— Есть что-нибудь будешь? — выглянула из кухни мать.
— Чуть попозже. Мне позвонить надо.
Он открыл дверь в маленькую спальню и увидел ее обиженный взгляд:
— От родной матери секреты. Где уж нам вас понять! Москвичей!
Ответить он не успел: хлопнула входная дверью. Она ушла. Должно быть, к родне побежала, объясняться. «Потом», — подумал он и торопливо набрал номер Левы Шантеля.
— Слушаю.
— Лева, это я тебя слушаю.
— Галюнчик, погоди! — раздалось в трубке. — Иди, посмотри телевизор.
«Опять с ней!»
— Лева, ты на даче, что ли? От бывшей жены прячешься?
— Просто отдыхаю.
— А ну-ка объясни мне, что здесь происходит?
— А что происходит?
— Ты ваньку-то не валяй! — рассердился Коля. — Я приезжаю в родной город, а здесь все обклеено плакатами. Догадываешься, какими?
— Ну и?..
— Ты звонил в городскую администрацию?
— Допустим.
— Значит, ты поднял весь этот шум? Мы больше вместе не работаем, Лева.
— Погоди! Ты думаешь, это я? Да, я звонил. Но, между прочим, это все твоя бывшая жена. И, как я понимаю, будущая.
— Что-что?
— Мне в обед позвонила Ева, вот что. Пожаловалась, что ты уехал в родной город один, а она хочет быть вместе с тобой.
— И ты дал ей ценный совет, — усмехнулся Коля. — Выступить в роли ведущей шоу двойников Николая Краснова. Фонарин в курсе?
— Да, он поддержал нашу идею. У тебя хорошие друзья, Коля. Ведь я знаю, во что ты вляпался.
Коля какое-то время молчал. А Лева Шантель был бы здесь весьма кстати. Сейчас надо иметь рядом надежного друга, на которого можно рассчитывать. Шантель хоть и скупердяй, но зато своей собственностью дорожит. Он не допустит, чтобы с Николаем Красновым что-то случилось.
— Я передумал, — сказал Коля. — Давай, устраивай свое шоу. Но почему старт здесь, в моем родном городе?
— А где? Людей надо обкатать. Потом — реклама хорошая. Надо быть ближе к народу. Сейчас на провинцию мода. Они теперь все самодостаточные, и на Москву плевали. Тебя всегда и любили за то, что ты простой парень, свой в доску.
— Когда ты приедешь?
— Почему я? Мы.
— Кто это вы?
— Ева приедет. Еще несколько парней, которые хотят участвовать в шоу. Фонарин назначил первую премию в десять тысяч у. е. Для провинции, Коленька, это деньги.
— Сэкономить решили? Да, здесь это большие деньги. Весь город сбежится!
— А нам этого и надо.
«Чем больше будет вокруг меня толпа, тем лучше. Марселя надо запутать. Главное — продержаться неделю. Потом заказ аннулируется».
— Так когда ты выезжаешь? — спросил он у Шантеля. — То есть вы?
— Завтра утром. К вечеру будем там. Гостиницу я заказал. А Ева с тобой поселится?
— Нет. То есть я тоже, возможно, перееду в гостиницу. Здесь очень тесно.
Шантель деликатно промолчал.
— Телевидение будет? — спросил Коля. — И пресса?
— Организуем.
— Лева, я песню новую написал.
— Вот видишь, как хорошо! — обрадовался Шантель. — Ну что, отбой? До завтра?
— Кстати, как Ирэн? — не удержался Краснов. — Не беспокоит больше?
— Ирэн? — кисло переспросил Шантель. — Должно быть, придется дать ей денег. От этой стервы трудно отвязаться.
— Что ж, удачи тебе, — рассмеялся Коля.
— Спокойной ночи, — довольно холодно сказал Лев Антонович и отключился.
Коля счастливо улыбнулся: завтра приедет Ева! Хочется побыть с ней, но не сюда же ее приводить! Мать начиталась желтых газет, она давно уже считает, что эта дурная женщина ее сыну не пара. Хотя и про него много всякого пишут. Но то, что про сына, — это наглая ложь, а про ненавистную сноху — святая правда. Разводу она обрадовалась, как окончанию Великого поста. Теперь можно и радостью разговеться. Он еще не сказал, что вновь женится на Еве. И будет тянуть до последнего.
«Куда же она запропала?»
В ответ на его мысли хлопнула входная дверь.
— Мама? Это ты?
— Ох, что на улице-то творится! — Она раскраснелась, разрумянилась. Какой же он дурак! Ей просто хочется немного погреться в лучах его славы, погордиться знаменитым сыном. Она постояла у подъезда со своими соседками, посмотрела на толпу фанатов возле дома и оттаяла, опять разговорилась: — И не расходятся ведь! Всю ночь, что ли, будут под окнами бродить?
— Это нормально. В Москве возле моего дома тоже дежурят фанаты.
— А зачем, Коленька?
— Так положено. Если человек — звезда.
— Ох, и шуму ты в городке нашем маленьком наделал! Долго будут вспоминать!
— Ты разогрей мне что-нибудь поесть. И еще я спать очень хочу.
Мать тут же засуетилась, побежала на кухню за его любимой едой. Горячего он с утра не ел, поэтому ложкой работал энергично.
— Жениться тебе пора, — вздохнула мать.
— Да. Скоро. — Он выскреб из тарелки остатки гущи.
— Девушка-то хоть простая? Не эта… попрыгушка?
— Видишь ли, мама… Теперь все будет по-другому. — «Я поговорю с ней об этом завтра». — Я вот о чем хотел тебя спросить. В городе есть еще Красновы?
— И не одни, сынок. Фамилия-то не редкая.
— Я имею в виду хозяина заправочных станций. Его жена — большая шишка в городской администрации.
— Ах, эти! Ну, личности известные. Богатеи.
— Они нам не родственники?
— Может, и родственники. Дальние, кажись. А что они тебе дались?
— Так. Их-то ты не зовешь.
— Так говорю тебе: богатеи! Говорят, квартир в Москве понакупили! Когда только ее посадят, эту Краснову!
— Ну, так и я теперь человек не простой. Почему бы нам не пообщаться?
— Знаешь, Коля, что я тебе скажу. Кто в бедности был с тобой, того и держись. А которые перевертыши, тех избегать надо. Та родня, что тебе ровня. Так-то.
— Ладно, мама, я понял. Спать очень хочу. Устал. Извини, — сказал он виновато и ушел в спальню.
Вот и закончился этот длинный и тяжелый день. Первый из отпущенной Марселю на выполнение заказа недели.
* * *Утром, лежа в постели, он зевал и думал, чем бы заняться до приезда Шантеля и Евы? На стене крохотной спальни, в изголовье кровати, висела его первая гитара. Он вспомнил, как заработал в летнем трудовом лагере двадцать рублей и потратил их на этот инструмент. А было ему… пятнадцать?
Краснов снял гитару со стены, долго настраивал, добившись более или менее сносного звучания, тихонько наиграл мелодию, которая пришла ему в голову во время бешеной гонки по трассе. Да, неплохо. Это будет хит. Если бы такую песню написал Коля Краснов, не имеющий ничего, кроме этой гитары, никто бы про нее не узнал. Честно сказать, посредственно. Не айс. А теперь она будет звучать изо всех киосков, да еще и альбом появится, названный так же: «Не верьте…»
Не верьте, что кончился Коля Краснов. Шантель уж постарается. Вот Олег посмеется! Скажет, скатился ты, Коко, до банальщины. До голимой попсы, да и то пресомнительного качества.
Он отчетливо, до мельчайших подробностей, представил себе и снятый модным режиссером клип, и презентацию альбома, и хвалебные речи, сказанные в ответ на те хвалебные речи, что в свою очередь когда-то говорил он таким же исписавшимся. Вранье на вранье. Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. На этом и держится весь отечественный шоубиз. И Леву Шантеля представил, запирающего деньги, пачку за пачкой, в свой бронированный сейф. К горлу сразу же подступила тошнота. Он потянулся повесить гитару обратно на стену.
— Коля? — заглянула в комнату мать. — Ты что это бренчишь с утра пораньше?
Он усмехнулся. Метко сказано: бренчишь.
— Так, ничего. — Гвоздь выпал из стены, и гитара упала, ее струны жалобно застонали.
— Коленька, я тебе помешала? — заботливо спросила мама. — Ты работай, сынок.
— Нет, не хочу. А что будет, мама, если я все это брошу?
— Что, сынок?
— Ну, музыку. То есть сцену. Карьеру, одним словом.
— И что ж ты делать будешь?
— Не знаю. Подумаю. Пойду, например, работать по специальности.
— Где?
— В Москве. Раз я там живу.
Мать немного помолчала.
— Это девка твоя новая, что ли, воду мутит? Какая специальность, Коленька? Живешь ты хорошо, и слава богу. На работе с утра до ночи не сидишь, начальство тебя не шпыняет, зарплату не задерживают, с отпуском не прижимают. Сам себе хозяин. И не вагоны разгружаешь. Гитара-то, она, чай, не мешок с мукой? «Брошу»!
— Как вы все меня понимаете! — с иронией сказал он. — Кстати, а что у тебя на работе?
— Вчера за свой счет написала. На отпуск. Как только узнала, что ты приедешь.
— Зачем ты работаешь, мама? Сама описала службу как каторгу. Так зачем? Разве я денег тебе не дам?
— Как не работать-то, сынок? Среди людей живем. И ни к чему им знать, сколько и чего ты получаешь. На поезде вот приехал. Значит, больно-то не разбогател. А что в газетах пишут, так это все неправда. Я всем говорю.
— Я, пожалуй, прогуляюсь по городу. Сегодня вечером приедут мой продюсер и ведущая шоу.
— Где ж мы их всех положим-то? Разве на полу?
— Это Ева.
— Как-как?
— Ева приедет, мама.
— Коленька… Как же? Вы же с ней разошлись!
— Но я не могу разорвать существующие между нами деловые отношения, — промямлил он. — Мы вместе работаем, и эта поездка чисто деловая. Короче, мне надо переехать в гостиницу. Мне здесь неудобно, пойми.
— Понимаю. У родной матери, в родном доме неудобно.
— Ты же сама только что сказала, что бросать все глупо! Значит, я буду работать. А для этого мне нужно быть рядом с моим продюсером и моей… ведущей шоу. Все, я поехал.
— А завтракать?
— Не хочу.
От чашки кофе он бы не отказался, но продолжать этот неприятный разговор не хотелось. Никто его не понимает. И мама тоже.
Он вышел из дома и огляделся. Есть где-нибудь в родном городе приличное кафе? Где можно позавтракать, а заодно и пообедать. Он вспомнил, как проезжал мимо симпатичного домика с вывеской, на которой было витиевато написано: «Ивушка». Десять часов утра, вряд ли там есть посетители.
Метров через сто Краснов поймал-таки такси и сказал водителю, куда ехать. Когда расплачивался, таксист вдруг подмигнул:
— Как там жизнь-то, в Москве?
— Нормально.
— Ты это… Про нас песню сочини. Про родной город. Не забывай, парень, своих корней, — наставительно сказал мужик.
«Они считают меня своей собственностью. Земляки», — вздохнул Краснов и стал высматривать вчерашний павильончик. Что за черт? Двое рабочих снимают вывеску! Закрылись, что ли? Вот тебе и позавтракал!
Он так и застыл перед дверью. Потом увидел, что наготове другая вывеска.
— А почему кафе решили переименовать? — спросил он.
— В «Альтаир»-то? Хозяин распорядился. А хозяин, как известно, барин.
«Альтаир». Кажется, так назывался тот самый школьный ансамбль. Первый в жизни Краснова, который они организовали вместе с Васькой Смирновым.
— А кто хозяин? — спросил Коля, уже заранее зная ответ.
— Василий Смирнов, — важно сказал один из мужиков в спецовке.
— Понятно.
Рабочие узнали его и принялись с энтузиазмом расспрашивать про жизнь в столице.
— Как там с работой-то у вас?
— Нормально. Извините, я позавтракать пришел.
Они удивленно переглянулись:
— Что ж мать-то тебя не кормит?
Не поняли. И никто в родном городе не поймет Николая Краснова. Это в Москве нормально позавтракать в клубе или в каком-нибудь уютном кафе, а пообедать в ресторане, заказав бизнес-ланч. Здесь не знают, что это такое. Краснов понял, что пойдут сплетни. Это называется со своим столичным уставом да в провинциальный монастырь.
Как и ожидалось, в прохладном помещении «Альтаира» никого не было. Но вскоре после того, как он сел за столик, сбежался весь персонал и продавцы из окрестных магазинов. Тут же стали шушукаться: Николай Краснов, знаменитый певец, завтракает в кафе. «А почему не дома?», «Почему один?»
Поскольку кафе было у самого вокзала, из окна он прекрасно видел стоянку машин, а на ней свою черную «Ауди». На месте тачка, никуда не делась. И вдруг оттуда, со стоянки, вышел дюжий мужик в камуфляже, тот самый охранник, с которым он договаривался о постое, и направился прямиком в кафе. Николай внутренне поджался. Перекинувшись парой слов с рабочими, охранник вошел в дверь. Коля увидел, как он появился на пороге, окинул взглядом полутемный зал и решительно направился к столику, за которым сидел певец.
— Здравствуйте! — услышал Краснов.
— Я вас знаю?
— Э-э-э… — замялся охранник. — Разве это не ваша машина?
— Какая машина?
— «Ауди». У меня на стоянке, — мужик, похоже, слегка растерялся.
— Я вчера на поезде приехал. Меня же почти весь город на вокзале встречал!
— Я вообще-то телевизор смотрю. Ведь это вы — Николай Краснов?
— Я.
— Вчера вы тачку свою у меня поставили. В десять часов вечера примерно. Какой такой поезд?
— Вы ошиблись.
— Ни хрена! — Мужик слегка разозлился. — У меня со зрением порядок!
— И все-таки вы ошиблись.
Охранник замялся:
— Что ж, может быть. Вообще-то у нас в городе многие так ходят. Очки, усики, хвост. Я и сам волосы отращиваю. Вот.
Он снял кепку, и отросшие пряди упали ему на лоб.
— Неплохо, — дружелюбно улыбнулся Краснов. — Так что с машиной?
— Да мужик один ею интересовался. «Где, — говорит, — хозяин»? Я обещал узнать.
— Какой мужик? — напряженно спросил Краснов.
— Тачка у него — черный джип «Мерседес». Сам какой-то странный. Прибабахнутый. Деньги у него есть. Много. Мне сотню баксов отвалил. Ни за что.
— Что вы ему сказали?
— А что я скажу? Приехал Николай Краснов, поставил машину, дал денег и ушел. А вы, оказывается, на поезде приехали! Во чудеса! Я думал, может, вам надо встретиться с тем мужиком? Он говорит — приятель ваш. Зашел в кафе, думаю, дай спрошу! А это, оказывается, не ваша тачка! Во чудеса!
— Откуда вы узнали, что я в кафе?
— Так весь город знает!
— Понятно. И что теперь будет с машиной?
— А что с машиной? У кого ключи, тот и возьмет, — пожал плечами охранник. — Она же на сигнализации! К таким тачкам сигнализацию особую делают.
— Все правильно. Хозяин может попросить кого-нибудь забрать «Ауди» со стоянки. Разве нет?
— Конечно! Там сменщик мой дежурит. Мне теперь только через двое суток заступать.
— А где мужик, что приехал на джипе?
— Странный он. Тачку свою поставил в кустах возле стоянки, сам из нее почти не вылезает. Я видел только, как он в кафешку за пивом бегал. И снова в джип. Спит там. Может, в полицию заявить?
— Попробуй.
— Да ну его! С такими связываться! Башка бритая, морда красная, тачка крутая. Сразу видно, что бандит. То-то я думаю: какой он приятель певцу Николаю Краснову? Значит, не ваша машина? — Охранник снова натянул на голову кепку.
— Нет.
— Видать, обознался. Сумерки были. Показалось. Мало ли в городе похожих парней! Но чтобы кто-то из наших такую тачку мог купить? Она же новая, только что из салона! Стоит небось как квартира! Хотя я одного такого знаю. Может, это он и был?
— Может быть.
— А на концерт ваш я обязательно приду. Я это… того. Фанат «Игры воображения».
Всего тебе хорошего, фанат! Коля Краснов не спеша допил кофе. Значит, Марсель занял позицию возле стоянки. Ждет хозяина «Ауди». Правильно, какой дурак бросит такую дорогую машину? Надо каким-то образом ее оттуда вызволить. Или проще поговорить с Марселем?
Краснов расплатился, неторопливо вышел из кафе и направился к стоянке. Ноги у него слегка подрагивали. Вдоль железнодорожного полотна шла лесозащитная полоса. Видимо, там со вчерашнего вечера Марсель поджидал свою жертву. Подойдя поближе, Краснов услышал, как зашуршали ветки.
Джип стоял там, в кустах. Значит, и хозяин поблизости.
— Марсель! Эй! — негромко позвал он. Ответом была тишина. Кусты больше не двигались. Он снова позвал: — Марсель! Поговорить надо!
Никого. Он подошел к джипу и подергал за ручку передней дверцы. Машина оказалась заперта, в салоне никого. Краснов в сердцах выругался и полез в кусты. Вот псих ненормальный, этот Марсель! Где же он прячется? И почему не хочет идти на контакт? Все могло бы закончиться сегодня, сейчас. А задаток пусть себе оставит.
«Интересно, если я сейчас сяду в «Ауди», он меня шлепнет?» Краснову опять стало страшно. Он ведь обещал Еве вернуться. Вернуться? Она сама сегодня приезжает! Ради этого стоит жить!
Поиски пришлось прекратить. Николай вылез из кустов и вернулся обратно в кафе. На него вовсю глазели рабочие и продавцы привокзальных ларьков. «Эти звезды все со странностями!»
— Еще кофе, пожалуйста, — заказал он официантке. — Двойной.
И словно ветерок по залу пронесся. Официантка с буфетчицей стали шушукаться, к ним присоединилась огромная повариха. «А говорят, они все алкаши!» — «Может, он кофеем похмеляется?» — «Вчера вечером трезвый был!» — «Мамаша небось налила». — «У них во втором подъезде самогоном круглые сутки торгуют». — «Третий этаж». — «Двадцать четвертая квартира». — «Пол-литра пятьдесят рублей». — «Будет он тебе самогон употреблять! Он же культурный!» — «Да лучше ихней самогонки ничего нету, понимать надо!» — «По родному соскучился!»
Он сделал вид, что не слышит. Сидел, пил кофе и думал. Марсель вот уже второй день «на работе». Николай с тоской посмотрел в окно на стоянку машин. И вдруг увидел, как к дверям кафе подходит какой-то парень. Еще один поклонник «Игры воображения»? Сегодня в бывшей «Ивушке» аншлаг! Школьный приятель Васька Смирнов за день сделает месячную выручку. Хоть кому-то хорошо! Кстати, пора бы и Смирнову объявиться, засвидетельствовать свое почтение, небось официантка уже стукнула: в кафе сидит звезда!