Мы освеживали почти половину, он спрашивает, "Есть шанс что мы съедим их?"
"Да. Большинство идет в кухню лагеря, но они ожидают, что я отдам парочку тому, у кого я сегодня ночью останусь," говорю я.
"Чтобы охранять меня".
"Разве благодарности не достаточно?" говорит он.
"Это ты так думаешь", отвечаю я.
"Но слова безполезны, когда присутствие Сойки опасно для вашей жизни."
Мы ощипываем некоторое время в тишине.
Затем он говорит: "Я видел Пита вчера. Через стекло."
"О чем ты думаешь?"Спрашиваю я.
"Нечто эгоистичное" Отвечает Гейл.
"Что ты больше можешь не ревновать к нему?" Мои пальцы делают рывок и нас окутывает облако перьев.
"Нет. Как раз наоборот."
Гейл вынимает перья из моих волос.
"Я думал...я никогда не смогу состязаться с этим. Не важно, как больно мне будет."
Он вертит перо между большим и указательным пальцем.
"У меня не будет шанса,если ему не станет лучше. Ты никогда не сможешь отпустить его. Ты всегда будешь чувствовать себя виноватой за то что будешь со мной."
"Я всегда чувствовала что поступаю неправильно,целуя его, только из-за тебя"
Гейл удерживает мой взгляд.
"Если бы я думал,что это правда,я бы почти смог жить со всем остальным."
"Это правда" Признаюсь я.
"Так же как и то что ты сказал о Пите"
Гейл раздраженно фыркает. Тем не менее,когда мы относим птиц на кухню и предлагаем пойти в лес за дровами для костра,я оказываюсь в его обьятиях. Его губы нежно проводят по синякам на моей шее,подбираясь все ближе к моим губам. Несмотря на то,что я чувствую к Питу,в этот момент где-то глубоко внутри я принимаю то,что он никогда ко мне не вернется. Или я никогда не вернусь к нему.
Я останусь во Втором, пока все не кончится, пойду в капитолий и убью Сноу,а затем умру. И он умрет неисцеленный и ненавидящий меня. И в сумерках я закрываю глаза и целую Гейла,чтобы наверстать все поцелуи,в которых я ему отказывала,и потому что это все больше не имеет значения и потому что я так отчаянно одинока,что я не могу этого вынести. Прикосновения Гейла, его вкус и тепло напоминают мне,что по крайней мере мое тело все еще живо и на краткий миг это приятное чувство. Я освобождаюсь от всех мыслей и позволяю ощущениям заполнить меня,счатливая от того что могу забыться. Когда Гейл слегка отстраняется,я подаюсь ближе к нему чтобы закрыть этот пробел,но чувствую его руку у меня под подбородком.
"Китнисс" говорит он.
Как только я открываю глаза,мир кажется расфокусированым. Это не наши леса или наши горы или наша тропа. Моя рука автоматически касается шрама на левом виске, который ассоциируется у меня с неразберихой.
"Теперь поцелуй меня."
Озадаченная,я стою,не мигая ,когда он наклоняется и ненадолго прижимается своими губами к моим. Он внимательно изучает мое лицо.
"Что происходит у тебя в голове?"
"Я не знаю" Шепчу я в ответ.
"Тогда это все равно что целовать пьяного. Это не считается" говорит он в слабой попытке рассмеяться.
Он берет охапку хвороста и кладет его в мои пустые руки,возвращая меня к себе.
"Как ты знал?" Спрашиваю я, больше для того чтоб скрыть свое смятение.
"Ты уже целовал кого то кто был пьян?" Я уверена, что Гейл целовал девчонок направо и налево в 12-м.
У него наверняка отбоя не было от желающих. Но я никогда не думала об этом раньше. Он лишь качает головой.
"Нет. Но это нетрудно представить."
"Так ты никогда не целовал других девчонок?" Спрашиваю я.
"Я этого не говорил. Знаешь ли,тебе было всего 12 когда мы встретились. И это причиняло мне реальную боль. У меня была своя жизнь кроме охоты с тобой" Говорит он,собирая свой хворост.
Внезапно я становлюсь неподдельно заинтересованой.
"Кого ты целовал? И где?"
"Слишком многих чтобы всех помнить. За школой, в шлака, продолжать?," говорит он.
Я закатываю глаза.
"И когда же я стала такой особенной?когда они забрали меня в Капитолий?"
"Нет. За 6 месяцев до этого. Как раз после нового года. Мы были на чёрном рынке и ели суп у Сальной Сей. И Дариус Дразнил тебя, предлагая продать ему кролика за поцелуй. И я понял...Я присмотрелся." Объясняет он мне.
Я припоминаю этот день. Сильный мороз и темно, около четырех часов дня. Мы охотились, но снегопад вынудил нас вернуться в город. Черный рынок был переполнен людьми, ищущими убежище от непогоды. Суп Сальной Сью был из бобовых струпьев и дикой собаки, которую мы пристрелили неделей раньше. Он был несколько хуже чем обычно. Но тем не менее у нее было тепло и я умирала от голода, я зачерпнула его, сидя по турецки на заднем дворе. Дариус поспешно прислонился к конюшне, и щекотал мои щеки концом моей косы, когда я убрала его руку прочь.
Он объяснял, почему один его поцелуй заслуживает кролика, или возможно двоих, так как все знают, что рыжеволосые мужчины являются самыми храбрыми. И Сальная Сей и я смеялись, потому что он выглядел так нелепо и настойчиво продолжая указывать на женщин на рынке, которые, как он сказал, заплатили бы намного больше чем простой кролик, чтобы обладать его губами.
"Видишь? Та в зеленом шарфе? Иди и спроси ее. Если тебе нужно доказательство."
Это произошло миллион миль отсюда, миллиард дней назад.
"Дариус просто шутил", говорю я.
"Возможно. Хотя ты была бы последней, кто попытался бы выяснить так ли это на самом деле," говорит мне Гейл.
"Возьмем Пита. Возьмем меня. Или даже Финика. Я начинал волноваться, когда он следил за тобой, но он кажется теперь он сошел с дороги."
"Ты не знаешь Финника, если ты думаешь что он любил меня" говорю я.
Гейл пожимает плечами.
"Я знаю, он был в отчаянии. Это заставляет людей делать много сумасшедших вещей."
Я не могу удержаться от мысли, что это направлено на меня. Рано на следующи утро, мозги собираются решать проблему с Орехом. Меня попросили на заседание, хотя я не могу внести большой вклад. Я держусь подальше от стола переговоров и сажусь на широкий подоконник который открывает вид на гору, о которой и идет речь.
Командующий Второго, женщина средних лет по имени Лайм, берет нас в виртуальный тур по Ореху, его интерьеру и укреплениям, и подсчетам неудавшихся попыток захватить это. Я пересекалась с ней кратко несколько раз с момента моего прибытия и меня преслесовало чувство, буд-то бы я встречалась с ней раньше. Она достаточно запоминающаясяа, стоя шесть футов в высоту и мускулистая. Но когда я вижу ее на поле сражения, в момент когда она возглавляет нападение на главный вход Ореха, в моей голове что-то всплывает и я понимаю, что я нахожусь в присутствии другого победителя.
Лайм- трибут второго Дистрикта, которая выграла Голодные иглы поколение назад. Эффи прислала нас ее запись вместе с другими, чтобы подготовиться к Двадцатипятилетию Подавления. Я мельком видела ее во время Игр, но она вела себя сдержанно.
С моим новыми знаниями о бессердечном отношении с Хеймичем и Финником, все, о чем я могу думать: Что Капитолий делал ей после того, как она победила? Когда Лайм заканчивает представление, "мозги" начинают задавать вопросы. Проходят часы, обед приходит и уходит, а они пытаются придумать раельный план взятия Ореха.
Но пока Бити думает, что мог бы взломать компьютерные системы, и некоторые предлогают поместить внутрь шпионов, но ни у кого не возникает реальных иновационнох идей. День заканчивается,но разговор продолжает возвращаться к стратегии, которую уже неоднократно применяли - штурм.
Я вижу, как разочарована Лайм, так как различные варианты этого плана, уже потерпели неудачу,и многие ее солдат погибли.
В конце концов она взрывается, "РАзличные вариации этого плана уже потерпели неудачу, многие из ее солдат погибли.
Наконец, она взрывается, "Следующий кто предложит, чтобы мы взяли гору штурмом, лучше, чтобы у него был блестящий план, потому что именно будет руководить этой оперецией!"
Гейл слишком обеспокоен, чтобы усидеть за столом в течение нескольких часов, то ходил по комнате, то присаживался ко мне на подоконник.
Вначале, он, казалось бы согласился с Лаймой, что входы не могут быть взяты, и полностью выпадал из обсуждения. В течение прошлого часа или около этого, он сидел спокойно,нахмурив брови, сконцентрировавшись, уставившись на Орех через оконное стекло В тишине, которая следует за ультиматумом Лайма, он говорит.
"Действительно ли так необходимо, взять Орех? Или вполне достаточно его повредить?"
"Это было бы шагом в правильном направлении," говорит Бити.
"О чем ты думаешь?"
"Думай об этом,как о логове диких собак" продолжает Гейл.
"Мы не собираемся сражаться вашим способом. Так что у тебя есть два пути. Заманить собак в ловушку внутри или выкурить их оттуда."
"Мы пытались разбомбить выходы," говорит Лайм.
"Они находятся глобоко в горе, чтобы хоть как-то повредить им."
"Мы пытались разбомбить выходы," говорит Лайм.
"Они находятся глобоко в горе, чтобы хоть как-то повредить им."
"Я не думал об этом" Говорит Гейл.
"Я думал о том,чтобы использовать гору"
Бити поднимается и присоединяется к Гейлу у окне, всматриваясь сквозь неподходящие очки.
"Видишь? Стоки по сторонам?"
"Пути обвала", говорит Битти себе под нос.
Это было бы сложно. Мы должны были бы разработать последовательность детонации с большой осторожностью, а как только она будет находиться в движение, мы не могли бы надеяться на возможность ее контролировать
"Мы не должны сонтролировать это, если мы отбросим идею завладеть Орехом," говорит Гейл.
"Только отключим его."
"Таким образом, ты предлагаешь, вызвать обвал и заблокировали выходы?" спрашивает Лайм.
"Вот именно". отвечает Гейл.
"Заманим врага внутри в ловушку, и отгородим от поставок. Лишим возможности отправлять их судно на воздушной подушке."
В то время как все рассматривают план, Богс простматривает множество чертежей ореха и морщится
"Ты рискуешь убить всех внутри. Смотри на систему вентиляции. В лучшем случае это элементарно.
Ничего подобного, тому что мы имеем в Тринадцатом. Она полностью зависит от закачки в воздуха с гор. Заблокируем те вентили, и задохнуться все, кто бы окажется в ловушке. Они могли бы еще бежать через туннель к площади ", говорит Битти.
"Не смогут, если мы его взорвём," говорит Гейл резко.
Его цель, его намерения становятся очевидными. Гейл не заинтересован в сохранении жизни в Орехе. Отсутствие интереса в удерживание добычи для дальнейшего использования. Это - одна из его смертельных ловушек.
Глава 15.
Предложение Гейла привело всех в замешательство, в комнате была тишина.
Вы можете видеть реакцию,исчерпавших силу, людей.
Выражения меняются от радости до несчасть, от сожаления до удовлетворения.
"Большинство рабочих- граждане из Второго,"говорит Бити нейтрально.
"Так что?"говорит Гейл
"Мы никогда не будем в состоянии снова им доверять."
"Они должны хоть в меньшей мере иметь шанс сдаться,"говорит Лайм.
"Ну, эту роскошь нам не предоставили, когда они бросали зажигательные бомбы на Двенадцатый, но ведь у вас был сговор с Капитолием," говорит Гейл.
Видя выражения лица Лаймы, я думаю она могла бы застрелить его на месте, или по крайней мере повесить.
Вероятно, что она даже взяла бы верх после всех ее тренировок.
Но ее гнев, кажется, приводит его в бешенство, и он кричит,
"Мы видели как дети сгорали до тла и ничего не могли сделать!"
Я вынуждена на минуту закрыть глаза, так как представление всего этого разрывает меня изнутри.
Этим он достиг желаемого эффекта.
Я хочу, чтобы все в той горе умерли.
Я собираюсь сказать об этом.
Но...
.
.
Я всего лишь девочка из Дистрикта 12.
Не презедент Сноу.
Я не могу помочь этому.
Я не должна желать кому-то подобной смерти.
"Гейл"говорю я,беря его за рукуу и пытаясь говорить разумно
"Орех - старая шахта.
Ты понимаешь, что это может быть похоже на тяжелую аварию в шахте."
Этих слов достаточно, чтобы заставить каждого из 12 дважды подумать.
"Но не такая быстрая, как та единственная, что убила наших отцов," возражает он.
"Для вас что, проблема, что наши враги будут несколько часов осознавать тот факт, что они умирают вместо того, чтобы быть мгновенно взорванными?" Возвращаясь в прошлое, когда мы быль лишь детьми которые охотились в Двенадцатом, Гейл рассуждал о чем-то подобном и даже хуже.
Но тогда это были всего лишь слова.
Но в данной ситуации, они становятся действием, которое невозможно будет изменить.
" Ты же не знаешь, как те Люди из Второго Дистрикта попали в Орех," говорю я.
"Может их вынудели.
Может их удерживают противволи.
Некоторые - наши шпионы.
Их ты тоже убьешь?"
"Да, я бы пожертвовал несколькими, вытаскивая других," возражает он.
"И если бы я был шпионом, я сказал бы, 'Устройти обвал!'"
Я знаю, что он говорит правду.
Этот Гейл пожертвовала бы своей жизнью ради общей цели - никто в этом не сомневается.
Возможно, мы все поступили бы так, если бы были шпионами, если такая возможность представилась.
Я предполагаю, что я бы так и сделала.
Но жестоко поступать так с другими людьми и с теми кто их любит.
"Ты сказал, что у нас было два пути," напоминает ему Боггс.
"Заманить в ловушку или выкурить их оттуда.
Я говорю, что мы пробуем устроить обвал горы, но оставим туннель для поезда открытым.
Люди могут выбежать на площадь, где мы будем ждать их".
"Посностью вооруженные, я надеюсь," говорит Гейл.
"Можешь быть уверен, что они будут вообружены"
"Полностью вооружены.
Мы отправим их в тюрьму". соглашается Боггс
"Давайте отдадим этот план на рассмотрение в Тринадцатый, прямо сейчас," предлагает Битти.
"Дадим президенту Коин все обдумать".
"Она будет требовать блокировки туннеля" убедительно говорит Гейл.
"Да, наверное.
Но ты знаешь точку зрения Пита из его выступлений.
Об опасности уничтожить самих себя.
Я тут изучал кое-какие числа.
Фактор катастроф и жертв и...
.
.
Я считаю, что по крайней мере это нужно обсудить." говорит Бити.
Только горстке людей оказана честь быть частью того обсуждения.
Гейл и я освобождены с остальными.
Я беру его на охоту, чтобы он смог выпустить пар, но он не говорит об этом.
Вероятно, на слишком сердит на меня за то, что я ему противоречила.
Нас вызвали, решение принято, и вечером я в своем снаряжении Сойки-пересмешницы, с луком, перекинутым через плечо, и наушнике, который поддерживает связь с Хеймичем в Тринадцатом - на всякий случай, хорошая возможность сделать репортаж..
Мы ждем на крыше Дома Правосудия с четким представлением о том, что является нашей целью.
Первоначально командование Ореха игнорирует наши вертолеты, потому что в прошлом у них было немного больше проблем, чем жужжание мух над муравейником
Но после второго круга бомбардировок вершины горы, самолеты привлекли их внимание.
К тому времени, как зенитное оружие Капитолия начинает стрелять, уже слишком поздно.
План Гейла превзошёл все ожидания.
Битти был прав насчет того что мы не сможем контролировать обвал находящийся в движении.
Склоны гор природно нестабильные, но ослабленные взрывами, они были приведены в движение.
Склоны гор природно нестабильные, но ослабленные взрывами, они выглядели почти, как жидкость.
Целые секции Ореха разрушаются на наших глазах, стирая любое напоминание о том, что сюда когда-либо ступала нога человека.
Мы кажемся безмолвными, крошечными и не значительными по сравнению с волной камней с грохотом спускающихся к подножию горы.
Хороня выходы под тоннами камней.
Поднимается облако грязи и обломков, загрязняя небо.
Превращая Орех в могилу.
Я представляю, какой ад сейчас творится внутри горы.
Звук сирены.
Огни, мерцающие в темноте.
Каменная пыль, засоряющая воздух.
Крики паники, безумный переполох захваченных в ловушку существ ищущих путь выбраться, лишь только найти выход, щель, вентиляционные шахты полностью забиты землей и камнями, попытки силой проделать выход.
Живые провода вспыхивали огнями, освещая щебень, делая знакомым путь по лабиринту.
Люди ругаются, толкаются, карабкаются как муравьи в куче, как будто обвал грозит раздавить их хрупкую оболочку.
"Китнисс?" голос Хеймича в моем наушнике.
Я пытаюсь ответить, но нахожу, что обе мои руки плотно заживают мой рот.
"Китнисс!"
В день, когда умер мой отец, сирены включились во время моего школьного обеда.
Никто не ждал, когда нас отпустят, и не собирался ждать.
Авария в шахте была чем-то, что не поддается даже контролю Капитолия.
Я прибежала в класс Прим.
Я все еще помню ее, очень бледную маленькую семилетнюю девочку, прямо сидящую за партой.
Ждущую, что я приду за ней, поскольку я обещала, что заберу ее, если сирены когда-либо зазвучат.
Она вскочила с места, схватила меня за рукав пальто, и мы пробирались сквозь потоки людей, наливающихся на улицу, чтобы добраться до главного входа шахту.
Мы нашли нашу мать, сжимающую веревку, которая была торопливо натянута, чтобы удержать на месте толпу.
Оглядываясь назад, я думаю что должна была знать что проблема была именно тогда.
Почему же тогда мы смотрели на нее, когда гибель была очевидена? Лифты скрипели, провода вспыхивали когда они вытягивали обгоревших шахтеров на дневной свет.
С каждой прибывшей группой слышны крики облегчения родственников, которые ныряют под веревку, чтобы увести своих мужей, жен, детей, родителей, братьев и сестер.