Он, похоже, считал, что из-за этого не следует расстраиваться.
— Я полагаю, свой гонорар вы определите соразмерно личному риску, — беззаботно сказал он. — Ведь работа вроде вашей, как мне представляется, действительно предполагает риск.
Я пожал плечами. Гонорар, сказал я себе, безусловно будет под потолок.
— Ну что ж, — произнес я. — Значит, я иду дальше?
Он заходил по комнате, заложив руки за спину и уперев хмурый взгляд под ноги на ковер.
— О да. Я хочу, чтобы вы шли дальше.
— Есть несколько вопросов, которые я хотел бы вам задать, — сказал я, закуривая новую сигарету. — Когда вы в последний раз видели Морин Кросби?
— На похоронах Джэнет. С тех пор я ее не видел. Ее дела в полном порядке. Любые бумаги, которые требуют подписи, посылаются ей по почте. У меня не было возможности увидеть ее.
— Вы не слышали, что она больна?
Он покачал головой. Нет, он и представления не имел, что она больна.
— Вы убеждены, что смерть Макдоналда Кросби наступила в результате несчастного случая? — пульнул я в него.
Этого он не ожидал.
— Что вы хотите этим сказать? Разумеется, это был несчастный случай.
— А не могло это быть самоубийство?
— Не было причины, по которой бы Кросби покончил жизнь самоубийством.
— Почему вы так уверены?
— Человек обычно не стреляется из дробовика, если у него есть револьвер, а он у Кросби был. С ружьем слишком хлопотно.
— Если бы он совершил самоубийство, повлияло бы это на его состояние?
— Да, конечно. — В его глазах появился испуг. — Его жизнь была застрахована на полтора миллиона долларов. В полисе была оговорка о неуплате в случае самоубийства.
— Кто получил деньга по страховке?
— Я не совсем понимаю, куда все это ведет, — сказал он, вернувшись к столу. — Может, объясните?
— Мне кажется странным, что Сэлзер, не будучи дипломированным врачом, подписал свидетельство о смерти. Коронер и Брэндон, вероятно, с этим согласились. Я пытаюсь убедить себя, что в смерти Кросби не было ничего зловещего. Предположим, он-таки покончил жизнь самоубийством. Согласно вашему утверждению поместье потеряло бы полтора миллиона долларов. Но если милый, услужливый врач-шарлатан, нечистый на руку коронер и начальник полиции нашли общий язык, все можно было обставить так, как нужно, правда?
— Говорить такое довольно опасно. Разве у Сэлзера нет диплома?
— Нет. Кто получил деньги по страховке?
— Деньги были оставлены Джэнет, а с ее смертью — Морин.
— Значит, сейчас у Морин полтора миллиона наличными, так или нет?
— Да. Я пытался убедить Джэнет вложить деньги в какое-нибудь дело, но она предпочла оставить их в банке. Так они и перешли к Морин.
— Что с деньгами сейчас? Они по-прежнему в банке?
— Насколько я знаю. К ее счету я доступа не имею.
— А не могли ли иметь?
Он пристально посмотрел на меня.
— Вероятно, мог бы. Да вот не знаю, захотел ли бы.
— Знай мы, сколько именно там осталось, нам было бы легче. — Я кивнул на письмо Джэнет, лежавшее на столе. — В нем речь идет о шантаже. А если пришлось подмазывать Фрэнклина Лессоуэйза, коронера и Брэндона, то, вполне вероятно, денег на счету осталось не так уж и много. Я был бы рад, если бы вы смогли это выяснить.
— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. — Он задумчиво почесал подбородок. — Если то, что вы говорите, правда, я, вероятно, мог бы возбудить против Сэлзера дело. Он не имел права подписывать свидетельство, но пока что мне не хочется играть в открытую. Похоже, в том, что он застрелился случайно, сомнений нет. Страховая компания осталась удовлетворена.
— Ну еще бы, если Брэндон и коронер пропустили свидетельство о смерти. Мне кажется, Сэлзер финансирует не только Брэндона, но и мистера Лессуэйза. Что вам известно о Лессоуэйзе?
Уиллет скорчил гримасу.
— О, его могли купить. У него довольно гнилая репутация.
— Вы хорошо знали Джэнет Кросби?
Он покачал головой.
— Я встречал ее всего два-три раза. Не больше.
— Она поразила вас как человек с больным сердцем?
— Нет. Но это еще ничего не значит. У многих людей плохое сердце. Это не всегда заметно.
— Но они не играют в теннис за два дня до смерти, как играла Джэнет.
Я видел, что он начинает тревожиться.
— На что вы намекаете?
— Ни на что. Я лишь заявляю о факте. Меня не купишь на мысли, будто она умерла от сердечной недостаточности.
Пока он неотрывно смотрел на меня, тишина в комнате была такая тяжелая, что от нее запросто мог бы потонуть линейный корабль.
— Уж не хотите ли вы сказать… — заговорил он и замолчал.
— Пока нет, — ответил я. — Но это нечто такое, о чем нам не следует забывать.
Я видел, что ему это очень не понравилось.
— Оставим это пока, ладно? — продолжал я. — Сосредоточим свои усилия на Морин Кросби. Судя по тому, как выглядит дом, и по тому, что мне рассказала сиделка Гэрни, Морин, вероятно, не живет в Крестуэйз. Если ее там нет — где же она?
— Да, — согласился он. — От этого не уйдешь.
— Она в санатории Сэлзера? Вам не приходило в голову, что ее могут содержать там как пленницу?
При этих словах он резко выпрямился на стуле.
— Не разыгралось ли у вас воображение? Не далее как на прошлой неделе я получил от нее письмо.
— Это ничего особенно не доказывает. Почему она вам написала?
— Я просил ее подписать кое-какие бумаги. Она вернула их подписанными с запиской, в которой благодарит меня за то, что я их прислал.
— Из Крестуэйз?
— Адрес на бумаге был Крестуэйз.
— Это по-прежнему не доказывает, что ее не держат в заточении, правда? Я не говорю, что дело обстоит именно так, но это еще один момент, о котором нам не следует забывать.
— Об этом можно узнать сразу же, — быстро сказал он. — Я напишу ей и попрошу зайти ко мне. Предлог для деловой встречи у меня найдется.
— Да. Это идея. Вы дадите мне знать, что произойдет? Может, стоит последить за ней и посмотреть, куда она поедет, когда уйдет от вас.
— Я дам вам знать.
Я встал.
— Пожалуй, это все. Вы не забудете проверить насчет ее банка?
— Я посмотрю, что можно сделать. И поосторожнее, Мэллой. Я не хочу, чтобы это ударило по мне. Вы понимаете?
— Я буду осторожен.
— Каков ваш следующий шаг?
— Надо что-то предпринять относительно сиделки Гэрни. Эта девушка мне понравилась. Если она жива, я найду ее.
Когда я уходил от него, он уже не казался мне каменным идолом. Он больше походил на весьма растревоженного, сильно озадаченного адвоката средних лет. Это по крайней мере доказывало, что и он тоже человек.
Дежурный сержант сказал, что Миффлин свободен, и попросил подняться к нему. Он смотрел на меня глазами, полными надежды, и я догадался: он ожидает, что я назову ему имя победителя завтрашних скачек, но голова у меня была забита другим.
Я поднялся по каменным ступеням и на площадке столкнулся с красноголовым сержантом Макгро.
— Ну и ну, — с насмешкой сказал он, — опять это Чудо-Чадо. Какая муха укусила тебя на этот раз?
Я заглянул в его жестокие глазки, и то, что я там увидел, мне очень не понравилось. Эго был человек, который с радостью причинит боль другому: один из тех крутых фараонов, которые добровольно вызываются, когда надо кого-то поколотить, да еще с каким смаком это делают.
— Меня никакие мухи не кусают, — ответил я. — Но если я слишком долго буду торчать около тебя, то может и укусить.
— Умничаешь, да? — Он ухмыльнулся, показывая мелкие желтые зубы. — Смотри, Чудо-Чадо. Мы за тобой наблюдаем.
— Наблюдайте, только голову мне не прострелите, — парировал я, прошел мимо него и направился по коридору к кабинету Миффлина.
Прежде чем постучать, я помедлил и глянул через плечо, Макгро все еще стоял на площадке. На его лице было ошарашенное выражение, а вислогубый рот раскрылся. Наши взгляды встретились, он отвернулся и стал спускаться по ступенькам.
Когда я вошел, Миффлин поднял глаза и при виде меня нахмурился.
— Опять ты. Ради Христа, перестань ходить ко мне. Брэндону это не нравится.
Я подтащил к столу стул с прямой спинкой и сел.
— Напомни мне, чтобы я на досуге поплакал. Я по официальному делу. Если Брэндону это не нравится, пусть пойдет сиганет в океан.
— По какому еще делу? — спросил Миффлин, отодвигая стул от стола и кладя на стол большие волосатые руки.
— Одна из сиделок, присматривающая за мисс Кросби, пропала, — сказал я. — Брэндону это, возможно, будет интересно, потому как эта сиделка работает на Сэлзера.
— Пропала?! — повторил Миффлин не своим голосом. — Как это — пропала?
Я рассказал ему, как зашел к сиделке Гэрни, как раздался звонок в дверь, как она пошла открывать и не вернулась. Я подробно описал ему толстую женщину в пустой квартире напротив, не забыв упомянуть о сливовой косточке на ступеньке пожарной лестницы и о том, как просто было бы сильному человеку отнести сиделку Гэрни вниз к поджидавшей машине.
— Да, чертовски странное дело, — сказал Миффлин, расчесывая пятерней копну черных волос. — Пару лет назад исчезла еще одна из сиделок Сэлзера. Ее так и не нашли.
— А вы вообще ее искали?
— Послушай, Вик, тебе вовсе не обязательно быть таким, — рассерженно сказал он. — Разумеется, мы ее искали, но не нашли. Сэлзер заявил, что она, очевидно, убежала, чтобы выйти замуж. Отцу ее парень не очень-то нравился или что-то в этом роде.
— А Сэлзер не доложил, что пропала сиделка Гэрни?
Он покачал головой.
— Вряд ли у него было время, а? Кроме того, она, возможно, вспомнила о чем-то и вышла из дома.
— Без туфель и чулок и посреди разговора? Не обманывайся на этот счет. Это похищение, и ты это знаешь.
— Я сейчас съезжу и поговорю со швейцаром. Ты лучше в это дело не ввязывайся. Я скажу Брэндону, что об этом сообщил швейцар.
Я пожал плечами.
— Лишь бы что-нибудь делалось. А тот, другой случай страшно меня заинтересовал. Кто была эта сиделка?
Миффлин заколебался, затем встал и прошел к одному из картотечных шкафов.
— Ее звали Анона Фридлендер, — сказал он, порывшись и выбрав одно дело, которое принес и положил на стол. — Информации у нас не так уж и много. Ее отец Джордж Фридлендер, живет в Сан-Франциско, Калифорния-стрит, 257. Она пропала 15 мая прошлого года. Сэлзер сообщил Брэндону. Приезжал Фридлендер. Именно он-то и предположил, что она сбежала со своим дружком, парнем по имени Джек Бретт. За пару недель до исчезновения Аноны он дезертировал. Брэндон сказал, что особенно усердствовать не надо. Ну, мы и не усердствовали.
— А Бретта нашли?
— Нет.
— Хотелось бы знать, сколь усердно вы собираетесь искать сиделку Гэрни.
— Ну, нам нужно убедиться, что ее похитили. Брэндон не станет действовать только с твоих слов. Все будет зависеть от Сэлзера.
— Похоже, этим чертовым городом заправляет Сэлзер.
— А ладно, Вик, что ты, право?
Я встал.
— Найди ее, Тим, иначе я что-нибудь отчебучу. Эта девушка мне нравилась.
— Отнесись к этому спокойно. Если она исчезла, мы ее найдем. Ты уверен, что эта Кислица в порядке? Мне не хочется терять пять долларов.
— Забудь о Кислице. Думай о сиделке Гэрни, — сказал я и вышел из комнаты.
Я поехал обратно в «Орчид билдингс». Пола ждала меня в моем кабинете.
— Ковыряем дальше, — сказал я, садясь за стол. — Я повидал Уиллета, и он финансирует расследование, но хочет, чтобы его фирма в деле не фигурировала.
— Поди какой смелый, — с презрением сказала Пола. — А весь риск, я полагаю, ты берешь на себя?
— Он, похоже, готов уплатить несколько больше, — сказал я и улыбнулся. Я рассказал ей о визите в управление полиции. — Для Сэлзера, видать, обычное дело, что его сиделки исчезают. Ты обратила внимание на дату? Пятнадцатое мая — день, когда умерла Джэнет. Никто не убедит меня, что ее исчезновение не связано каким-то образом со смертью Джэнет.
Пола испытующе на меня посмотрела.
— Ты полагаешь, что Джэнет убили, так ведь?
Прежде чем ответить, я закурил сигарету и аккуратно положил спичку в пепельницу.
— Я думаю, это возможно. Есть мотив — все эти деньги. Она, безусловно, умерла не от сердечной недостаточности. Сердечную недостаточность вызывает отравление мышьяком, да и другими ядами. Старого козла Бьюли могли просто обвести вокруг пальца.
— Но ты ведь ничего не знаешь наверняка! — сказала Пола. — Не думаешь же ты, право, что Морин убила сестру?
— Побуждение весьма сильное. Кроме состояния в два миллиона, есть еще и страховочка. Я не утверждаю, что она это сделала, но такие деньги — большое искушение, особенно когда ты попал в лапы шантажиста. И еще одно. Я не совсем уверен, что не убили самого Кросби. Если не было ничего странного, когда тот застрелился, почему же Сэлзер не позвал кого-нибудь вроде Бьюли подписать свидетельство о смерти? Почему подписал сам? Ему пришлось подмазывать Лессоуэйза, коронера и, вероятно, Брэндона. Это было либо самоубийство, либо убийство, только не несчастный случай. И, как подчеркнул Уиллет, если у человека есть револьвер, вряд ли он станет стреляться из дробовика. Значит, остается убийство.
— Ты делаешь поспешные выводы, — резко сказал Пола. — Это у тебя крупный недостаток, Вик. У тебя всегда самые невероятные предположения.
Я подмигнул ей.
— Зато какое я от них получаю удовольствие!
В качестве отдыха я решаю картинки-загадки. Пола приносит их мне от одного безногого парня, которого она проведывает по выходным. Этот парень проводит все свое время, вырезая картинки из железнодорожных рекламных афиш, которые ему поставляет Пола. Загадки получаются удивительные, и на разгадку каждой у меня уходит примерно месяц. Тогда я передаю ее какой-нибудь больнице и получаю новую от дружка Полы.
Из долгого опыта разгадывания этих загадок я узнал, что зачастую совершенно небольшой и вроде бы ничем не примечательный кусочек и является ключом ко всей картинке, и я постоянно ищу такой кусочек. Точно таким же образом, когда я выполняю какую-нибудь работу, я всегда ищу какой-нибудь пустячок, который вроде бы совершенно не имеет отношения к делу, но зачастую, оказывается, имеет.
Битый час я сидел у себя в кабинете, размышляя. Контору закрыли на ночь. Шел уже восьмой час. Осталась только бутылка виски.
Перечитывая список возможных загадок, я задержался на имени Дагласа Шеррилла. Почему, спросил я себя, за неделю до смерти Макдоналда Кросби Джэнет вдруг разорвала помолвку? Казалось бы, этот факт не имеет отношения к делу, а ну как имеет? И пока я не узнаю, почему помолвка была разорвана, я не могу быть уверен до конца. Кто бы мне это подсказал? Очевидно, сам Даглас Шеррилл, но я не мог просто пойти к нему, не выдав своих намерений, а на данной стадии я еще был к этому не готов. Тогда кто же еще? Я пробежал взглядом по списку. Возможно, Джон Стивенс, дворецкий Кросби. Неплохо бы посмотреть, что за человек этот Стивенс. Если почувствую, что ему можно доверять, тогда, вероятно, я ничего не потеряю, даже если все ему расскажу. Марта Бендикс сказала, что он теперь работает на Грегори Уэйнрайта.
Лучше всего сразу, зачем откладывать, подумал я и отыскал телефон Уэйнрайта в справочнике. Набрал его, и после второго или третьего звонка величественный голос произнес:
— Резиденция мистера Уэйнрайта.
— Это Джон Стивенс? — спросил я.
Наступила пауза, затем человек сказал:
— Стивенс у аппарата. А кто это, будьте добры?
— Моя фамилия Мэллой. Мистер Стивенс, я хотел бы поговорить с вами по важному личному делу. Оно имеет отношение к семье Кросби. Вы не могли бы встретиться со мной сегодня вечером?
И снова пауза.
— Я вас не понимаю. — Это был голос старого человека, нежный, возможно, несколько глуповатый. — Боюсь, я вас не знаю.
— Возможно, вы слышали о фирме «Универсальные услуги»?
Да, о фирме «Универсальные услуги» он слышал.
— Это моя фирма, — сказал я. — Для меня важно поговорить с вами о семье Кросби.
— Не думаю, что у меня есть право обсуждать с вами моего прежнего работодателя, — где-то далеко сказал он. — Весьма сожалею.
— С вами ничего не станется, если вы послушаете, что я вам скажу. После того как я объясню ситуацию, вам, возможно, и самому захочется мне кое-что рассказать. Если же не захочется, ничего страшного не произойдет.
На этот раз пауза была еще дольше.
— Ну, встретиться с вами я могу, но я не могу обещать…
— Ничего страшного, мистер Стивенс. На углу Джефферсон и Фелман есть кафе. Мы могли бы встретиться там. Какое время вас устроит?
Он сказал, что будет там в девять.
— Я в шляпе, буду читать «Ивнинг гералд», — сообщил я ему.
Он сказал, что найдет меня, и повесил трубку.
Ждать предстояло почти два часа, и я решил скоротать время в баре у Финнегана. Мне понадобилось минуты две, чтобы запереть контору. Закрывая окна и запирая сейф, я думал о сиделке Гэрни. Кто же ее похитил? И почему ее похитили? Жива ли она еще? Мысли, которые никуда меня не вели, а лишь тревожили. Все еще раздумывая, я прошел в приемную, оглядел все, чтобы убедиться, что все готово отойти ко сну, вышел в коридор и запер за собой дверь.
В конце коридора я заметил короткую коренастую фигуру мужчины, прислонившегося к стене у дверей лифта и читавшего газету. Когда я остановился рядом и нажал на кнопку, чтобы вызвать лифт, он даже не поднял глаз. Я окинул его небрежным взглядом: темнокожий, лицо с тупыми чертами, в оспинах. Он был похож на итальянца, а может, на испанца. Его темно-синий костюм из сержа блестел на локтях, манжеты белой рубашки были грязные.
Лифтер открыл двери, и мы с итальяшкой вошли в кабину. На третьем этаже лифт остановился, чтобы подобрать Манфреда Уиллета, который посмотрел сквозь меня невидящим взором, после чего занялся изучением заголовков вечерней газеты. Он заявил, что ему нужна конфиденциальность, но я решил, что, не узнавая меня даже в лифте, он несколько переигрывает. Однако он оплачивает мой гонорар, так что пусть и заказывает музыку.