел бинокль. В руках был фотоаппарат, который он едва успел пустить в ход. Глаза мужчины были широко открыты, казалось, он был воодушевлен тем, что может с кем-то поделиться впечатлениями.
Лине кивнула.
– Да, было здорово.
Мужчина по-прежнему смотрел в том направлении, в котором исчезли птицы.
– Я ждал подобного несколько дней, но это превзошло все мои ожидания.
Он оставил камеру в покое и приложил бинокль к глазам.
– Вот ты где, – внезапно произнес он и отпустил бинокль, чтобы показать на большого сокола или орла, который взмахивал крыльями, ловя потоки воздуха.
– Птицы собираются здесь, чтобы найти пропитание, прежде чем снова отправиться в путь, – продолжил он. – В этот момент они особенно беспомощны перед нападением хищников. Именно поэтому они летают стаей, примерно так же, как движется косяк сельди во время бегства. Они меняют направление, летают туда-сюда, чтобы одурачить врага.
– Невероятно, как у них это получается, – восхитилась Лине.
– У птиц довольно большой относительно тела мозг, – объяснил мужчина. – Расстояние между мозгом и глазами небольшое. Электрические импульсы проходят молниеносно. Со стороны выглядит так, что вся стая тотчас же поворачивает, хотя каждая птица реагирует на движение рядом. Непостижимая реакция.
Лине изучала мужчину, который, очевидно, был весьма увлеченным орнитологом. Потом протянула руку и представилась.
– Вот как, – сказал собеседник и подтвердил, что он владелец грязного фургона. – Гуннар Хюстад.
– Вы интересуетесь птицами, как я погляжу.
Он ей улыбнулся.
– Всегда увлекался, но летом я досрочно вышел на пенсию. Появилось больше времени. Последнюю неделю я практически жил здесь.
– У вас здесь дом?
– Нет, к сожалению. Я бы хотел, конечно, иметь здесь дом, особенно сейчас, когда птицы улетают на юг. Их маршруты пролегают прямо по этой области.
Лине попробовала направить беседу в нужное русло.
– И ночуете вы тоже здесь?
– Иногда я сплю в фургоне, а вообще смастерил себе шалаш. Я оказался здесь вчера вечером. Прогноз погоды показал высокое давление и ветер с запада и северо-запада. Оптимальные условия для миграции, я был готов с самого утра. Теперь я жду только вяхирей[28]. Десятки тысяч птиц могут пролететь без остановки в течение утренних часов.
Лине подняла взгляд на небо. Несколько чаек кружило над ними, оставшаяся часть неба была пустой.
Гуннар Б. снова приставил бинокль к глазам и несколько секунд простоял так, потом опустил руки.
– А вы? – спросил он. – Что вас заставило прийти сюда в осенний холод?
– Я живу в дачном доме вон там, – объяснила Лине. – Пытаюсь писать книгу.
С горного плато они спускались вместе.
– Да, в таком случае хорошо побыть в одиночестве, – заметил мужчина и перепрыгнул с одного валуна на другой. – Здесь можно встретить не так много людей.
– Я видела вас, когда приехала, и больше никого, – подтвердила Лине.
– А вы когда приехали?
– В субботу.
Гуннар Б. кивнул и погладил растительность на подбородке.
– Вот как. После всего произошедшего возле Гюсланна. Вы ведь знаете об этом?
Лине кивнула и подумала, не рассказать ли о том, что именно она нашла второй труп, но решила промолчать.
– Тогда ведь вдоль побережья было движение. Одна из лодок всю субботу была на воде. Весь день плавала туда-сюда и перепугала всех птиц возле Шхеры Чаек. Не знаю, что уж они там искали.
Мужчина вертел головой, пока говорил. Резко поднял камеру, навел на то, что обнаружил, но было слишком поздно, в кадр увиденное не попало.
– Здесь есть белохвостый орлан, – пояснил он. – Редкость. Обычно они не летают так далеко на юг. Это взрослая самка. Размах крыльев достигает двух с половиной метров.
Он замер.
– Я могу вам показать, – сказал он и поднял камеру.
Разные птицы быстро сменяли друг друга на экране камеры, прежде чем он остановился на фотографии орлана, который величественно скользил по серому небу.
– У меня есть серия, в которой он ловит рыбу, – сообщил мужчина и стал листать дальше.
На фотографиях, мелькающих перед глазами Лине, на мгновение сменился мотив. Большая надувная лодка с ручками заняла место на экране, прежде чем вернулся орлан.
– Что это было? – спросила Лине.
– Что?
– Лодка.
Мужчина пролистал назад.
– Я говорил как раз об этой лодке. Она плавала туда-сюда все выходные. Капитан постоянно глядел на сушу. Искал что-то или кого-то, ясное дело.
Лине взяла камеру и изучила фотографию. Большая серая лодка с алюминиевым корпусом и большими надувными понтонами вдоль леера[29]. Она знала, что полиция инициировала поисковую операцию с вертолетами и собаками после того, как в доме Рённингена обнаружили труп, но об использовании лодки во время поисков ей ничего известно не было. Тогда бы они, вероятно, нашли дрейфующую недалеко от дома лодку с трупом на борту. На этом же судне не было ни национального флага, ни регистрационного знака.