Немцы допускали в «Шталаг Люфт-6» сотрудников международной организации Красный Крест, регулярно приезжавших из Швеции. С собой шведы привозили продовольствие и сигареты.
Распределением гуманитарной помощи занимался Джеймс Динс. Он пользовался непререкаемым авторитетом и у англичан, и у американцев. Дикси, как называли Джеймса военнопленные, был неофициальным комендантом лагеря. Сержанту Динсу подчинялись все. Даже офицеры.
Здание Имперского районного суда в Хайдекруге, 1910–1915 годы
Хайдекругская католическая кирха и детский дом, 1909 год
Присмотревшись к новичкам повнимательней, Дикси выбрал момент и подошёл к Уинкли.
– Посмотри, что о вашем налёте сообщает лондонская «Манчестер гардиан», – Джеймс сунул в руки Вильяма смятый листок бумаги.
– Полёт «Ланкастеров» за тысячу миль к Кёнигсбергу, – прочитал Уинкли. – Важнейший порт и транспортный узел немцев в Восточной Европе получил смертельный удар. Город разрушен, морской канал заминирован с воздуха. Это замечательный успех наших ВВС. Снабжение вермахта, ведущего бои с Красной армией на Востоке, прервано.
– Откуда это у тебя? – непроизвольно перешёл на шёпот Вильям.
– Не вешай нос, – широко улыбнулся Дикси. – Война продолжается, и мы должны оставаться солдатами. Даже в плену.
Джеймс Динс был прирождённым подпольщиком. В лагере ему удалось сколотить группу сопротивления. Мало того, Дикси сумел найти подход к некоторым солдатам охраны. Несколько немцев он склонил к сотрудничеству (кого убеждением, кого – щедрыми подношениями из швейцарской гуманитарной помощи).
В результате Джеймс получил доступ к радиоприёмнику, по которому слушал последние новости «Би-Би-Си». Ими он подбадривал других военнопленных. Многим это помогало достойно переносить тяготы лагерной жизни. По крайней мере, Вильяму Уинкли и его коллегам по налёту на Кёнигсберг статья «Манчестер гардиан» значительно улучшила настроение.
Почтовая марка СССР к 20-летию авиаполка «Нормандия – Неман», 1962 год
Мы поможем Гитлеру сдохнуть!
Постепенно Дикси втянул Уинкли в подпольную работу. Как оказалось, сержант Динс действовал с размахом. Через шведов из Красного Креста ему удалось наладить связь с британской разведкой. Специальный отдел Ми-9 отвечал за организацию побегов британцев из немецких концлагерей и сбор информации среди военнопленных. Узнав об этом, Уинкли удивился.
– Чем мы можем помочь разведке? – скептически пожимал плечами сержант.
– Наших пленных часто перемещают из одного лагеря в другой, – делился секретами Дикси. – Они многое видели. Им есть что рассказать.
Почтовая карточка с изображением санитарной собаки Красного Креста
Медсёстры американского Красного Креста
Джеймс Динс был прав. Благодаря ему в Британию попала первая информация о немецкой базе Пенемюнде, где испытывали ракеты Фау-2. Там работали пленные русские лётчики, которые поделились своими наблюдениями с английскими коллегами, сидевшими с ними в одном лагере на острове Узедом в Балтийском море.
Нескольких британцев впоследствии перевели в «Шталаг Люфт-6».
Дикси сумел обобщить скудные сведения и передать их Ми-9.
Эта информация легла в основу операции по уничтожению с воздуха немецкой ракетной базы.
– Мы не должны сидеть сложа руки, – убеждал друзей Дикси. – Наша задача – помочь Гитлеру побыстрее сдохнуть!
Упавших пристреливали
Осенью 1944 года советские войска вплотную подошли к границам Восточной Пруссии. Немцы решили эвакуировать «Шталаг Люфт-6» на запад, вглубь Германии. Часть пленных погнали в Мемель (ныне Клайпеда), а оттуда морем доставили в Свинемюнде (Свиноуйсьце). Другие прошли пешком до Кёнигсберга, погрузились в вагоны для скота и прибыли на территорию Польши.
Журнал Международного Красного Креста «Prisoner of War» (Военнопленный), апрель 1944 года. На 4-й странице – заметка о британских лётчиках из «Шталага Люфт-6»
Свинемюнде. Вид на гавань и маяк, начало XX века
Уинкли и Динс оказались во второй группе.
– Когда мы проходили мимо деревень, – вспоминал впоследствии сержант Динс, – немцы выбегали из домов и швыряли в нас камнями. Завидев нашу лётную форму, они кричали: «Убийцы». Охрана зверела всё больше и больше. Еды не было вовсе. Некоторые лётчики падали от изнеможения, и их пристреливали. Это был настоящий марш смерти.
Но в Польше мучения пленных не закончились. Советская армия продолжала наступление, и немцы погнали лётчиков дальше на запад. Пешком. До следующего лагеря. Там – короткая передышка – и снова в путь. Эта гонка продолжалась до весны 1945 года.
«Замочите эту скотину!»
Бегство на запад продолжалось. Охрана нервничала – на пятки наступала Советская армия, а впереди были англо-американские войска. Пленных разбили на группы по 100–200 человек и продолжили марш раздельно. Здоровенный эсэсовец, который в Восточной Пруссии с удовольствием убивал обессилевших лётчиков, неожиданно подобрел. Он даже делился с Уинкли своим пайком.
– Я всех отпущу, – наконец сказал немец. – Только ты напиши записку, что я относился к пленным хорошо.
Уинкли взял блокнот, ручку и написал по-английски: «Первому солдату или офицеру союзной армии. Сэр! (Или товарищ.) Замочите эту скотину!»
– Данке! – заискивающе улыбнулся охранник, аккуратно спрятал записку в бумажник и исчез в темноте. Через несколько дней Уинкли и его товарищи вышли в расположение бронетанковой дивизии США.
Герб польского города Свиноуйсьце (до 1945 года – Свинемюнде)
Новозеландцу Норману Джардину тоже повезло. Немцы конвоировали их группу до тех пор, пока не наткнулись на группу армейской разведки армии США. Охранники бросились врассыпную, но янки быстро скрутили всех. Долговязый американский сержант посмотрел на измождённых пленных, вытащил пистолет и протянул его Норману.
– Если хочешь, посчитайся с этими ублюдками, приятель!
Джардин не заставил себя уговаривать – он разрядил в немцев всю обойму. В живых оставил только одного – Норберта, который помогал англичанам слушать «Би-Би-Си» ещё в Восточной Пруссии.
Сто граммов фронтовых
Сержант Дикси ещё в пути убедил немецкую охрану сдаться.
В расположение англичан его группа вышла с оружием, отобранным у фашистов. Эсэсовцы покорно шли под конвоем бывших пленных.
Группу, в которой был одноглазый Боб Ричардс из Чикаго, освободили советские солдаты – одновременно с несколькими пленными русскими лётчиками, которые днём раньше вместе с конвоирами прибились к заключённым «Шталаг Люфт-6».
Англо-американские бомбардировки авиазаводов в Восточной Пруссии. Британская газета «The Weekly News», 8 декабря 1943 года
Первым делом освободители налили всем по сто граммов фронтовых. Русские и американцы с удовольствием чокались и пили за победу. Так Боб познакомился с бывшим узником немецкого концлагеря Героем Советского Союза капитаном Гавриилом Лепёхиным, сбитым в апреле 1943 года над Кёнигсбергом.
Дальше пути лётчиков разошлись. Англичане и американцы вернулись на родину, где их чествовали как героев. Джеймса Динса даже наградили.
А капитана Лепёхина за пребывание в плену лишили звания Героя Советского Союза и всех наград. Ему ещё повезло – многие его товарищи по несчастью оказались в сталинских лагерях на Колыме…
Они не спасли Кёнигсберг Немецкие штрафники шли в бой под дулами эсэсовских пулемётов
Кавалер Рыцарского креста
В январе 1945 года советские войска готовились к решающему наступлению на Восточную Пруссию. Немцы знали об этом и старались определить, на каком участке фронта русские нанесут главный удар. Германской разведке была поставлена задача: установить дислокацию штрафных батальонов противника. Именно они всегда шли на острие удара.
Вскоре стало известно, что советские штрафники прибыли в район Эбенроде – Шлоссберг (ныне Нестеров – Добровольск). Германское командование тут же предприняло ответные меры. На этот же участок перебросили так называемые «пятисотые батальоны». Навстречу «штрафникам красных» выдвигались их немецкие «коллеги» – солдаты вермахта и гражданские лица, «провинившиеся» перед Третьим рейхом.
Рыцарский крест Железного креста с дубовыми листьями и мечами
Позади советских штрафников стояли пулемёты НКВД, а в спины солдат «пятисотых батальонов» упирались пулемёты эсэсовцев и военных полицаев. Казалось, выбора нет ни у тех ни у других и бой будет жестоким и кровавым. Но карты немецким генералам спутал командир одного из фашистских штрафных батальонов (550-го) капитан Альфонс Кляйнман.
Этот бравый вояка, восемь лет отслуживший в вермахте, награждённый Рыцарским крестом Железного креста с дубовыми листьями, медалью «За зимнюю кампанию на Востоке», знаками «За атаку», «За ближний бой», «За танковый бой» и «За ранение», попал в штрафники за «неподобающие офицеру политические высказывания». А незадолго до советского наступления в Восточной Пруссии Кляйнман перешёл линию фронта и сдался противнику. Мало того, немец сообщил нашим всё, о чём знал. Советское командование сделало соответствующие выводы.
В результате «исторический встречный бой» штрафников так и не состоялся. Советские штрафбаты нанесли удар в другом месте. Они взломали оборону 1-й пехотной дивизии врага южнее Эбенроде, а немецкие «пятисотые» удерживали участок севернее – ближе к Шлоссбергу. Фашисты были вынуждены начать отступление.
Вид на евангелическую кирху в Эбенроде, 30–40-е годы XX века
Живые мертвецы
Отход «настоящих солдат» вермахта прикрывали «живые мертвецы» – именно так называли немецких штрафников.
Появились они ещё в начале 1942 года, когда германская армия понесла большие потери под Москвой. Тогда фашисты вспомнили о сотнях тысяч немцев, сидящих в концлагерях (политических узниках и уголовниках), и решили «более разумно использовать человеческий материал».
Поначалу из бывших зэков сформировали так называемые 999-е батальоны. Части с этим индексом использовались и на Восточном фронте, и на Балканах, и в Африке. Позднее фашисты сформировали «пятисотые батальоны», в составе которых воевали проштрафившиеся военнослужащие. К концу 1944 года катастрофические потери личного состава вермахта сломали «стройную» систему, и 999-е смешались с 500-ми.
Именно такие «сборные» батальоны оказались в Восточной Пруссии. Понятно, что немецкое командование не тешило себя иллюзиями по поводу стойкости штрафников. Начальство даже издало специальный приказ.
– Учитывая специфику штрафных батальонов, – указывали штабные генералы, – надо вооружить офицеров СС и военных полицейских пулемётами, чтобы они шли позади солдат и расстреливали трусов.
Штрафники знали об этом, но многие из них всё равно задумывались о сдаче в плен. В 550-м батальоне такие настроения усилились после «бегства к красным» их командира – капитана Альфонса Кляйнмана. А тут ещё по окопам начали гулять листовки, заброшенные с советской стороны.
«При наступлении русских, – говорилось в прокламации, – не стреляйте и не убегайте. Как только вы их заметите, поднимите высоко руки и сдавайтесь в плен. Так поступили солдаты 560-го батальона Курт Пентен, Генрих Пенц, Герхард Шмит и многие другие».
Улица в южной части Голдапа, 30–40-е годы XX века
Нойштадтская площадь в центре Эбенроде, 30–40-е годы XX века
Двенадцать лет лагерей вместо расстрела
– Что об этом думаете? – спросил товарищей Хуберт Нитцила, разглядывая листовку. – Может, рискнём?
Хайнц Виллекен, Фернанд Конан и Вальтер Фрай задумались. Все они были не из робкого десятка, у каждого – своя, сложная судьба за спиной.
Хуберт – зэк со стажем. Ещё в 1937 году за антифашистскую деятельность он попал в концентрационный лагерь Бухенвальд. Прошёл все круги ада. В 1943-м заключённого отправили в один из батальонов с индексом 999. С тех пор Хуберт воевал на Восточном фронте.
Правда, «воевал» – слишком громко сказано.
– Непосредственно на фронте, – рассказывал друзьям бывший узник Бухенвальда, – мы занимались разминированием. Нас держали за колючей проволокой, в землянках. На «работу» водили под конвоем. Оружия в руки не давали. Это был форменный лагерь смерти. Многих из наших расстреляли свои же. Убивали за любую провинность. Но ещё больше людей погибло от мин и от огня русских.
Пулемётчики взвода гвардии лейтенанта И. Фёдорова форсируют реку на границе с Восточной Пруссией. Фото М. Савина, сентябрь 1944 года
Колонна немецких военнопленных. Фото М. Савина. Литва, июль 1944 года
Хайнц Виллекен, в отличие от Хуберта, был настоящим «пятисотым». В 1941 году, когда Германия начала войну с СССР, Хайнц служил в одной из частей вермахта во Франции. К этому времени солдат обзавёлся знакомыми французами. Они и помогли Хайнцу дезертировать. Он вместе со своим другом Куртом намеревался добраться до Америки через Марокко. Но на границе с Испанией приятелей схватило гестапо. Обоих ожидала смертная казнь.
– Нас не убили только потому, – делился с друзьями Виллекен, – что гестаповцы хотели узнать, кто нам помог. Десять недель нас пытали. Это были самые страшные дни в моей жизни. Мы видели, как в тюремном дворе убивали людей. Но мы никого не выдали… Нам заменили приговор на двенадцать лет тюрьмы и отправили в концлагерь. За два года, проведённых за колючей проволокой, мы сменили не один концлагерь. А в результате оказались в штрафном батальоне на Восточном фронте. То, что мы увидели там, было страшно: уничтоженные деревни, без людей… В таких батальонах, как наш, выживают немногие: Курт погиб ещё в 1944-м. Мне повезло. Остался жив.
Хайнц с гордостью демонстрировал шрамы от пыток.
– Крепкий парень, – с уважением хлопали Виллекена по плечу товарищи.
Немецкие солдаты, взятые в плен в районе Кёнигсберга. Фото М. Савина, 10 апреля 1945 года
Кофейный плантатор
Фернанд Конан вообще был гражданином Люксембурга. Это крошечное государство Гитлер оккупировал только в конце 1942 года. Конана немедленно призвали в армию, и он оказался в рядах вермахта. Осенью 1943 года солдату дали отпуск, и он попытался сбежать в Бельгию – к партизанам. Не удалось, схватили. Дальше – концлагерь. Когда Фернанд попал за колючую проволоку, весил 68 килограммов. В 1944 году, когда парня отправили в штрафбат, его вес составлял всего 44 килограмма.
На фронте Конан вновь отличился – неуважительно отозвался о вермахте.
– Принимая во внимание моё поведение и судимости, – усмехался Фернанд, – меня должны были расстрелять. Однако я объяснил начальству, что бредил от усталости. Не знаю, поверили мне или нет, но жизнь сохранили. Только в другой батальон перевели – к вам.
Вид с воздуха на южную часть Эбенроде, 1938 год
Здание Эбенродского районного суда, 1930–1940 годы
Но самая заковыристая судьба была у Вальтера Фрая. В 1933 году он, будучи ещё школьником, без разрешения родителей направился путешествовать в Италию. Затем на свой страх и риск эмигрировал в Восточную Африку, где жил в немецкой общине. Два года вкалывал на кофейных плантациях, после чего пытался быть охотником. Новая затея также не удалась, и Вальтер некоторое время нищенствовал. В 1940 году Фрай решил отдохнуть от приключений и вернулся в Германию. Там его и забрали в армию.
Солдатская жизнь Фраю понравилась ещё меньше, чем нищенская в Африке, и вскоре он дезертировал. Вальтер уже добрался до франко-испанской границы, но там его арестовала полиция.
– Я почти было убедил этих остолопов, – с удовольствием рассказывал Фрай, – что послан туда начальством по служебным делам. Но тут появились гестаповцы, и всё пошло наперекосяк. Вместо тёплой Испании я оказался в холодной России. Да ещё в штрафбате!
– Какая несправедливость, – иронизировали друзья. – Разве кофейному плантатору место в России?
– Африканскому нищему там тоже делать нечего, – парировал Фрай.
Дезертиры вермахта
Поразмыслив, товарищи решили бежать к русским, как только подвернётся удобный случай. Ухо нужно было держать востро. Среди «девятьсот девяносто девятых» антифашистов было не более трети. Остальные – бывшие уголовники. А среди «пятисотых» в достаточном количестве были те, кто действительно хотел «кровью искупить вину перед Третьим рейхом».
Немецкая оборона трещала по швам, и вскоре представилась возможность бежать. Хайнцу Виллекену, Фернанду Конану и Вальтеру Фраю удалось сдаться в плен. Хуберт Нитцила погиб…