— Совершенно верно.
— Ну, пожалуй, мы пока оставим Анону Фридлендер и продолжим нашу историю. Она еще не вся.
Он оттолкнул стул и встал. Я смотрел, как он подошел к небольшой горке у противоположной стены и вернулся с бутылкой «Хейг энд Хейг» и двумя рюмками.
— Вы это употребляете? — спросил он, снова садясь.
Я сказал, что употребляю.
Он налил в обе рюмки, подвинул одну мне, опрокинув другую себе в глотку и тут же наполнил ее снова. Бутылку поставил посреди стола между нами.
— Угощайтесь, — сказал он.
Я выпил немного этого шотландского виски. Оно оказалось очень хорошим — лучшего я не пил уж много месяцев. Я подумал, до чего ж удивительно, что известнейший адвокат может сломаться, когда он видит, что навстречу ему идет беда, а на ней стоит его имя.
— По словам Морин, — продолжал я, — смерть Кросби не давала Джэнет покоя. Возможно, и так, но она, безусловно, выражала это весьма странно. Я бы сказал, что в такое время ей не захочется играть в теннис или носиться кругом, чем именно она занималась. Во всяком случае, тоже по словам Морин, Джэнет через шесть или семь дней после стрельбы покончила жизнь самоубийством. Она приняла мышьяк.
Крошечная капля виски пролилась из рюмки Уиллета на промокашку. Он еле слышно выдохнул:
— Боже мой!
— Это тоже замяли. Так уж вышло, что в это время миссис Сэлзер была в отъезде, поэтому Морин и доктор Сэлзер пригласили доктора Бьюли, безобидного старого козла, и сказали ему, будто Джэнет страдала злокачественным эндокардитом, и он, желая угодить, выдал свидетельство о смерти. У Джэнет была личная служанка, Юдора Дрю, которая, вероятно, подслушала, как Сэлзер и Морин сочиняют эту басню. Она потребовала свою долю, и они ей заплатили. Я получил о ней сведения и пошел поговорить с ней. У нее хватило ума отшить меня и связаться с Сэлзером. Она сказала ему, что я предложил ей пятьсот долларов за информацию, но если он готов повысить ставку, она будет держать рот на замке. На это у миссис Сэлзер был свой ответ. Она послала бывшего головореза, который работал в санатории, урезонить девушку. По словам миссис Сэлзер, он разгорячился и убил ее.
Уиллет сделал долгий вдох. Потом выпил, как человек, которому непременно надо выпить.
— Дворецкий дома, Джон Стивенс, тоже кое-что знал и кое-что подозревал, — продолжал я. — Я уговаривал его расколоться, но в этот момент налетели шестеро «макаронников», которые работают на Шеррилла, и похитили его. Они обращались с ним довольно грубо, и он умер, но все равно это убийство. Уже два убийства. А сейчас мы подходим к третьему. Вам нравится?
— Продолжайте, — скрипучим голосом сказал он.
— Помните сиделку Гэрни? Миссис Сэлзер признает, что похитила ее, только, по ее словам, сиделка Гэрни упала с пожарной лестницы и сломала себе шею. Миссис Сэлзер спрятала тело Гэрни где-то в пустыне. Это тоже убийство.
— Фантастично, — сказал Уиллет. — Невероятно.
— Невероятно всего лишь из-за мотива. Два человека, миссис Сэлзер и Шеррилл, совершают три убийства, не говоря уже о похищении Аноны Фридлендер и меня, ради того только, чтобы какая-то девушка не попала в газеты. Вот что невероятно. По-моему, многого в этом деле мы еще попросту не знаем. Мне представляется, эти двое попытаются утаить в мешке очень юркое шило, и мне хочется узнать, что же это за шило.
— Они переживают не из-за газетной шумихи, — заметил Уиллет. — Вы посмотрите, сколько тут замешано денег.
— Да, но я по-прежнему считаю, что есть какое-то шило, которого мы до сих пор не нашли. И я намерен поискать его. Во всяком случае, я продолжаю расследование. Кульминация приближается. Морин сказала мне, что, когда она стала наследницей, Шеррилл предстал перед ней в своем истинном свете. Он оказался шантажистом. Он заявил, что пустит слух, будто из-за того, что она отбила его у Джэнет, Джэнет застрелила отца и покончила с собой. Но если она купит ему «Шхуну-Мечту», он будет молчать. Она купила ему «Шхуну-Мечту» — вот почему она обратила деньги на страховку в облигации на предъявителя. Она отдала эти облигации Шерриллу. Вы только представьте себе, какую шумиху подняли бы газеты, если бы стало известно, что Морин Кросби финансирует игорное судно? После этого все деньги Кросби наверняка бы отошли Исследовательскому Центру, правда?
— Она купила «Шхуну-Мечту»? — произнес Уиллет сдавленным голосом.
— Так она мне сказала. Она также заявила, что боится Шеррилла, — и в этот исполненный драматизма момент мистер Шеррилл предстал собственной персоной. Он заявил, что упрячет Морин туда, где ее никто не найдет, и подобным же образом избавится от меня. Я уже хотел было поспорить с ним, когда кто-то сзади оглушил меня, а в себя я пришел уже в санатории Сэлзера. Не будем тратить время на то, что произошло там. Достаточно сказать, что мой помощник, выдав себя за известного автора, добился того, что Лессоуэйз пригласил его нанести визит в этот санаторий совместно с членами муниципалитета. Такие посещения бывают ежемесячно. Он увидел меня и вызволил оттуда, и мы прихватили с собой Анону Фридлендер. Что нам надо узнать, так это исполнил ли Шеррилл свою угрозу относительно Морин. Если она завтра не появится, ставлю на то, что она упрятана, возможно, на судне Шеррилла. Если же она-таки появится, тогда я буду склонен думать, что она вместе с остальными замешана в этом деле, а к себе домой меня повезла только затем, чтобы Шеррилл мог добраться до меня.
Не слишком твердой рукой Уиллет налил себе еще рюмку.
— Не думаю, что это так, — сказал он.
— Посмотрим. Если Шеррилл держит ее, у вас есть какая-то возможность приостановить выплату денег с ее счета?
— Над ее деньгами я вообще не властен. Я лишь могу довести до сведения других опекунов, что она нарушила условия завещания.
— Кто эти другие опекуны?
— Мистер Глинн и мистер Коппли, мои шефы, которые, разумеется, в Нью-Йорке.
— С ними следует советоваться?
— На данной стадии — нет, — сказал он и потер подбородок. — Буду откровенен с вами, Мэллой. Они бы исполнили условия завещания безо всяких колебаний, даже не принимая в расчет, что девушка, возможно, ни в чем не виновата. На мой взгляд, завещание чересчур жесткое. Кросби поставил условие, что если Морин попадет в газеты, деньги достанутся Исследовательскому Центру. Я полагаю, он несколько устал от ее выходок, но не понимал, что дает безжалостному шантажисту оружие против нее. Вероятно, именно это и имело место.
— Вам не приходило в голову, что мы скрываем три убийства? — сказал я, наливая себе еще одну рюмку. От всех этих разговоров у меня пересохло во рту. — Пока что Брэндон не копает слишком глубоко, потому что его пугают деньги семейства Кросби, но если факты о том, что Морин замешана в этих убийствах, подтвердятся, ему придется забыть о ее деньгах и что-то предпринять. Нам с вами придется тогда изворачиваться.
— Одних подозрений мало, чтобы выносить ей приговор, — сказал Уиллет. — Я бы никогда себе не простил, если бы, предприняв поспешные действия, мы вынудили ее совершенно несправедливо потерять деньги. Как насчет этой Фридлендер? Сколько времени уйдет, прежде чем она сможет говорить?
— Не знаю. Судя по всему, через несколько дней. Она даже не помнит, кто она.
— Она в больнице?
Я покачал головой.
— За ней присматривает мой секретарь, мисс Бенсинджер. Я пригласил доктора, но он пока ничего не может сделать. Он говорит, что тут просто дело времени. Сегодня я еду в Сан-Франциско повидать ее отца. Он может помочь ей вернуть память.
— Мы оплатим любые расходы, — заверил меня Уиллет. Он закурил еще одну сигарету. — Каков наш следующий шаг?
— Придется подождать, не появится ли Морин. Если нет, я съезжу на «Шхуну-Мечту» и посмотрю, нет ли ее на борту. Есть и другие подходы, которые я прорабатываю. В данный момент у меня слишком много болтающихся веревочек, которые надо куда-то привязать.
В дверь постучали, вошла платиновая блондинка и, играя бедрами, направилась к столу Уиллета.
— Мисс Поллард теряет терпение, — пробормотала она. — А это послание только что поступило. Я решила, вам следует ознакомиться с ним немедленно.
Она протянула ему какую-то бумажку. Он прочитал ее, и брови у него подпрыгнули.
— Хорошо. Скажите миссис Поллард, что я приму ее через пять минут, — сказал он и посмотрел на меня. — Мисс Кросби завтра не приедет. Очевидно, она отправляется в Мексику.
— Кто звонил? — спросил я, подаваясь вперед.
— Он не назвался, — ответила платиновая блондинка Уиллету. — Он лишь сказал, что говорит от имени мисс Кросби, и попросил передать послание немедленно.
Уиллет вопрошающе поднял на меня брови. Я покачал головой.
— Хорошо, мисс Палметтер, — сказал он. — Можете идти.
Уиллет вопрошающе поднял на меня брови. Я покачал головой.
— Хорошо, мисс Палметтер, — сказал он. — Можете идти.
Я выудил свою шляпу из-под стула и встал.
— Похоже, придется нанести визит на «Шхуну-Мечту», — сказал я.
Уиллет убрал виски и рюмки.
— Лучше не говорите мне об этом, — произнес он. — Обещайте, что будете осторожны.
— Вы удивитесь, до чего я буду осторожен.
— А может, она уехала в Мексику, — с сомнением продолжал он.
Я слегка ему улыбнулся, но он на мою улыбку не ответил.
— Пока, — бросил я и вышел в приемную.
В одном из кресел сидела, тяжело дыша, полная разодетая женщина с жемчужинами с луковицу на шее. Когда я проходил мимо нее, направляясь к двери, она взглянула на меня тяжелым взглядом.
Я посмотрел на платиновую блондинку и опробовал свою улыбку на ней.
Она очень широко раскрыла глаза, посмотрела на меня пустым взглядом и отвернулась.
Когда я ввалился, Джек Керман показывал Трикси, нашей телефонистке, как Грегори Пек целует своих партнерш по фильмам. Увидев меня, они отпрянули друг от друга. Трикси мгновенно уселась на место и с неубедительной демонстрацией эффективности принялась вытаскивать и втыкать переключатели в гнезда.
Керман грустно улыбнулся, покачал головой и прошел следом за мной в кабинет.
— Зачем ты это делаешь? — спросил я, открывая ящик своего стола. — Не слишком ли она молода?
Керман презрительно усмехнулся.
Я вытащил револьвер 38-го калибра, изготовляемый специально для полиции, сунул его в набедренный карман и взял пару журналов.
— У меня есть новость, — сказал Керман, наблюдая за мной и слегка выпучив глаза. — Сказать сейчас?
— Расскажешь в машине. Мы с тобой едем во Фриско.
— С оружием?
— Да. Отныне я не рискую. Пушка при тебе?
— Сейчас возьму.
Пока он ее брал, я позвонил Поле.
— Как она? — спросил я, когда Пола взяла трубку.
— Да почти так же. Доктор Мэнселл только что ушел. Сделал ей легкий укол. Он говорит, пройдет много времени, прежде чем она отвыкнет.
— Я еду к ее отцу. Если он ее заберет, мы вроде как освободимся. Ты в порядке?
Она сказала, что да.
— На обратном пути я заеду, — добавил я и положил трубку.
Мы с Керманом спустились в лифте на первый этаж и вышли к «бьюику».
— Вечером поедем на «Шхуну-Мечту», — сказал я, заводя двигатель.
— Официально или неофициально?
— Неофициально — точь-в-точь как в кино. Может, даже придется добираться туда вплавь.
— Акулы и все такое, да? — сказал Керман. — Может, они попытаются застрелить нас, когда мы будем взбираться на борт.
— Наверняка, если только увидят.
Резко прибавив газу, я обогнал грузовик и поехал по Центральной авеню.
— Ничего себе перспектива, — мрачно сказал Керман. Он опустился на сиденье пониже. — Я просто не могу ждать. Может, мне лучше составить завещание?
— А у тебя разве есть что оставить? — в удивлении спросил я и резко тормознул на загоревшийся красный свет.
— Несколько грязных открыток и чучело крысы, — ответил Керман. — Их я оставлю тебе.
Когда загорелся зеленый, я спросил:
— Так что там за новости? Узнал что-нибудь о миссис Сэлзер?
— Ну еще бы. Веди машину поосторожнее — от этой новости ты можешь заехать в кювет. Я копал все утро. И знаешь, кто она?
Я свернул на бульвар Фэйрвью.
— Расскажи.
— Вторая жена Макдоналда Кросби — мать Морин.
«Бьюик» шарахнулся в сторону и чуть не столкнулся с проносившимся мимо грузовиком, водитель которого обложил меня. Мне удалось выровнять машину и вернуть ее к обочине.
— Я же предупреждал, чтобы ты поосторожнее, — сказал Керман и улыбнулся. — Здорово, правда?
— Продолжай — и что еще?
— Примерно двадцать три года назад она была специалистом по ухо-горло-носу в Сан-Франциско. Кросби познакомился с ней, когда она лечила Джэнет от какого-то пустяка. Он женился на ней. Практику она не оставила, перенапряглась, у нее был нервный припадок, и работу ей все же пришлось бросить. Жизнь у них с Кросби не получалась. Он узнал о ее связи с Сэлзером и развелся с нею. Когда он переехал в Орчид-Сити, она тоже переехала, чтобы быть поближе к Морин. Ну как, нравится?
— Да, информация очень важная, — сказал я. Мы уже выехали на трассу Лос-Анджелес — Сан-Франциско, и я нажимал на педаль газа. — Она многое объясняет, но не все. Теперь понятно, почему она принимала участие в этой игре. Естественно, ей страстно хотелось, чтобы все эти деньги достались ее дочери. Но боже мой! Ты только представь себе, на что она пошла! Готов спорить, она сумасшедшая!
— Вполне возможно, — самодовольно сказал Керман. — В Медицинской ассоциации о ней говорили весьма уклончиво. Сказали, что у нее был нервный припадок, но в подробности не вдавались. Она чокнулась прямо во время операции. Одна сестра, с которой я беседовал, заявила, что, если бы не анестезиолог, она бы перерезала пациенту горло.
— У Сэлзера есть какие-нибудь деньги?
— Ни гроша.
— Интересно, кто дал деньги на покупку санатория? Скорее всего Кросби. Но за смерть сиделки Гэрни ей придется отвечать. Когда полиция найдет тело, я все расскажу Миффлину.
— Они, возможно, никогда его не найдут, — сказал Керман — он был весьма низкого мнения о полиции Орчид-Сити.
— Я помогу им — после того, как повидаю Морин.
Мы ехали минут десять молча, размышляя.
Затем Керман сказал:
— А мы не тратим понапрасну время, направляясь к старику Фридлендеру? Не лучше ли было позвонить?
— Не поздновато ли тебя осеняет, а? Скорее всего он бы не горел желанием забрать ее. Телефонный разговор очень легко прервать. У меня такое чувство, что его придется уговаривать.
В начале четвертого мы проехали по мосту Окленд-Бей, свернули на Монтгомери-стрит, затем налево на Калифорния-стрит.
Дом Фридлендера стоял где-то посередине по правой стороне. Это был один из тех не поддающихся описанию многоквартирных домов: шестиэтажный «муравейник», где орали радио и дети.
Навстречу нам по каменным ступенькам с шумом высыпали ребятишки. Они облепили нашу машину и делали с ней все, только что не прокалывали покрышек и не бросали зажженных спичек в бензобак.
Керман выбрал самого большого и крепкого из них и дал ему полдоллара.
— Не разрешай своим дружкам подходить к машине, и ты получишь другую половину, — сказал он.
Мы поднялись по ступенькам и увидели два длинных ряда почтовых ящиков. Квартира Фридлендера находилась на пятом этаже — № 25, лифта не было, мы пошли пешком.
— Для меня будет счастливый день, если его не окажется дома, — сказал Керман, когда остановился на четвертом этаже передохнуть.
— Ты слишком много пьешь, — сказал я и стал подниматься по лестнице на следующий этаж.
Мы оказались в длинном мрачном коридоре. У кого-то в квартире радио разрывалось от джаза. От его горячего дыхания, казалось, весь коридор ходит ходуном.
Из ближней к нам комнаты вышла неряшливо одетая женщина. На ней была черная соломенная шляпа, далеко не новая, в одной руке она сжимала сетку для покупок. Женщина окинула нас взглядом, полным праздного любопытства, и пошла по коридору к лестнице. Там повернулась, чтобы еще раз поглазеть на нас, и Керман помахал ей рукой. Задрав нос, она стала спускаться.
Мы прошли по коридору к квартире № 25. Ни молотка, ни звонка на двери не было. Я уже поднял руку, чтобы постучать, когда из-за двери раздался приглушенный хлопок: такой звук получается, когда надуваешь бумажный мешочек, а потом хлопаешь по нему рукой, и он лопается.
Я вытащил револьвер, положил руку на ручку двери, повернул ее и толкнул дверь. К моему удивлению, она открылась. Я увидел довольно просторную комнату, судя по всему, гостиную.
Керман тяжело дышал у меня за спиной. Я быстро оглядел комнату, но никого не увидел. Из нее вели две двери, и обе были заперты.
— Думаешь, это был выстрел? — пробормотал Керман.
Я кивнул и тихонько прошел в комнату, сделав ему знак оставаться на месте. Он повиновался. Я пересек комнату и прислушался у правой двери, но шум ревущего радио заглушал все другие звуки.
Махнув Керману, чтобы он спрятался, я повернул ручку и легонько толкнул дверь, а сам отступил в сторону и прижался к стене. Ничего не произошло. В открытую дверь доносился сильный, едкий запах кордита. Я пододвинулся поближе и заглянул в комнату.
Прямо посреди пола лежал человек. Ноги он подобрал под себя, а руки прижал к груди. Кровь просачивалась меж пальцев и сбегала по запястьям на пол. Ему было лет шестьдесят, и я догадался, что это Фридлендер. Пока я смотрел на него, он издал удушливый вздох, и его руки стукнулись об пол.
Я не двигался. Я знал, что убийца должен быть где-то в комнате. Выбраться он не мог.