Саша качнул головой, приняв к сведению. Тем временем зэков продолжали распределять на постоянное жилье и работу:
– Следующие – в двенадцатую.
– Сельхозотряд.
– Вы двое – в двадцать третью.
– Хлебозавод.
Очередь дошла до последних.
– Вы – в тридцатую.
– В машинах разбираешься? – спросил нарядчик у Соловкова.
– Ну.
– Тогда ты в гараж.
Остались замешкавшийся и подошедший только теперь Карпов и Саша Рокотовский.
– Вы в пятнадцатую. Оба.
– И на завод. Так, погоди, – спохватился нарядчик. – А Карпов Ф. С. – кто?
– Я. – Карпов сделал маленький шажок вперед.
– Ты в шоферы. А ты, – нарядчик внимательно посмотрел на Сашу, – на завод.
На этом нарядчик тут же развернулся и вышел, оставив конвоира.
– Все, идти спокойно. По коридору направо. Заходить в комнаты под номерами согласно распределению. На работу завтра с утра. Вперед, – распорядился конвоир.
Зэки нестройной толпой побрели по коридору. Постепенно толпа редела – у каждой двери двое покидали ее, заходя в очередную комнату. Саша и Карпов остановились у двери с полустертым номером «15», и Саша зашел первым.
Комната была небольшая, с двумя двухъярусными нарами, двумя тумбочками, столом, табуреткой и шкафом. Первое, что бросилось в глаза Саше, – распахнутое окно. С большого каштана летел опадающий цвет, прямо сюда, на линолеумный зашарканный пол комнаты.
За столом, придвинутым к одной из коек, сидели двое мужчин лет тридцати трех и играли в нарды. Один из них был бритый налысо, большой, круглоголовый, в спортивном костюме и дорогих зеркально-черных туфлях, второй – темнокожий, мулат. Оба они воззрились на вошедших с интересом. Саша встретился глазами с первым, кивнул ему, тот тоже ответил кивком. Саша проигнорировал мулата, прошел и сел на нижний ярус свободных нар. Карпов, наоборот, замешкался у порога.
– З-здравствуйте, – проговорил он.
Игравшие переглянулись весело.
– Ну здорово, – ответил бритый, обнажив в улыбке золотой зуб. Карпов нерешительно продолжал топтаться у двери. Бритый поморщился:
– Сядь уже, не мельтеши.
Карпов послушно подошел к койке, на которой сидел Саша, и неловко забрался наверх. Лег, затаился. Игра в нарды продолжилась, однако то и дело играющие косились на Сашу. Тот, в свою очередь, смотрел на них открыто, изучая. Достал сигарету, закурил. Мулат ему не понравился сразу.
– Ты, что ли, Санек этот, как его… Роковский? – повернулся к нему бритый.
– Рокотовский, – исправил Саша.
– Я Виталик. Это Паша, – кивнул он на мулата. – Играешь?
– В карты…
– Это можно. После проверки, а то заметут. А в нарды с Пашей?
– Не буду. С ним, – сакцентировал свою нерасположенность Саша и прицельно щелкнул сигаретой в окно. Несмотря на его весьма свирепый в этот момент вид, мулат усмехнулся:
– А по делу есть что?
– Да найдется, – угрожающе парировал Саша. Они смотрели друг на друга недружелюбно, хотя Паша – все еще с улыбкой. Карпов наверху слушал, затаив дыхание.
– Не нравятся тебе черные, да? – уточнил мулат.
Саша не ответил, только желваки заходили.
– Да кому они вообще нравятся? – вдруг заявил Виталик резко. – Мне вот не нравятся. Паш, тебе нравятся?
– И мне не нравятся, – откликнулся мулат.
– Э, там, наверху, – обратился Виталик к Карпову. – Тебе нравятся черные?
– Н-нет, – пробормотал Карпов.
Паша и Виталик переглянулись.
– Чё ты там сказал?! – Виталик поднялся и, обнаружив достаточно сильную хромоту, направился к Карпову. – Это кто там тебе не нравится?
– Н-никто… – спохватился Карпов.
– Черные нравятся тебе? Нравятся или нет?! – Виталик схватился за край его постели, подтянулся на руках поближе.
– Н-не з-знаю, – чуть не плакал Карпов.
– Ну так и заткнись! Мудак картонный.
Постоял пару секунд, проверяя эффект. Потом повернулся к Саше, который смотрел этот спектакль с недрогнувшим лицом. Подошел, хромая, сел рядом:
– Ладно, братан. Я ж вижу, пацан нормальный. Ты это, особо-то не рви. Приехал только, с порога, и сразу погнал. Ты посиди, посмотри, что к чему, попусту не наезжай. Потом уж… Горячего не пори, чтоб самого не задело. Сам знаешь, короче, чё я тебе говорю. За базар отвечать…
– Я отвечаю, – отрезал Саша, но уже не так напористо.
– Да знаю, что отвечаешь, не в этом дело!..
– Да понял я, понял, – кивнул Саша.
Они втроем посмотрели друг на друга. Паша, мулат, тоже кивнул и снова сел в нарды с Виталиком. Инцидент был исчерпан.
Пока они играли, Саша сидел и думал. Дума была не из веселых, так как периодически он щурился и сжимал челюсти, потом полез в карман штанов, выудил зажигалку и принялся чиркать. Виталик обратил на это внимание:
– О, покажь.
Саша кинул зажигалку, тот ловко словил. Чиркнул, повертел в руках.
– Сколько возьмешь?
– За нее? Не продаю.
– Да ладно, – протянул Виталик. – Ну сколько?
– Не, братан, правда. Кореш на зоне подарил, сделал мне специально…
Виталик понимающе хмыкнул, еще раз рассматривая предмет. Потом перекинул Саше.
– А сам-то откуда? – спросил Виталик.
– Со Льгова. Знаешь?
– Да знаю.
– Там… Карабин, может, знаешь такого, вот он, короче, и сделал. Нормальный пацан.
– Да у нас тут тоже есть такой. Коля-Художник. Он типа рисует. Вот…
С этими словами Виталик расстегнул спортивную куртку и показал наколку на груди.
– Художник рисовал. А бьет Паша, – кивнул он на мулата.
В этот момент в коридоре послышались голоса, дверь открылась, и в комнату почти ввалились двое: Соловков и невысокий стройный парень лет 25, рыжеволосый, веснушчатый, быстроглазый, с высоким визгливым голосом. Одет он был с тюремным блеском – вроде ничего такого, кроме кожаного жилета, но общее впечатление франта. Влажные волосы зачесаны назад. Всем своим обликом он напоминал тип залихватского вора с Хитровки.
– Здорово! – поприветствовал рыжий. – Играете?
И он повернулся к Соловкову:
– Это Виталик, Паша… А это Соловей, – представил он всех, кто был ему знаком. С вопросом посмотрел в глаза незнакомому ему Саше.
– Саша, – ответил тот.
– Кузя, тебя слышно за километр, – поморщился Паша. – Чё так вечно орешь?
– Громкий я, – усмехнулся рыжий, названный Кузей. Полез в карман и выудил колоду карт:
– Может, сыгранем?
Саша оживился и придвинулся поближе. Потянулся, разминаясь. Кузя усмехнулся, подмигнул ему.
– Да какой там? – Виталик взглянул на наручные часы. – Щас мусора придут, проверка же.
– Да мы по-быстрому. Да, Санек?
На лице Саши промелькнуло подобие улыбки. Подобие – потому что вообще мало кто видел его улыбающимся. Виталик оценил это, вздохнул.
– Ладно, играйте. Эй, там, картонный!
– Д-да? – тихо отозвался Карпов сверху.
– Борода! Слазь давай, на стреме стоять будешь. Мусора появятся – предупредишь. Понял меня?!
Карпов поспешно слез с койки. Кузя при виде его обвел всех взглядом, мол, что это за чудо, и фыркнул. Руки уже уверенно тасовали колоду. Карпов вышел за дверь.
– Что за индеец? – кивнул Кузя на закрывшуюся дверь.
Виталик поморщился и закурил, отойдя к окну. Кузя начал раздавать: себе, Паше, Саше и Соловью.
– Виталик, будешь?
– Да не, давайте там это, сами…
– Какой интерес? – обратился Кузя к остальным, и глаза его азартно загорелись. Но в этот момент дверь открылась. Кузя метнулся к колоде, инстинктивно прикрывая ее руками. Вошел Карпов:
– Т-там… м-менты…
– Да е… – Виталик бросил окурок в окно.
Кузя ловко собрал карты и бросился к окну. Свесился, дотянулся до каменного выступа на стене с внешней стороны здания и положил колоду туда. Отпрянул от окна. Кивнул Соловью и направился к двери. Дверь снова открылась, и в проеме они столкнулись с сержантом, держащим бумаги и ручку, и рядовым. Кузя расплылся в улыбке:
– Гражданин начальник, мы уже все… – и попытался протиснуться в коридор.
– Стоять! Обратно, – приказал тот, к кому обращался Кузя. – Запрещенные предметы на стол.
– Так это, нет у нас ничего, – осклабился Кузя.
– Обыскать, – приказал сержант сопровождавшему его рядовому. Тот принялся ощупывать одежду Кузи, выворачивать карманы. Потом отошел, показывая, что тот чист.
– Почему во время плановой проверки не на своем месте? – обратился сержант к Кузе.
– А мы уже уходим, – с улыбочкой протянул Кузя и беспрепятственно выскользнул в коридор, Соловей, спохватившись, за ним. Саша в этот момент отошел к окну и сел на подоконник. Скосил глаза, пытаясь рассмотреть, куда Кузя положил колоду.
– Так. – Сержант зашелестел бумажками. – Карпов?
– З-здесь, – подал голос тот.
– Рокотовский?
– Здесь, – пренебрежительно сощурился Саша. Он наконец увидел, где лежит колода. Порыв ветра легко подхватил верхние карты и нес их вниз, разбрасывая по чахлой траве под окном. Саша осторожно повернулся лицом к комнате.
– Железняк?
– Железняк?
– Туточки.
– Нормально отвечать!
– Здесь, здесь, – поморщился Паша.
– Овсянников?
– Здесь, – отозвался Виталик.
Сержант обвел всех недобрым взглядом, особенно остановившись на Саше. Потом повернулся и вышел вместе с рядовым.
– Суки, – бросил Виталик беззлобно. Саша сел на кровать.
– Слышь, Картон, – позвал он Карпова. Тот вздрогнул, и Саша усмехнулся. – Отзывается! Вали вниз, собери там… Разлетелись. Да быстрее, чё телишься!! – вдруг разъярился он, глядя, как медленно двигается Карпов. – Весь двор замостили…
Паша Железняк хохотнул. Виталик подошел к окну, выглянул. Покачал головой и сплюнул длинной струей.
Когда за Картоном закрылась дверь, Саша подошел к Виталику и проговорил вполголоса:
– Это, перетереть бы кое-что…
– Ну?
– На хлебозавод определили меня, понял? (Он говорил «понял» как «поэл».) Конченые, думают, пахать на них буду…
– Да знаю… Отбашлять надо нарядчику. Есть?
Саша усмехнулся. Виталик качнул головой:
– Тогда пошли.
Саша и прихрамывающий Виталик шли по двору. Издалека ветер приносил лай собак, людской гомон и птичьи трели. У распахнутой двери хлебозавода курили зэки в белых халатах и пахло свежим хлебом и ранним летом. По двору поселения бегал неизвестно откуда взявшийся петух.
– Не, тут вообще ништяк, – рассказывал Виталик. – Никакого надзора, сам видишь. Ни автоматчиков, ни колючки. Да кому отсюда бежать, здесь же так, по маленькой сидят… Смысла сваливать – никакого… Ну, понятно, проверки. Четыре раза в день, вот как эта была. Вообще обыскивать не должны, это Кузя сам виноват, на проверку у нас попал, а не на своей хате.
– Слышь, а это… Жрать тут как, ничё?
– Ну, столовка, магазин. Пацаны с воли передают. Правда, с бухлом туго. Ты по этому делу как?
– Я-то нормально… – усмехнулся Саша. Виталик его настрой понял:
– Не, ну достать-то все можно. Только пропалят если – все, хана, в ШИЗО. А там козел этот лютует, начальник тамошний. Короче, хреново там. За бухло на десять суток сажают. Еще иногда за картишки. Ну и драки, здесь с этим строго. А три ШИЗО – все, гуляй обратно на зону.
Саша оскалился:
– Смена обстановки.
– Ну-ну…
Петух все еще шнырял рядом, решил закукарекать, Саша догнал его и отвесил такого пинка, что птица отлетела в другой конец двора.
Он проследил глазами траекторию и увидел вышедшую на крыльцо медсанчасти Веру. Та шла с ведром грязной воды, рукава кофты были закатаны выше локтя.
– Да, житуха и правда ниче так. Вон даже телки есть… – многозначительно заметил Саша.
– Вера-то? Не, Санек, она не телка, она лепила, крутая… Батя у нее в столовке ишачит, а она вот тут. У нее там еще старая есть, Антонина, вроде ей начальница. Но Вера все лучше ее знает. В городе училась. Заштопать кого, если пером чирканули, подлечить – все она, старуха ничего без нее не делает. Девка, конечно, первый класс… Но трогать нельзя.
Вера выплеснула воду под забор и проделывала теперь обратный путь.
– Да ладно, чё… – беспечно пробормотал Саша, не отрывая глаз от нее.
– Да не ладно, я тебе говорю. У нас тут закон – Веру не трогать. А то от остальных пацанов можно огрести. Был тут умный самый. Теперь его вон Машкой зовут. Короче, если что, из-за одной такой центровой весь поселок друг друга перережет. Техничек, поварих, заводских всяких драть – без проблем, они и сами лезут. А эту нет.
Саша криво усмехнулся, не очень-то веря в подобный расклад. Но Виталик резко посуровел.
– Зря корчишь, – оборвал он Сашу. – И про стол я тоже знаю, который ты ей своротил. Тоже зря. По незнанию простилось, а так бы нет.
Сашины кулаки сжались, и на щеке напрягся мускул, но Виталик уже отвернулся и подошел к двери другого барака. Саша поостыл и отправился следом.
Комната, в которой они оказались во втором бараке, разительно отличалась от их собственной хаты № 15: небольшой, но импортный телевизор, в углу новенькая стереосистема, свежевыкрашенные стены, новый линолеум на полу. Нарядчик Степан, плюгавенький тип с красным пятном на шее, который недавно распределял работу новичкам, смотрел бои без правил. На тумбочке перед ним стоял стакан с темной жидкостью, а на подоконнике – чифирбак, литровая металлическая кружка с облупившимся рисунком.
– Степан, – подал голос Виталик, видя, что Степан увлекся происходящим и не заметил, как они вошли.
– Здорово, – отозвался тот и повернулся через пару секунд. Смерил взглядом обоих. – Рокотовский, да? По работе?
– Да.
– Это можно.
Виталик кивнул Саше, тот вытащил из кармана свою зажигалку и вместе с ней несколько купюр, передал деньги Степану. Тот пересчитал, протянул несколько Виталику, остальные спрятал в карман.
– С вами приятно иметь дело, джентельмены, – по-голливудски разводя руками, проговорил Степан довольно и заржал. Потом протянул Виталику стакан:
– Чифирку?
– Не, не люблю, – отказался тот. Степан предложил стакан Саше. Он отхлебнул не поморщившись и вернул стакан Степану.
– Ладно, бывай, – кивнул Виталик, и они с Сашей вышли.
Саша все еще вертел зажигалку в руке, когда они вышли на двор. Потом он засунул ее в карман и не заметил, что зажигалка выскользнула по ткани и упала на пыльную тропинку. Проходящий мимо зэк нагнулся, повертел зажигалку в пальцах и, обернувшись на удаляющегося Сашу, полез за сигаретой.
– А что у него с шеей? – спросил не заметивший ничего Саша.
– Пятно-то? Ожог. Неделю назад по пьяни на батарее в котельной заснул, – ответил Виталик.
В эту секунду зэк, подобравший зажигалку, чиркнул ею. Огня не последовало, но этот знакомый звук моментально достиг чутких ушей Саши. Тот резко обернулся, увидел источник звука и пошел обратно. Его вид не предвещал ничего хорошего. А зэк, не замечая его, чиркнул еще пару раз, и пламя загорелось – как раз когда Саша подошел вплотную. Он протянул руку и взял зажигалку сверху, со стороны открытого огня, затушив ее этим. И бросил только один взгляд на зэка. Тот сразу же сдулся, без претензий отступил на шаг и остался с неподкуренной сигаретой. Саша с Виталиком удалились.
Вечером в хате № 15 было тесно. Воздух расслаивался сигаретным дымом, и видно было плохо. Народу собралось много: помимо живших тут Паши Железняка, Виталика, Саши и покашливающего Картона еще и Кузя с Соловьем и Боря Коробин, жмущийся в углу и жадно вслушивающийся во все. На тумбочке стояли открытые консервы, хлеб, колбаса, нарезанная ломтями, овощи. Паша тихо, но удивительно верно наигрывал на баяне «Ой мороз, мороз». Кузя, Соловей и Саша недавно сели играть в карты, и теперь перед Сашей высилась горка мятых купюр, он явно выигрывал. Правда, отнесся к этому очень спокойно и бесстрастно, чего не скажешь о Кузе. Тот весь бурлил, глаза искрились азартом и алчностью, руки беспокойно шевелились.
– Сдавай, сдавай, – попробовал подгонять он Соловья. Паша Железняк белозубо улыбнулся:
– Опять кипиш поднял?
Саша сплюнул на пол и поискал кого-то глазами:
– Слыш, э, Картон.
Картон, вполголоса разговаривавший с Борькой Коробиным, испуганно поднял голову. Коробин отшатнулся, словно желая от него откреститься.
– Пошел взял тряпку и подтер тут, понял? – приказал Саша. – А то срач развели…
Картон не посмел перечить. Он шмыгнул за дверь и вернулся, когда следующая партия в дурачка уже началась. Вернулся с тряпкой и ведром. Начал неловко елозить тряпкой по полу, Коробин теперь его сторонился.
Саша играл виртуозно и отбивал атаку за атакой.
– Тебе черт ворожит! – пробормотал Кузя нервно.
– Черт?
– Да не в том смысле, Санек, – сразу пошел на попятную Кузя. Он снова подбросил Саше карту, тот отбился и сходил на Кузю. Кузя взъерошил волосы и взял эту карту и ту, что ему подкинул Соловей. Игра шла своим чередом.
– Я, короче, сразу не догнал, – посмотрел Саша на Пашу Железняка. – Мне во Льгове, понял, рассказывали про пацана одного, тоже Паша. Олимпиец погоняло, понял. Это ты, что ли?
Паша с улыбкой кивнул.
– Ну я так и понял. Ты, в натуре, в нарды у начальника колонии перевод сюда выиграл? – поинтересовался Саша.
– Ну а хрен ли мне там сидеть было? – ответил Паша.
– А ты чё, кого-то завалил? – подал голос Соловей. Паша кивнул. Все зэки переглянулись. Картон бросал затравленные взгляды из-под стола, где мыл теперь пол. Он закашлялся и мазнул мокрой тряпкой по Сашиным кроссовкам.
– Э, ты чё? – злобно прошипел Саша и пнул Картона ногой в плечо. Тот завалился на бок, чудом не задев жалобно звякнувшее ведро. Соловей хохотнул, остальные проигнорировали происходящее. Картон оглянулся в поисках защиты, но не дождался ее. Неуклюже поднялся и принялся подтирать пол дальше. Паша отложил гитару и сел играть с остальными.
– Валетик? А мы его дамочкой! Поза: баба сверху, – играл Кузя.
– Бито, – кивнул Саша.
– Ой, пацаны, а видали, что мне Художник накалякал? – Кузя полез в карман и вытащил портрет девушки. – Моя…