Она прошла к окну и раскрыла жалюзи. Солнечный свет ворвался в помещение и забликовал на кафельных плитках. Сова развернулась к настенному овальному зеркалу и вгляделась в собственное отражение. Немытые белокурые волосы отдельными прядями спадали на лоб, частично закрывая белесые брови. Скулы заметно заострились и придавали лицу мужеподобное выражение, подбородок подался вперед.
– Ты знаешь кто? – частенько спрашивал отец, как правило, после второй или третьей бутылки водки, с трудом ворочая языком. – Гадкий утенок. И ты совсем не следишь за собой, милая. Самая настоящая неряха. Нельзя же так запускать себя. Женщина должна ухаживать за собой. Иначе ни один нормальный мужик не взглянет в ее сторону. А в твои годы уже трахаться пора… В полный рост! У тебя есть мужик, милая?..
Сова сплюнула на пол. Воспоминания об отце вызвали у нее приступ тошноты. Если он и был тогда в чем-то прав и пытался худо ли, бедно ли проявить участие в воспитании дочери, то ему следовало бы для начала научиться нормально разговаривать. Его интонации и похабные словечки, которыми он сдабривал речь, не вызывали ничего, кроме раздражения, плавно переходящего в агрессию. Сова до сих пор так и не простила родителя за такое отношение к ней. Несмотря на то, что все это было уже глубоко в прошлом.
Она резко отвернулась от зеркала и прошла обратно в зал. Плюхнулась на желтый кожаный диванчик с широкими подлокотниками и подобрала под себя ноги на турецкий манер. Долго смотрела прямо перед собой, ощупывая взглядом забранный тонированным стеклом камин.
– И никто никогда не возьмет тебя замуж. Запомни мои слова, милая. – Отец старательно наливал водку в захватанный пальцами граненый стакан, но несколько непослушных капель неизменно оказывались на полированной поверхности, следы от которых никогда не исчезали. Эти следы почему-то всегда бросались в глаза в первую очередь. – Ни один уважающий себя мужик не ляжет в постель с такой засранкой, как ты. Хоть волоком его тащи. Хрен! И с кем тогда, скажи на милость, ты будешь трахаться? С бабами? Или со всяким отребьем вроде тебя, которое потом еще и ноги об тебя вытрет. Ты этого хочешь?..
Она пыталась уйти от подобных разговоров, но отец, ежели хотел, мог оказаться очень проворен в любом состоянии. Грубо схватив дочь за руку, он насильно усаживал ее рядом и продолжал пилить:
– Ты как вообще жить-то будешь, дура? Ты хоть когда-нибудь задумывалась об этом? Ни о чем ты не задумывалась… – Он безнадежно взмахивал рукой. – У тебя на это и мозгов не хватит. Мало того что страшная, как моя жизнь, так еще и дура набитая. Ну чего ты теперь сопли распустила? Чего ты ревешь, образина? Тьфу ты! С тобой разговаривать и то противно. Иди отсюда. Иди-иди! Пошла вон, я сказал!
И она покорно уходила, зная, что задержаться с отцом после этих слов еще хоть на одну минуту значит пойти на необдуманный риск. Невзирая ни на что, он мог и по лицу ее ударить наотмашь. А жесткой руки отца девочка в то время очень боялась…
Сова энергично встряхнула головой, прогоняя ненавистные ей воспоминания. Образ отца исчез, его заменил пустующий черный камин. Вся эта грязь осталась для Совы в глубоком прошлом. Теперь все иначе. Так, во всяком случае, она считала.
Порывшись в карманах брюк, Сова достала пачку сигарет и положила ее рядом с собой на квадратный стеклянный столик. Закурила, прислушиваясь к тому, как ветер завывает в трубах второго этажа. Сова нырнула рукой в задний карман брюк. Впервые за два дня она достала золотую печатку Зарана, отнятую у Натали. Провела кончиком указательного пальца по гладкой поверхности. Улыбнулась.
На печатке витиевато и размашисто была выгравирована буква «Х». Чуть ниже и более мелко можно было разобрать еще две буквы «Р» и «С». Это означало, что печать хранителя по праву принадлежит российскому синдикату. Всю эту историю с кольцами Сова знала прекрасно, но вот держать в руках знаменитую реликвию ей еще никогда не приходилось.
Она зажала печатку в кулаке, зубами прикусила фильтр тлеющей сигареты и вооружилась мобильным телефоном. Быстро набрала нужный номер. Ответили сразу же, словно звонка ждали с нетерпением.
– Это я, – коротко и бодро отрапортовала Сова, услышав в трубке сухое и лаконичное «да». – Я уже на месте…
Глава 10
Кончалович старательно и скрупулезно записал в протянутый Гуровым блокнот адрес интересующего сыщиков дома за пределами Подмосковья, а потом, как мог, объяснил им его предполагаемое месторасположение.
– Насколько точна эта информация? – Впервые с момента их встречи с Кончаловичем, Крячко вмешался в проводимый напарником допрос.
– Понятия не имею, – Гризли смотрел, как последние пассажиры, предъявив проводнику билеты и паспорта, скрылись в недрах вагона. Его надежда укатить из Москвы на том же самом поезде с каждой минутой таяла, превращаясь в призрачный дым. – Я не очень силен в географии области. Но лично мне кажется, что этот домик должен быть где-то там. Ну или…
– Я не о том, – недовольно пресек его рассуждения Крячко. – Насколько верна информация о том, что Сова сняла этот дом?
– Сто процентов, – уверенно откликнулся информатор. – Она оформляла его через Слепня. Был один такой бродяга… То есть он и сейчас есть. Чалится у хозяина второй месяц за сбыт фальшивых бабок. А трепался об этом его двоюродный братец Фрол. Он сам-то, в общем, не нашей масти… Год назад с Казахстана приехал лавэ поднять. Вкалывает на какой-то частной фирме то ли кладовщиком, то ли водилой. А по выходным шары катает и водку жрет в «Лапландии». Да, вы если хотите, можете сами с ним побазарить, коли мне не верите. Я подскажу, как колонуть этого борова…
– Не стоит, – отказался Гуров. – Мы верим. Только вот насчет отъезда твоего, Юрий, – он поднялся со скамьи. – Это ты зря. К чему такую горячку пороть?
Кончалович невесело усмехнулся. Поезд уже тронулся с перрона и, набирая скорость, потянулся в западном направлении. Гризли проводил его печальным взглядом.
– Смешной ты, полковник, – выдал он после паузы. – Или намеренно дуру включаешь, будто сам не в курсе, чем тут дело пахнет. Общак – это о-го-го! Это тебе не бык чихнул.
– Ну как знаешь. Дело твое.
Полковник уже потерял интерес к информатору. Таких кадров за свою профессиональную практику он насмотрелся немало и знал, что Кончалович теперь – не более чем отработанный материал. Сломался. Окончательно и бесповоротно. Но Гуров не очень жалел об этом. Не он первый, не он последний.
– Пошли, Стас.
Они оставили Гризли на скамеечке наедине с тяготившими его невеселыми мыслями, миновали здание Казанского вокзала и вышли на парковочную стоянку. Блокнот со сделанной в нем записью рукой информатора Гуров опустил в карман рубашки.
– Не факт, что покупка этого домика как-то связана с нынешней историей, – пробурчал Крячко и покосился на напарника. – Ты об этом не подумал, Лева?
– Подумал. Только я не верю в совпадения подобного рода. Полагаю, что и ты тоже. Мы слишком хорошо успели изучить эту публику за время работы в главке. – Гуров вывел «Пежо» со стоянки и направил его в сторону Кольцевой. – Они никогда ничего не делают зря. Или просто так, потому что это неожиданно взбрело в голову. Знаешь, о чем я подумал еще?
– О чем же?
– Внешне все действия Совы, Князя и Пантелея выглядят как спонтанные. Они вроде бы принимают решения в экстремальных для них ситуациях, создаваемых факторами извне. Гибель Зарана, появление на кладбище этой девушки, Натали, налет братков из кодлы Битюга… И так далее. Но все это только внешне. Ты не находишь?
Гуров разговаривал не столько с напарником, сколько с самим собой. Он словно пытался проанализировать ситуацию изнутри, разобраться в ее подводных течениях. Крячко и не пытался мешать размышлениям Гурова. Уж ему-то хорошо было известно, что интуиция редко подводила напарника. И если тот начинал глубоко копаться в психологии и продиктованных ею поступках индивидуумов, то в итоге этот процесс неизменно приводил Гурова к правильным выводам.
– Слышал, что сказал Гризли? – продолжил меж тем Гуров. – Все российское воровское сообщество встало на дыбы. Общак действительно дело серьезное. Как говорилось в одном известном фильме: «Это тебе не мелочь по карманам тырить». И сейчас доступ к общаку находится неизвестно в чьих руках…
– Ну почему же неизвестно? – не согласился Крячко. – Предположительно, доступ сейчас в руках у Совы и ее сообщников.
– «Предположительно»! – Гуров многозначительно поднял вверх указательный палец. – Это раз. А даже если и так, то почему заваруха произошла? Полагаешь, случайно? Я в этом совсем не уверен. Конечно, нам немного известно о той же Сове или о Князе, если не сказать совсем ничего. Но не дураки же они в самом деле. И не зарвавшиеся бакланы вроде Битюга. Все они прекрасно понимают. И наверняка знают о заочном приговоре схода в свой адрес. Но возвращать Инжиру при этом ничего не собираются. Тоже странно, да? И это два. И в-третьих, наконец, почему вообще все так вышло? Почему доступ к общаку не остался в руках Натали, как того хотел покойный Заран?
– «Предположительно»! – Гуров многозначительно поднял вверх указательный палец. – Это раз. А даже если и так, то почему заваруха произошла? Полагаешь, случайно? Я в этом совсем не уверен. Конечно, нам немного известно о той же Сове или о Князе, если не сказать совсем ничего. Но не дураки же они в самом деле. И не зарвавшиеся бакланы вроде Битюга. Все они прекрасно понимают. И наверняка знают о заочном приговоре схода в свой адрес. Но возвращать Инжиру при этом ничего не собираются. Тоже странно, да? И это два. И в-третьих, наконец, почему вообще все так вышло? Почему доступ к общаку не остался в руках Натали, как того хотел покойный Заран?
– Потому что ее убили, – напомнил Крячко.
– Верно. А почему ее убили, Стас? И главное, кто?
На этот раз Крячко ничего не ответил. Просто промолчал. Да и что тут можно сказать? Гуров прав. Пока ответов на аналогичные вопросы у сыщиков не было. А судя по всему, Гуров клонил к тому, что в этих самых ответах и кроется истинная суть всей разгадки.
«Пежо» резво вырвался за пределы города и, перейдя на крейсерскую скорость, устремился по широкой четырехполосной магистрали. Сыщики хранили гнетущее молчание. Гуров продолжал анализ, только теперь уже не вслух, про себя. А Крячко старался предугадать, что же может их ожидать в конце этой поездки.
– Есть еще один вопрос, Лева, – неожиданно встрепенулся Стас и нервно заерзал на сиденье.
– Какой?
– На кой черт мы вообще продолжаем копаться в таком дерьме? Мы даже официально не подключены к этому делу. Нам поручено только выяснить, не был ли Бутуев убит по той причине, что являлся тайным информатором Орлова в воровской среде.
Гуров коротко взглянул на напарника.
– А ты уже уверен, что это не так? – саркастически произнес полковник. – Нам даже версию с Битюгом не удалось отработать до конца.
– Вот-вот, – сокрушенно покачал головой Крячко. – Об этом я и говорю, Лева. Может, нам стоило бы вернуться в Москву и дожать этого ублюдка вместо того, чтобы мчаться куда-то и искать снятый Совой дом, который вполне может оказаться и пустышкой? Если выбить из Битюга признание, нашей эпопее придет конец. Отчитаемся перед Орловым о проделанной работе – и по домам. Я сейчас с превеликим удовольствием завалился бы в койку. Может, даже и не один. Коньячка хряпнул бы… – Крячко даже блаженно замурлыкал, рисуя перед мысленным взором радужные картины домашнего уюта, основанные на давних холостяцких иллюзиях. – А Совой, Князем и всеми остальными преступными отбросами пускай вон РУБОП занимается. То же Маракунин, к примеру…
Гуров склонился и пальцем утопил под приборной панелью прикуриватель. Лицо полковника словно закаменело.
– Тебе еще не надоело ныть, Стас? – беззлобно бросил он, не поворачивая головы в сторону Крячко. – А вот насчет Маракунина ты очень вовремя напомнил. Надо бы звякнуть ему и узнать, как там продвигается его расследование.
Гуров достал из кармана мобильник, но тот сам разразился громкой трелью, прежде чем полковник успел набрать на нем номер.
– Орлов, – Гуров считал имя абонента с осветившегося дисплея. – Нервничает старик, беспокоится, – после чего, придерживая руль одной рукой, нажал кнопку соединения. – Слушаю тебя, генерал, очень внимательно.
– Вы где? – без всякого приветствия коротко поинтересовался Орлов.
– Решили прокатиться за город. Подышать свежим воздухом, так сказать.
– Не смешно, Лева.
– Не смешно, – не стал спорить Гуров. – Чего ты хотел?
– Что у вас там произошло на Багратионовской? Почему такой провал? Как же так? Я ведь предупреждал. – Орлов накинулся на подчиненных в присущей ему манере. Так происходило всегда, когда генералу необходимо было спустить пары. Старые боевые товарищи подходили для роли «козлов отпущения» лучше всего. – Зачем вы едете за город, Лева?!
Гуров слегка отстранился от зажатой в руке трубки и кивком головы указал Крячко на выскочивший из панели прикуриватель. Стас закурил сам и дал прикурить напарнику.
– Не слишком ли много вопросов, генерал? – Полковник не был настроен на дружелюбный лад. – Сбавь обороты. Нам со Стасом сейчас не до головомоек. О случившемся на Багратионовской сожалеем. Подробный отчет получишь после того, как мы вернемся…
– Откуда вернетесь?
– Я же сказал, подробности потом. Не могу говорить. Я за рулем. И мне нужен свободный телефон. Все. До связи.
– Лева…
Но Гуров уже отключился.
– Психует? – коротко поинтересовался Крячко.
– Его можно понять. – Гуров уже по памяти набирал номер Маракунина. – Ты бы не психовал?
Крячко пожал плечами. Напарник был прав. В данной ситуации состояние Орлова понятно. Но они, сыщики, прямой вины в произошедшем не чувствовали. Дело случая, как говорится. И издержки профессии. С этим не поспоришь…
Маракунин долго не снимал трубку, но и Гуров не торопился осуществлять сброс. Уверенно выжимая из «Пежо» все ресурсы, полковник терпеливо вслушивался в бесконечные длинные гудки. Наконец абонент ответил.
– Да. – Голос у Маракунина был далек от бодрого и жизнерадостного. Впрочем, Гурова это не сильно удивило.
– Здравствуй, дорогой, – доброжелательно откликнулся он. – Гуров тебя беспокоит. Не отвлек?
– Вообще-то, отвлек, Лева. Я сейчас на очередном месте преступления. И все по тому же делу, между прочим.
– Да ну! – Гуров оживился еще больше. – Что за преступление? В двух словах.
– Мы нашли Андрея Пантелеева. Пантелея то есть. С ним еще двое братков, личности которых установить пока не удалось. Тоже оба мертвы. Огнестрельные раны…
– Где ты их обнаружил?
– Мы искали машину, на которой увезли с кладбища Наталью Сомову. – Маракунин заговорил быстро и отрывисто в непривычной для себя манере, и Гуров прекрасно понимал, что его коллега из РУБОПа с удовольствием отложил бы сейчас обсуждение данной темы до более подходящего случая. Однако полковник не мог позволить себе подобной роскоши. – И нашли. Ею оказался почти новенький «Форд Фокус», зарегистрированный на имя Игоря Селиванова. Автомобиль бросили без присмотра, видимо, сменив его на новые «колеса». Предположительно, джип. А рядом в полузаброшенном домике – три трупа. Но об этом я уже говорил. Интересно другое, Лева. У меня пока нет отчета от экспертов по баллистике, но, думаю, не сильно ошибусь, предположив, что Наталью Сомову убили из того же оружия, что и Пантелеева. Очень похоже, Лева, очень. Не хочешь подъехать сам и посмотреть?
Гуров хотел. Некоторая картина происходящего более или менее начинала приобретать осмысленные очертания. Разорванные элементы мозаики вставали на свои места и складывались в то, что Гуров и так предполагал изначально на уровне интуиции.
– Сейчас не могу, – ответил он, прижимая к полу педаль акселератора. «Пежо» натужно и даже как-то обиженно заревел. – Но если что, держи меня в курсе. Лады?
– Лады. Я тебе позвоню.
На этом разговор завершился. Крячко ждал разъяснений – не все достигло его ушей, но Гуров погрузился в сосредоточенное молчание.
Небо затянулось плотными облаками, и вскоре по асфальту забарабанил легкий летний дождик. «Пежо» резво преодолевал километр за километром, оставляя позади пределы столицы. Крячко закрыл глаза и незаметно для себя погрузился в дрему. Он пропустил тот момент, когда Гуров, следуя информации Кончаловича, достиг нужного поворота и свернул с основной магистрали.
– Стас! – окликнул он напарника, не поворачивая головы.
Крячко открыл глаза.
– Соберись. Мы у цели.
– Понял.
Крячко с хрустом потянулся и, сунув руку под пиджак, расстегнул ремешок на кобуре. Гуров расчистил «дворниками» усеянное мелкими каплями лобовое стекло и пристально вгляделся вперед. Шины зашуршали по намокшей щебенке.
«Пежо» остановился в десяти метрах от металлических ворот, за которыми просматривался двухэтажный домик со скошенной черепичной крышей. Дом выглядел пустым и заброшенным. Впрочем, как и прилегающие к нему окрестности. Казалось, что даже воздух вокруг был неподвижен. До слуха прибывших сыщиков не доносилось ни единого звука.
Крячко достал пистолет.
– Сомнительно, что здесь кто-то есть, – высказал он свое мнение, толкая плечом дверцу. – Но можем проверить, если хочешь. Пошли?
– Пошли, – Гуров тоже вооружился. – А насчет «сомнительно», ты не прав, старик. Ты же не думаешь, что Сова с Князем должны были оставить машину у всех на виду, а над входом повесить растяжку с надписью «Добро пожаловать!»?
– Скорее наоборот, – усмехнулся Крячко. – Я бы на их месте написал: «Просьба не беспокоить. Мы тут скрываемся от длинных рук синдиката».
Гуров не оценил шутку напарника. Осторожно прикрыв за собой дверцу «Пежо», он бесшумно двинулся к расположенной рядом с воротами низкой калитке. Крячко последовал за ним, озираясь по сторонам и держа оружие наготове. Исключать возможность засады он не собирался.