— Что поделать. — кивнул Амидус.
— Вот. — Гарт вытащил из-за пазухи свиток, с завёрнутыми в нём нужными предметами. — Здесь всё, что вы просили, Амидус.
Настоятель взял со стола серебряный символ и, покрутив им в руках, задал вопрос:
— Ты одолел Хидрадиса?
— Не то, чтобы одолел. — признался варвар. — Мне повезло. Хидрадис сильный и опытный воин…
— Нет Конан, ты победил, а иначе, тебя сейчас не было бы здесь. — настоятель взял в руки серебряный молоточек и ударил им по блюдцу, лежащему на столике рядом со стопкой пергаментов, пером и чернильницей.
Спустя мгновение на стук в дверях появился послушник, тот самый паренек, что встречал Конана и Гарта при входе в храм.
— Да, мастер. — учтиво произнес он.
— Спустись в хранилище архивов и принеси копию карты архипелага Трёх островов. Да, и предупреди Лейлу, пусть займется приготовлениями к длительному путешествию по морю.
Послушник, выслушав распоряжения настоятеля, удалился, бесшумно затворив за собой дверь, а Конан, страдающий излишней подозрительностью и недоверием к служителям разных культов, улучил момент, чтобы прояснить ситуацию:
— Мне нужна карта, а не её копия. Я ведь не копии символа и пирамиды принес. И кто такая Лейла, Сет побери? Нам не нужна обуза.
— Я догадывался, что ты можешь задать подобные вопросы. — ничуть не смутившись, ответил Амидус. — С твоего позволения, я скажу, что подлинная карта храниться в головном книгохранилище митрианских архивов в Тарантии, только там ты можешь получить подлинник. Если же тебя не устроит копия, смею заверить, ничем не отличающаяся от оригинала, ты вправе отправится в центральный архив и потребовать выдачи подлинника. Поступай, как сочтёшь нужным.
— Нет, в Аквилонию я не пойду. Слишком долго и далеко. Ладно, пусть будет копия. Да, кстати, что в каждом митрианском храме таковые имеются?
— Нет, только в некоторых, а точнее, ещё в двух: Бельверусе и Кордову.
— А, Лейла кто такая?
— Лейла — послушница нашего храма, она будет вам проводником, она прекрасно знает, где на остове расположено святилище Хидрадиса. К тому же она может читать старинные руны, а карта написана именно на них.
— Хорошо, пусть так и будет. — наконец, и Гарт вступил в разговор между Конаном и Амидусом. — Как только наши компаньоны смогут выяснить на счет корабля, и все приготовления к отплытию будут завершены, мы сразу же вернёмся сюда за проводником. Пусть карта тоже пока останется у вас, так надежнее будет. Мы заберем её позже.
— Как будет угодно. — промолвил настоятель. — Подождите немного, Ирвин вас проводит к выходу.
— Нет, спасибо, мы сами найдем дорогу. — ответил Гарт и, встав из-за стола, коротко кивнул головой в знак своего почтения, а Конан лишь ухмыльнулся и тряхнул гривой черных как смоль спутанных волос. Невеждой он не был, но и доверием к служителям культов проникаться не спешил.
Когда друзья оказались за стенами храма дождь уже прекратился, и лишь редкие капельки, падавшие на землю с затянутого свинцовыми облаками неба, напоминали о совсем недавно минувшей буре. Прохладный свежий ветерок весело трепал волосы и настроение Конана заметно улучшалось, что ни говори, а жрецов с их тайнами и загадками он не любил, и чем дальше друзья отходили от храма, тем спокойней становилось у него на душе.
Поудобнее закутавшись в плащи, друзья зашагали к трактиру «Золотой грошик», где в спокойной благоприятной обстановке намеревались подождать возвращения компаньонов. Многое требовалось обсудить, многие решения предстояло принять, а до того, просто отдохнуть, перекусить, да пропустить по кружечке-другой веселящего душу напитка богов.
Глава XIII Договор
Буря накатилась внезапно и настигла Маула и Саркула, не спеша идущих в сторону корабельных верфей, как раз на середине пути. Редкие капли, падавшие с хмурых небес, буквально на глазах обратились непроницаемой стеной дождя, которая обрушилась на город сильнейшим тропическим ливнем, явлением столь редким в этих широтах. Дождь сопровождался шквалами холодного порывистого ветра, налетевшего с взволнованного штормом моря, чиня путникам серьёзные препятствия и заставляя прикладывать неимоверные усилия, чтобы хоть как-то преодолевать их.
Маул, кутаясь в промокшую до ниток и отяжелевшую под проливным дождем рясу, криво усмехался, осыпая проклятиями и грязными ругательствами бога водной стихии Хидрадиса, даже не пытаясь скрывать своей глубочайшей неприязни к капризам матушки природы. Ярость и негодование обуяли его, ибо воина раздражало буквально всё: сбивающий с ног ветер, падающая с небес вода, холод, сырость. Но больше всего раздражало осознание того, что он, сам Властелин Огня, обладая безусловной властью над одной из четырёх могущественных сил природы, не в состоянии совладать с водой, стихией, надо признать, ему неподвластной и сугубо противоположной. Ничего больше Маула не страшило на свете, как вода, и за свой страх перед её грозной силой он ненавидел Хидрадиса сильнее остальных богов. Он даже не мог, должным образом, защитить себя от её раздражающего воздействия. На воду почти не действовали боевые заклинания стихии Огня, а противостояние её исполинской мощи всегда отнимало много сил. Даже с дождём Маул ничего не мог поделать и, стиснув кулаки, вынужден был покорно сносить свирепые порывы разыгравшейся непогоды.
Саркул, идя под проливным дождём рядом со своим компаньоном, видимо, тоже не испытывал к непогоде теплых чувств, и всю дорогу угрюмо молчал. В отличие от Маула, внешне он казался спокойным, и только недобро поблескивающие в свете вспышек молний глаза, не скрывали гнева, переполнявшего его душу. Как и Маул, он ненавидел воду, и не только потому, что сейчас она доставляла неудобства. Он тоже являлся порождением огненной стихии и страшился грозной силы Воды, способной погасить Огонь навсегда. Была, правда, и другая причина: воду создали боги, чтобы нести в мир жизнь, которую демон презирал сильнее, чем свой страх. Только созидательная сила воды была способна остановить всепожирающий огонь, который был символом истинного разрушения, порождением хаоса, чего допустить было нельзя. Он надеялся первым добраться до талисмана Воды и уничтожить артефакт прежде, чем компаньоны смогут направить его силу против отца. Утрата талисмана лишала оппонентов контроля над стихией, и уже не могла помешать исполнению его планов.
Но нельзя было выпускать из виду, что и Д'Эвилер стремился заполучить артефакт, но с этим Саркул решил разобраться позже. Ничего не поделать, придется какое-то время мириться с присутствием слуги колдуна и двух смертных, опрометчиво считающих себя компаньонами, но как только варвар добудет талисман Воды, он придумает, как избавиться от их надоедливого присутствия. А после вместе с братьями он позаботиться и о безвременной кончине мага. Смерть Д'Эвилера рассеет чары, связывающие демонам руки, что даст возможность осуществить задуманное. Остаётся ещё моральная сторона вопроса — договор с магом. Чихать он хотел на договор с человеком! Кто такой Д'Эвилер, чтобы указывать сыну Дэн-Хортума, что делать? Да и морали у Саркула и его братьев никогда не было, как, впрочем, и чести, лишь вероломство и обман. Такова суть демона. Он нарушит договоренность, не испытывая угрызений совести, которой, кстати, у него тоже нет. Он так решил! Он уничтожит талисман и пробудит отца от вечного сна. Сила Воды иссякнет, и уже никакая иная сила во Вселенной не сможет противостоять ему и его разгневанному прародителю.
Ливень оказался на редкость сильным, но не продолжительным, и когда перед взорами компаньонов открылась панорама развернувшейся на много сотен шагов вдоль морского побережья кораблестроительной верви с её многочисленными причалами, доками, инженерными сооружениями, складами под строительные материалы, плотницкими цехами и домами управления, дождь уже унимался, продолжая лишь слегка накрапывать.
Рабочие, раздосадованные столь непродолжительной передышкой в ходе утомительного трудового дня, неохотно выползали из своих коморок, занимая привычные места для продолжения работы, чем и решил воспользоваться Маул. Он подошел к одному из рабочих в одежде плотника и вежливо осведомился:
— Не подскажешь ли ты, любезнейший, как нам пройти к хозяину верфи?
— Нет ничего проще. — отозвался плотник. — Видите, вот то большое здание прямо на горушке. Там хозяина и спросите.
— Благодарствую. — вежливо произнес Маул и, сопровождаемый молчаливым компаньоном, направился в указанном работником направлении.
Проходя мимо доков, в чреве которых в такт затихающему шторму плавно покачались уже готовые к своему первому рейду в открытое море суда, притязательный взгляд Маула заскользил по возвышавшемуся словно скала среди соседей-карликов: торговых шхун, рыбацких суденышек, лодок и прочей мелюзги, способной каким-то чудом удерживаться на воде, галантному кораблю-богатырю, огромному трех-мачтовому галеону, чье гордое имя «Гром», начертанное на борту золотыми буквами, в ещё большей степени придавало ему неповторимого очарования. Выбор темного воина пал на «Гром» в тот же миг, когда он заметил этот великолепный шедевр кораблестроения. Маул уже не сомневался, что именно этот корабль, подгоняемый буйными морскими ветрами, понесет его в длительное путешествия по бескрайней равнине Вилайет к месту осуществления его стародавней мечты.
Стук в дверь. Высокий сухопарый мужчина в белой тунике и темно-синих шароварах, подпоясанных широким кушаком, с досадой оторвался от изучения стопок бумаг на своём рабочем столе, и с едва сдерживаемым раздражением в голосе сухо бросил сквозь запертую дверь:
— Кто там? Войдите.
— Добрый день, месьёр…. — Маул намеренно затянул паузу, дожидаясь приглашения войти внутрь.
— Кабальез. — назвал свое имя, сидевший за столом темноволосый мужчина с продолговатым лицом, впалыми щеками и крупным носом с еле заметной горбинкой. — Прощу, входите и располагайтесь поудобнее. Чем могу служить?
— Простите за причинённое беспокойство. — начал Маул, в который раз поразив Саркула своими необыкновенными способностями, а в особенности, той учтивостью, которая способна была располагать к нему людей, причем самых разных по складу ума и характера. Совсем ведь ещё недавно, этот тип, который, кстати, не вызывал у Саркула ничего кроме раздражения, был груб и неприветлив. Как же всё быстро меняется…
— Ничего страшного.
— Я и мой…компаньон к вам по чрезвычайно важному вопросу, дорогой месьёр Кабальез, и вопрос этот не терпит отлагательств. В другой раз, будьте уверены, мы бы встретились при других обстоятельствах, несомненно, для вас более благоприятных.
Саркул аж весь скривился в душе, он никак не мог понять, для чего компаньону понадобилось столь откровенное лицемерие и, вдобавок ко всему, любезность с типом, который, по его мнению, заслуживал единственного достойного с ним обращения — пинка под зад. Хотя, впрочем, этих людей никогда не понять, пусть кривляется, коль ему так угодно. Интересно будет понаблюдать, чем же всё это закончиться.
— Я весь во внимании.
— Да будет вам известно, что я намереваюсь отправиться в дальнее путешествие по Вилайет…
— И собираетесь приобрести корабль.
— Совершенно верно. Собственно по этой причине мы вас и побеспокоили. Но мне нужен хороший надежный корабль. И вы в силах оказать мне эту незначительную услугу. Я — человек наблюдательный и не лишенный вкуса, и я имел возможность заметить, когда шел к вам, уважаемый месьёр Кабальез, великолепный галеон под весьма броским названием «Гром». Этот корабль, пожалуй, нам подойдет, если вы, конечно, соблаговолите с ним расстаться. Естественно, в долгу я не останусь, уважаемый месьёр Кабальез.
— Почему-то я догадывался, что речь пойдет о моём любимце — гордости моей верфи. Ну, что ж, возражений не имею. Корабль готов и может выступить в море хоть завтра. Осталось договориться о цене, месьёр…
— Маул.
— Да, месьёр Маул. Вы ведь знаете, что просите, и наверняка должны догадываться, что корабль этот стоит недёшево.
— С вашего позволения, сколько?
— Всего двадцать тысяч туранских империалов.
— Быть может мы сумеем договоримся на пятнадцать?
— Попытаться, конечно, вы можете — это ваше право, но знайте….
Лицо Маула буквально засияло обворожительной улыбкой, превратив хозяина в саму доброту, чистую благодетель, на что Саркул только презрительно поморщился, но ввязываться в разговор не решился, благоразумно рассудив, что, мол, людишки и сами меж собой разберутся. В зрачках темного воина заплясали таинственные огоньки, он присел напротив Кабальеза и, поймав его взгляд, пристально заглянул собеседнику в глаза. Кабальез как-то сразу обмяк, взор потупился, его собственные глаза потеряли живой блеск, и с этой минуты он уже не отдавал себе отчета в том, что полностью оказался во власти холодного разума, взирающего на него из темных бездн нечеловеческих глаз.
— Пятнадцать тысяч будет ВПОЛНЕ достаточно, не правда ли, месьёр Кабальез? — мягко, словно действие происходило во сне, заговорил Маул.
— Да, вполне. — бесцветным голосом, в котором не угадывалось ни воли, ни разума, машинально произносило сидящее напротив Маула бездумное существо.
— Очень хорошо. Будьте так любезны, приготовьте лист бумаги. Сейчас мы составим документ, подтверждающий передачу галеона в мою собственность, поставите дату передачи, требуемую сумму, свою роспись и печать. Вы готовы?
— Да, безусловно.
— Очень хорошо. Итак, приступим.
Маул, не спеша, диктовал текст документа сидящему за столом человеку, чей разум, находясь под его темным влиянием, витал где-то в прострации вне тела хозяина, а тот, не понимая происходящего и, не задумываясь о возможных последствиях, продолжал выполнять то, что от него требовали, старательно выводя на листе бумаги каждую букву.
— Очаровательно. — Маул взял свежий, всё ещё пахнущий чернилами лист, посмотрел на подпись, печати, пробежался по строкам документа и, оставшись весьма довольным своей работой, вновь пристально заглянул Кабальезу в глаза.
Человек замотал головой, словно только что пробудившись от глубокого сна.
— Итак, значит, мы договорились!? — голос Маула разорвал полусонную тишину на тысячи мельчайший осколков, казалось, он происходил из иного мира, такой далекий, чужой, неестественный, звенящий.
`- Что здесь произошло? — пытался сосредоточиться Кабальез, но ничего путного из этого не выходило, его разум, отравленный чужеродным воздействием, всё ещё продолжал пребывать в прострации'.
Но одно, как заученную молитву, Кабальез помнил отчетливо, он заключил выгодную…Нет! Определенно выгодную сделку по передаче галеона в собственность месьёра Маула — честнейшего и почтеннейшего из когда-либо виденных им людей.
— Да-а. — не совсем уверенно пробормотал Кабальез, хотя не осознавал или не помнил причины своей неуверенности.
— С вами приятно иметь дело, месьёр Кабальез. — четко и уверенно, в отличие от хозяина верфи, произнес темный воин. — Могут ли возникнуть ещё какие-нибудь формальности, связанные с приобретением корабля?
— Да-а. — и снова в голосе Кабальеза заскользили неуверенные нотки, казалось он туго соображал. — Поднимитесь наверх, будьте любезны. Там, на втором этаже вы найдете моего личного казначея. Отсчитайте ему требуемую сумму. Он примет плату и поставит свою печать на договор. Далее по этой бумаге вы оплатите налог в городскую казну, он составляет десятую часть от стоимости покупки. Затем вы пойдете к начальнику порта и заверите корабль на своё имя, и только после этого вновь придёте ко мне, вот тогда-то вы и сможете забрать галеон из дока.
— К чему такая волокита? — не выдержал Саркул.
Ответа на его вопрос не последовало. Кабальез только недоуменно пожал плечами, будто и вправду не знал ответа на, казалось бы, элементарнейший вопрос.
`- И всё же, происходит что-то неладное. Но, вот что? — где-то на краю сознания в бессилии бились его назойливые мысли, не в состоянии преодолеть плотного барьера, воздвигнутого силами чужого разума'.
По обыкновению, в знак своей признательности, Маул коротко кивнул головой и, не теряя времени, оставил кабинет Кабальеза, направляясь к лестнице на второй этаж. Саркул, продолжая отмалчиваться, неохотно поплелся за компаньоном, хотя у него было что спросить. Но выяснение отношений он решил отложить, по крайней мере, до того момента, когда они покинут здание хозяина верфи, уладив необходимые формальности.
Полдела было сделано. Маул рассчитался с казначеем и, получив последнюю печать на свой новоиспеченный документ, решил, что пришла пора наведаться в городское казначейство. Когда компаньоны отошли от здания хозяина верфи на приличное расстояние и их никто не мог слышать, Саркул одернул Маула за складку рясы, заставив его обернуться, после чего выпалил:
— Будь проклят день, когда Митра сотворил мир! Что это было? Клянусь прахом отца, раньше за тобой я такого не замечал! Ты колдуешь?!
— Спокойнее, нас могут услышать. — отозвался темный воин, оставаясь невозмутимым. — Это не колдовство.
— Собачье дерьмо! Ты кого решил обмануть?! Что ты задумал? Что вы задумали? Или Д'Эвилер здесь тоже не причём? — всё сильнее выходил из себя Бешеный пёс, с трудом контролируя рвущуюся наружу спесь, накопившуюся в нём за последние дни и требующую выхода.
— Чего ты испугался? — неожиданно резко спросил Маул.
— Что?
— Ещё раз откроешь свою смердящую пасть, псина, вышвырну тебя вон! — угрожающе спокойно предупредил тёмный воин, блеснув глазами.
Саркул застыл в нерешимости и оцепенении, подобной выходки, а в особенности от человека, он никак не ожидал, ему и возразить было нечем. Воспользовавшись заминкой Маул вновь заговорил, но уже более сглажено:
— Д'Эвилер — маг. Я — воин, глава Его охраны и личный телохранитель! Я выполняю приказ и не выбираю средства для достижения цели. Это должно быть понятно даже тебе, демон. Поумерь свой бешеный нрав, иначе нашему партнёрству придёт конец. Я предупредил.
Молчание…
— Так уже лучше. — Маул позволил себе улыбнуться, хотя улыбка получилась кривой. — Итак, что это было? Сила убеждения, способная влиять на слабый рассудок. И не более того. Применение магии может выдать нас, чего допустить никак нельзя. Это понятно?