Что тут можно было возразить? Не заставлять же в самом деле вечного двоечника клеить обои вместо упорного труда за уроками?
Я и в этот раз не стал с Алешкой спорить, а выслушал его и отправился выполнять поручение. А Лешка остался «уроки делать».
Дядя Костя грустно и тревожно сидел за пультом своего «Колеса оборзения». Под глазом у него вызревал синяк. И он так глубоко задумался, что не слышал, как из самой верхней кабинки остановленного колеса ему обессиленно и безнадежно вопили какие-то смуглые дядьки:
– Шеф! Слушай, давай вниз, да? Мы уже замерзли тут совсем! Крути свою шарманку, дорогой!
Я тронул его за плечо. Дядя Костя вздрогнул и поднял на меня тоскливые глаза с печальным вопросом в них.
– Дядь Кость, колесо проверните, - напомнил я.
– Ах да! - спохватился он и включил мотор. Колесо медленно начало вращаться. - Давно они там сидят, не знаешь? - спросил он меня.
– Они сейчас сами скажут, - уверенно пообещал я.
Так и случилось. Двое разгневанных дядек с трудом выбрались на помост и, покачиваясь, направились к нам.
– Уснул, да? - кричал один. - Тебя просили сколько минут наверху повисеть, а это сколько? - он тыкал пальцем в наручные часы. - Полчаса болтались, продрогли, слушай!
– У меня морская болезнь случилась, - орал другой. Он и правда был весь бледно-зеленый. Только не понятно из-за чего: от качки или от недопитой бутылки, торчащей из его кармана. - Гони назад бабки, дорогой! И штраф плати!
Дядя Костя безропотно вернул им деньги. И повернулся ко мне:
– Что-нибудь скажешь?
– За тем и пришел, - сказал я. - Во-первых, забирайте ваши деньги, мы мзду не берем…
– Это не мзда! - он знакомым жестом прижал руки к груди. - Это предоплата за услуги.
– Мы не коммерсанты, - настоял я и гордо добавил: - Мы - борцы за справедливость.
Тоска и печаль в его глазах сменилась таким уважением, что мне даже неловко стало.
– А по вашему делу, - продолжил я, - нужно кое-что уточнить. Этот Прыщ, он очень мелкий. Мы такими не занимаемся. И поэтому ничего про него не знаем…
– Он в поселке живет, - поспешил сообщить дядя Костя. - На улице Строителей.
Мы уже знали этот поселок. Он расположился недалеко отсюда и напоминал смесь небольшого города с большой деревней. Там были и многоэтажки и деревянные дома с огородами; там ездили по улицам машины и ходили козы. А возле универсама в большой луже всегда лежала чья-то черная от грязи свинья и плескались белые от природы утки.
– Ваша задача, - сказал я, - срочно узнать адрес или, лучше всего, телефон этого Прыща.
– Телефон есть! - обрадовался дядя Костя и зашарил в карманах брюк, достал смятую пачку из-под сигарет. - Он так и сказал: надумаешь пораньше - звякни, скидку сделаем. - И дядя Костя потрогал фингал под глазом, уже обретавший разные цвета.
Понятно: он этот фингал получил одновременно с телефоном - в качестве предоплаты.
– Отлично! - сказал я, забирая у него пачку. - Ждите нашего сообщения.
Дядя Костя трогательно прижал руки к груди и, наверное, долго смотрел мне вслед с надеждой, благодарностью и восхищением.
Так, одно задание нашего великого организатора я выполнил. А вот второе - посложнее. Мне предстояло завербовать взрослого сообщника для наших дел. Это должен быть человек честный и смелый. Хотя подставлять мы его не собирались. Его задача была проста, и об его участии в наших разборках никто никогда не узнает. После долгих споров мы с Алешкой остановились на бородатом лодочнике. Ведь когда распространился слух о нашей причастности к преступной группировке Феди Гуся, этот лодочник сразу изменил к нам свое отношение, в худшую сторону. И не скрывал этого. А значит, он человек честный, смелый и тоже ненавидит бандитов и жуликов.
И я, не теряя времени, помчался на лодочную станцию.
Лодочник был на месте. Он сидел в голубой моторке и, задрав над водой ее двигатель, что-то в нем ковырял отверткой.
Увидев меня, лодочник неразборчиво буркнул в бороду и опустил мотор.
На причале было много любителей водных прогулок - взрослых и детей. И я разумно рассудил, что вести конспиративный разговор с лодочником среди них небезопасно. Кто-нибудь мог нас услышать… А этот «кто-нибудь» вполне мог оказаться из стана наших врагов. Поэтому я без лишних слов перешагнул с причала в лодку и уселся на носовой палубе. Лодочник хмуро взглянул на меня, но ничего не сказал.
– Не прокатите? - вежливо, но настойчиво попросил я.
– За отдельную плату. - Мне показалось, что он произнес эти слова со скрытым злорадством. Не любит он «крутых», это точно. - И в порядке очереди.
А я сначала и не сообразил, что толпа на причале - это очередь на прогулку по озеру на моторке.
Услыхав слова лодочника, очередь замахала руками, и кто-то из нее, от лица всех, заявил:
– Да пусть едет, мы не возражаем.
Мне стало неловко. Нет, такая слава нам не нужна.
Лодочник с немым укором оглядел желающих покататься, вздохнул и дернул заводной шнур мотора. Тот послушно взревел, и голубая лодка осторожно выбралась из тесной толпы других суденышек, набрала на чистой воде скорость.
– К острову, пожалуйста, - как порядочный клиент прокричал я лодочнику, перебивая шум мотора.
Лодочник молча кивнул и направил лодку к островку. Мы завернули за него, и лодочник заглушил мотор. Стало тихо. Только чуть поплескивала в борт кристальная волна, покрикивали «белокурые» чайки, и галдели вдали, на воде и на причале, взрослые и дети.
Лодочник вопросительно, с оттенком недовольства взглянул на меня.
И я ему все рассказал.
Он, выслушав меня, потеплел лицом и блеснул зубами в улыбке через свою дремучую бороду.
– Вот хорошо-то! - сказал он, доставая и набивая табаком трубку. - Вот славно! А я-то извелся. Как же так, думаю, отец у них - полковник милиции, а дети у него - юные бандиты…
В тот момент я как-то не сообразил: а откуда лодочник знает, что наш папа служит в милиции?
– А я милицию уважаю, - продолжал радоваться лодочник. - Я и сам когда-то в милиции служил, в речной. Вроде как водная ГАИ. Но вот, - он показал на свою хромую ногу, - поранили браконьеры, пришлось уйти на гражданку. - Он выпустил такой клуб дыма, что издали нашу лодку можно было бы принять за пароход. - Так что я должен сделать-то?
– Позвонить вот по этому номеру, - я передал ему пачку из-под сигарет с телефоном Прыща, - и сказать вот такие примерно слова. - И я достал из кармана папин мобильник, который он оставил нам для «экстренной связи».
– Здорово! - рассмеялся лодочник, когда я сказал эти слова. - Классно придумано! - Он набрал номер, настроился, даже брови сдвинул сурово. И разговаривал по телефону именно так, как было нужно. Его голос был ленив, безразличен, с ноткой усталости и недовольства. И явной угрозы.
– Не, ну ты, прыщик, оборзел в натуре? Ты куда лезешь, козел? Тебе рога поломать, да? Чего - не знал? Чего ты не знал? - Зажав микрофон ладонью, лодочник подмигнул мне: - Оправдывается, испугался до соплей. - И снова стал отчитывать Сеню Прыща: - Чтоб в два счета сбегал и прощения попросил. И сиди дома, козел. Носа не высовывай. Врубился?
Лодочник выключил телефон и вернул его мне вместе с сигаретной пачкой.
– Если что еще надо, сразу ко мне. Я эту шпану не обожаю.
Он завел мотор, лихо обогнул остров и помчался к причалу. А я с тоской и тревогой подумал, что мы с Алешкой все глубже и глубже погружаемся в трясину криминала. Успокаивало только одно. То, что мы делали это во имя справедливости. Но вот что во имя ее дальше будет? Вот как узнает о наших фокусах настоящий Федор Гусь, да как пришлепнет нас, как лягушат…
Поблагодарив лодочника, который на прощание сказал, что отныне в нашем распоряжении весь его речной флот, я помчался к «колесу» дяди Кости. Запыхавшись, сообщил ему о результатах «стрелки» и посоветовал, как себя вести, если к нему заявится Сеня Прыщ.
На всякий случай я устроился неподалеку с мороженым на скамейке и решил дождаться результата.
Ждать пришлось недолго. Сеня примчался взмыленный и лохматый. Он потоптался возле «колеса», потом решительно подошел к дяде Косте и стал что-то горячо и виновато ему объяснять.
Дядя Костя слушал и кивал головой. А потом тронул пальцем свой синяк под глазом. Прыщ его понял без слов и покорно подставил свое блинообразное лицо. Дядя Костя не вмазал ему, как положено, а только великодушно (и унизительно!) дал ему в лоб увесистым щелчком.
Сеня Прыщ, кажется, сказал ему «спасибо» и облегченно засеменил к воротам городка. А дядя Костя весело помахал мне и приложил руку к сердцу.
А я пошел к нашему глупому зайцу, доложить организатору и вдохновителю о выполнении его заданий. С «уроками» великий организатор справился успешно - умял все дары дяди Кости и выдул всю воду. В том числе и квас «Белоозерский».
Глава VI
И ЧТО ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?
Вскоре пришла из библиотеки мама.
– Мальчики! - пропела она. - Сколько я сразу новостей узнала!
– Мальчики! - пропела она. - Сколько я сразу новостей узнала!
Можно подумать, мама не в библиотеке была, а у подъезда с бабульками посидела.
– А что это у тебя с животом? - вдруг с тревогой спросила она Алешку.
Алешка встал - в животе у него, который стал похож на живот дяди Кости, здорово булькнуло.
Мама увидела пустые баллоны и банки из-под воды и кивнула:
– Понятно. Недельную норму выполнил.
– Ты лучше новости расскажи, - хитро увел ее в сторону Алешка. - А то мы с Димой сильно отстали от общественной жизни.
– Ах да! - спохватилась мама. - Приехали новые постояльцы, все важные персоны. - И она стала подробно эти персоны называть и характеризовать, сообщая такие подробности их личной жизни, будто не в библиотеке их узнала, а по Интернету разнюхала.
Первым приехал великий в прошлом киноартист, имя которого нас с Алешкой в трепет не привело - мы его не знали. Он приехал со всеми своими сыновьями и с четырьмя их мамами. Как это бывает, нас не заинтересовало.
Вторым приехал, по словам мамы, цирк шапито.
– А это кто такой? - спросил Алешка. - Фокусник? Или укротитель?
– Это такой цирк, бродячий. Он ездит из города в город целым караваном и дает представления в парусиновом балагане. Даст представление, погрузит все свое имущество, зверей и артистов в фургоны и едет дальше.
– Круто! - сказал Алешка. - Только зверей жалко.
– Они привычные, - сказала мама. - Им даже нравится - все время новые впечатления. - И добавила: - У ворот, где стоянка, уже начали собирать балаган. Красивый, говорят. Сходим?
Мы не возражали.
Третьим приехал красавец-француз, участник Бородинского сражения 1812 года…
Алешка при этой новости сразу вскочил, булькнув животом, и направился к двери.
– Ты куда? - обиделась мама.
– На чудо посмотреть! Человеку двести лет! Этому участнику…
– То есть, - немного смутилась мама, - он не сам участник, он потомок участника. Его прапрадед был французский генерал в армии Наполеона.
– А… - Алешка разочарованно булькнул животом, плюхаясь на тахту. - Подумаешь, мы с Димой тоже потомки. Папа говорил, что наши предки, князья Оболенские, тоже сражались на Бородинском поле. Еще почище французов.
– Я знаю, - сказала мама. - Папины предки и на Куликовом поле сражались. Но все-таки интересно было бы с этим французом познакомиться.
– Больно надо! - фыркнул Алешка, не догадываясь, как, впрочем, и мы все, что судьба уже прочно связала нас с этим потомком участника.
– Но самая главная новость, - прошептала мама, широко раскрыв свои большие карие глаза, - здесь появились какие-то мальчишки…
– Их здесь полно, - насторожился Алешка. - Больше, чем взрослых. Один только артист четверых привез.
– Эти особенные, - почему-то шепотом продолжала мама. - Они вроде племянники самого главного здешнего бандита. Как его? А, вспомнила - Федор Уткин.
– Федя Гусь, - машинально поправил ее Алешка.
– А ты откуда знаешь? - насторожилась теперь мама.
– Папа говорил, - не растерялся Алешка. - И белый катер его показывал. Но ты не бойся - его скоро посадят.
– Катер? - удивилась мама. - На мель?
– Гуся, - сказал, улыбнувшись, Алешка. - В тюрьму.
– А племянников? - с тревогой во взгляде поинтересовалась мама.
– И племянников, - хихикнув, щедро распорядился Алешка.
– Жаль, - призналась мама. - Они хоть и бандитские отпрыски, а, наверное, хорошие ребята.
– С чего это ты взяла? - Алешка спросил это так, будто мама, назвав «бандитских отпрысков» хорошими ребятами, нанесла нам этим оскорбление.
– Ну а как же! - мамины глаза даже круглыми стали. - Они уже тут натворили… Они, как это?… А, вспомнила! Они от местных вымогателей «отмазали» «Винни-Пуха» и «Колесо обозрения». И сдали их в милицию.
– Винни-Пуха с колесом?
– Зачем? Вымогателей. Их с тех пор и не видно.
– Другие появятся, - мрачно спрогнозировал Алешка.
– Ты думаешь? - Мама причесалась, переоделась и взяла свою сумочку.
– Ты куда? - спросили мы.
– В библиотеку. За информацией.
– Блокнотик возьми, - ехидно посоветовал Алешка.
– У меня память хорошая, - также ехидно ответила мама.
– Ни фига себе! - сказал я, когда мы остались одни. - Вот что молва делает! Мы с тобой, братец, теперь настоящие авторитеты.
– Вот и здорово! - не смутился этим Алешка. - Замаскировались. И будем под этим прикрытием выручать людей и насаждать справедливость. Сами потом спасибо скажут.
– Или в милицию о нас сообщат.
– Подумаешь, - отмахнулся Алешка, булькнув животом. - Папа отмажет.
Ишь, нахватался жаргона, ребенок!
– Ладно, - сказал Алешка, - хватит бездельничать, пошли на рыбалку.
– Давай сегодня с лодки половим, - предложил я.
– Давай, - согласился Алешка, - мне эти золотые караси тоже надоели. Только грести ты будешь.
На причале и около него, на воде, как всегда, было полно народа. Кто-то гонял на гидроцикле, кто-то крутил педали водного велосипеда, кто-то все время сваливался в воду с надувного матраса, а кто-то, под пестрыми зонтиками, за пластиковыми столиками, пил пиво или другие прохладительные напитки.
– Водички с собой возьмем? - с надеждой спросил Алешка.
– Не лопнешь? - с сомнением посмотрел на него я.
– Танки грязи не боятся! - гордо заявил младший брат и стал в конец очереди к киоску с водой.
И тут, словно по волшебству, очередь рассосалась и растаяла как дым. Алешка оказался прямо перед вежливым продавцом и стал копаться в карманах, ища деньги.
– Если у вас временные затруднения, - вежливо произнес продавец, - могу отпустить в кредит. Что вам угодно?
Алешке было угодно взять в кредит двухлитровый баллон минералки.
– Стаканчиков не надо, - важно сказал он продавцу.
– Само собой, - согласился тот. - Крутые парни из горлышка пьют.
«Ох, как бы эти почести, - подумал я, забираясь в лодку, - не испортили моего брата. Зазнается еще!»
А Лешка и тут еще натворил. Но, надо сказать, неплохо. Когда вдали, как всегда, с воем сирены показался «Белый орел» Гуся и пролетел мимо причала, Лешка приветливо помахал ему сорванной с головы бейсболкой. И что вы думаете? С катера ответили ему взмахами белого флажка.
Все взоры присутствующих оторвались от катера и обратились к Алешке. А дядька с матрасом так глубоко плюхнулся с него в очередной раз в воду, что я даже за него немного испугался.
(Потом, когда эта история относительно благополучно завершилась, мы узнали, что никто нам с катера не махал - это было просто случайное совпадение. Лодочник рассказал нам, что существует на воде такое правило: когда встречаются два судна, они показывают взмахами белого флажка - каким бортом, правым или левым, они будут расходиться, чтобы не столкнуться. Этот сигнал называется «отмашкой». И эта случайность еще больше подняла и укрепила наш «бандитский» авторитет. Еще бы! Сам Федя Гусь ответил на приветствие мальца!)
Отплыв подальше от берега, мы бросили якорь и собрали удочки. Сначала клева не было, а потом мы поймали по паре красноперок, и опять пошли толстые золотые караси. Они клевали как куры: торопливо, жадно, наперегонки.
– Давай вон там попробуем, - махнул Алешка в сторону островка. - Надоели эти желтопузики.
Мы выбрали якорь и перебрались поближе к островку. Здесь тоже долго не было клева, а потом вдруг стали попадаться легендарные серебряные карасики. Они были поизящнее золотых и ярко блестели и яростно бились над водой, когда мы выхватывали их из родной стихии. Золотые караси блестят тускло, скорее как старая потемневшая бронза. А белый карась сверкает настоящим серебром!
Через некоторое время клев прекратился. Мы осмотрелись и увидели, что лодку, несмотря на якорь, отнесло немного в сторону.
– Греби назад! - скомандовал Алешка, выбирая якорь.
Мы вернулись на прежнее место и еще потаскали белых карасиков, а потом высадились на островок и побродили по нему немного, как Робинзоны. Но ничего интересного не обнаружили. Камыши по краям и кустарник посередке. А в самом центре - громадный старый пень. Алешка не поленился, посчитал его годовые кольца и восхитился:
– Во, Дим! Триста лет ему было! Еще до Бородинского сражения родился.
Побродив по островку, искупавшись с его песчаного краешка, мы вернулись в наш «Белый городок» и отнесли карасей в столовую, на кухню.
– Отменно! - сказал повар, сам заядлый рыболов. - Я уж лет десять таких красавцев не лавливал. Небось не скажете - где вы их удили?
– Не скажем, конечно, - заявил Алешка. - Коммерческая тайна.
Повар не обиделся, он был настоящий рыболов. Он только вздохнул и согласился:
– Я бы тоже ни за что не сказал! А карасиков - будьте спокойны - к ужину в сметанке зажарю. Пальчики оближете.
Но вот после вопроса повара о том, где мы наловили белых красавцев, Алешка вдруг призадумался.
– Ты чего? - спросил я по дороге домой, в лубяную избушку, хотя знал: пока он не додумается - нипочем не расскажет. Но на этот раз я ошибся.