Проследив за падением вожака, Хек перевел взгляд туда, откуда прозвучал выстрел. Возле седана стоял возникший, словно из-под земли, Бондарь, в руке которого дымился пистолетный ствол.
Вот так номер! Заговоренный он, что ли?
– Мы же тебя убили! – воскликнул Хек с той обиженной интонацией, которая не прорезалась в его голосе с самого детства.
– Разве? – Бондарь прицелился в него. – Ну, значит, настал мой черед убивать.
– Не надо! – завопил Хек, роняя автомат под ноги. – У меня нет патронов, не стреляй!
И Бондарь не выстрелил.
* * *Гаманец, о существовании которого на время забыли обе сражающиеся стороны, был несказанно рад такому обороту событий. Иметь дело с пленницей в скользком халатике на голое тело – это одно, а участвовать в перестрелке – совсем другое. Но совсем остаться в стороне не получилось. Увидев, как упал застреленный Бондарем Малява, Гаманец понял, что пора брать инициативу на себя.
– Брось пушку, москаль! – заорал он, уперев дуло автомата в поясницу Оксаны. – Брось пушку или я пристрелю эту курицу!
Бондарь посмотрел в его сторону. До Гаманца было метров тридцать. Слишком большое расстояние для прицельного выстрела в противника, прикрывающегося пленницей.
– А ты парень не промах, – процедил он, не торопясь расставаться с «береттой». – Я раньше считал одесскую братву мелкой шантрапой, способной лишь базарных торговок пугать да гусей тырить. Ну, как в фильме «Свадьба в Малиновке».
– Не заговаривай мне зубы! – рявкнул Гаманец.
– Никто тебе зубы не заговаривает, – заверил его Бондарь, который именно этим и занимался, надеясь, что противник все же подставит свою тыквообразную башку под пулю. Поскольку этого не происходило, Бондарь продолжал развивать затронутую тему. – Видел «Свадьбу в Малиновке»? Там один потешной одессит был, Буба Касторский, что ли…
– Какой еще Буба Касторский? – взвизгнул Гаманец, заподозрив, что пленница сейчас брякнется в обморок, оставив его один на один с российским спецом.
– В канотье и с тросточкой, – донеслось до ушей нервничающего Гаманца. – Он еще песню пел… На морском песочке, в розовых чулочках… Вспомнил?
– Да пошел ты!..
Выругавшись, Гаманец понял, что не знает, как действовать дальше. На помощь безоружного Хека он не рассчитывал. Оттолкнуть пленницу и открыть стрельбу, стоя во весь рост, боялся. Этот ушлый мужик по фамилии Бондарь вполне мог опередить его с выстрелом. Как же быть?
Все, что сумел придумать Гаманец, это громко повторить:
– Бросай пушку!
– Подойди и возьми. – С этими словами Бондарь вытянул вперед ладонь, на которой свободно лежал пистолет.
Наконец-то, с облегчением подумал Гаманец, отшвыривая Оксану прочь. Она больше не мешала ему срезать Бондаря одной длинной хлесткой очередью, пущенной от бедра.
Хлоп!
Гаманец бессмысленно захлопал глазами, обнаружив, что не способен пошевелить пальцем. Он пропустил то мгновение, когда растопыренные пальцы Бондаря вновь сомкнулись вокруг рукоятки «беретты». Он не сумел также оценить мастерство выстрела, произведенного из повернутого плашмя пистолета. Он просто ощутил толчок в грудь и упал лицом вниз, обдирая нос, лоб и щеки об асфальт, но не чувствуя этого. Пробитое пулей сердце сократилось в последний раз и остановилось.
* * *Как только Бондарь перестал целиться в Хека, тот бросился наутек. Он не видел, как упал сраженный пулей Гаманец. Подвывая, он забрался за руль автобуса и попытался завести двигатель, но при каждом повороте ключа слышалось только глухое урчание да кашлянье воздуха в цилиндрах. В слепой панике Хек никак не мог включить зажигание. Его нога не попадала на педаль газа.
Тогда он вывалился наружу с прихваченным в автобусе пистолетом и стремглав побежал по улице. Шум за спиной заставил его оглянуться.
Не поврежденный пулями «Форд» сорвался с места, свистя мгновенно раскалившимися шинами. Закладывая крутой вираж, машина наскочила на бордюр, тяжело покачнулась и направилась прямо на Хека, выбрасывая из-под задних колес брызги воды и комья грязи.
Похолодев от ужаса, Хек упал на колено и стал целиться в машину, придерживая себя за запястье левой рукой.
Бах… Бах…
Две пули продырявили лобовое стекло «Форда», но ни в кого не попали. Неудивительно. Бондарь управлял автомобилем, скрючившись в неописуемой позе, позволявшей ему укрываться за двигателем.
– Джеймс Бонд хренов, – всхлипнул Хек.
Все виделось ему преувеличенным, нереальным. Приближающийся «Форд» походил на огромного разъяренного быка. Рев мотора был оглушителен.
Рррунннггг!
Инстинкт самосохранения подбросил Хека, заставив совершить отчаянный кульбит в каком-нибудь метре от радиатора. Потом он вскочил на ноги и побежал в противоположном направлении.
* * *Оксана проклинала себя за то, что решила выбраться на улицу. Но ее насторожил внезапный уход Бондаря, за которым ей было велено следить. Кроме того, события вчерашней ночи представлялись ей в совсем ином, отнюдь не романтическом свете. Растаяв от мужских ласк, Оксана, как последняя дура, выболтала все, что следовало держать в тайне. Теперь надо было предупредить Катерину об опасности и не позволить ей войти в дом. С таким намерением Оксана и вышла во двор. Секс сексом, а кекс кексом. Иначе говоря, нельзя терять союзницу, пообещавшую Оксане овдоветь в самом ближайшем будущем.
К сожалению, очень скоро выяснилось, что мечта о легкой наживе владеет не только Оксаной. Охранники ее мужа тоже хотели денег – много денег, целый миллион баксов. Об этом поведал Оксане парень с тыквообразной головой, едва не вывихнувший ей руки. А еще он сказал, что не прочь позабавиться с такой классной телкой, пока шеф будет снимать деньги со счета.
– Не будьте идиотами, – простонала Оксана, согнутая охранником в три погибели. – У нас нет таких денег. Отпусти меня, и я не расскажу Григорию Ивановичу о том, что вы тут задумали. Отпусти, Куманюк!
– Я Гаманец, – с достоинством возразил охранник. – А ты лучше закрой пасть, пока я ее тебе не заткнул. У меня есть чем, не сомневайся. По самые гланды.
Оксана заплакала. Ее привел в отчаяние не столько факт похищения, сколько перспектива расстаться с деньгами, которые она уже считала своими.
Но потом мысли о миллионе долларов и заломленных за спину руках отступили на задний план. Их заглушил грохот стрельбы. А когда выстрелы прекратились и Оксана начала постепенно приходить в себя, началось самое страшное.
Автоматный ствол, упершийся в спину…
Угроза смерти…
Совершенно невероятный фокус, исполненный Бондарем с помощью лежащего на ладони пистолета…
* * *В момент выстрела Оксана непроизвольно зажмурилась. Потом открыла глаза и увидела лежащего на земле Гаманца, из спины которого хлестала почему-то бурая, а не алая, как в кино, кровь. Ее ноги подкосились, и она опустилась рядом. Целая и невредимая, но полумертвая от страха. Ее мозг работал с перебоями, не успевая анализировать дальнейшие события, разворачивающиеся перед взором. Она просто сидела и смотрела, как зачарованная. Ни одна деталь не ускользала от ее внимания.
Вот в начале улицы остановилась оранжевая «Нива», на которой приезжала в Палермо Катерина. На этот раз она не рискнула приблизиться к дому, возле которого происходило нечто из ряда вон выходящее. Наверное, сидела внутри и наблюдала за боем, такая же остолбеневшая, как Оксана.
Из пересохшего горла девушки вырвался истеричный смешок.
Это произошло в тот самый момент, когда последний оставшийся в живых охранник проявил чудеса ловкости, увернувшись от радиатора «Форда». До сих пор Оксане казалось, что автомобиль несется по улице сам по себе, но потом она неожиданно увидела сидящего за рулем Бондаря. Откуда он взялся? И почему не тормозит? Собирается с разгона нырнуть в пруд, которым завершается улица?
– Ох! – выдохнула Оксана, когда «Форд», не сбавляя скорости, пошел на разворот.
Одновременно с ней вскрикнули десятки жителей поселка, приникшие к окнам и щелям своих запертых на засовы ворот.
«Форд», встав на два левых колеса, описал дугу по самой кромке пруда, в котором загоготало, забило крыльями переполошившееся гусиное семейство. Это казалось невероятным, но, завершая разворот, Бондарь не позволил машине ни перевернуться, ни даже чиркнуть бортом забор. «Форд» гулко опустился на все четыре колеса, несколько раз подпрыгнул и понесся в обратном направлении.
Рррунннггг!
Хек, сообразивший, что спастись бегством ему не удастся, развернулся к стремительно приближающемуся автомобилю лицом и открыл беспорядочную пальбу из пистолета. При этом он продолжал суетливо пятиться, лихорадочно выкрикивая:
– На! На! На!
Когда он опустошил магазин, «Форд» находился уже всего в двадцати метрах. Вскрикнув по-заячьи, Хек огромными прыжками метнулся в сторону и вжался в кирпичную ограду. Наверное, он полагал, что теперь находится в безопасности. Но тяжелый «Форд», сметая с пути скамейки и цветочные вазы, буквально размазал его по стенке, после чего опять вырулил на середину улицы, чтобы совершить новый разворот и остановиться.
– На! На! На!
Когда он опустошил магазин, «Форд» находился уже всего в двадцати метрах. Вскрикнув по-заячьи, Хек огромными прыжками метнулся в сторону и вжался в кирпичную ограду. Наверное, он полагал, что теперь находится в безопасности. Но тяжелый «Форд», сметая с пути скамейки и цветочные вазы, буквально размазал его по стенке, после чего опять вырулил на середину улицы, чтобы совершить новый разворот и остановиться.
* * *Услышав леденящий душу вопль, Оксана почувствовала, что теряет сознание. Выскочивший из машины Бондарь тормошил ее, хлестал по щекам, что-то спрашивая, что-то требуя, но она никак не реагировала на это. Тупо смотрела на кирпичную ограду, отмеченную широким мазком крови, и лязгала зубами.
Ее привела в чувство внезапная боль.
– Что это было? – слабо удивилась она, разглядывая ладонь, на которой появилось розовое пятнышко.
– Пришлось слегка расшевелить тебя, – пояснил Бондарь, пряча в карман зажигалку. – А теперь отвечай, быстро, внятно, толково. Где Катерина?
Оксана сокрушенно покачала головой:
– У меня щеки горят. Синяки, наверное, останутся.
– Отвечай, если не хочешь обзавестись новыми! Где Катерина?
– Совсем недавно была там. – Оксана ткнула пальцем в дальний конец улицы. – Оранжевая «Нива». На ней Катя и уехала, наверное. Сама уехала, а меня бросила…
– Зачем ты понадобилась этим отморозкам? – Бондарь показал взглядом на труп Гаманца.
– Они хотели потребовать за меня миллион долларов, – равнодушно ответила Оксана. У нее не осталось ни сил, ни эмоций. Пропади все пропадом.
– Запрись в доме и никого не впускай, – распорядился Бондарь. – Ты ничего не видела, ничего не знаешь. Григорий Иванович разберется с милицией без тебя.
Эти распоряжения были отданы уже на бегу. Запрыгнув в черный «Форд» покойного Макса, Бондарь включил зажигание и укатил в неизвестном направлении.
«Хотя почему в неизвестном? – вяло возразила себе Оксана. – Очень даже в известном».
Это были ее последние связные мысли. Обнаружив, что домашние тапочки пропитались кровью, в луже которой она топталась, Оксана опять грохнулась в обморок.
XXIII. Добро пожаловать в преисподнюю
Катерина гнала «Ниву» по объездной дороге, а в зеркале заднего вида постепенно увеличивалось отражение настигающего ее «Форда». В этом был виноват гаишник, тормознувший ее на шоссе за превышение скорости. Общение с ним заняло не более трех минут, но этого времени оказалось достаточно, чтобы Бондарь засек Катерину и начал преследование. В том, что за рулем черного «Форда» сидит именно он, можно было не сомневаться. После того как Катерина увидела этого парня в деле, она почти не надеялась выиграть гонку на выживание.
Она надеялась на совсем другое.
Резко свернув влево, «Нива» запрыгала по ухабам грунтовой дороги, протянувшейся между нескончаемыми виноградниками. Узловатые жгуты старых лоз змеились по сухой земле, седой от пыли. Казалось, они скрючены ревматизмом, а жухлая листва напоминала груды старого тряпья. За виноградниками простиралась бескрайняя одесская степь. Ровная и плоская, словно карта местности в масштабе один к одному. Никуда не спрятаться, нигде не скрыться от погони.
А вдруг зеркало лжет, вдруг отражает то, чего на самом деле нет?
Вцепившись в руль обеими руками, Катерина оглянулась. «Форд» не отставал. Шлейф пыли, тянущийся за ним, выглядел почти белым на фоне графитного неба. Еще чуть-чуть, и станут различимы прищуренные глаза Бондаря. Катерина переключила внимание на дорогу. Ей чудилось, что она ощущает холод ненавидящего взгляда, устремленного в ее затылок.
Уже совсем близко. Чересчур близко.
Впрочем, у Катерины еще оставался шанс – пусть один из сотни, даже из тысячи, но оставался. У нее было преимущество. Она отлично знала окрестности, тогда как москвич оказался здесь впервые.
Только бы успеть добраться до каменоломен, лихорадочно стучало в ее мозгу. Укрывшись там в своем черном плаще, Катерина станет невидимой, как летучая мышь. Бондарь не найдет ее в непроглядном мраке, он заблудится или повернет обратно. А может быть, даже свернет себе шею, если совсем уж повезет…
Повезет, не может не повезти!
За окном промелькнул указатель поворота на село Нерубайское, где, как гласил покосившийся щит, базировался партизанский отряд Героя Советского Союза Молодцова-Бадаева. Тут он колошматил фашистских оккупантов, скрываясь от облав в подземелье. Если бы не катакомбы, приютившие тысячи советских солдат и матросов, вряд ли Одесса заслужила бы звание города-героя. Теперь катакомбам предстояло укрыть еще одного человека: Катерину Левыкину.
Ведь не только партизаны, но и преступники всех мастей издавна облюбовали запутанные подземные лабиринты, пролегающие под городом и его окрестностями.
Две с половиной тысячи километров штолен, шурфов и штреков, соединяющих между собой полости каменоломен, остались с давних времен, когда тут добывали главный строительный камень Одессы – ракушечник или пильный известняк.
С тех пор минуло два века. Катакомбы освоили представители отнюдь не рабочих профессий. Здесь было настоящее раздолье для тех, кто предпочитал выбираться наружу украдкой. Подземные жители использовали для своих путешествий горизонтальные и вертикальные выработки, заброшенные военные бункеры, подземные галереи, дренажные и коллекторные туннели, погреба, колодцы, карстовые пещеры. Все эти ходы и лазы соединялись между собой под самыми разными углами, в самых неожиданных направлениях.
Искать иголку в стоге сена было детской забавой в сравнении с поисками притаившегося в катакомбах человека. И этот человек был близок к своей цели.
Этого человека звали Катериной.
Скребя днищем по камням, «Нива» начала спуск в пологую котловину. «Форд» не отставал, совершая те же маневры, но с большим мастерством. Окутанные клубами пыли машины мчались вниз, куда вела одна-единственная дорога.
Катерине довелось побывать здесь несколько раз в ту пору, когда она мыкалась по Одессе со справкой об освобождении. Денег на гостиницу не было, сдавать угол бывшей заключенной никто не соглашался. Тогда-то она и прибилась к удалой компании гопников, посулившей ей крышу над головой. Теперь ей предстояло пройти памятным маршрутом снова – только гораздо быстрее и почти в полной темноте.
Резко затормозив возле входа в шахтный ствол, Катерина пулей выскочила из машины и начала опасный спуск. До дна бетонного колодца было не менее тридцати метров – вполне подходящая высота, чтобы свернуть при падении шею и больше ни о чем не беспокоиться. Проворно перебирая железные скобы, Катерина благодарила бога за то, что она в сапогах на низком каблуке. На модных «шпильках» тут было делать нечего. Оступился – и вниз.
– Стой, дура! – прогремело над ее головой. – Расшибешься ведь!
– Сам расшибешься, – крикнула Катерина в ответ. – Ты отсюда живым не выберешься, понял? Никогда не выберешься, понял?
Эхо усилило ее голос, с наслаждением повторяя на все лады:
…НЕ ВЫБЕРЕШЬСЯ, ПОНЯЛ?..
…не выберешься, понял?..
…понял?..
* * *Катерина спускалась быстро, но осторожно, готовая к любой неожиданности. Несмотря на хорошо сохранившуюся облицовку ствола, сами скобы проржавели насквозь, грозя обломиться под тяжестью человеческого тела. В бетонной норе становилось все темнее, особенно после того, как фигура Бондаря частично заслонила уменьшающийся круг далекого неба.
Катерина чувствовала себя букашкой, которую разглядывают под микроскопом, и это было не единственное неприятное ощущение.
Примерно на середине ствола началась капель грунтовых вод, просачивающихся сквозь залежи известняка. Сначала это был дождичек, потом полились целые потоки, наконец, на Катерину обрушился настоящий водопад. К счастью, через несколько метров ствол пошел по наклонной, и струи ледяной воды полетели мимо.
Отплевываясь и фыркая, Катерина приостановилась, чтобы задрать голову вверх. Оттуда, норовя запорошить глаза, сыпалась ржавая труха из-под ног Бондаря. Игнорируя холодный душ, он приближался, неутомимый и целеустремленный, как фокстерьер, преследующий загнанную в нору лисицу. Он больше не тратил слов. Только громко дышал да скрежетал железом.
Выругавшись, Катерина продолжила спуск, стараясь не глядеть на облепившие стены сталактиты. Отвратительно-желтые, цветом они напоминали застывшую на морозе мочу. Надвигающийся снизу мрак вонял гнилью и многовековой сыростью.
Добравшись до конца лестницы, Катерина с криком ухнула в черную воду. Как и в прошлый раз, дно выработки под стволом было затоплено. Рассекая воду беспорядочными гребками, Катерина преодолела озерцо вплавь и, хлюпая мокрой одеждой, выбралась на сухое место.
Может быть, хоть это препятствие остановит Бондаря? Нет. Громкий плеск за спиной Катерины подсказал ей, что ее преследователь, не задумываясь, прыгнул в воду.