Луиза обратилась к Сакс:
– Мне кое-что пришло на ум. Вчера была убита женщина. В Сохо. Этот тот же псих?
– Пока не могу ничего сказать. Расследование продолжается.
– Но та женщина тоже погибла под землей. Так ведь? В туннеле. Это передавали в новостях.
Сухопарый, похожий на художника молодой человек, назвавшийся Раулем, соседом Саманты по квартире, подхватил:
– Совершенно верно. Здесь то же самое. Тот же образ действий.
Сакс снова ничего не ответила. Они с Селлитто задали еще несколько вопросов, но вскоре стало ясно, что эти люди больше ничем не могут помочь.
Неподходящее время, неподходящее место. Случайная жертва…
В делах, где жертва оказывалась наедине с преступником, без свидетелей, истина должна раскрываться через улики. Сакс и остальные детективы, работавшие на месте преступления, теперь бережно укладывали их в багажник ее «Торино».
Через пять минут Амелия мчалась по Вестсайдскому шоссе, синий свет на крыше бешено пульсировал, она петляла среди легковушек и грузовиков. Этот слалом был скорее следствием мощного двигателя и ее любви к скорости, чем непогоды.
Глава 31
Около одиннадцати вечера Райм услышал, как Сакс вошла в прихожую – о ее появлении возвестил свист ветра с мокрым снегом.
– Наконец-то.
Через минуту она появилась в гостиной, в руках у нее был большой ящик из-под молока, в котором лежало около десятка пластиковых и бумажных пакетов. Сакс приветственно кивнула Мелу Куперу, горбившемуся от усталости, но, казалось, жаждавшему заняться анализами.
Райм быстро спросил:
– Сакс, ты сказала, что он вроде бы мог находиться рядом с местом преступления?
– Совершенно верно.
– И чем это закончилось?
– Ничем. Бо отправил за ним нескольких человек из ОБР. Но Икс исчез. И я его толком не разглядела. Может, все это было зря. Однако я чувствовала, что это он. – Амелия вывела на монитор главного компьютера карту Адской кухни, указала на ресторан «Прованс-2» и на угол офисного здания. – Он пошел туда, но, видишь ли, это всего в нескольких кварталах от Таймс-сквер. В толпе он затерялся. Не уверена, что это он, но слишком странное стечение обстоятельств, чтобы не обратить на это внимание. Похоже, Икса интересует ход расследования. Как-никак, он вернулся на Элизабет-стрит и наблюдал за мной через крышку люка.
Глаза в глаза…
– Ладно, перейдем к уликам. Сакс, чем мы располагаем?
Том Рестон твердо сказал:
– Линкольн, выясняй, что у нее есть, только быстро. Пора в постель. День был долгим.
Райм нахмурился. Но он признавал, что работой помощника было сохранить его жизнь и здоровье. Паралитики подвержены многим опасным состояниям, и самое серьезное из них – автономная гиперрефлексия, повышение давления крови до критического уровня, вызванное физическим стрессом. Неизвестно, может ли утомление стать фактором риска, но Том не хотел рисковать.
– Да, да, да. Всего несколько минут.
– Ничего особенного, – заявила Сакс, указав подбородком на улики.
Но, с другой стороны, подумал Райм, дымящиеся пистолеты редко попадаются в качестве улик. Работа на месте преступления имеет накопительный характер. А бросающиеся в глаза находки сразу же вызывают подозрение – они могут быть подброшенными уликами. Такое случалось чаще, чем можно предположить.
Первым делом Сакс показала фотографии татуировки.
Слово было окаймлено фестонами, что, по словам Т.Т. Гордона, могло иметь определенное значение. И эта загадочная природа окаймления вызывала у Райма раздражение.
– Сначала «второй», теперь «сорок».
Опять строчная буква и никакой пунктуации. Что он, черт возьми, сообщает? Интервал от двух до сорока составляет тридцать восемь. И почему переход от порядкового числительного к количественному? Райм подумал: «Похоже на какое-то место, какой-то адрес. Система глобального ориентирования или координаты долготы и широты. Но пока этих данных недостаточно, чтобы опираться на них».
Он перестал размышлять и обратился к собранным уликам. Сакс выбрала пакет и отдала его Куперу. Эксперт вынул из него комок ваты.
– Яд, – сообщила Сакс. – Один образец отправлен медэксперту, но я хочу вырваться вперед. Сожги его, Мел.
Купер вложил материал в хроматограф и через несколько минут получил масс-спектр.
– Это сочетание атропина, гиосциамина и скополамина.
Райм уставился в потолок.
– Его получают из какого-то растения… да, да… Черт, не могу вспомнить какого.
Купер ввел смесь ингредиентов в базу данных ядов и через несколько секунд объявил:
– Ангельская труба: бругмансия.
– Да, – сказал Райм. – Точно. Только я не знаю, что это такое.
Купер объяснил, что это южноамериканское растение, особенно популярное у преступников в Колумбии, которые называют его дыханием дьявола. Они дуют на него в лицо своим жертвам, и парализующий, вызывающий утрату памяти наркотик приводит тех в бессознательное состояние или, если они остаются в сознании, лишает возможности сопротивляться.
А при достаточной дозе, как в случае с Самантой Ливайн, наркотик может вызвать смерть за несколько минут.
В эту минуту ожил городской телефон: звонили из канцелярии медицинской экспертизы. Купер, приподняв одну бровь, взглянул на Сакс.
– Должно быть, вечер у них незагруженный. Или ты, Амелия, так их напугала, что они решили уделить нам первостепенное внимание.
Райм знал, в чем тут дело.
Звонивший подтвердил, что для татуировки на животе Саманты Ливайн использовался яд «дыхание дьявола», и добавил, что яд был высокой концентрации. В ее крови также обнаружили остатки пропофола. Купер поблагодарил его.
Они продолжали изучать улики, которые собрала Амелия. Однако на сей раз не нашли отклонений от контрольных образцов. Это означало, что остатки, обнаруженные на теле покойной и на пути убийцы к месту преступления, оставлены не им, все они были характерны для подземного загона для скота.
– Ergo[15], – пробормотал Райм, – совершенно бесполезны.
Наконец Сакс взяла щипцами пластиковый пакет, в котором, как показалось Райму, лежала сумочка.
– Я сперва подумала, что это крыса – бурая. А ремешок показался ее хвостом. Будьте осторожны. Внутри какой-то сюрприз. – Она бросила быстрый взгляд на Купера.
– Почему ты так думаешь? – спросил Райм.
– Сумка стояла футах в десяти от тела Саманты, – принялась объяснять она. – Ей там было совершенно не место. Я посмотрела внимательно и увидела торчащую изнутри иглу, очень маленькую, и взяла сумочку пинцетом.
Сакс добавила, что опасалась сюрпризов, так как психолог полицейского управления Терри Добинс предупредил, что преступник может сделать преследователей мишенями.
– Это подло, – заявил Купер, разглядывая в лупу кончик иглы. – Это шприц. Очень маленький. С белым веществом внутри.
Райм подкатил поближе и посмотрел, его острые глаза разглядели возле замка что-то блестящее.
– Проверь на взрывчатку, – велел он Куперу. – Это не образ действий Икса, но осторожность не помешает.
Результат проверки был отрицательным. И все-таки Купер решил положить сумочку в контейнер для обезвреживания взрывных устройств и использовал телеманипулятор, чтобы ее открыть, так как в ней могло быть какое-то устройство, способное обрызгать ядом открывшего.
Но нет, игла была единственным сюрпризом. Содержимое сумочки представляло собой ключ к внезапно оборванной жизни: карточка члена клуба здоровья, благодарственная записка за пожертвование в пользу страдающих раком груди, дисконтная карта одного из ресторанов Мидтауна, фотографии детей – видимо, племянников и племянниц.
Что до сюрприза, то Купер осторожно извлек иглу.
– Шприц невелик, – сообщил Райм. – Какой можно сделать вывод?
Купер ответил:
– Его можно использовать для инъекций инсулина, но чаще им пользуются пластические хирурги.
– У него есть и пропофол, – напомнил Райм. – Анестезирующее средство общего действия. Может, он планировал какую-то косметическую операцию, чтобы скрыться. Хотя, возможно, просто проник на склад медицинских принадлежностей и похитил то, что нужно. Сакс, проверь, есть ли сообщения об этом за прошедшие месяцы.
Она отошла, чтобы позвонить в Национальный центр криминалистической информации. Райм продолжал:
– Но более важен шприц – что находится в этом маленьком подарке? Тоже ангельская труба?
Купер сделал анализ и объявил результат:
– Нет, хуже. Собственно, не следует говорить «хуже» – это оценочное суждение. Скажем, там более эффективный яд.
– То есть более смертоносный? – спросил Райм.
– Намного. Этот яд содержится в деревьях и лианах семейства стрихнос. Он был популярен как средство для уничтожения грызунов. Служил распространенным орудием убийства столетие назад, теперь его применяют реже, потому что он легко обнаруживается. Из всех ядов стрихнин причиняет наиболее мучительную боль. В этом шприце его недостаточно, чтобы убить взрослого человека, – продолжал Купер. – Но он способен вывести из строя на несколько недель и причинить серьезные повреждения мозга.
Однако положительной стороной, с точки зрения ведущих расследование, было то, что этот яд все еще свободно продавался как пестицид. Райм сообщил об этом Сакс и Куперу.
– Посмотрю, сможем ли мы найти поставщиков, – сказал эксперт. – У них должны быть сведения о продаже яда. – Однако, заглянув в компьютер, Купер нахмурился. – Десятки источников. Целые склады. Иксу достаточно было предъявить фальшивый документ, удостоверяющий личность, и заплатить наличными. Никаких следов.
В мире криминалистики слишком большой выбор так же плох, как и слишком маленький.
Сакс позвонила по телефону, выслушала человека на другом конце провода, поблагодарила его и положила трубку.
– Никаких сообщений о краже лекарств или других медицинских препаратов в Нью-Йорке за последние тридцать дней, не считая нескольких ограблений аптек наркоманами и психами. Все они арестованы. Исчезновений пропофола нет.
В дверях появился Том.
– Господи, какое суровое выражение лица, – заметил Райм.
– Линкольн, скоро полночь. Пора в постель.
– Да, дорогой, да. – Райм обратился к Куперу: – Мел, будь осторожен. Он не может знать, что ты работаешь над этим делом, но все-таки будь осторожен. Сакс, отправь Лону и Пуласки сообщения того же содержания. Мы теперь объекты нападения. Он объявил нам войну.
Сакс отправила эсэмэску обоим полицейским, потом подошла к чистой белой доске и записала на ней улики, а также сведения, которые они с Лоном Селлитто узнали о жертве.
54-я Западная улица, 614● Жертва: Саманта Ливайн, 32 года
– Работала в компании «Международные оптоволоконные сети»
– Никакой очевидной связи с Иксом
– Изнасилования не было, лишь прикосновения к коже
● Икс 5–11
– Смотри подробности в предыдущей таблице
– Возможно, возвращался на место преступления
▪ Никаких свидетельских показаний
– Отпечатки пальцев отсутствуют
– Следов ног нет
● Причина смерти: отравление бругмансией, введенной посредством татуировки
– Ангельская труба, дыхание дьявола
– Атропин, гиосциамин, скополамин
● Татуировка
– Слово «сорок», окаймленное фестонами, нанесенными рубцеванием
– Почему количественное числительное?
● Обездвижена пропофолом
– Источник? Доступ к медицинским препаратам? (Локальных краж не было)
● Место происшествия
– Похищена из туалета в подвале ресторана «Прованс-2»
– Место убийства находилось под туалетом, где в 19-м веке было подземное место отбраковки скота для боен
– Инфраструктура, схожая с предыдущим местом преступления
▪ МОС
▪ Роутер «Кон Эд»
▪ Кабель постоянного тока УОТ
▪ Труба ДООС
● Фонарик
– Обычный, выявить источник невозможно
● Наручники
– Обычные, выявить источник невозможно
● Клейкая лента
– Обычная, выявить источник невозможно
● Трасологических следов нет
● Сумочка, оставленная как сюрприз
– Игла пластикового шприца
– Стрихнин в игле
▪ Выявить источник невозможно
▪ Очевидно, не смертельная доза
Райм посмотрел на записи и пожал плечами.
– Загадочно, как сообщение, которое он пытается отправить.
– Полночь, – повторил Том.
– Ладно, твоя взяла.
Купер надел куртку и попрощался.
– Сакс? – спросил Райм. – Идешь наверх?
Амелия отвернулась от доски и посмотрела в окно на голые, обледенелые ветви, гнущиеся на ветру.
– Что? – Казалось, она не слышала.
– Идешь в постель?
– Через несколько минут.
Том поднялся по лестнице, Райм покатил к лифту, который поднял его на второй этаж. Наверху он направился к спальне, но остановился, поднял голову и прислушался. Сакс говорила по телефону, негромко, но он все же разобрал слова.
– Пам, привет, это я… Надеюсь, ты читаешь сообщения. Очень хочу поговорить. Позвони. Я люблю тебя. Доброй ночи.
Третий звонок за сегодня, подумал Райм. Он услышал ее шаги по лестнице, тут же въехал в спальню и завел разговор с Томом, должно быть, показавшийся помощнику бессмысленным, поскольку Райм не думал о том, что говорил. Он просто не хотел, чтобы Сакс догадалась, что он услышал ее мольбу, обращенную к Пам Уиллоуби.
Сакс поднялась на последнюю ступеньку и вошла в спальню. Райм подумал: как это тяжело, когда самые близкие люди внезапно становятся такими ранимыми. И еще хуже, когда они маскируют это стоическими улыбками, как Сакс.
Она поймала его взгляд и спросила:
– Что случилось?
Райм сымпровизировал:
– Просто думал. У меня есть предчувствие, что мы возьмем его завтра.
Он ожидал, что Амелия недоверчиво посмотрит на него и скажет что-то вроде: «У тебя? Предчувствие?»
Но вместо этого она тайком глянула на экран своего телефона, сунула его в карман и произнесла, глядя в окно:
– Может быть, Райм. Может быть.
III Красная многоножка Четверг, 7 ноября, 9 часов утра
Глава 32
Весь в поту, с громкими стонами, Билли Хейвен пробудился от тяжелого сна. Ему приснилась Олеандровая комната.
Все сновидения, связанные с ней, – а снились они часто – были тяжелыми по определению.
Этот сон был особенно тяжелым, поскольку в нем присутствовали его родители, хотя они умерли за несколько лет до того, как он впервые вошел в Олеандровую комнату. Может, они были призраками, но выглядели вполне реальными. Странная реальность нереальности сновидений.
Мать смотрела на то, что он делает, и кричала: «Нет, нет, нет! Перестань, перестань!» Билли успокаивающе улыбался ей и говорил: «Все хорошо», – хотя и понимал, что это неправда. Это было каким угодно, но не хорошим. Потом он понял, что его слова ничего не значили, потому что мать не могла его слышать. Это стерло улыбку с его лица, и он почувствовал себя несчастным.
Отец лишь покачивал головой, огорченный тем, что видит, и очень недовольный. Это тоже расстраивало Билли.
Эта часть сновидения обрела смысл теперь, когда он думал о ней: его родители умерли, умерли страшной смертью. Совершенно, ужасающе логично.
Билли ощущал запах и вкус крови, он видел кровь и какое-то время татуировал ею свою кожу. Это происходило и во сне, и в реальной жизни в Олеандровой комнате. Он раскрашивал свою кожу, как это делают люди в некоторых культурах, где татуировка запрещена.
Билли отбросил простыню, сел и опустил ноги на холодный пол. Взял подушку и утер пот со лба, мысленно представив их всех: Очаровательную Девушку и родителей. Потом опустил взгляд на наколки на бедрах.
На левом: ЕЛА
На правом: ЛЬЯМ
Два имени, которые он с гордостью носил на себе. Которые будет носить вечно. Они представляли собой громадную брешь в его жизни. Но эта брешь скоро закроется. Зло вскоре будет исправлено. Модификация…
Он осмотрел свое тело. У Билли Хейвена не было множества татуировок, что казалось странным для человека, работающего тату-мастером. Большинство мастеров увлеклось этой профессией потому, что им нравилась модификация тела. Они были одержимы иглами, тату-машинками. И часто приходили в уныние, глядя на все уменьшающиеся участки неисколотой кожи на своих телах, которые можно было бы заполнить изображениями.
Но Билли от них отличался. Может, он был, как Микеланджело. Этот художник любил писать, но не любил, чтобы писали его.
Кожа пальца к коже пальца…
Истина заключалась в том, что Билли вовсе не собирался становиться тату-мастером. Это была временная работа, чтобы окончить колледж. Но внезапно он обнаружил, что ему нравится это занятие, и если живописцу заработать на жизнь было трудно, то татуировщик мог преуспевать. Поэтому он спрятал свой почти ненужный диплом колледжа, открыл мастерскую в торговом комплексе и стал зарабатывать неплохие деньги «стилем Билли».
Он снова посмотрел на свои бедра.
ЕЛА ЛЬЯМ
Потом бросил взгляд на левую руку – на красную многоножку.
Это существо было около восемнадцати дюймов в длину. Его задняя часть находилась на середине бицепса, и рисунок неторопливо тянулся буквой S к тыльной стороне ладони, где покоилась голова насекомого – с человеческим лицом, полными губами, умными глазами, носом и губами, прикрывающими клыки.
Традиционно люди делали наколки в виде животных по двум причинам: чтобы приобрести их характерные качества, например, смелость льва или ловкость пантеры, или чтобы оно служило защитой от этого хищника.
Билли не особенно разбирался в психологии, но знал, что из этих двух причин выбрать существо для украшения руки его заставила первая. Он знал также, что оно его успокаивает.