Я не смогла удержаться от смеха, потому что это смешно, и это еще смешнее потому что это приводит в смущение Богса, и я счастлива потому что Финик создает впечатление, что он надсмехается над 25-ти летием Подавления.
«Я ведь только человек, Одаир» Я зашла до того как двери лифта закрылись «Прости» сказала я Богсу
«Не надо извиняться, я думал ты… ты хорошо справилась» сказал он. «Лучше чем бы я арестовал его»
«Да» говорю я. Я украдкой смотрю на него. Вероятно ему где-то 45, у него коротко остриженные серые волосы и голубые глаза. Невероятная осанка. Он высказывался за сегодня дважды и показалось что он охотнее был бы другом нежели противником. Наверное я должна дать ему шанс. Но он лишь только выполняет приказания Коин…
Раздается серы громких щелчков.
Лифт замирает в небольшой паузе, а затем начинает двигаться в левую сторону.
«Он может двигаться в боковом направлении?» Спрашиваю я
«Да, под Тринадцатым целая сеть состоящая из лифтов» отвечает он
«Эта лишь одна из пяти спиц пятой платформы.»
«Она доставит нас в Ангар»
«Ангар. Подземелья. Спец Оборона. Где-то выращивается еда. Где-то вырабатывается электроэнергия. Где-то производится очистка воздуха и воды.» Тринадцатый намного больше чем я думала
«Не думай что все это сделано нами» говорит Богс
«Почти все это мы получили уже готовым. Все что мы могли сделать - это только сохранить все это работающим»
Щелчки возобновились снова. Мы спустились вниз всего на несколько этажей и двери лифта открылись в Ангарею
«Ох» Невольно я выпуская глядя на флот.
Ряд за рядом разные виды воздушных кораблей.
«Вы получили это готовым тоже?» «Некоторые изготовили мы. Некоторая часть воздушных сил Капитолия. Они конечно же были обновлены» говорит Богс
Я снова испытываю приступ ненависти к Тринадцатому
«Вы все это имели, и оставили остальные дистрикты без защиты? Лицом к лицу с Капитолием?»
«Это не легко!» сказал он с порывом.
«Мы были не в состоянии начать контратаку до недавнего времени. Мы едва могли выжить. После поражения и казни людей Копитолием, лишь немногие из нас знали как управлять самолетом. Да, мы могли атаковать их ядерными ракетами Но всегда остается большой вопрос: Если мы выберем этот тип войны с Капитолием, останется ли хоть кто-нибудь в живых?»
«Это похоже на то, что сказал Пит. Только тогда вы все назвали его предателем» возразила я.
«Потому, что он призывал к прекращению наступления» говорит Богс.
«Если ты не заметила, ни одна сторона не начала применение ядерного оружия»
«Мы все делаем так как раньше. Сюда, солдат Эвердин,» он указывает на один из наименьших воздушных кораблей. Я подымаюсь по лестнице, и нахожу его запакованный вместе со съемочным и другим оборудованием.
Все одеты в одинаковую тёмно-серую военную авиа-форму 13-го, даже Хеймитч, хотя он выглядел таким несчастным с аккуратным воротничком. Фульфия Кардью суетится рядом и недовольно вздыхает когда видит мое чистое лицо.
"Вся работа на смарку. Китнисс, я тебя не виню. Просто не многие люди рождаются с лицом готовым камере. Например, такие, как он."
Она кинулась к Гейлу, который разговаривал с Плутархом и повернула его к нам.
"Разве он не прекрасен?" Гейл поразительно смотрится в униформе. Но этот вопрос только смущает нас, учитывая наше прошлое. Я пытаюсь придумать остроумный ответ, когда Богс вмешивается в разговор "Не думайте, что это произведет на нас впечатление. Мы только что видели Финика Одаира в нижнем белье"
Я все же решила переступить через себя и полюбить Богса. И вот, сигнал предупреждающий о взлете и я пристегиваю себя ремнем к сиденью, рядом с Гейлом напротив Хеймича и Плутарха. Мы скользим через лабиринт туннелей, которые просматриваются с платформы. Один из видов лифта медленно подымает корабль через этажи. Сперва мы оказываемся снаружи посреди поля окруженного лесом, потом мы опускаемся на платформу и покрываемся туманом.
Теперь, после того как закончилась суета и мы достигли цели, я понимаю, что не имею ни малейшего представления, с чем мне придется столкнуться в Дистрикте №8. Я, фактически ничего не знаю о состоянии войны Или чего будет стоить победа. Или, Что случится если мы победим. Плутарх пытается все объяснить мне простыми словами. Прежде всего, каждый дистрикт находится сейчас в состоянии войны с Капитолием, за исключением второго который всегда находился под покровительством наших врагов, даже несмотря на их участие в Голодных Играх. Они получали больше еды и лучшие условия для жизни. После Темных Дней и якобы уничтожения Дистрикта №13, Дистрикт №2 стал новым центром обороны Капитолия. И хотя он был представлен как национальная каменоломня это значило ровно столько же насколько Тридцатый был центром по добычи графита.
Дистрикт № 2 отвечает не только за поставки оружия, он также тренирует и снабжает Капитолий миротворцами.
"Вы имеете ввиду...что некоторые миротворцы родом из второго дистрикта?" спрашиваю я.
"Я думала все они уроженцы Капитолия."
Плутарх кивает.
"Это то что вы должны думать. Ну и некоторые действительно уроженцы Капитолия. Но их население никогда бы не смогло выдержать давление такого масштаба. И к тому же была бы проблема набора капитолийцев для ссылки в унылую и скучную жизнь дистриктов. Двадцать лет комитет не допускает ни браков ни рождения детей у миротворцев. Некоторые соблазняются наградами, другие выбирают такую судьбу в качестве наказания за совершенное преступление. Например, если вы станете миротворцем, ваши долги будут прощены. Многие люди в Капитолии утопают в долгах, но не все они подходят для службы в армии. И поэтому мы берем дополнительные войска из второго дистрикта. Для них же это путь вырваться из нищеты и жизни в каменоломнях. Они рождены с духом воина. Ты же видела как их дети жаждут стать добровольными трибутами."
Като и Клови. Брутус и Энобария. Я также видела их враждебность и кровожадность.
"Но все остальные дистрикты на нашей стороне?" спросила я.
"Да. Наша цель захватить власть во всех дистриктах, один за другим, заканчивая Дистриктом №2, тем самым отрезать от Капитолия цепочку поставок. А затем, когда Капитолий ослабеет, мы вторгнемся в него" говорит Плутарх.
"Это будет совсем другая проблема. Но мы сможем её решить, когда придёт время."
"Если мы победим, кто будет объявлен правителем?" - спрашивает Гейл
"Все," - говорит Плутарх.
"Мы собираемся сформировать республику, где люди каждого дистрикта и Капитолиясмогут выбирать своих представителей в центральный Парламент Не смотри так подозрительно; это работало раньше.
"В книгах," бормочет Хэймитч.
"В исторических книгах," -отвечает Плутарх.
И если наши предки смогли создать это, то тогда и мы сможем. Откровенно говоря, нашим предкам не чем особо хвастаться. Я имею ввиду, посмотрите на государство, которое они оставили нам - оно разрушено войнами. Очевидно, они не позаботились о том, что будет с людьми, которые будут жить после них. Но идея установления республики выглядит, как усовершенствование ныне действующего правительства.
"А что если мы проиграем?" - спрашиваю я.
"Если проиграем?" - Плутарх задумчиво смотрит на облака за окном планолёта и ироничная улыбка озаряет его лицо
"Тогда я думаю следующие голодные игры будут поистине незабываемыми. Это напоминает мне."
Он достаёт пузырёк из жилетки, высыпает несколько фиолетовых таблеток на руку и протягивает их нам.
"Мы назвали их ночь блокировки, в вашу честь, Китнисс. Мятежники не могут позволить, чтобы кого-то из нас взяли в плен. Но я надеюсь, что смерть будет безболезненной."
Я держу капсулу, не зная куда её положить. Плутарх показывает на метку на левом рукаве. Я смотрю туда и нахожу маленький кармашек, который сохранит и замаскирует таблетку. Даже если мои руки будут связаны, я смогу наклонится и съесть её. Цинна, кажется он предусмотрел всё.
7
Планолёт делает резкий, спиралевидный манёвр и приземляется на узкую дорожку недалеко от 8 дистрикта. Дверь открывается почти незамедлительно, ступеньки выдвигаются вперед, и мы выходим на асфальт. В мгновенье, когда последний человек высаживается, оборудование исчезает. Затем корабль с подъемниками и исчезает. Я оставлена с телохранителями: Гейлом, Боггсом и двумя другими солдатами. Телевизионная команда, состоящая из пары операторов Капитолия с тяжелыми передвижными камерами, облачили свои тела, как насекомые в панцирь: женщина-директор по имени Крессида с побритой головой, где красовалась пара вытатуированных виноградных лоз, и ее помощник, Мессалл, худой молодой человек с несколькими наборами серьг. При более близком наблюдении я вижу, что его язык тоже с пирсингом в виде серебрянного шарика. Богс сгоняет нас с дороги в сторону ряда складов, а второе судно идет на посадку. Он привозит корзины с медицинскими принадлежностями и команду из шести медиков -- Я это понимаю по их отличительным белым обмундированием. Все мы следуем за Богс вниз по переулку, который проходит между двумя унылыми серыми складами. Лишь одинокая запасная лестница, ведущая на крышу, выделяется на покорёженных металлических стенах. Когда мы выходим на улицу, это выглядит, как если бы мы попали в другой мир. Кругом раненные после утренней бомбёжки. На самодельных носилках, в тачках, на телегах, запряжённых через плечи, и крепко сжимающие оружие. С кровотечениями, потерявшие конечности, без сознания. В отчаянии продвигающиеся в сторону склада со свеже нарисованной над дверным проёмом буквой Н. (*имеется в виду Hospital). Это похоже на сцену на моей старой кухне, где моя мама боролась за жизни умирающих, умноженные на десять, на пятьдесят, на сто. Я ожидала увидеть разрушенные взорванные здания, а оказалась среди покалеченных человеческих тел.
"Это то место, где они планировали снимать меня?" - я повернулась к Богсу.
"Это не сработает" - сказала я.
"Я не смогу хорошо проявить себя здесь".
Должно быть он увидел панику в моих глазах, потому что внезапно он остановился и положил свои руки мне на плечи.
"Ты сможешь. Просто дай им увидеть себя. Это сделает для них больше, чем сможет сделать какой-либо доктор в мире.
Женщина руководящая входящими пациентов увидила нас, это своего рода двойной принять, а затем подошла к нам
более. Её тёмно-карие глаза выглядят опухшими от усталости, и сама она пропахла металлом и потом. Повязка вокруг её горла нуждалась в смене ещё три дня назад. Ремень автоматического оружия, переброшенного за спину, впивался ей в шею, и она переместила его движением плеча. Резким движением большого пальца она указала санитарам на склад. Они без каких-либо вопросов пдчинились.
"Это командир Пэйлор из Восьмого" - сказал Богс.
"Командир, Солдат Китнисс Эвердин."
Она выглядела молодо для того, чтобы быть командиром. Не больше тридцати. Но уверенные авторитетные интонации в её голосе дают понять, что её назначение не было случайно. Около нее, в моем замечательном - новом обмундировании, вычищенном и блестящем, я чувствую себя подобно недавно высиженному птенцу, непроверенному и только изучающему, как жить в этом мире.
"Да, я знаю кто она," сказала Пэйлор.
"Итак, ты жива. Мы не были уверены."
Я ошибаюсь или в ее голосе послышались обвиняющие нотки?
"Я все еще не уверена", отвечаю я
"В Восстановлении"
Богс стучит по своей голове
"Тяжелое сотрясение."
Он понижает свой голос на мгновение
"Ошибка. Но она настаивала на том, чтобы приехать и увидеться с ранеными."
"Что ж, у нас много таких", сказал Пэйлор
"Вы думаете это хорошая идея?" говорит Гейл,хмуро поглядывая на больницу.
"Собирать так раненых?"
Я так не думаю. Любой вид инфекционных болезней может распрастраниться через это места, как пожар
"Я думаю, это немного лучше, чем оставлять их умирать" - говорит Пэйлор.
"Это не то, что я имел ввиду" - отвечает ей Гейл.
"Что ж, в настоящий момент это мой выбор. Но, если вы приехали с третью и заставите Коин поддержать их, Я слушаю с большим вниманием. Пэйлор машет рукой в сторону двери.
"Входи, Сойка-пересмешница. И во что бы то ни стало, приводи своих друзей."
Я оглядываюсь назад на причудливо выглядевшую мою команду,сохраняю самообладание, и следую за ней в больницу. Своего рода тяжелый, производственный занавес висит во всю длину здания, формируя значительный коридор. Бок о бок лежат трупы, занавеска колышется над их головами, белая ткань скрывает их лица.
"У нас есть массовые могилы, начинающиеся несколькими блоками, но я пока не могу тратить трудовые ресурсы передвигая их туда" - говорит Пэйлор.
Она находит прорез в занавеске и открывает ее пошире. Мои пальцы сжимаются вокруг запястья Гейла.
"Не оставляй меня" - я говорю бездыханно.
"Я прямо здесь" - тихо отвечает он.
Я ступаю через занавеску, и мои чувства обостряются. Мой первый порыв - закрыть нос, чтобы заблокировать зловоние испачканного полотна, разлагающейся плоти и рвоты, созревающей в жаре складского помещения. Они оставили открытые окна в потолке, которые пересекали высокую металлическую крышу, но никакой воздух, которому удалось пробраться внутрь, не мог рассеять туман внизу. Узкие лучи света обеспечивали все освещение, и когда мои глаза приспособились, я могла видеть ряды и ряды раненых, в койках, на поддонах, на полу, потому что было так много тех, кто требовал пространства. Гул черных мух, стоны людей от боли и рыдания посещающих их любимых, сливались в один мучительный хор. У нас нет настоящих госпиталей в дистриктах. Мы умираем дома, что в этот момент кажется далекой приятной альтернативой, по сравнению с тем, что сейчас передо мной. А потом я вспоминаю, что многие из этих людей скорее всего потеряли свои дома в бомбежке. Пот начинает течь по моей спине, наполняя ладони. Я дышу ртом в попытке уменьшить запах. Черные пятна начинают плавать в поле моего зрения, и я думаю, что сейчас реально хороший шанс упасть в обморок. Но затем я перехватываю взгляд Пэйлор, которая близко наблюдает за мной, ожидая увидеть из чего я сделана и правильно ли они поступили, доверившись мне. По-этому я позволяю Гейлу идти, заставляя себя пробираться вглубь складского помещения и идти по узким полосам между двумя рядами кроватей.
"Китнисс?" - голос исходит слева, прорываясь через общий шум.
"Китнисс?"
Рука тянется ко мне сквозь туман. Я цепляюсь за нее для поддержки. Рука принадлежала молодой женщине с раненой ногой. Кровь просочилась через ее тяжелые повязки, по которой ползали мухи. Ее лицо отражает ее боль, но есть что-то еще, что кажется несоответственным ее ситуации.
"Это и правда ты?"
"Да, это я," я выбралась.
Наслаждение. Это - выражение ее лица. При звуке моего голоса, оно начинает сиять, мгновенно стрирая все страданья.
"Ты жива! Мы не знали. Люди говорили что ты жива, но мы не знали!" говорила она взахлеб.
"Я очень сильно ударилась. Но мне стало лучше" - я говорю.
"И тебе тоже станет."
"Я должна сказать моему брату!" Женщина попыталась сесть и позвала кого-то, несколько кроватями далее.
"Эдди! Эдди! Она здесь! Это Китнисс Эвердин!"
Мальчик, приблизительно двенадцати лет, повернулся к нам. Повязки скрывали половину его лица. Та сторона его рта, которую я могла видеть, была открыта как бы в большом восклицании. Я подхожу к нему, убираю его влажные каштановые завитки волос со лба. Бормотание приветствия. Он не может говорить, но его здоровый глаз сосредоточен на мне с такой настойчивостью, словно он пытается запомнить каждую черту моего лица. Я слышу, что мое имя всколыхнуло горячий воздух, распространяясь по госпиталю.
"Китнисс! Китнисс Эвердин!"
Звуки боли и печали начинают отступать, уступая место словам ожидания. Со всех сторон голоса подзывают меня. Я начинаю двигаться, пожимая протянутые мне руки, касаюсь рук или ног тех, кто не способен двигаться, говоря "привет", "как ты?" , "рада познакомиться". Ничего важного, никаких восхищенных слов вдохновения. Но это не имеет значения. Боггс прав. Это вид меня, настоящей, это и есть вдохновение. Голодные пальцы касаются меня, пытаясь почувствовать мою плоть. Когда пораженный мужчина сжал мое лицо своими руками, я послала немое "спасибо" Далтону за предложение смыть макияж. Как глупо, как извращенно я бы выглядела, показывая этим людям разрисованную маску Капитолия. Разрушение, усталость. несовершенство. Это то, по чем они узнают меня, почему я принадлежу им. Не смотря на сомнительное интервью с Цезарем, многие спрашивали о Пите, уверяя меня, что они уверены - он говорил под принуждением.
Я делаю все возможное, чтобы позитивно говорить о будущем, но люди действительно растроенны, когда узнают, что я потеряла ребенка. Я хочу быть честной и рассказать одной плакавшей женщине, что это был лишь обман, ход в игре, но представить Пита как лгуна это не помощь его образу. Или моему. Или причине. Я начинаю полностью осознавать всю важность того, что люди пытались сделать, защищая меня. Что я значу для мятежников. Моя продолжающаяся борьба против Капитолия, которая так часто чувствовалась одиноким путём, не была предпринята в одиночку.
У меня были тысячи и тысячи людей из дистриктов на моей стороне. Я была их Сойкой-пересмешницей еще задолго до того, как я выбрала эту роль. Новое ощущение начинает развиваться во мне. Но это занимает время, пока я стою за столом и машу прощальные "пока" хриплым напеваниям моего имени, чтобы это осознать. Сила. Я имею некоторый вид силы, о котором я никогда не знала, что обладаю ею. Сноу понял это, когда я впервые вытащила ягоды. Плутарх знал это, когда спас меня с арены. И Коин знает это сейчас. Настолько, что она должна публично напомнить людям, что я не подчиняюсь ее власти. Когда мы снова снаружи, я прислоняюсь к складскому помещению, ловя воздух, принимая стакан воды от Боггса.
"Ты отлично справилась" - говорит он.
Ну, я не упала в обморок, не бросила это и не выбежала с криками. В основном, я лишь находилась во власти бушующих эмоций, вращающихся в этом месте.
"У нас получилось здесь немного хорошего материала," говорит Крессида
Я смотрю на насекомого -оператора,заливающегося потом под своим оборудованием. Мессалл набрасывал заметки. Я забыла, что они снимали меня.
"Я не сделала так уж много, правда" - говорю я.
"Вы поверьте в себя за то, что Вы сделали в прошлом," говорит Боггс
Что я сделала в прошлом? Я думала о следе разрушений на моем пути - мои колени ослабли и Я соскользываю вниз в сидячее положение.
"Это смешанные вещи. Ну, вы не дальновидная. (дословно:Ну, вы не совершенным дальнего прицела. Но раз быть тем, чем они, вам придется делать ", говорит Богс