— И правильно делает, — сказал заспанный Аладдин, выбравшись из спального мешка и сворачивая его в крохотный шарик. — А то еще устроит тут ядерный взрыв малой мощности и все такое. Знаем мы этих колдунов-недоучек. Натаскайте воды и полейте его, мигом проснется.
В общем, пробуждение Бешеного Сони заняло немало времени и напоминало, как обычно, цирковое представление, процесс укрощения хищника и самоистязание одновременно.
— Фу, справились, — Егор вытер пот со лба. — Эй, Махот, тебя ждем! Еда стынет!
С завтраком оказалось покончено довольно быстро, они свернули лагерь и пустились в дорогу. Озеро скрылось из виду, и потянулась чащоба, такая глухая, темная и мрачная, что даже медведи, наверное, опасались заходить в нее поодиночке.
— А что там дальше, на западе? — спросил Егор у Ганди-Ла больше для вида, понимая, что рахива вряд ли много знает, но рассчитывая, что Аладдин не утерпит и обязательно влезет.
Однако первым отозвался Яхирон:
— Пять тыщ лет назад там обитали баргуды, но мы им крепко всыпали, и они убрались подальше.
— А сейчас там заброшенные, никому не нужные земли, бесплодные и опасные, — Ганди-Ла пожал плечами. — Вроде бы кто-то там живет, беглецы всякие, преступники, с гор спускаются чудовища, но точно я не знаю. В Небесной Пирамиде не было никого из тех мест, а на занятиях по географии мы обычно играли в преферанс.
— Зато я знаю! — гордо заявил советчик, и Егор про себя улыбнулся. — Там обитают свихнувшиеся маги, не нашедшие места в социуме Нифигляндии, а также прочие маргиналы. Они могут представлять угрозу, но никто из них не служит нынешнему Темному Властелину.
Насчет значения слова «маргиналы» Егор уверен не был, но уточнять не стал, дабы, во-первых, не показаться идиотом, а во-вторых… тоже не показаться идиотом, что разговаривает сам с собой.
Ехали целый день без остановок и перекуров, и за этот день он увидел больше деревьев, чем за всю предыдущую жизнь: в основном елей, сосен и лиственниц, хотя попадались и березы, и вовсе незнакомые — что-то кедрообразное, но с очень темной корой и громадными шишками.
Ночью была очередь Егора сторожить, и он провел ее у костра, вслушиваясь в шум леса, храп Бешеного Сони и посвистывание парившего над землей Аладдина. А утром, умываясь в ручье, он обнаружил, что с физиономии исчезли прыщи, привычные, как ногти на пальцах, и неприятные, точно мозоли на пятках.
То ли рассосались от яркого солнца и чистого воздуха, то ли геройская хварна принялась переделывать тело студента Грачева и начала с того, что менее всего ей соответствовало.
Во второе Егору хотелось верить больше.
Глядишь, дело дойдет и до мускулов, роста и подбородка…
Вновь потратили некоторое время на то, чтобы разбудить Махота, и поехали дальше, а после полудня увидели замок.
— Ничего себе, — сказал Аладдин, с высоты своего полета разглядевший его первым. — Это еще что за хреновина?
— Где? — машинально спросил Егор и удостоился изумленного взгляда Ганди-Ла.
Пришлось сделать вид, что размышлял вслух, да еще успокаивающе помахать и улыбнуться. А потом рахива забыл про странное поведение спутника, поскольку им тоже открылась «хреновина».
Замок был декоративно устрашающ, весь в острых шпилях, готических арках и мрачных окнах, а вдобавок кто-то выкрасил его в практичный черный цвет. Он стоял на краю обрыва, выглядевшего так, словно его сделали таджики-строители. Виднелись ворота и упирающаяся в них дорога, а скорее — широкая тропа.
— Откуда замок? — спросил Бешеный Соня. — Здесь никто не живет.
— Выходит, что живет, хе-хе, — хихикнул Яхирон. — Предлагаю отправиться к нему в гости и отрубить голову.
— В замке с таким дизайном может жить либо черный маг, либо кто похуже. Сечешь? — с сомнением в голосе проговорил Аладдин. — Может быть, не стоит туда ехать? Хотя, с другой стороны, ты же герой, и тебе нельзя упускать возможность совершить очередной подвиг.
По всем канонам им уже должна была встретиться толпа селян, жестоко угнетаемых хозяином черного строения. Тем полагалось попадать на колени, начать жаловаться на горестную судьбину и призывать добрых молодцев вступить в беспощадную схватку со злом.
Но пока никого видно не было, и Егор решил повременить с выбором.
Километра через два они выбрались на идущую к замку дорогу и увидели на обочине крайне странный знак: красный круг, внутри него на белом поле черным изображена изящная женская фигура, перечеркнутая жирной линией цвета свежей крови.
— Это что? — удивление появилось даже на физиономии Бешеного Сони, обычно столь же невыразительной, как его дубинка.
— Половая дискриминация, — объяснил Яхирон. — Женщинам вход воспрещен.
— Может быть, в этом замке гомосеки живут? — предположил Егор. — Нет, тогда бы он был не черным, а голубым, и на шпилях развевались бы радужные флаги. Самому интересно стало. Посмотрим?
Возражать никто не стал, и они повернули на север, в сторону черного строения.
Дорога вильнула пару раз, и замок открылся во всей красе, оскалились водостоки-горгульи на его башнях, стали различимы черные архитектурные финтифлюшечки, в изобилии торчавшие практически всюду.
— Да, — глубокомысленно заметил Аладдин. — Каждому фэнтезийному миру — своего Гауди.
Неожиданно резко и зло взвыл ветер, швырнул в лица непонятно откуда взявшийся снег. Егор невольно прикрыл лицо ладонью, а когда опустил руку, то обнаружил, что между ними и солидными воротами из черного металла стоит лохматый мужчина в плаще и темных очках.
— Привет, — сказал он с легким прононсом. — В гости приехали?
После чего улыбнулся, и стало понятно, кому принадлежит замок — только вампир в лишенном стоматологов и «Блендамеда» краю может обладать столь острыми, длинными и белыми зубами.
— А, руби падлу клыкастую! — Яхирон неистово завозился у Егора на боку. — Мочи кровососов!
— Фу, как скучно, — вампир поморщился. — Я думал, в кои-то веки приличные люди попались, с которыми можно поговорить. Ан нет, опять придурки, что будут оружием грозить, брызгать святой водой, махать осиновыми кольями и дышать на меня чесночным перегаром.
— Мы… не такие, — сказал Егор, отгоняя желание выхватить меч. — Это клинок, он древний… много тысячелетий в могиле пролежал, он не знает, что такое расовая политкорректность и терпимость по отношению к представителям малых народностей севера…
— Заткнись! Возьми меня! Мало не покажется! — продолжал неистовствовать Яхирон.
— А, ну ладно, — томно протянул вампир. — Усмири этот кусок стали, и тогда я и вправду приглашу вас в гости. И тебя, и этого благоразумного рахива, и неразумного детину с дубиной.
Обозванный «куском стали» Яхирон так осатанел, что впал в ступор.
— С удовольствием воспользуемся твоим гостеприимством, — вступил в беседу Ганди-Ла. — Только не закончится ли оно вонзанием твоих острых клыков в наши шеи? Я о вампирах много читал, а еще больше слышал, причем все больше нехорошего — литр крови на завтрак, бедрышко девственницы на ужин…
— Клевета и предрассудки! — вампир изящно махнул рукой, отчего его плащ взметнулся подобно черным крыльям. — Я, например, вот уже тридцать лет придерживаюсь бескровной диеты! Кстати, я совсем забыл о приличиях. Разрешите мне представиться — Чудило.
— Э… — Егор подумал, что у кровососа могло быть имя и позвучнее, а затем назвался сам.
Следом за ним представились остальные, и даже Яхирон пролязгал свое имя.
— Вот и отлично, — Чудило улыбнулся вновь, но на этот раз — не размыкая губ. — Приглашаю ко мне в замок. Но прошу об одном — не произносите в его стенах подряд и двух слов, начинающихся с одной буквы. Если это сделать, вступит в силу древнее, чудовищное проклятие.
— Это что, нельзя будет сказать «праздничное пиво»? — осведомился любопытный Ганди-Ла.
— Нельзя! — вампира аж перекосило, и глаза его за стеклами очков вспыхнули, точно два багровых фонарика. Голос хозяина замка стал тонким и визгливым. — И здесь лучше тоже не пробовать!
Он взмахнул рукой, и ворота, на вид весившие не менее тонны, величаво открылись. За ними обнаружился небольшой двор, замощенный неизбежно черными булыжниками, и парадный вход в замок: широкая лестница, и над ней под козырьком — ажурные двери.
— Прошу сюда, — распоряжался Чудило. — Вон там конюшня. О животных не беспокойтесь. Гостей у меня не было давно… нормальных гостей, я имею в виду, но сено и вода найдутся. А для вас — изысканные вина, отличные кушанья, долгая беседа и мягкие постели.
— Не доверяй ему! — закричал молчавший до сего момента Аладдин. — Стой, дубина! Куда ты? О все боги Вселенной! Нельзя доверять вампирам, особенно в черных очках! Да еще эта придурь насчет букв! Не иначе, этот тип одержим страшными тайными пороками!
— Не доверяй ему! — закричал молчавший до сего момента Аладдин. — Стой, дубина! Куда ты? О все боги Вселенной! Нельзя доверять вампирам, особенно в черных очках! Да еще эта придурь насчет букв! Не иначе, этот тип одержим страшными тайными пороками!
— Так вампирам и положено, — пробормотал Егор, надеясь, что занятые делом спутники его не услышат.
— Ты не понял! Он наверняка жертвует в местный фонд помощи сиротам, сдает кровь по донорской программе и все такое! Вампир-добрячок — что может быть ужаснее?!
Егор еще раз посмотрел на лицо Чудилы, на его длинные, ухоженные волосы и решил, что хозяин затерянного в лесах замка выглядит вполне респектабельно, несмотря на черные очки. А советчик, в последние дни предававшийся безделью, страдает паранойей в тяжелой форме.
Пони устроили в конюшне, достаточно просторной, чтобы в ней разместился табун, и вампир повел гостей к крыльцу.
— Живу один, вокруг никого, — жеманно картавя, рассказывал он, — на западе лет десять назад свили гнездо какие-то безумные маги, но они меня к себе не звали и сами ко мне не заглядывали.
— Да! — вспомнил Егор. — А что за знак мы видели? Там, на дороге.
— А! — Чудило досадливо встряхнул шевелюрой — «Прекраснодушным барышням вход запрещен». Умучили эти девицы, начитавшиеся глупых книг про вампиров и решившие, что наша жизнь — сплошь томные вздохи и поцелуи в лунном сиянии. Дуры истеричные, порой и из других миров являются. Хари набелят, тушью глаза намажут и полагают — все, я их немедля полюблю. Тьфу!
И он гневно сплюнул прямо на ступени крыльца. Плевок зашипел и испарился.
Двери распахнулись бесшумно, изнутри с гнусавым карканьем вылетело несколько крупных летучих мышей. Бешеный Соня рефлекторно взмахнул дубинкой, вниз посыпался настоящий град из вонючих катышков помета.
— Прошу извинить, — хозяин замка небрежно усмехнулся. — Держу с целью антуража.
За дверями обнаружился огромный зал, одну стену которого занимал громадный стеллаж, уставленный всякими побрякушками. Золотые жезлы бога Меркурия, увитые змеями и увенчанные крылышками, соседствовали с конями, медалями, кубками и даже улитками.
— Сначала покажу вам комнаты, — объявил Чудило, — а потом затеем обильный ужин…
Проснулся Егор все еще сытым, немного пьяным и, что самое удивительное, без отметин от клыков на шее. Обнаружил, что в окно светит солнце, лежащий на столе Яхирон нежится в его лучах, а Аладдин порхает по комнате, и лицо у него, как у мамаши, поутру осознавшей, что сын-недоросль вчера пришел поздно, да еще весь в блевотине и пьяный.
— Очнулся! Наконец-то! — возопил советчик. — Надо мир спасать, а он тут с вампирами пьянствует!
Чудило не обманул — поселил каждого в отдельной комнате, а затем еще и устроил пир с отличными винами и диковинными блюдами вроде «креветок по-эльфийски» и «ушей Темного Властелина». Единственная серьезная неприятность — в замке не обнаружилось зеркал и канализации, поскольку ни то ни другое вампирам ни к чему, и при постройке этот момент был упущен.
Пришлось использовать в качестве ночных бокалов старинные фарфоровые вазы.
— И вовсе не пьянствую, — сказал Егор. — А укрепляю свой дух в преддверии страшных испытаний.
— Ты имеешь в виду опохмел? — ядовито осведомился Аладдин.
— Ут-т-р-р-о-о… — прозвенел Яхирон. — Ты с кем разговариваешь?
— Сам с собой. Есть у меня такая привычка.
— Хорошо вечер прошел, — меч задрожал, очертания его на миг размазались, так что возникло ощущение, что он потянулся. — Жалко только, что никого так мной и не зарубили, но байки я услышал интересные.
Байки травил Чудило, вспоминал годы, когда он еще не начал вампирскую карьеру.
В дверь постучали, они открылись, и в комнату заглянул Ганди-Ла, довольно сощурил желтые глаза.
— А мы готовы, — сообщил он. — Хозяин восстал из гроба, чтобы проводить нас, и даже Бешеный Соня изволил проснуться, точнее, вскочить и ринуться к горшку с воплем: «Сейчас лопну!» Сумки при седлах и фляги полны, аж жуть, так что осталось только выступить. Ты собрался?
— Еще как, — ответил Егор и принялся одеваться.
Чудило проводил их до ворот, где пожелал счастливого пути и добавил, обнажив в гостеприимной улыбке острые белые клыки:
— Ну, как завалите этого черного мага, приезжайте ко мне в гости просто так, на бедрышко девственницы и стакан-другой крови.
Замок довольно быстро пропал из виду, и вновь потянулся громадный лес, раскинувшийся, если верить сну-ликбезу и словам Ганди-Ла, от Круглого моря до истоков реки Риаро.
— А что за безумных магов упоминал вампир? — спросил Егор, когда они переправились через очередную речушку, порожденную ледниками на вершинах Зубастых гор.
На этот раз вчерашняя уловка не сработала — вразумительного ответа не смог дать не только Ганди-Ла, но и Аладдин, до сегодняшнего дня выступавший безотказным кладезем сведений о Нифигляндии.
А затем, после заросшего лещиной оврага, который пришлось объезжать, двигавшийся впереди Бешеный Соня остановил коня.
— Не нравится мне оно, — сказал он, шумно нюхая воздух и тиская рукоять дубины. — То, что дальше, впереди. Как-то неправильно пахнет. Искривленно выглядит. Или наоборот.
Егор присмотрелся: елки как елки, вроде бы самые обычные, такие же, как за спиной, ничего ненормального. Ганди-Ла недоверчиво хмыкнул, затем вытянул руку с четырьмя пальцами и зашептал что-то свистящим голосом. С ладони его сорвалось нечто вроде сотканной из белесого тумана птицы, исчезло меж ветвей.
— Чисто, — после паузы сообщил рахива. — Поисковое заклинание не обнаружило ничего опасного.
— А если оно даже и есть, то мы отрубим ему голову! — сообщил Яхирон, прямой, как его лезвие.
Егор скосил глаза на Аладдина, но тот выразительно пожал плечами — ничего нет.
В бытность свою обычным человеком Грачев никогда не проявлял лидерских качеств, даже не подозревал, что они у него есть. Теперь же он потихоньку привыкал к тому, что последнее слово чаще всего остается за ним, что остальные примут любое его решение, и это ему даже нравилось.
— Поедем посмотрим, но будем настороже, — сказал Егор, и Махот послушно толкнул пони пятками в бока.
Через дюжину шагов они словно пересекли невидимую границу, и мир вокруг стал другим. Нет, никуда не исчез лес, не сгинули горы на севере, даже облака на небе не трансформировали очертаний, но в то же время все чудным образом изменилось, стало ярче и в то же время неестественней.
На мгновение Егору показалось, что он едет через нарисованную картинку.
— О, глядите… — сказал Ганди-Ла, указывая вперед.
Через лес, сминая подлесок, двигался огромный, полтора метра в холке, чешуйчатый кабан. Красные глазки злобно взирали на мир, из пасти, не закрывавшейся из-за двух пар клыков, капала слюна. И при всей своей вещественности тварь была полупрозрачной и слабо светилась, точно призрак в мультике.
— Он как выскочит! — Бешеный Соня вскинул дубинку и пришпорил скакуна, намереваясь ринуться в атаку.
Но пони, в отличие от наездника, не испытывал энтузиазма от встречи со столь устрашающей тварью. Он уперся в землю всеми четырьмя копытами и произвел некое движение задницей, после которого тяжеленный Махот вылетел из седла, точно ядро из катапульты.
С протяжным «Ар-р-р-г-х-х-х!» он прочертил в воздухе линию, что порадовала бы любого преподавателя геометрии, приземлился на голову чешуйчатому кабану и… пролетев сквозь нее, шлепнулся наземь.
— Ну, ваще… — только и сказал Егор.
— Руби его! Ру… — Яхирон осекся. — Так что, эта клыкастая падла нематериальна?
Кабан не обратил внимания на то, что на него кто-то сверзился, он, похоже, вовсе никого не заметил. Тряхнул головой, покрытой чешуйками размером с ладонь, и побрел себе дальше, оставляя следы величиной с тарелку.
— Боюсь, что наш идеально заточенный коллега очень точно обозначил возникшую перед нами научную проблему, — заявил Ганди-Ла. — Сей образец чуждой животному миру Нифигляндии фауны не представляет собой в полном смысле этого слова иллюзию, поскольку он соприкасается с предметами…
Кабан деловито подкопался под сосну и принялся грызть ее корни, толстые, словно канаты.
— Но, с другой стороны, — продолжил рахива, ощутивший себя, похоже, на симпозиуме, — он не замечает нас, а мы, в свою очередь, не в состоянии причинить ему вред или сами претерпеть от него.
— Чего? — спросил вскочивший на ноги Бешеный Соня. — Его нельзя? Дубиной?
— Можно, но это без толку, — пояснил Егор. — Все равно что пытаться раздавить клуб тумана.
— А… — эту аналогию Махот понял и решительно направился к своему пони, ну а тот осознал неизбежность наказания и начал пятиться, мотая головой и делая вид, что он тут ни при чем.