Джо испытывал странную гордость. Он принял участие в контрольной проверке канатов, прикрепленных друг к другу и к поверхности Платформы. Астронавты представлялись беспорядочно разбросанными фигурами, большинство из которых обладало невероятно длинными тенями. Они сразу же стали похожи на группу одетых в костюмы скалолазов на леднике.
Но ни один скалолаз никогда не стоял на фоне биллионов звезд, глядящих на него и снизу, и сверху. Ни один скалолаз никогда не видел ни пятнистой зеленоватой планеты, крутящейся в тысячах милях внизу, ни корчащихся протуберанцев сверкающего солнца, горящего в небе. И в частности, вряд ли кто–нибудь выходил в экспедицию, целью которой было забросать космос пустыми консервными банками, мусором и кофейной гущей.
Они приступили к работе. Двигаться в космических скафандрах было неудобно, дополнительные трудности создавала и необходимость бросать мусор, опираясь только на магнитные подошвы ботинок.
Консервные банки, сверкая, улетали прочь от Платформы со скоростью, вероятно, от десяти до двадцати миль в час. Они уплывали во все стороны, но, конечно, им никогда не суждено достичь поверхности Земли, поскольку, сохраняя орбитальную скорость Платформы, они будут вечно крутиться вокруг нее по орбите Земли. Но раз брошенные, они могли изменять свою орбиту, например, каждая банка, брошенная сейчас вниз, всегда будет находиться между станцией и Землей по эту сторону орбиты, но на другой стороне она окажется выше Платформы. Блестящее стальное тело спутника фактически стало центром огромного роя, целой тучи бесчисленных объектов, которые всегда будут сопровождать ее и в то же время постоянно двигаться по отношению к ней, но главное, они создадут экран, сквозь который ни одна бомба с неконтактным взрывателем ближнего действия не сможет проникнуть, не взорвавшись. Джо услышал звон, передающийся через подошвы ботинок.
— Что такое? — спросил он резко. — Похоже на замок шлюза!
Ответа он не услышал, голоса всех астронавтов раздались одновременно, поскольку переговорное устройство скафандров допускало параллельный разговор, чем и воспользовалось большинство из них. Затем раздался смех, и Джо услышал голос Сэнфорда.
Сэнфорд шел, стуча подошвами, огибая выступ их Маленького металлического мира. Антенна переговорного устройства блестела над шлемом скафандра, казалось, он щеголяет своим видом на фоне многоцветных звезд. Брент перехватил инициативу и, пока никто не успел задать вопроса Сэнфорду, быстро заговорил мягким тоном, хотя Джо показалось, что он почувствовал напряжение в его голосе.
— Привет, Сэнфорд! Зачем вы вышли? Насколько это разумно? Не кажется ли вам, что кто–то должен был остаться внутри?
Сэнфорд опять засмеялся.
— Это как никогда разумно! Вероятно, это самая разумная вещь, которую кто–либо когда–нибудь сделал! Вы прекрасно знаете, что нас все равно убьют, и все попытки избежать того, что неизбежно, бесполезны. Поэтому я поступил очень благоразумно, решив сократить время нашего томительного ожидания, и вышел.
На какое–то время повисло молчание, в абсолютной тишине Джо слышал громкое и ровное биение собственного сердца. Потом снова зазвучал голос Сэнфорда, говорившего с истерическим восхищением:
— Между прочим, я закрыл двери всех шлюзов, так что ни один из нас не сможет войти обратно. Это все равно бесполезно, усилия спастись тщетны, и поэтому я положил конец всем дурацким стараниям. Я просто запер всех нас снаружи.
Он засмеялся снова, и Джо вдруг понял, что Сэнфорд нисколько не шутит, он действительно сделал то, о чем сказал. На Платформе находилось восемь человек, и все оказались теперь снаружи, на обшивке станции в скафандрах с запасом кислорода не больше чем на час. Не существовало способа вернуться внутрь, у них не имелось даже инструментов, чтобы взломать замок. И никто не сможет помочь им раньше, чем через три недели. Если они не найдут выхода в течение часа, то можно сказать, что Сэнфорд, гордо смеясь, погубил всех.
4
Раздался гул напряженных, возбужденных и сердитых голосов, после чего Чиф потребовал тишины. Джо внезапно осознал, что думает о Сэнфорде: скорее всего, он вовсе не являлся безумцем, если не считать того состояния, которое может испытывать каждый, кто не верит ни во что, кроме собственной гениальности, рано или поздно такой человек потерпит крах. На Земле восхищение Сэнфорда собственным талантом приносило пользу, поскольку он воспринимал любую проблему и сложность как вызов, но здесь, на Платформе, он столкнулся с проблемой, перед которой спасовал его гениальный ум. В результате Сэнфорд предпочел насмехаться над всеми окружающими. Причина, руководившая им, это желание избежать встречи лицом к лицу с доказательствами собственной несостоятельности. Когда космос выставил Сэнфорда дураком, он не смог перенести этого и бросил вызов очевидному факту, отрицая его важность и пытаясь осмеять его. Он взрастил в себе яростное презрение, абсолютно противоестественное, к миру, который сорвал его планы. По сути, он отреагировал по–детски, но ведь не каждому удается повзрослеть вовремя.
Когда Джо нашел способ борьбы с приближающимися бомбами, после того как Сэнфорд сдался, он принял его шаг за издевательство над собой и не смог смириться с этим. Теперь оставалось только сделать что–нибудь, что снова подтвердило бы его превосходство.
Он добился своего, и когда сердитый шум в наушниках Джо сменился относительной тишиной, Сэнфорд издал довольный смешок.
— Этот сумасшедший дурак пытается покончить с собой, — сказал кто–то. — Что еще за номер? Почему мы не можем войти обратно? Джо, однако, прекрасно знал обстановку. Высказать свое возмущение можно позже, но сейчас у них оставалось дыхания всего на тридцать–сорок минут и никаких инструментов. А бороться предстояло со стальным корпусом и замками, выполненными таким образом, что обе двери, внутренняя и наружная, невозможно открыть одновременно, Иначе бы не сработал воздушный замок. Но и такая ситуация не являлась безвыходной.
Джо резко сказал:
— Без паники! Кто–то должен наблюдать за Сэнфордом. Все, что нам надо сделать, так это найти, через какой именно шлюз он вышел. Он не мог выйти, пока насосы не выкачали полностью воздух, только после этого открывается наружная дверь!
В ответ Сэнфорд рассмеялся. Он словно пребывал в весьма веселом расположении духа.
— Опять геройство? Я все предусмотрел, я взял с собой в шлюзовую камеру баллон со сжатым воздухом. Когда наружная дверь открылась, я дернул аварийный кран и закрыл дверь, после чего воздух из баллона заполнил шлюзовую камеру. Надо соображать, что к чему!
Джо услышал, как Брент пробормотал:
— Да, он вполне мог сделать это.
— Пусть кто–нибудь проверит! — выкрикнул Джо. — Майк, ты! Его наверняка позабавит, как мы будем умирать, в то время как он знает способ вернуться назад и мы могли бы догадаться, будь мы такими же умны ми, как он!
Послышалось частое щелканье магнитных подошв Люди двигались, отстегнувшись от канатов, прикреплявших к корпусу, чтобы не стеснять движений, но не отцепляли канатов, соединявших их друг с другом Джо заметил, что Хейни продолжает мрачно разбрасывать мусор.
Раздался голос Майка:
— Хейни! Прекрати!
В ответ прозвучал до боли противный голос Сэнфорда:
— Да, да! Не разбрасывайте мусор! Он может нам еще понадобиться!
Кто–то выкрикнул: «Этот заперт…», другой отозвался: «И этот…». Остальные с увеличивающимся отчаянием в голосе подтвердили, что все шлюзы неумолимо заперты наличием давления внутри.
Время шло. Джо впервые обратил внимание, что баллоны с воздухом издают легкий шум. Выдыхаемый воздух поступал к маленькому насосу, который прогонял его через гигроскопический фильтр, удалявший излишнюю влагу и углекислый газ. Этот же насос замещал абсорбированный углекислый газ равным количеством кислорода. Насос издавал очень тихие звуки, и клапаны работали практически бесшумно, но Джо вдруг отчетливо услышал их щелканье.
Что–то обожгло его. Он стоял совершенно неподвижно, сконцентрировавшись на мыслях о трагическом положении. Солнечные лучи освещали одну сторону скафандра уже в течение пяти минут. Воздействие было слишком долгим, изоляция не выдержала. Джо развернулся, подставляя под лучи другой бок. Теоретически он знал, что всего лишь в нескольких ярдах от этого места, в тени, металл корпуса настолько холодный, что легко превратит воздух в жидкость, а затем — в лед. Но здесь стояла страшная жара.
Майк сосредоточенно перебирал консервные банки в мешке, рассматривая одну банку за другой и нетерпеливо откладывая в сторону. Наконец, он нашел большую банку, которая устраивала его. Он взял банку и встал на колено, прижав ее боком к горячему металлу спутника. Через мгновение спайка размякла, Майк разодрал банку вдоль и развернул, используя кривую внутреннюю поверхность, чтобы сфокусировать невыносимый солнечный свет. Джо затаил дыхание, сообразив, что хочет сделать Майк. Сконцентрированный свет обладает очень высокой температурой, и если использовать его в открытом космосе, то, при наличии достаточно большого зеркала, можно получить луч, способный прожечь металл. Правда, сейчас невозможно было сделать вогнутое сферическое зеркало, а можно только цилиндрическое, которое направит свет не в точку, а в линию. Майку не удалось бы увеличить температуру луча более чем в несколько раз, но, учитывая, что он нес на спине…
Джо подошел к Майку, активно жестикулирующему, пытаясь передать Хейни свою идею, боясь, как бы Сэнфорд не услышал.
— Я понял, Майк, — сказал Джо. — Я помогу.
Затем добавил:
— Чиф, следи за Сэнфордом! Все остальные — попытайтесь распрямить несколько консервных банок или найти банки с круглым плоским дном!
Он присоединился к Майку, который, согнувшись, сидел над обшивкой, стараясь руками создать тень там, где играл тускло–красный свет солнца.
— Нужны еще рефлекторы, — резко бросил Майк, — но мы это сделаем.
Джо кивнул. Астронавты подходили, клацая ботинками, чтобы посмотреть, понять и присоединиться к задуманному предприятию.
Платформа продолжала крутиться в космосе. Там, куда попадало солнце, было очень ярко, зато в тени царила тьма. В пустоте крутилась и сверкала многоцветная Земля. Множество звезд со всех сторон смотрели на них, но без особого любопытства. Вдалеке злобно пылало солнце и проплывала безразличная луна.
Майк согнулся над маленькой круглой дверью шлюза. Он держал искривленный полуцилиндр листовой жести в руках, защищенных специальными перчатками, и солнечный свет отражался на крае замка.
Хейни яростно разодрал очередную банку. Джо держал полосу блестящего металла, пытаясь сфокусировать линию света, которую отражала жесть Майка. Кто–то еще держал торец круглой банки, чтобы усилить падавший на замок свет лучей.
Шесть человек старались стоять тихо. Они выглядели достаточно глупо, фокусируя солнечные лучи на ослепительно яркой точке на двери шлюза. Все затаили дыхание, игнорируя великолепие небесного свода, поглощенные задачей заставить точку, и без того яркую, светиться еще сильнее. Сталь раскалилась на поверхности в дюйм или чуть больше. Она не расплавилась, не могла расплавиться, и у них не имелось инструментов, чтобы отогнуть или оторвать кусок размягченного металла. Майк резко сказал:
— Не дайте ей остыть!
Он нагнулся. Его скафандр был точно таким же, как у других, но сидел несколько свободнее.
Когда Майк нагнулся, струя кислорода под высоким давлением устремилась в раскаленное добела место. Оттуда вырвался огненный ураган маленьких вспыхивающих искр, и в листе обшивки появились отверстия. Металл распадался под потоком искр от пламени.
Раскаленное добела железо в чистом кислороде легко воспламеняется, а сталь и без того обладает горючими свойствами. Присыпанная специальным порошком, флюсом, сталь будет гореть, даже если ее подвергнуть воздействию обычного воздуха. Стальное волокно даст великолепное пламя, как только к нему прикоснется спичка. Раскаленное железо взрывается в потоке искр, когда на него попадает направленная струя кислорода. Технически Майк применил прекрасно известный прием кислородной резки, чтобы проникнуть в дверь шлюза и выпустить из него воздух, что позволит открыть наружную дверь. Взвилась струя воздуха, и дверь открылась. Хейни подхватил Майка, Джо открыл дверь настежь, и Хейни вполз внутрь, втащив Майка.
Джо тяжело дышал:
— Заткните отверстие изнутри! Сядьте на дверь, если сможете!
С этими словами он захлопнул дверь. Все замерли. Внезапно в шлемофонах раздался кричащий голос Сэнфорда. Изобретатель совершенно вышел из себя.
— Вы все дураки! Это бесполезно! Глупо делать бесполезные и бессмысленные вещи! Глупо вообще что–либо предпринимать.
Раздался стук. Джо обернулся и увидел, что между Чифом и Сэнфордом происходит драка. Сэнфорд молотил руками, пытаясь разбить лицевое стекло скафандра Чифа, и яростно кричал о тщетности всех действий. Но Чиф при помощи специального захвата поднял Сэнфорда над металлической палубой и оставил его в безвоздушном пространстве на некотором расстоянии от корпуса корабля, словно посадив на полку. Рассвирепевший человек болтался в космосе на высоте своего роста над поверхностью Платформы. Оставив его в таком состоянии, Чиф отошел. Сэнфорд мог бы корчиться там Целый век, пока постоянное притяжение Платформы не опустило бы его.
— Уф! — выдохнул Чиф рассерженно. — Как дела у Хейни и Майка?
В тот же момент в двадцати ярдах от них в гладкой поверхности Платформы распахнулась маленькая дверь Шлюза, и появились шлем с антенной.
— Ребята, теперь вы можете войти, — произнес голос Хейни. — Все в порядке. Майк откачивает остальные шлюзы, поэтому можете войти через любой из них.
Фигуры в скафандрах направились к дверям шлюзов. В различных частях корпуса станции располагалась добрая дюжина маленьких шлюзов, не считая больших ворот для приема корабля снабжения. Чиф заворчал и двинулся в сторону Сэнфорда, бесновавшегося от беспомощности.
— Нет, Чиф, — коротко сказал Джо. — Он будет опять драться. Входи внутрь. Это приказ, Чиф!
Чиф проворчал, но подчинился. Джо также вошел в большой стальной корпус через ближайший шлюз.
Сэнфорд плыл в пустоте, в двух ярдах от Космической Платформы, которую хотел обратить в безжизненный спутник. Он не отлетел от нее и не упал на нее, и не было никого, кто мог бы теперь его услышать. Он кричал в ярости, леденящей кровь, потому что другие оказались умнее его. Они решили проблемы, которые не смог решить он, оказались умнее, а ему оставалось только кричать от ярости.
Платформа начала медленно разворачиваться под ним. Ее приводил в движение гигантский гироскоп, который, в свою очередь, управлялся направляющим гироскопом в рубке пилота, который Джо, Хейни, Чиф и Майк отремонтировали после того, как диверсанты повредили его.
Платформа медленно поворачивалась, в ней открылась большая щель. Ворота в шлюз приближались к Сэнфорду, беспомощно витавшему в невесомости, пока не оказались напротив.
Стержень с закруглением на конце появился из–за причалившего корабля снабжения, он выдвинулся вперед и прикоснулся к шлему Сэнфорда. Магнитный зажим, который в свое время втащил корабль снабжения в шлюз, втащил туда же извивающегося и кричащего Сэнфорда. Ворота закрылись, и еще до того, как воздух был впущен, Сэнфорд внезапно утих. Когда его вынули из скафандра, он оказался без сознания, и его с трудом подняли. Он подогнул колени к подбородку, застыв в положении, в котором примитивные люди хоронят умерших. Он словно спал. Брент внимательно осмотрел его.
— Кататония, — сказал он. — Сэнфорд прожил всю жизнь, думая и доказывая, что самый умный, умнее кого бы то ни было, вероятно, умнее всех в мире. Он сам верил в это и не смог осознать факта, что не прав, не смог, оставаясь в сознании, смириться с этим. Поэтому у него произошло помутнение сознания, Сэнфорд отказался быть кем–либо вообще, если не смог стать самым умным, вот он и пытается быть никем. — Психолог пожал плечами. — Теперь мы должны создать для него искусственное питание и все прочее, пока не доставим на Землю и не поместим в больницу.
— Нам нужно сообщить о случившемся, — сказал Джо. — Но думаю, лучше не описывать экран из банок по радио, даже на микроволнах. Информация может просочиться. А нам еще предстоит проверить, как он работает.
Такая возможность не заставила себя ждать. Ракета шла с темной стороны планеты, и они не разглядели, откуда именно она запущена, но могли предположить это. Они подготовили к пуску боевую ракету, чтобы сбить бомбу в случае необходимости.
Но этого не потребовалось. Поднявшаяся с Земли бомба сдетонировала на триста миль ниже Платформы, ее неконтактный взрыватель, посылая малые волны, получил отраженный сигнал от пустой консервной банки из–под сардин, выброшенной с Платформы Майком Скандиа более сорока часов назад. Банка из–под сардин проделала долгий путь с места старта, в конечном счете, она когда–нибудь обязательно должна была вернуться практически в ту же самую точку, но в ходе своего полета она отразила короткие волны детонатора летящей ракеты с боеголовкой. Детонатор не смог отличить банки от Космической Платформы, и бомба взорвалась ярко, как солнце.
Платформа продолжала свое движение вокруг планеты, с поверхности которой она стартовала чуть более Шести недель назад. Сэнфорда прикрепили ремнями к койке, и кормили из трубочки через определенные интервалы, поддерживая в нем жизнь. Остальные работали, составляя теле–и фотокарты Земли. Такие карты и раньше составлялись астронавтами, поднимавшимися в космических капсулах, или погодными спутниками, или разными другими способами. Но фотоснимки с Космической Платформы были лучшими. И такого рода работы было очень много. Например, Платформа могла выполнить фотографии Марса с большой выдержкой без атмосферных помех, поскольку до сих пор самая лучшая информация поступала от пролетающих мимо спутников, которые посылали на Землю телевизионные изображения. Затем предстояли детальные изучения солнечной радиации. Не удивительно, что радары Платформы предоставляли значительно больше точной информации относительно частоты и размеров метеоритных тел, чем было получено ранее. Наконец, надо было провести некоторые измерения, которые требовали абсолютного вакуума, и им удалось это. Работы хватало.