– Опыт жизни, – заговорил между тем Нестеров, – подсказывает мне, Холстин, что не все так просто и легко, как вам хотелось бы представить. Думаю, дело не в том, что вы утратили соображение, а наоборот – вы слишком быстро сообразили, какие жуткие последствия может иметь для вас соседство с трупом, даже если априори поверить, что не вы несчастную девицу этим трупом сделали. Ведь вы из породы тех людей, которых принято называть быстросчетчиками. Поэтому вы, оценив последствия, решили немедленно замести следы и скрыть тело. В здешних лесах не одного мертвеца, а целую труповозку можно спрятать, причем на веки вечные. Ну а если все же найдут тело – да и ладно, мало ли что там валяется, в лесочке, может, девушка просто споткнулась и упала, а может, ее юные спортсмены замучили. Рассудили, полагаю, вы так и поволокли несчастное тело сюда. Но с какой стати все же передумали таиться и потом побежали за мной? Что, след кровавый стелился по сырой траве, как в той песне о Щорсе? Или еще что-то случилось?
Какое-то время Холстин молчал, только зыркал исподлобья на Нестерова, словно двоечник, вызванный на ковер к директору, а потом угрюмо проронил:
– Случилось то, что меня сфотографировали… Черт бы вас подрал, вы все правильно угадали! Я сразу понял, какие неприятности для меня, лица федерального масштаба, таит такой компромат, как появление трупа чуть ли не на моем пороге, да еще практически в день моей помолвки. Такие слухи поползут! Либо я эту девицу беловолосую прикончил, чтоб не распространяла порочащие слухи о моем многотрудном прошлом, либо Ирина – из ревности, либо она сама покончила с собой на моем крылечке, чтобы отравить мое будущее счастье. Расклад ежу понятен, читывал и я дамские детективы, читывал!
Алена бросила на Холстина испытующий взгляд, однако решила не принимать последнюю его реплику за камешек в свой огород.
– Но можете мне поверить, – продолжал Холстин, – я девицу впервые на банкете увидел, да и то не заметил бы ее, если бы Ирина не спросила, что, мол, за красотка тебя домогается. Нашла красотку: копеечная шлюха, вот и все, серьги какие-то пошлейшие длиной до пупа, платье в обтяг, фосфоресцирует, как роба дорожного патруля, рожа размалеванная – хоть сейчас на панель.
Алена тихо ахнула, но Холстин этого не заметил в своем праведном возмущении:
– На ней даже трусов не было, вы представляете?! – Тут он запнулся и счел нужным пояснить: – Я это заметил, когда взял ее за ноги, чтобы оттащить куда-нибудь от своего крыльца. Как вдруг из кустов прямо напротив крыльца – вспышка. И еще раз! И немедленно топот такой, будто лось сквозь кусты пронесся. Я сразу сообразил, что кто-то заснял, как я эту падаль за ноги волоку. Ну, я, конечно, чесанул за тем папарацци, но налетел на шиповник – вокруг коттеджа им все заросло! – а когда выпутался, сволочь с фотоаппаратом словно в воду канула. Быстро бегает, а тут ведь до ближайших корпусов довольно далеко!
– Или затаился где-то, – задумчиво сказал Нестеров. – Надо будет при свете дня место посмотреть. Возможно, он и дальше продолжал следить за вами. Вспышек фотоаппарата вы больше не заметили?
– Да я потом вообще уже ничего не замечал. Одно в мозгу звенело: я пропал! Я в яме! Между прочим, как только я ту девицу увидел, подумал: это провокация против меня. А уж когда меня сфотографировали… – Он безнадежно махнул рукой.
– Погодите унывать, – ободряюще сказал Нестеров. – Если трупа здесь нет, может, это и не труп вовсе был? Может, девушка была все-таки жива? И тогда снимок может оказаться просто фривольным, да, очень фривольным, но не смертельно опасным. Ну, стоит мужчина, ну, держит за ноги полуголую особу – с кем не бывает?
– Только не со мной, – сухо ответил Холстин. – Я человек разборчивый, рядом со мной шлюхам обоего пола делать нечего. Можете проверить: никаких девочек в банях, а также никаких мальчиков. Я намерен жениться на приличной девушке из приличной семьи…
Алена вспомнила, какую аттестацию дала будущему шурину Холстина многоопытная блондинка Надя, но делать ее слова достоянием гласности не стала, следуя недавно установленному для себя принципу: ничьих розовых очков не разбивать. К тому же сейчас ее интересовал совсем другой вопрос.
– А девка эта… Нет, не была она жива, – продолжал Холстин, безнадежно махнув рукой. – Что ж я, мертвое тело от живого не отличу? Разве что с пьяных глаз. Но я ж говорю, что не пью. Я прохожу курс… курс лечения, который несовместим с употреблением алкоголя.
– И от чего же вы лечитесь? – небрежным тоном спросил Нестеров.
– Не ваше дело, – буркнул Холстин. – К данной ситуации это не имеет никакого отношения!
– Вы говорили, – нетерпеливо вмешалась Алена, – что у девушки были длинные серьги. Какие именно, не помните?
– Нашла о чем спросить! – так и взвился Холстин. – Нашла время! А вы, Нестеров, нашли кому доверить такое дело! Но имейте в виду, если от этой вашей… подруги… просочится хоть капля информации о случившемся, тем более искаженной информации, я на все пойду, меня ничто не остановит, я ее за решетку упеку, она и чихнуть не успеет!
Алена громко чихнула.
– Вы издеваетесь! – взвизгнул Холстин.
– Здесь довольно сыро, – странным, словно бы сдавленным голосом проговорил Нестеров, – сыро и прохладно, а моя… э-э… Алена легко одета. А вы, Холстин, прежде чем другим грозить за решетку их упечь, подумали бы лучше, как самому туда не угодить. Никто не собирался над вами издеваться. Более того – на нас с Аленой сейчас вся ваша надежда. Возьмите себя в руки и постарайтесь не рубить последний сук, на котором сидите. Понятно?
«Это мы с ним – сук, – подумала Алена, озирая своего соседа. – Занятно! Хм, а когда я успела назвать ему свое имя? Хотя да, было что-то такое перед тем, как мы оказались в постели. А он мне даже представиться не успел, вот цирк-то… Но Холстин-то каков баран оказался, а? И что это меня разобрало вчера вечером в столовой, как я только могла подумать, что такой человек мог бы мне понравиться?! Вообще вчерашний день – какое-то сплошное разочарование в лицах мужского пола. Вадим, Холстин… Правда, Нестеров вроде бы не без ума. Во всяком случае, чувства юмора ему не занимать стать!»
– Извините, – махнул в это время рукой Холстин, поднимая на Алену такие усталые глаза, что она мигом его простила: ну нельзя же, в самом деле, всерьез злиться на обломки былой самоуверенности! – Вы извините, Алена, я в самом деле не в себе. Сами понимаете… Такая провокация! Сперва кто-то стучал то в дверь, то в окно… Я думал, пацанва из лагеря шарашится, вышел шугануть – никого, только труп. Потом – вспышка из кустов! Всякое в жизни бывало, но на таком горячем я еще не попадался. Как мальчишку подставили, а за что? Кому я дорогу перешел? Неужели кто-то из нижегородских мелких лавочников решил противиться неизбежному? Процесс централизации капитала и промышленности, сами знаете, – непреложный закон развития общества. Как будто это я выдумал! Если вспомнить историю США, да и Европы, сколько случаев…
– Вы про серьги, Холстин, про серьги, – негромко прервал Нестеров внезапно начавшийся урок политэкономии. – Вас же конкретно спросили: помните, какие именно на девушке были серьги? Вот конкретно и отвечайте.
– Значит, так… – сосредоточился Холстин. – Серьги были длиной сантиметров двадцать, состояли из гирлянд белых, голубых и зеленых камушков, а также таких плоских бляшек вроде монеток. Монетки были золотистые, серебристые и перламутровые.
Да, с наблюдательностью у него все в порядке…
– Бог ты мой! – выдохнула Алена. – Кажется, я знаю, кто была эта девушка.
– Откуда? – подозрительно прищурился Холстин. – Вы с ней знакомы?
– Нет, просто видела ее на вашем банкете. И обратила внимание на эти серьги. Я к серьгам вообще неравнодушна, а у нее они были очень уж необыкновенные.
– На банкете?! – Теперь Холстин вытаращил глаза. – Вы были на банкете?! С кем?! Как вы туда попали?!
«Е-пэ-рэ-сэ-тэ…» – как выражается в моменты величайшего возмущения моя подруга Инна. Можно подумать, Алена незаконно прорвалась на ежегодный бал в Венской опере, а не заглянула на пошлую тусовку нижегородского бизнес-бомонда.
– Меня Вадим пригласил, – скромно уточнила она. Ужасно, ну просто невыносимо хотелось добавить: «Так же, как и бедолагу, которую вы тащили за ноги!» – но наша писательница удержала это заявление на кончике языка. Во-первых, она ни в чем не уверена, а во-вторых, решение насчет розовых очков оставалось еще в силе. – Но я ушла немедленно после того, как вы появились.
Прозвучало сказанное двусмысленно, однако Алене было на это наплевать. Холстину, похоже, тоже.
– Девушку зовут Лена, – начала рассказывать Алена и вдруг ахнула: – Нет, погодите, возможно, это была Надя! Понимаете, – заспешила она, увидев, что мужчины уставились на нее как на ненормальную, – сначала в таких серьгах была Лена, а потом она поменялась со своей подругой Надей. Надя взамен дала ей поносить свои серьги из белого золота, которые ей подарил любовник, которого она называла Сашей.
Прозвучало сказанное двусмысленно, однако Алене было на это наплевать. Холстину, похоже, тоже.
– Девушку зовут Лена, – начала рассказывать Алена и вдруг ахнула: – Нет, погодите, возможно, это была Надя! Понимаете, – заспешила она, увидев, что мужчины уставились на нее как на ненормальную, – сначала в таких серьгах была Лена, а потом она поменялась со своей подругой Надей. Надя взамен дала ей поносить свои серьги из белого золота, которые ей подарил любовник, которого она называла Сашей.
– Послушайте, Нестеров, – высокомерно перебил Холстин, – я был о вашем вкусе лучшего мнения. Кого вы сюда привели! Вы хотите, чтобы я поверил в этот бред? Как будто женщина может расстаться с золотыми украшениями ради какой-то безвкусной дешевки! Что я, женщин не знаю, что ли? Да вон хотя бы Ирина: с тех пор, как мы начали встречаться, она вообще ничего, кроме бриллиантов, не носит!
– Ну, от женщин всего можно ожидать, – примирительно сказал Нестеров. – Это существа настолько причудливые, что не нам, мужчинам, пытаться их понять. Давайте послушаем дальше. Ну, Алена?
Алена, впрочем, и не думала продолжать, а изучающе поглядывала на мужчин. Кто-то, кажется, какой-то мимолетный кавалер, однажды сказал ей, будто она – сущий катализатор, потому что пробуждает в людях либо самые лучшие, либо самые худшие качества. Такое впечатление, что на Холстина катализатор подействовал самым отрицательным образом! Глядя на этого сварливого склочника со злыми глазами и обвисшими щеками, трудно даже представить себе, что именно он держит за глотку целую толпу нижегородских бизнесменов (ишь как выражается – мелких лавочников!), заставляет их дрожать, заискивать, манипулирует ими… А может, им самим тоже кто-то, в свою очередь, манипулирует, он не более чем орудие в чьих-то руках? Назвать его бараном – оскорбить барана! Ну и нашла себе друга жизни Ирина Покровская – только и достоинств у человека, что несметные деньжищи! Поживешь с этаким типусом – никаких денег не захочешь!
Нет, больше Алена ни слова не скажет. Во всяком случае, Холстину. А вот с Нестеровым можно будет потом пооткровенничать, на нем присутствие катализатора сказывается как раз благотворно…
– Забудем об этом, – произнесла она высокомерно. – Я что-то перепутала насчет серег. И вообще, для чего мы здесь столько времени теряем попусту? Трупа нет – значит, и говорить не о чем. Я правильно понимаю?
В недобро блестевших глазах Холстина неожиданно вспыхнула искорка признательности:
– А ведь и правда! Может быть, все мне и в самом деле померещилось? С пьяных глаз и не такое померещиться может… Нет, не с пьяных, конечно, я же не пью, но от усталости. У меня от усталости дико падает давление, порою настоящие галлюцинации бывают. Может быть, это была галлюцинация? Такая, знаете, мучительная, тяжелая…
– Да уж, довольно тяжелая, – сухо проговорил Нестеров, низко наклонившись к земле. – Вон как трава примята там, где вы свою галлюцинацию тащили.
– А вы докажите! – с вызовом воскликнул Холстин. – Докажите, что это я ее тащил! И что я вообще кого-то тащил! Может быть, я нарочно разыграл такую сцену, чтобы отомстить вам за те прошлые свои неудачи. Ох, и хлопот вы мне тогда доставили, Нестеров! Вот я и…
– Если помните, именно так я говорил с самого начала, – перебил Нестеров. – Поэтому-то и решил позвать с собой Алену, чтобы в случае чего был у меня свидетель моего вполне джентльменского с вами обращения. Я предполагал с вашей стороны провокацию, ну и получил то, чего ожидал. Правда, цель мне не вполне ясна. А, ладно, Холстин, счастливо оставаться. Мы с Аленой попытаемся еще соснуть, чего и вам желаем. Кстати, я в «Юбилейном» пробуду еще два дня, так что, если за это время объявится ваш папарацци с компрометирующими фотками, заходите, обкашляем ситуацию.
И Нестеров пошел прочь, таща за собой Алену.
Протискиваясь между прутьями забора и выдергивая зацепившуюся за куст шиповника полу халата, она не удержалась – оглянулась. Холстин угрюмо смотрел им вслед…
– Ваша парфянская стрела просто-таки пригвоздила его к месту, – усмехнулась Алена, принимая руку помощи, предложенную Нестеровым, и выбираясь на территорию «Юбилейного». – А вы мстительны, как я погляжу.
– Да и вы тоже, – в тон ей проговорил сосед. – Решили наказать его молчанием? Так что там насчет серег, которыми поменялись подруги? Это исторический факт или вы просто насвистели?
Вообще-то, Алена Дмитриева была особа обидчивая. Но понимала, что иногда амбиции лучше спрятать в карман, даже если под рукой всего лишь карман халата. Нет, тем более если карман именно халата!
– Ей-богу, чистая правда, – горячо сказала она. – В дамской комнате я стала свидетельницей забавной жанровой сценки. Там и узнала, что одну девушку зовут Надя, а другую – Лена. Эту Лену, кстати, зазвал на банкет не кто иной, как Вадим.
– Вадим? – с интересом оглянулся на нее Нестеров. – Но он же вас на банкет зазвал, как я понял.
– Сначала ее, – уточнила Алена, умолчав, впрочем, о некоторых деталях обоих приглашений вроде «Елены Прекрасной» и всего такого. – Потом меня. В результате, как я понимаю, Вадим остался на бобах: я ушла почти сразу, а Лена принялась обхаживать Холстина.
– Вади-им… – задумчиво повторил Нестеров. – Вот оно что…
Алена покосилась на него.
– Спорим, я знаю, какую версию вы сейчас прокручиваете? – спросила она вкрадчиво. – Не Вадим ли и прикончил несчастную Лену? Нарочно пригласил, свернул ей, к примеру, шею, а потом подкинул ее Холстину, чтобы свалить с больной головы на здоровую и опозорить нашего героя, а возможно, и погубить? Ну что ж, от Вадима всякого можно ожидать, думаю. Во всяком случае, Надя дала ему самую нелестную характеристику: и плейбой-то он, и лентяй, и недоучка, и потаскун, и всякое такое в том же роде. Но именно поэтому я и не верю в то, что Вадим мог убить кого бы то ни было… Хотя нет, убить, возможно, и мог, наверное, всякий человек способен на убийство, тут все от обстоятельств зависит. Но подкинуть труп к крыльцу дома, в котором живут его сестра и Холстин, – исключено.
– Неужели? Это еще почему?
– Именно потому, что он плейбой, лентяй, недоучка и потаскун. Для Вадима брак его сестры с таким богатым и могущественным человеком, как Холстин, – настоящий джекпот всей его жизни. Он никогда не сделал бы ничего, что могло бы повредить и этому браку, и конкретно Холстину.
– Наверное, вы правы, – задумчиво кивнул Нестеров. – Хотя есть некоторые детали, которые заставляют и мою версию повнимательней рассмотреть. Вернее, были. Довольно давно, несколько лет назад.
– А, так вот о чем говорил Холстин, – припомнила Алена. – Насчет того, что он какую-то вину пытается загладить? Перед Ириной, как я поняла, ну а раз Вадим – брат Ирины, значит, отчасти и перед ним?
– Ишь какая приметливая… – пробормотал Нестеров. – Да, именно эту ситуацию я и имею в виду. Но штука в том, что я никак не могу увязать события тех лет с теперешними событиями.
– Опасно искать ученым глазом то, чего бы найти хотелось, – назидательно изрекла Алена. – Особенно человеку вашей специальности. У вас и так мания преследования, как я погляжу. Зачем вы меня с собой прихватили? Неужто в самом деле ждали какого-то подвоха от Холстина? Например, какого?
– Да любого! – пожал плечами Нестеров. – Например, выманить меня из моего номера.
Алена подумала, что он явно переоценивает ценность свою и своего номера для окружающих. Это ее пытались выманить из ее номера чуть ли не целую ночь! Ну и ладно, выманили, однако можно быть уверенной, что французский «Сторож» никого туда так и не пустил, поэтому все усилия призраков и иже с ними пропали втуне.
– Выманить меня из моего номера, – настойчиво повторил тем временем Нестеров, – чтобы подложить туда, к примеру…
И он умолк.
– Что? – настойчиво спросила Алена. – Еще чей-нибудь труп? Или радиоуправляемое взрывное устройство в каком-то там тротиловом эквиваленте?
Она спросила со смешком, но Нестеров шутки не поддержал. Отнюдь! Показалось Алене или в самом деле по телу идущего рядом с ней человека прошла волна дрожи? Ах да, был же разговор между ним и Холстиным о каком-то взрыве… Если это правда – небось будешь дрожать всю оставшуюся жизнь!
– Надеюсь, бомба в одну воронку два раза не падает, – пробормотал Нестеров. – А что касается трупов… да, я не удивлюсь, если труп Холстина окажется в моем номере.
Алена даже покачнулась:
– Труп Холстина? Но ведь мы только что расстались, и он был вполне жив. Как же убийца успеет…
– Да нет, – с досадой прервал ее Нестеров, – я имел в виду тот труп, который пропал у Холстина! Именно поэтому, повторяю, я очень рад, что вы провели ночь со мной и что теперь со мной пошли. Засвидетельствуете в случае чего мое алиби.
– Ну, разве что с двух часов ночи, – холодно обронила Алена, несколько раздосадованная таким прагматичным подходом к собственному присутствию в жизни, комнате и постели этого мужчины. С чего он вообще взял, что она так уж рвется подтверждать его алиби? Ведь тогда, значит, придется сделать кратковременные отношения с ним достоянием гласности, выставить свое имя на всеобщее обозрение, стать предметом сплетен и болтовни…