– Вы сами добили ее, – жестко откликнулся Пантелей. – Вы всадили ей пулю в башку. Это так, Князь?
– Князь тут ни при чем, – Сова шагнула вперед, на выручку отстраненно молчавшему сообщнику. – Я добила Натали.
Пантелей скосил глаза на лежащий перед ним пистолет. Сова заметила это цепким кошачьим зрением. Ее собственный «марголин» остался лежать в кресле в двух шагах позади.
– Зачем? Зачем ты это сделала?
– Она бы все равно не выжила, – Сова говорила, едва размыкая губы. Ее голос доносился словно из чрева, что еще больше усиливало ее схожесть с зомби. – Ранение, которое ей нанесли, было смертельным. Мы и до больницы бы не успели ее довезти при всем желании.
– Почему я не верю тебе, Сова?
– Как знаешь. – Она хотела казаться равнодушной, но даже такой хорошей актрисе, как она, это не удавалось. Князь без труда уловил фальшь. Уловил ее и Пантелей. – Веришь ты мне или нет, сути дела это все равно не меняет. Натали ничем нельзя было помочь. И я поступила правильно…
– Скажи еще «милосердно», – парировал Пантелей.
– И милосердно тоже. Ты обязан понять…
– Понять? Черт возьми! Знаешь что, Сова…
Князь осторожно переступил с ноги на ногу. В случае обострения конфликта ему совсем не хотелось оказаться на линии огня. А теоретически он сейчас на ней и находился. Князь старался, чтобы его телодвижения остались незамеченными, но похоже, что ни Сова, ни Пантелей не обращали на него ни малейшего внимания. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза.
– Ты ведешь себя странно, Сова, – продолжил Пантелей, выдержав паузу. – Очень странно. И я не могу тебя понять. Ты убиваешь Натали, хотя по всему выходило, что мы должны были беречь ее как зеницу ока. Стеречь и оберегать. Ты отказываешься выпить с нами за упокой души Зарана. Ты не отвечаешь на звонки Инжира, Шпалы и всех остальных и даже, более того, ты не хочешь иметь с ними ничего общего. Почему? Все это вызывает нездоровые подозрения… Ты прекрасно знаешь, как я всегда к тебе относился. Я считал, что тебе можно доверять, Сова. Безоговорочно. Несмотря на то, что понятия не имею, откуда ты появилась. Я никогда не задавался этим вопросом, но за последний год мы немало пережили вместе. Бок о бок. И, отправляясь с тобой на дело, я всегда знал, что рядом со мной человек, на которого можно положиться. Которому не страшно доверить свою задницу…
– Благодарю.
– Но сейчас… Все изменилось. Я не понимаю игры, которую ты затеяла.
– Нет никакой игры, Пантелей.
– Ты уверена? – Он кровожадно прищурился, и его рука почти рефлекторно потянулась к лежащему на столике оружию.
– Не лезь в бутылку, Пантелей, – не оставив незамеченным его порыв, Сова тоже перегруппировалась. Она едва заметно отклонилась назад. Но глаз с Пантелея не спускала ни на секунду. – Если тебе есть, что предъявить мне, – предъяви. Но не занимайся словоблудием.
Просочившийся сквозь щели в оконной раме сквознячок всколыхнул пламя свечей, и бесформенные тени трех застывших в напряженных позах людей заплясали на дощатом полу. Нерв под правым глазом Пантелея дернулся несколько раз подряд. Князь приподнялся на носках. Сова провела по губам острым кончиком языка.
– Где печатка? – Голос Пантелея прозвучал сипло.
Его позиция была значительно выгоднее, но полной уверенности в себе и своих дальнейших действиях он не чувствовал. Сова – опасный противник. Ему ли, Пантелею, не знать об этом. Он колебался. Колебался еще и из-за того, что ему до последнего не хотелось верить в пошатнувшиеся приоритеты.
– Она у меня, – просто ответила Сова. – А что?
– Покажи мне ее.
– Зачем?
– Хочу взглянуть.
– Думаешь, тебе это поможет понять картину в целом? – Издевка была неприкрытой. Похоже, что Сова созрела для открытой провокации. – Очень сомневаюсь в этом.
– Ты можешь показать мне печатку или нет? – Пантелей стоял на своем.
– Да ради бога, – она небрежно пожала плечами и шагнула назад.
Уже значительно позже наблюдавший за ними со стороны Князь понял, какую роковую ошибку совершил Пантелей. Он сам себя загнал в ловушку и облегчил положение женщине. Позиционная игра была проиграна в одно короткое мгновение.
Все произошло стремительно и почти одновременно. Сова развернулась вполоборота и прыгнула в сторону кресла, на котором недавно сидела. Пантелей толкнул ногой стол, опрокинув все, что на нем находилось на пол, попутно успев подхватить только свой пистолет. Открытая бутылка из-под водки покатилась по крашеным доскам и сбила стоящую на полу свечу. Огонек погас. Князь плашмя откинулся назад и проехался на спине. Он зацепил вторую свечу, и она тоже погасла. Комната погрузилась во тьму. Скудный лунный свет, с трудом пробивавшийся сквозь тяжелые портьеры на окнах, можно было не брать в расчет.
Грохнул выстрел, короткой вспышкой озарив перекошенное злобой и ненавистью лицо Пантелея. В ответ ему дважды откликнулся «марголин» Совы. Она успела укрыться за перевернутым креслом. Судя по звуку, обе пули прошли сквозь тугую обшивку дивана. Князь перекатился на живот и в темноте нащупал свой разобранный «стечкин». Пальцы быстро и привычно приступили к сборке. Для этого Князю не нужно было зрение. По лестнице гулко затопали братки Пантелея.
– Ганс! Валет! – крикнул Пантелей. – Осторожнее! Измена, братва!
Сова выстрелила вновь, ориентируясь на голос противника, но и на этот раз промахнулась. Пантелей не остался в долгу, послав ей ответную пулю. Что-то разбилось с оглушительным звоном. Князь негромко выматерился. Последняя деталь «стечкина» встала на привычное место в тот самый момент, когда дверь в комнату распахнулась. Света в помещении не прибавилось, но по полу потянуло более сильным сквозняком. Звонко бабахнул «марголин» Совы. Раздался характерный человеческий стон. Кого-то из подручных Пантелея ей удалось-таки зацепить вслепую.
– Назад, кретины! – обычно грубый басовитый голос Пантелея сорвался на фальцет.
И он тут же, доведенный до отчаяния, принялся безостановочно палить в сторону Совы. Он давил на гашетку до тех пор, пока боек несколько раз сухо не щелкнул, давая понять, что обойма опустела.
Едва канонада стихла, Князь вскочил на ноги и рванул к выходу из помещения. Его силуэт мелькнул на фоне окна, и в ту же секунду затаившийся на лестнице подручный Пантелея выстрелил. Пуля обожгла Князю плечо. Он упал на одно колено, выставил вперед руку со «стечкиным» и выстрелил. Насколько метким был этот выстрел, судить не представлялось возможным. Темнота скрывала все. Кровь струилась по руке Князя, но он чувствовал, что ранение не такое уж серьезное. Скорее всего, задело по касательной.
Сова толкнула от себя перевернутое кресло, перекатилась через голову, едва не задев опрокинутый столик, и замерла. Противника она не видела, но в отличие от утратившего чувство самоконтроля Пантелея ей не хотелось тратить патроны понапрасну. Она знала, что он где-то там, в темноте, спешно перезаряжает пистолет, и попыталась определить позицию Пантелея на слух.
Князь припал к стене, и его рука скользнула вверх по шершавым крашеным обоям. Пальцы коснулись электрического выключателя. На секунду он заколебался, не в силах предугадать, к чему может привести его поступок, но тут же одним щелчком заставил вспыхнуть яркий верхний свет. Пантелей лежал на боку по центру комнаты и торопливо впихивал в гнезда патроны. Последний из них юркнул в предназначенное для него место, и оружие приготовилось к бою. Ослепленный светом, Пантелей зажмурился. Первым его рефлекторным движением было рвануть в сторону, но он не успел. Сова раньше адаптировалась к электрическому свету. Вскочив на ноги, она поймала лежащего на полу неприятеля на мушку и плавно спустила курок. Затем тут же без интервала выстрелила вторично. Обе пули вошли в грудь Пантелею. По инерции он еще сумел вскинуть руку, выцеливая мишень, но перед глазами все поплыло, и сфокусировать взгляд он так и не смог. Рука с пистолетом безвольно шмякнулась на пол.
Сова обернулась в сторону двери, не опуская «марголин». Ганс корчился у порога, держась за простреленный живот. Его руки были по локоть в крови, на лице застыло выражение муки и боли. Князь стоял, прислонившись к стене в метре от него, крепко сжимая пальцами рукоятку «стечкина». Сова поймала его на прицел, однако тот не спешил оказывать сопротивление. Валет не заставил себя долго ждать. Появившись в дверном проеме, он широко расставил крепкие ноги и выставил перед собой оружие, удерживая его двумя руками. Внимание Совы рассредоточилось всего на долю секунды, но именно это мгновение едва не стало для нее роковым! На сей раз, как ни странно, Князь среагировал быстрее. Валет уже готов был спустить курок, когда Князь, не задумываясь, ударил его дверью. Валет получил мощнейший удар по локтю. Его пистолет все же выстрелил, но пуля метнулась куда-то. Князь шагнул вперед и ударил верзилу кулаком в лицо. Тот бухнулся назад и потряс головой, пытаясь прийти в себя. Князь прицелился ему в голову, но спустить курок не успел. Сова выстрелила раньше. Князь вздрогнул от неожиданности, когда пуля, выпущенная из «марголина», просвистела вблизи от его бедра и вонзилась под кадык сидящего на полу братка. Тот откинулся на спину и затих.
Сова невозмутимо прошла вперед и ударом ноги заставила Ганса перевернуться. Склонилась над ним, с холодной усмешкой глядя в покрытое мертвенной бледностью лицо. Губы Ганса беззвучно шевельнулись. Слов нельзя было расслышать, но в этот момент подручный Пантелея наверняка пытался вымолить для себя пощады. Однако на Сову это не произвело впечатления. Как и в случае с Натали, она, почти не целясь, продырявила Гансу правую глазницу. Мучения братка прекратились в одно мгновение.
– Погаси свет, – негромко произнесла Сова, выщелкивая из «марголина» пустую обойму.
Князь молча повиновался. Комната, ставшая свидетельницей недолгих, но кровопролитных событий, вновь погрузилась в непроницаемый мрак. Князь остался стоять на месте, сжимая и разжимая рукоятку «стечкина». Пока Сова не проявляла по отношению к нему никаких признаков агрессивности, но кто знает, что у нее на уме… Князь мысленно готовил себя к любым возможным последствиям.
Тем временем Сова вернулась в комнату, нагнулась и зажгла одну из свечей. Равнодушным взглядом окинула поле недавнего сражения. Вздохнула. Ее одежда валялась рядом с тем местом, где недавно она установила перед телевизором низкое мягкое кресло. Она подняла блузку и небрежно набросила ее на плечи, затем натянула брюки. На Князя она ни разу не посмотрела, а он по-прежнему пребывал в состоянии нервного напряжения. Сова выудила из кармана брюк новую обойму и вставила ее в «марголин» взамен старой. Привычно заткнула оружие за брючный ремень.
– Можешь расслабиться, Князь, – иронично произнесла она, все так же стоя к нему спиной. – Я ведь уже говорила тебе о том, что мы в одной лодке. И я не могла не оценить… твоего поступка.
– Какого, к черту, поступка? – Он опустил «стечкин» дулом вниз, прикрыл дверь и, переступив через распростертое окровавленное тело на полу, прошел вперед.
Теперь, когда все произошедшее осталось позади, Князь мысленно переоценивал приоритеты, и в нем невольно поднималась волна раздражения. Сова не могла не почувствовать этого изменения, и ее брови грозно сошлись. Сейчас у нее не оставалось желания вновь мериться силами и быстротой реакции с кем бы то ни было. Перед ней стояли более насущные проблемы, требующие немедленного разрешения и полной внутренней мобилизации.
– Ты принял мою сторону, – произнесла она как можно небрежнее. – Хотя мог бы впрячься и за Пантелея. Признаюсь честно: именно этого я и ожидала. Кстати, можешь поверить на слово, Князь, мне было бы ужасно неприятно тебя убивать…
– Я польщен.
– Надеюсь, ты принял решение осознанно.
Сова прошла к окну и, слегка сдвинув портьеру в сторону, выглянула на улицу. Вроде бы ничего там не изменилось. Стрельба в доме не встревожила окрестностей. Хотя… Все может быть. И Сова не собиралась рисковать, полагаясь на авось.
– Я не знаю, – после недолгой паузы глухо произнес Князь. – Я уже ни в чем не уверен. И мне это состояние чертовски не нравится.
Она оглянулась на него. Пламя единственной свечи не позволяло разглядеть подельника достаточно хорошо, но и увиденного Сове оказалось более чем достаточно. Князь был прав. Он здорово изменился. Осунувшаяся слегка сутуловатая фигура с беспомощно зажатым в руке пистолетом. Растерянный, опустошенный и потерявший веру в привычный окружающий мир. Таким Сова его прежде никогда не видела.
– Скажи мне… – Он опустился на корточки и запустил пальцы в свою густую шевелюру. От прежнего внешнего лоска у этого человека не осталось и следа. – Ты действительно знаешь что делаешь? То есть я хочу сказать… Ситуация все еще под контролем?
– Поверь, Князь, – жестко ответила Сова. – Я знаю. Расслабься и перестань терзаться никчемными мыслями. Лучше давай-ка поскорее убираться отсюда…
– Убираться? – Он встрепенулся. – Зачем? Куда мы поедем?
– Трудно пока сказать. Но оставаться здесь опасно. Стрельбу мог кто-нибудь слышать. И потом, этот кореш Пантелея… У меня нет в него веры. И уж если на то пошло, – она криво усмехнулась, – смерть Пантелея нам только на руку. Все концы в воду, как говорится.
– Твой цинизм не приводит меня в восторг, – хмуро откликнулся Князь. – В последнее время убивать для тебя становится так же привычно, как… курить. Или есть. Причем всех без разбору.
– Не драматизируй, Князь. – В голосе Совы появилась какая-то необъяснимая веселость. – Тебя же я не убила. Так что тебе еще грех жаловаться. А что касается еды… Ты очень своевременно напомнил. Я чертовски проголодалась. А ты?
– Есть немного, – не стал он грешить против истины.
– Тогда поехали. Купим чего-нибудь по дороге. «Форд» брать не будем. Он у тебя слишком уж приметный. Бросим его здесь и возьмем джип Пантелея. Только спустись в гараж и сними с него все лишние навороты: решетку, галогены и прочую трехомундию, чтобы лишний раз не светиться.
Князь не стал спорить. Короткий инструктаж Совы был четким и обоснованным. Мужчина, как и прежде, нацепил наплечную кобуру на голое тело и погрузил в нее «стечкин». Застегивать ремешок не стал. Сова улыбнулась ему одними уголками губ.
– А с этими что? – Князь неопределенно повел головой.
– Да ничего. Если стрельбы никто не слышал, то соответственно никто сюда и не заявится. Как уверил меня Пантелей, весьма долго никто не заявится. Ну так и хер с ними. Пусть у ментов голова болит. Или у Инжира…
Князь хотел было что-то сказать, но передумал. Развернувшись, вышел из комнаты. Сова осталась одна. Вернув кресло в нормальное положение, она села в него и закурила сигарету. На лицо набежала тень. Она сосредоточенно размышляла о чем-то. Так длилось минуты две-три. Затем, сунув руку в карман брюк, Сова достала мобильник. В другой руке неизвестно откуда появилась новенькая сим-карта. Поколебавшись всего мгновение, она решительно раскрыла аппарат. Вынула старую карту и вставила вместо нее новую. Активировать мобильник не стала, а просто убрала его обратно в карман. Сжимая сигарету зубами, склонилась и поднесла вынутую сим-карту к свечному пламени. Пластиковый прямоугольник быстро оплавился, и Сова небрежно отбросила его в дальний угол комнаты. Посидев без движения еще несколько секунд и пуская в потолок густые причудливые клубы дыма, она скользнула рукой в задний карман брюк и достала из него золотую печатку Зарана. Поднесла ее поближе к глазам, прищурилась.
Историю этой печатки, со слов все того же Зарана, Сова знала прекрасно. В свое время легендарный французский вор Шарль Бюверель заказал у знакомого ювелира шесть таких печаток. С помощью их он рассчитывал объединиться с синдикатами других стран. Одна из печаток попала в Россию. Но позже все смешалось. У символа, придуманного Бюверелем, к тому времени уже, кстати, покойного, появилось совсем иное значение. Или, правильнее будет сказать, предназначение. Законники приняли решение сделать из печатки своеобразный код доступа к главному российскому общаку. А позже, когда общак в целях безопасности был разбит на отдельные составляющие, появились и хранители. Тогда с печатки Бювереля сняли двадцать копий. Но копий настолько искусных, что установить отличие можно было лишь при самом тщательном анализе. Подделать печатку кустарным методом не представлялось возможным. Двадцать печаток. Двадцать хранителей. Двадцать крупных частей общероссийского общака…
Сова сжала печатку в кулаке.
Князь вернулся минут через пятнадцать.
– Готово, – коротко доложил он.
Сова поднялась с кресла. Печатка вернулась в задний карман брюк.
– Что на улице? Тихо?
– Как в морге. Может, не стоит уезжать? Скорее всего, никто ничего не слышал.
Сова удивленно приподняла брови.
– Ты хочешь остаться здесь со жмуриками? – Сигарета перекатилась из одного уголка рта в другой. – Лично у меня такого желания почему-то не возникает. Мертвые нагоняют на меня тоску.
– Для меня это новость, – буркнул Князь. – Мне казалось, что тебя, напротив, это возбуждает.
Сова рассмеялась.
– Ладно. Поехали. Время – деньги.
Стремительно обогнув стоящего на пороге Князя, она вышла из комнаты, и ее босые ступни зашлепали по ступеням лестницы.
Глава 8
– Петр Николаевич метал гром и молнии. Ни дать ни взять Зевс, каким его принято изображать… Честное слово, Лев Иванович. Он пытался созвониться лично с вами, но ничего не получилось. Я уж не знаю, по какой причине… То ли связи с вами не было, то ли трубку не брали.
– Ладно, Паша, расслабься. – Гуров небрежно махнул рукой и в очередной раз обвел взглядом глухой полутемный переулок, где, кроме его «Пежо», припарковались еще четыре автомобиля. Два допотопных «жигуленка», старенький «БМВ» и относительно приличного вида «Москвич» с тонированными стеклами. Пешеходов практически не наблюдалось. Словно примыкающий к Багратионовской переулок находился не в одном из людных районов столицы, а на какой-нибудь окраине богом забытой деревушки. – С генералом этот вопрос мы уладим. Потом. Сейчас нам главное – операцию провести грамотно и задержать одного из основных подозреваемых в убийстве Бутуева. А победителей, как известно, не судят. Слыхал, наверное, такую поговорку.