— Годится, — сказал один из эльфов, а второй оскалил в усмешке острые белые зубы.
Глава 13 Граница
Братья-разбойники, осознав возложенную на них задачу, уковыляли обратно в чащу, а путешественники вновь пришпорили скакунов. Ехали целый день, встретили несколько караванов, направлявшихся как на юг, в сторону владений черного мага, так и на север, к Тол-Астору.
— Интересно, — сказал Егор, когда очередная вереница тяжело нагруженных повозок, запряженных волами, осталась позади. — Вроде Нифигляндия на краю гибели… война добра со злом, а торговля продолжается?
— А зачем ее сворачивать? — вопросом ответил Ганди-Ла. — Кушать всем хочется, причем деликатесы, как и носить вещи из шелка и прочих хитрых тканей, топить печь не дровами, а гномьим углем. Подвиги подвигами, а бизнес бизнесом, и с этим ничего не поделаешь.
Егор почесал в затылке и подумал, что роль экономических параметров в фэнтезийных книгах обычно опускается: мало кого интересует, откуда взялись бабки, на которые вооружалась армия Мордора, и совершенно непонятно, как решала проблему снабжения на растянутых коммуникациях рать Олмера.
На привал остановились все в том же лесу, на берегу впадающего в Риаро ручья. Первую половину ночи отдежурил Ганди-Ла, а на вторую он разбудил Егора. Подняв веки, тот обнаружил, что где-то на юге погромыхивает, а с затянутого тучами неба капает.
— Мерзкая погодка, — сообщил рахива, укладываясь на нагретое место и заворачиваясь в одеяло.
— Еще какая, — уныло ответил Егор.
Костер почти потух, но стоило подбросить в него охапку сухих веток, как разгорелся вновь. Потянувшиеся вверх языки пламени осветили храпящего Махота, привязанных к дереву лошадей, трепещущие блики упали на поверхность ручья.
— Эй, чего так ярко? — возмутился Аладдин, паривший в своем спальнике на высоте примерно метр.
— А оттого, что не к лицу советчику спать, когда герой бодрствует, — сказал Егор.
— И чем ты мне предложишь заняться? — подозрительно спросил Аладдин. — Выпить я с тобой не могу, и не только потому, что бухла нет. Я же ареальный, ты забыл? Местное пиво или вино протечет сквозь меня, и я даже вкуса не почувствую. А моя выпивка покажется тебе не плотнее воздуха.
— Нет, ну… можно поговорить. Например, мне интересно, с чего так повелось, что в Нифигляндии появились черные маги и уничтожающие их герои. Ведь не всегда так было? Вот ведь при этом… первобытно-общинном строе, — чтобы вспомнить нужный термин, пришлось напрячься, — не было никаких Темных Властелинов?
— Ты только эльфам про первобытно-общинный строй не говори, — советчик хихикнул. — Они уверены, что эволюционировали от остроухих обезьян прямо с луками, колчанами и понтами. И гномам тоже. Они возникли из камня вместе с бородами, топорами, пивными бочонками и жадностью. Что же до системы «Темный Властелин — Герой», то ее появление зафиксировано в Нифигляндии примерно шесть тысяч лет назад…
Из дальнейшего рассказа Егор узнал, что к тому времени магические науки, в отличие от остальных, достигли высокого уровня, и нашелся колдун, решивший с помощью заклинаний подчинить себе весь мир.
— Понятное дело, что его деяния нарушили равновесие и все такое, — говорил Аладдин, высунувшись из спальника по пояс и активно жестикулируя. — Ну а мир, он как весы, всегда стремится это равновесие восстановить. Тогда здесь впервые заработала глобальная компенсаторная система, объединяющая сотни реальностей, и на землю Нифигляндии вступил герой.
— И у него был свой советчик?
— Ну, нет, тогда герои были покачественнее, своими силами обходились. Без помощи, подсказок и поддавков. Не то что нынешние, что большей частью тупы как пробки, да еще страдают разными комплексами.
Егор подумал, не оскорбиться ли ему, но понял, что на самом деле не испытывает ни злости, ни гнева. То ли привык к болтовне Аладдина, то ли научился спокойнее относиться и к себе, и к тому, как его оценивают окружающие.
— Есть такое дело, — спокойно сказал он. — А дальше что? Заколбасил тот герой самого первого черного мага?
— Конечно, заколбасил, хотя Нифигляндия и вправду едва не погибла, — советчик почесал выдающийся нос. — Ну а затем стало ясно, что для квазифеодального общества, что сформировалось в этих местах, необходимы периодические встряски, иначе оно будет пребывать в вечной стагнации, летаргическом сне, и никогда не изобретет не то что порох, а даже сифилис и черный пиар. И Темные Властелины стали возникать регулярно, ну и герои соответственно, и только благодаря им местная социальная система периодически получает стимулы для развития.
— А, вот как… — разочарованно протянул Егор.
Он-то думал, что все и в самом деле сводится к борьбе Добра со Злом и что силы Мрака планируют низвергнуть оплоты Света и установить свое господство. А на самом деле ситуация базируется на тех же социоэкономических факторах, что и на Земле, что и в любом другом мире.
— Именно так, — подтвердил Аладдин. — И в этом плане черные маги не менее важны и нужны для Нифигляндии, чем герои. Они создают новые рабочие места, разрушают замшелые традиции и обряды, что сковывают развитие производительных сил и производственных отношений…
Егор почувствовал, что вернулся в родной институт и сидит на лекции по мировой экономике, читал которые профессор Бахцун, умнейший человек и большой любитель поговорить.
— …а также они склонны к исследованиям в тех областях науки и магии, что считаются запрещенными, и посему имеют обыкновение развивать новые, прогрессивные технологии.
— Тогда почему бы не позволить одному из них победить? Если все так хорошо?
— Нельзя, — советчик заулыбался. — Одержав верх, Темный Властелин мигом потеряет инновационный характер и прогрессивную роль и установит такую стагнацию, рядом с которой предыдущая будет выглядеть как время необузданных реформ. Посему и надо его «срезать» за шаг от успеха.
Егор задумчиво поскреб макушку — изложенная концепция выглядела логичной, но в то же время казалась унизительной, поскольку быть орудием каких-нибудь светлых сил куда приятнее и поэтичнее, чем инструментом безликих социально-экономических процессов, имеющих место быть даже в фэнтезийном мире.
— Ну что, хватит с тебя? — Аладдин зевнул и улез обратно в спальник. — Тогда я спать.
Гроза разразилась, вопреки погодным обыкновениям, на рассвете.
От удара грома проснулся даже Бешеный Соня, а лошадей пришлось успокаивать заклинанием. Через пять минут после начала катаклизма Егор и сподвижники вымокли до нитки, сухим остался лишь советчик, водрузивший над собой громадный желто-зеленый зонт.
— Ну что, надо ехать, — сказал Ганди-Ла, поглядывая на черное небо, исполосованное зигзагами молний. — Если останемся на месте, то лучше не будет.
Егор заседлал рыжегривого, после заклинания выглядевшего так, словно ему врезали по башке, и забрался на него. Ударившийся о бедро Яхирон соизволил наконец проснуться и немедленно принялся громогласно ворчать:
— Что за безобразие? У меня от этого дождя эфес ржавеет и острота клинка теряется. Поверь мне, меня срочно нужно смазать бараньим жиром, иначе последствия будут катастрофическими!
— Что-то я не вижу ни одного барана вокруг, — сказал Егор.
— Барсучий жир тоже сойдет. Поймать барсука очень легко — отыскиваешь нору и запускаешь внутрь специально обученную собаку…
Дальше меч начал со смаком описывать, как с помощью небольшой жаровни всего за двенадцать часов вытопить из барсука жир, причем так, что животное при этом останется в живых.
Дождь падал сплошной пеленой, и видно через нее было метров на десять, а все остальные звуки тонули в какофонии чмоканья, шлепанья, журчания и плеска воды в лужах, по которым ступали копыта.
Вздумай какие злодеи устроить засаду на героя и его сподвижников, у них имелись шансы атаковать неожиданно.
Но злодеи благоразумно укрывались под крышами, так что маленькому отряду приходилось развлекать себя самостоятельно — в основном проклятиями по поводу дождя и мечтаниями о том, как бы неплохо сейчас обсушиться.
От места ночлега отъехали километра на три, когда грозу уволокло дальше на север.
— Наконец-то! — радостно воскликнул Ганди-Ла, жмурясь на выглянувшее из облаков солнце.
Светило прижарило, взялось за дело с таким рвением, что от сырой земли и от одежды путешественников заструился пар. Белое колышущееся марево повисло над землей, создав впечатление, что они едут по внутренностям громадной, жарко натопленной бани.
Егор высох довольно быстро, но почти тут же намок, но уже от пота.
— А от солнца я могу потускнеть и даже обзавестись патиной, — продолжал жаловаться Яхирон, у которого сегодня было ворчливое настроение. — Немедленно нужно покрыть меня…
Егор высох довольно быстро, но почти тут же намок, но уже от пота.
— А от солнца я могу потускнеть и даже обзавестись патиной, — продолжал жаловаться Яхирон, у которого сегодня было ворчливое настроение. — Немедленно нужно покрыть меня…
— Толстым слоем барсучьего жира? — спросил Егор. — Или медвежий сойдет? Поймать медведя легко — тратишь три дня, чтобы отыскать его в лесу, а затем просишь его покончить жизнь самоубийством.
Меч возмущенно звякнул и замолчал.
— У тебя прорезалось чувство юмора? — спросил Аладдин. — Для современного популярного героя — вещь излишняя, как и ум, кстати. Лучше бы ты обзавелся громадными бицепсами, мужественной физиономией или инфантильным, предсказуемым характером из одной-двух черт.
— Не в этой жизни, — вполголоса огрызнулся Егор.
За день не произошло ничего интересного — миновали дюжину деревень, пару замков и один городок, куда меньший, чем Тол-Астор; видели несколько караванов и множество идущих по Риаро кораблей, приземистых, широких и грузоподъемных, но лишенных даже намека на красоту.
Река стала шире, леса на ее берегах начали понемногу редеть, темные ельники остались на севере, им на смену пришли дубравы и рощи незнакомых Егору деревьев, похожих на эвкалипты.
Под их сенью стоял горький, но приятный запах, а на светлой коре выделялись потеки золотистой смолы.
Переночевали снова в лесу, но на этот раз без дождя, и поэтому с куда большим комфортом. Ну а под утро Егору впервые за долгое время приснился кошмар — он мчался по бесконечным темным коридорам, пытаясь ускользнуть от надсадно хихикавшего за спиной преследователя, которого никак не получалось увидеть, сколько ни оборачивайся.
Проснулся от собственного вопля, весь в поту и с колотящимся сердцем.
— Три Пальца пытается запугать тебя, — со знанием дела заявил Ганди-Ла, выслушав пересказ сновидения. — Насылает дурные знамения, чтобы смутить тебя, испугать и в конечном итоге вынудить повернуть назад!
— Не позволим, — заявил Бешеный Соня и потряс дубиной.
Но впечатление от гнусного сна немного развеялось, лишь когда пустились в путь.
А примерно в полдень они увидели границу владений Ольвхоретана Пердигийского Младшего, более известного под прозвищем Три Пальца. Лес к этому времени распался на отдельные массивы, те уменьшились до рощиц, разделенных поросшими буйной травой полями.
И вот через эту лесостепь с запада на восток тянулась черта, составленная из воткнутых на расстоянии полсотни шагов друг от друга кольев. Они были огромны, каждый толщиной метр и высотой не менее пяти, и на вершине у них болтались некие шарообразные предметы, похожие на оббитые горшки.
Там, где дорога ныряла в проем между двумя из них, виднелось кособокое здание с башенкой, и над ним вился флаг.
— Что это? — спросил Егор, когда граница показалась на горизонте.
— Контрольно-пропускной пункт, — Ганди-Ла натянул поводья, останавливая пони. — Там сидят парни с оружием и проверяют всех, кто мимо проезжает, да еще и пошлину взимают.
— Нет, я имею в виду на кольях.
— А, это? — рахива прищурился, вокруг головы его на миг возникло лиловое сияние. — Черепа. Увеличенные магией и водруженные на постаменты локальные некрообъекты следящего типа.
— Прикинь, ну и финт, — Егор покачал головой. — То есть они раньше принадлежали живым людям?
— Почему только людям? Что за дискриминация? — Ганди-Ла сердито засопел. — Там, насколько я вижу, и эльфы, и гномы, и баргуды с гоблинами. Воплощенное в жизнь, а точнее в смерть, всеобщее равенство.
— Да я в другом смысле… То есть эти черепа взяли у живых?
— Нет, я думаю, что у умерших, — в некоторых вещах рахива, несмотря на выдающийся ум и обширные знания, демонстрировал потрясающую тупость. — Скорее всего, у казненных. Их во владениях черных магов всегда бывает предостаточно. Взяли, выварили и сделали следящие некрообъекты. То есть если кто в их поле зрения попадет, то стража тут же об этом узнает. И полоса этакой сигнализации тянется, насколько я знаю, от Белого моря до самой реки Ферт.
Чтобы простимулировать умственный процесс, Егор поковырял сначала в одном ухе, затем в другом. Помогло это мало, ни одной дельной мысли не возникло, зато глупых объявилась целая дюжина: притвориться мирными торговцами, обогнуть границу с востока, добраться до Риаро и пуститься вплавь…
— Рванем напролом? — предложил Бешеный Соня. — Убьем и всех заорем. Или наоборот.
— Хорошая мысль, — оживился Яхирон. — Давно я не отрубал никому голову!
Егор исподтишка глянул на повисшего неподалеку Аладдина, но тот красноречиво пожал плечами. Похоже, настал момент, когда герою нужно принять решение без всяких советов и подсказок.
— А корабли тоже досматривают? — спросил он.
— Конечно, — ответил Ганди-Ла. — И в дно эти колья с черепами вколочены, торчат из воды и пялятся во все стороны.
— Маскирующие заклинания?
— Я должен подумать, — признался рахива. — Прямо сразу в голову ничего не приходит.
— Тогда отъедем немного и устроим привал, — решил Егор.
Расположились они в стороне от дороги, в березовой роще на вершине холма. Бешеный Соня улегся в теньке, уместив под головой дубину, и захрапел. Ганди-Ла уселся на пенек и принялся скрести в затылке с таким ожесточением, что наземь едва не полетели чешуйки.
Егор с Яхироном наблюдали за ним с безопасного расстояния, а Аладдин и вовсе откопал себе небольшой окоп.
— Хоть я и ареальный, а эти маги порой такое выдумывают… — заявил он, водружая на голову старую, потертую каску.
Думал рахива активно, в землю рядом с ним колотили молнии, от макушки чародея шел дымок, воздух начинал дрожать, точно над раскаленным асфальтом, и в нем возникали смутные фигуры, похожие на демонов, а на соседней березе появлялись и опадали диковинные цветы.
— Вспомнил! — заорал он наконец радостным тоном греческого мудреца, не только открывшего новый закон, а еще и присвоившего ему собственное имя.
— Надеюсь, не имя той девицы, с которой развлекался наш герой в Тол-Асторе? — саркастически осведомился Аладдин из окопа. — Я хоть свечку и не держал, слышал, как койка-то скрипела.
Егор понял, что краснеет.
— Вспомнил! — повторил Ганди-Ла. — Есть один вариант… Только идти придется ночью.
— В то время, когда силы зла особенно сильны? — подозрительно осведомился Яхирон.
— Именно! Особенно сильны и самонадеянны! — рахива вскочил с пенька и изобразил нечто вроде сильно народного танца, исполняемого обычно толпой и в пьяном виде. — Слушай!
Дальше он обрушил на Егора лавину терминов из магической теории вроде «элоквенциальное искажение зрительных волн», «виртуальные псевдоколебания» и «трах-тибидох». Чтобы разобраться в ней, Грачеву пришлось затратить некоторые усилия, а также привлечь Аладдина в качестве консультанта.
— То есть используя силу этих самых некрообъектов, ты сделаешь нас невидимыми для них? — спросил Егор. — Мы окажемся в центре… э, облака незримости и сможем проехать через границу?
— Верно, верно, — Ганди-Ла возбужденно закивал. — Но все это возможно только в полной темноте.
Нужного момента пришлось ждать долго: сначала наступления ночи, потом захода луны, нагло разлегшейся в западной части небосвода.
— Приступаем! — объявил рахива, когда Серебряное Око исчезло за горизонтом.
Разбуженный на закате Махот захлопал глазами, а Егор ощутил, что его слегка потряхивает от волнения.
Они готовились вступить во владения Темного Властелина, впервые непосредственно столкнуться с магией человека, ради уничтожения которого он прибыл в Нифигляндию.
Ганди-Ла сел на корточки, затем резко вскочил и выбросил руки вверх, точно швыряя нечто в зенит. Егору показалось, что лица коснулось что-то невидимое, на краю зрения возникло слабое мерцание.
Но он тут же забыл об этих ощущениях, поскольку тьма вокруг ожила.
Она задвигалась и забурлила, точно варево в котле, на фоне мрака поплыли еще более черные полосы, напоминавшие щупальца. Свет звезд померк, точно небо над поросшими березами холмом закрыла мгновенно сгустившаяся туча, над самой землей побежали серые волны.
Лошади испуганно захрапели, а Бешеный Соня недовольно заворчал.
— Тихо все! — рявкнул Ганди-Ла, вокруг которого точно плясали тысячи призрачных светлячков: желтые, белые и зеленые огоньки метались туда-сюда, но при этом не освещали ничего.
На миг Егору показалось, что рахива тает, исчезает в облаке из хитро перемешанных тьмы и света. Вновь укрывшийся в окопе Аладдин выглянул — стали видны выпученные глаза под каской, — сдавленно выругался, помянув «слабоумных колдунов», и спрятался вновь.
Ганди-Ла, почти растворившийся, смутная тень среди огня и мрака, начал декламировать нечто похожее на горьковского «Буревестника» и замахал руками, точно наматывая на них длинную веревку.