Буквально на глазах у Грина два офицера штаба погибли от ударов невидимого холодного оружия, а еще один превратился в серебристую пыль. Фил зарычал одновременно от страха и гнева и в очередной раз нажал кнопку активации «Пилигрима». Маскировка змеевиков отказала, силовая защита тоже, но в целом картина «высветилась» неутешительная. Горстка оставшихся в живых людей была прижата к стене плотным полукольцом серпиенсов. Очередной отказ силовой защиты слегка притормозил змеевиков, но никакой реальной пользы этот тайм-аут людям не принес. Лишний вдох перед смертью, не более того.
«Правее дверь, за ней винтовая лестница, ведет на поверхность. Учти, в „Пилигриме“ осталось энергии от силы на пять выстрелов».
— Все вправо! — заорал Грин, вновь нажимая кнопку. — Беглый огонь!
Прислушались товарищи к его советам или нет, Филипп не знал, зато он видел, что его услышали серпиенсы. Услышали и сосредоточили на нем особое внимание. Несколько змеевиков приготовили к бою тесаки и направились конкретно к Филу. Все происходило в точности так же, как минуту назад, и Грина даже позабавило этакое дежавю, только помноженное на семь или восемь. Но на самом деле ничего забавного тут не было. Чтобы выручить Филиппа, теперь требовалось как минимум семь «Учителей», а поблизости, похоже, не осталось ни одного. Грин на миг обернулся. Примерно половина отряда выживших уже была на винтовой лестнице. За спиной у Грина оставались только охотники.
— Штатский, с линии! — крикнул один из охотников.
Грин резко принял влево и прижался к стене. Тут же грянул дружный залп разнокалиберного оружия. Свинцовый град выбил из строя серпиенсов едва ли десятую часть бойцов, но те, что уцелели, все-таки были вынуждены остановиться. Фил еще раз выстрелил из «Пилигрима» и попятился. Охотники продолжали стрелять до тех пор, пока Грин не очутился на лестнице.
— Так и пошли! — приказал знакомый голос. — На первый-второй и непрерывный огонь! Четные перезаряжают, нечетные стреляют! Грин, далеко не уходи, прикрывай!
Филипп нашел взглядом того, кто командовал. Это было просто. Даже среди ночных охотников командир выделялся особо серьезными габаритами. Командиром оказался генерал Алексеев. Единственный штабной, оставшийся вместе с охотниками в группе прикрытия. Это внушало уважение.
— Три выстрела! — предупредил Грин.
— Хватит! — Алексеев поднялся по лестнице на два витка и остановился рядом с Филом. — Держись рядом.
— Угу. — Филипп кивнул и заглянул вниз.
Было похоже, что из тоннеля убрались все бойцы. Теперь они, отстреливаясь, медленно поднимались по лестнице.
— Приготовься, — приказал Алексеев.
— Ближе! — крикнул Грин. — Подтягивайтесь ближе! Черт! Товарищ генерал, кто напротив двери задержится, тот труп! Скажите, чтоб резче поднимались!
— Шевели поршнями! — гаркнул Алексеев.
К сожалению, неуставной приказ запоздал. Оружие серпиенсов снова заработало, и заставить его «зависнуть» Грин уже не мог. Змеевики находились в тоннеле, а он на втором витке винтовой лестницы — расстояние было более десяти метров, то есть за пределами возможностей «Пилигрима». Пять или шесть охотников на первом витке лестницы почти одновременно превратились в искрящуюся пыль.
— Я останусь здесь! — заявил Грин. — Поднимайтесь!
— Последним с корабля уходит капитан, — буркнул Алексеев.
— Филипп! Я с тобой!
С Грином поравнялась… Вика! Она была последней из уцелевших охотников, то есть буквально на долю секунды разминулась со смертью.
— Я останусь, — сверху спустился Учитель.
— Все наверх! — рявкнул Алексеев. — Это приказ! Дай берданку!
Он отнял у охотника пятизарядный дробовик.
— Вот это еще. — Учитель сунул в карман генералу пару магазинов для «кольта».
— Теперь бегом! — Алексеев перегнулся через перила, заглядывая вниз. — Полезли, гады. Грин, огонь!
— Фил! — всхлипнула Вика.
— Учитель, уведи ее! — не оборачиваясь, крикнул Грин и активировал «Пилигрим».
Дальше все происходящее превратилось в сцену из кошмарного сна. Над ухом у Грина грохотал сначала дробовик, затем «кольт», внизу шевелилась, медленно, но неумолимо приближаясь, серая масса шипастых и зубастых чудовищ, а сверху доносился отчаянный крик Вики. Особенно ужасным Грину почему-то казался именно этот крик. И когда Филипп окончательно оглох от устроенной Алексеевым канонады, ему даже стало чуточку легче. Жаль, у генерала слишком быстро закончились патроны.
— А теперь дискотека! — заорал Алексеев так, что мало не показалось даже оглохшему Грину.
Что за «дискотеку» решил устроить генерал, Филипп понял сразу, как только оглянулся. Алексеев вынул из карманов две новейшие сверхмощные гранаты (разработка коллег из «Глубинного-1») и лихо зубами вытянул предохранительные кольца.
«Стреляй!»
Грин не услышал приказа, но прочел его по губам. Филипп нажал кнопку и не отпускал ее, пока не погасла контрольная лампочка. После этого он бросил «Пилигрим» вниз и поднял взгляд на Алексеева. Генерал швырнул следом за образцом обе гранаты, а затем неожиданно схватил Фила в охапку и прижал его к стене.
Два взрыва почти слились в один, со дна шахты взметнулась туча пыли и ударил тугой фонтан сжатого воздуха, полный осколков, обломков лестницы и горячих ошметков.
Грин на какое-то время отключился, но вскоре пришел в себя. В ушах звенело, во рту ощущался металлический привкус, перед глазами все плыло, и было трудно дышать. Причем дышать было тяжело по двум причинам: от висящей в воздухе пыли и клубящегося вокруг дыма, а еще от того, что на Филиппа всей массой навалился контуженый Алексеев.
Грин кое-как выбрался из-под семипудовой туши генерала и попытался привести его в чувство. Алексеев не реагировал. Между тем он, совершенно точно, был жив. Грин заглянул вниз, пытаясь определить, есть ли в запасе время. Пыле-дымовая завеса была настолько плотной, что Филипп ничего не разглядел. Ни врага не увидел, ни даже нижнего витка лестницы — возможно, разрушенного, а возможно, и нет. Утешало одно: и серпиенсы вряд ли его видели. Даже если использовали всякие там тепловизоры или что-то подобное. Горячим в шахте было все, вплоть до стен, а не только человеческие тела. И если полагаться на локаторы или сонары, тоже пока не сильно преуспеешь. Но это пока.
Грин встряхнул головой, прогоняя плывущую перед глазами муть, примерился, как бы половчее ухватить генерала, поднатужился и взвалил Алексеева себе на спину. Было тяжело. Очень тяжело. Но Грин почему-то не сомневался, что сумеет подняться с этим тяжелым, но ценным грузом на оставшиеся десять витков. Почему? Филипп и сам не знал. Может быть, он наконец-то согласился с высказыванием голоса извне: «Сила человека не в мышцах, а в его духе», а может, дело было в изрядной адреналиновой «накачке».
Грин сделал шаг, другой, третий… Мышцы гудели, связки трещали, от прилившей крови едва не лопались глаза, не хватало воздуха, но Филипп шел, оставляя позади ступеньку за ступенькой, виток за витком. Более того, на середине подъема, когда воздух стал чище, у Грина буквально открылось второе дыхание. Он прибавил шаг и выбрался на поверхность даже быстрее, чем рассчитывал.
Выход из шахты располагался в подвале давно сгоревшей, но так и не восстановленной каменной многоэтажки. Грин отыскал более-менее свободное от хлама и обломков место, пристроил Алексеева спиной к стене и рухнул рядом. Впрочем, не надолго. Кое-как отдышавшись, Филипп снова поднялся на ноги и отправился на разведку.
Вид из узкого окошка в цоколе дома открывался удручающий. Грин был готов к чему-то подобному, но все равно содрогнулся. На экране компьютера картина разгрома выглядела не так страшно.
По улочке, на которую выходило окно, стелился черный дым — это горел подвал дома напротив. Над дымовым шлейфом, то и дело ныряя в завесу, летали энергоботы. Чуть выше крыш, метрах в сорока от земли, зависли коконы. Но при всем при этом на улице не было ни одного серпиенса. Филипп чуть привстал, чтобы увидеть мостовую.
Лучше бы он этого не делал. Вся улица была усеяна человеческими телами. Причем трупы были разными, и мужскими, и женскими, и детскими. И никто из погибших не был вооружен.
Грин снова поднял взгляд. Людей не «распылили», значит, эту бойню устроили не серпиенсы, а их энергоботы. Зачем? А затем, чтобы напугать тех, кто это увидел или еще увидит. Грин ведь сам сформулировал этапы последующей тактики змеевиков: преследование, зачистки, акции устрашения.
«И одно не исключает другого».
«Не понял, — насторожился Грин. — Что ты имеешь в виду?»
«Это была акция устрашения, — пояснил голос извне. — Но энергоботы не остановятся. Впереди полная зачистка. Тебе лучше уйти отсюда».
«И одно не исключает другого».
«Не понял, — насторожился Грин. — Что ты имеешь в виду?»
«Это была акция устрашения, — пояснил голос извне. — Но энергоботы не остановятся. Впереди полная зачистка. Тебе лучше уйти отсюда».
«Я не смогу уйти с генералом. И без него не могу уйти».
«Тогда готовься к худшему. На подлете коконы с шоковыми излучателями».
«Я успею забаррикадироваться?»
«Нет. Да это и не поможет. Прежде чем начать зачистку, серпиенсы проведут преобразование. Твое укрытие станет прозрачным до самого подвала».
«Но ведь должен быть какой-то выход!»
«Он есть, но найти его ты должен сам».
«Кому это я должен?!»
«Я не могу подсказывать тебе постоянно. К тому же я не знаю, что это за выход. Я только знаю, что ты способен его отыскать».
«Но…»
Продолжить мысленный спор Грин не успел. Вернее, он его продолжил, но чуть позже и на другом уровне сознания. Когда в результате залпа шоковых орудий врага провалился в забытье.
* * *В отличие от нормального сна, вызванное шоковым залпом забытье было серым, холодным и тошнотворным. Грина будто бы качало на волне посреди свинцового северного моря, над которым стоял густой туман. Хотя был у муторного забытья и один плюс. Филипп сохранял относительную ясность мышления и отчетливо слышал все тот же хорошо знакомый голос извне. Слышал и мог ему отвечать.
— Большое спасибо за своевременные подсказки! — Грин постарался придать мысленной фразе саркастические интонации.
— Всегда пожалуйста, Филипп, — спокойно ответил мистический голос. — Но, согласись, сарказм здесь неуместен. Все мои подсказки были действительно своевременными и полезными. Фактически я несколько раз спасал тебе жизнь.
— Не спорю, спасибо, только ради чего? Чтобы привести в подвал, где меня зажарят энергоботы?
— Ты сумеешь справиться с шоком до того, как начнется зачистка, и найдешь решение.
— Откуда ты знаешь? Может быть, первым очнется Алексеев. Или серпиенсы начнут операцию досрочно.
— Твоя нервная система не так чувствительна к действию вражеских шокеров. Помнишь музыку, которую мы слушали на шоссе Энтузиастов? К ней ведь ты тоже был невосприимчив.
— А генерал…
— Нет, психотронное оружие на него тоже не действует, но от шока он оправится позже тебя.
— Но почему?
— Это наша особенность, Грин.
— Наша?
— Да. Твоя, моя и еще многих других. Позже я непременно расскажу тебе о них. Но сейчас не следует отвлекаться. Ты должен найти решение. Пока мы на связи, я могу посодействовать.
— Ты же сказал, что не знаешь ответа.
— Так и есть, но я могу помочь тебе в размышлениях. Задавай вопросы, я буду отвечать, и, возможно, в процессе диалога ты нащупаешь верный путь.
— Хорошо. — Грин попытался сосредоточиться, хотя во сне это было трудно. — Кто ты все-таки на самом деле?
— Ты знаешь ответ.
— Я знаю только одно: ты не галлюцинация.
— Вот именно. Получается, ты знаешь главное. Остальное ты узнаешь, когда придет время.
— И когда же оно придет?
— В следующей жизни, Филипп.
— Очень милая перспектива. Вот только, боюсь, в следующей жизни мне будет плевать на любые знания из жизни текущей. Может быть, в следующей жизни я буду котом или вовсе баобабом!
— Нет, ты останешься собой.
— Я не верю, что возможно такое удачное переселение души.
— Я говорю о тебе в целом, а не только о твоей душе. «Следующая жизнь» формально станет прямым продолжением твоей нынешней жизни, а вот фактически она действительно станет для тебя новой. Тебе придется резко измениться, как говорят, стать «совсем другим человеком». При этом ты по-прежнему будешь Филиппом Грином. В такой расклад ты готов поверить?
— В такой — готов. Однажды я уже становился совсем другим.
— Я знаю. Это произошло, когда ты вдруг понял, что застрял в детстве, и решил повзрослеть. В ближайшем будущем тебя ожидает нечто подобное, только на порядок серьезнее. Это действительно будет новая жизнь, Филипп.
— После всего, что случилось, охотно верю. Жить, как мы жили до разгрома Сопротивления, больше никто не сможет. Но я не пойму, на что конкретно ты намекаешь? Изменения в моей жизни будут круче, чем у всех? Есть какое-то донесение разведки? Или это твое очередное загадочное предвидение?
— Да. Только это твое предвидение, я выудил его из твоего подсознания.
— Неужели? — Грин усмехнулся. — Почему же я о нем ничего не знаю?
— Ты просто пока не задумывался над ним. Но это не имеет значения. Задумываешься ты или нет, не важно, предвидение реализуется в любом случае. Человек не может изменить ход событий.
— Это я понимаю. Не понимаю только, какой мне тогда прок от предвидений? Может, я потому над ними и не задумываюсь, что мое подсознание понимает всю бесполезность этих мозговых выкрутасов?
— Ты не можешь ничего изменить, но ты можешь подготовиться. Хотя бы морально. Так что предвидения не бесполезны.
— Даже если я в них не верю?
— Разве? Ведь ты убедился, что они точны. И мои, и твои. Вспомни, как ты увидел сон про начало оккупации. Вспомни, как я предупреждал тебя о неприятностях «ближнего прицела». В деталях наши таланты отличаются, Грин, но по сути они схожи. Мы оба умеем заглядывать в будущее и можем мысленно делиться друг с другом увиденным.
— И вместе мы, получается, сила, — съехидничал Грин. — Забавно.
— Не забавнее того, что тебя ожидает. Когда придет время перемен, не сопротивляйся. Кое-что может тебя шокировать, даже напугать, но ты не должен поддаваться панике. Доверяй чутью и иди до конца. Это будет первым уровнем новой большой игры.
— А вторым уровнем будет мое превращение в «совсем другого человека». Метаморфоза. Из гусеницы в бабочку. Угадал?
— Да.
— А третьим?
— Пока не знаю. Дальше правила игры будешь устанавливать ты. Если выживешь.
— Бред какой-то!
— Неужели? А ты попробуй заглянуть в свое предвидение.
— Это как? Типа, увидеть сон по заказу? Я так не умею.
— Умеешь. Просто пока твой разум затуманен, но к третьему уровню ты достигнешь достаточной степени просветления, и тебе откроется то, что вижу я и что видят другие. А возможно, и больше.
— Довольно болтовни! — не выдержал Грин. — Надоело слушать твой бред! Плевал я на все предвидения! И ни в какие игры с тобой я не собираюсь играть. Как захочу, так и буду действовать!
— А предвидение плевало на твои желания. Ты будешь действовать, как позволят обстоятельства, а они зажаты в тисках главной вероятности. Впрочем, это уже не вероятность, а реальность. Я вижу, что предвидение начинает сбываться, Филипп. Как я и сказал, независимо от твоего желания. Просыпайся, осталось три минуты, а тебе еще надо уйти от энергоботов. Догадался, как это сделать?
— Проснусь — соображу, не беспокойся!
Грин представил, что выключает мысленную связь, кликнув по забавной иконке — смайлик с антенной и скошенными к центру глазами. Голос извне умолк, а вот Грин просыпаться не спешил.
И причина была вот в чем. То, что до начала зачистки осталось три минуты, Фила сильно беспокоило, но еще больше его вдруг начало терзать жгучее любопытство. А что, если голос не бредит? Что, если в его подсознании действительно прячется некое предвидение? Филипп никогда не был поклонником астрологии, пророчеств Нострадамуса и всяких там древних индейских предсказаний, ну, не верил во всю эту белиберду, и точка! Но сейчас ему мог выпасть реальный шанс, без дураков. Ведь в главном голос был прав — зимнее предвидение Грина сбылось в мельчайших подробностях. Да и подсказки голоса (которого Грин упрямо считал своим вторым «я») всегда попадали в яблочко. Получалось, что астрологи курят, а Филипп настоящий провидец? Ну, ладно, не настоящий, пока начинающий, но явно обладающий этим скрытым талантом. Чем черт не шутит?
Оставалось понять, как заглянуть в новое предвидение?
А как это случилось в прошлый раз? В кошмарном сне? С бодуна? После мощного эмоционального всплеска? Все-таки накануне был юбилей плюс Вика постаралась завершить вечер на высокой ноте. Нет, явной зацепки Грин не находил. Может быть, следовало представить себе, как заглядываешь в какой-то чулан? Или…