Сумерки сгустились. Я услышала шум мотора и увидела, что за мной остановилась машина. Огромный внедорожник. Если я не смогу тронуться с места, интересно, что он сделает? Просто переедет нас, как незначительное препятствие? Или предварительно еще многоэтажно обматерит? Может, мне попытаться включить женское обаяние? Пока горит красный, выйти из машины и воззвать о помощи? А если он в меня сразу из травматики пальнет? Кто его знает, может, он под кокаином? Зачем нарываться?
Загорелся желтый. Счет времени пошел на доли секунды. Я попыталась завести машину. Уррррчихххх. И все.
Зеленый!
И в тот самый момент, как воссиял долгожданный зеленый, ко мне на капот что-то упало. Что-то тяжелое, белое, неожиданно с силой брошенное справа, из кустов на обочине. Машина аж вздрогнула. Как хорошо, что она не завелась! Иначе… Не знаю, что было бы иначе…
Сзади вовсю гудел мужик из внедорожника.
Я выскочила, взглянула на то, что лежало на капоте, и заорала благим матом.
– Что тут случилось?! – вполне человеческим голосом, без мата и прочих подобающих случаю оскорблений, вопрошал меня подбежавший водитель внедорожника.
– У меня бензин кончился. Я встала тут. Думала – заведусь… На зеленый мне что-то бросили на капот.
У меня зуб на зуб не попадал. Я боялась смотреть, но должна была.
– Смотри-ка! Тело! Вам труп подбросили! – изумленно говорил водитель.
Я подумала: «Какое счастье, что я не одна тут!»
Все это – попытка тронуться с места, удар, мой крик, обнаружение тела – заняло не больше четверти минуты. Время порой растягивается, как резиновая лента.
Я заставила себя взглянуть на труп. И снова закричала.
– Ангел! Ангелинка! Ты что?! Что с тобой?!
Да, девушка из парикмахерской, с которой я собиралась начать дружбу… Она лежала мертвая на капоте. В белом. И вся-вся белая – лицо, руки.
Я схватила ее за плечи… Белые губы приоткрылись, раздался стон. Это мог быть стон мертвеца – порой воздух из легких умершего уже человека выходит со свистом. Но у меня появилась надежда.
– Она может быть жива! – крикнула я. – Я врач! У меня в аптечке есть…
– Я тоже врач, – спокойно отреагировал мой товарищ по несчастью. – Давайте-ка посмотрим. Похоже, что жива.
Девушка дышала. Еле-еле. Шевелила бескровными губами, пытаясь что-то произнести.
– Надо сердечко поддержать. У меня вот… – водитель указал на ампулу. – Повредить не должен, как считаете, коллега?
– Давайте скорее сделаем что-нибудь, а то пока «Скорая» приедет…
После укола Ангелина задышала чуть слышнее.
– Надо в полицию звонить. И в «Скорую», – бодрым голосом велел коллега.
Я только вынула телефон из кармана, не успев даже набрать нужные цифры, как послышался шум приближающейся машины.
Полиция! Вот уж чудо расчудесное! Как по заказу.
Бодрые и оживленные ребята выскочили из своего автомобиля со словами:
– Ну что? Сбили человека? Где труп?
– Чем это сбили? – возмутилась я. – Воздухом? У меня бензин кончился! Сбили! Я и тронуться не смогла! И трупа нет! Труп – живой! Хотя – мог быть трупом, если б ему не повезло! Ей, то есть!
Я явно истерила. Сдерживаться сил не было никаких. Темное дело! Кто их вызвал, интересно, если не те, кто подстроил это ДТП?
Полицейские чуть-чуть опешили.
– «Скорую» давайте вызывайте! – приказала я. – Человека спасать надо, а не подставами заниматься!
– Уже вызвали, – признался один из блюстителей порядка.
Другой, стараясь сделать это незаметно, пнул болтуна ногой.
– Значит, вам сообщили, да? – спокойно подытожил водитель джипа. – И вы рванули на место происшествия. Молодцы, ребята. А у вас зафиксировано, кто звонил?
– Это… в дежурной части… надо спросить. Нас послали – мы поехали.
– Ну тогда, раз приехали, спрашивайте! – закричала я. – Опрашивайте нас. Что тут произошло? Задавайте вопросы! Осматривайте место происшествия! У меня камера в машине! Все покажу, как было.
– И у меня камера, – поддержал меня коллега.
Ребята сникли совсем. Я примерно уже понимала, как они тут оказались.
– Допустим, вас вызвали. Допустим (считайте, что вам повезло), что это просто был звонок неизвестного лица, а не вашего корефана, который тут все это устроил. Сказали, что машина сбила человека. ДТП с трупом. Ехать надо немедленно. И вы рванули! Ну естественно! Тут же, в поселке, одни богатые или, что еще лучше, детки богатых. Значит, серьезная денежка подоспела, да? А позвонили вам, господа наши защитники, когда еще красный свет горел. А может, когда я только на горизонте появилась. Они ж не знали, что у меня бензин на нуле. Судьба-индейка, да? – я безостановочно истерически вопила, просто никак не могла себя унять.
– Вы бы жену свою увезли, – посоветовал оторопевший полицейский моему соратнику.
– Ага! – восторжествовала я. – Ага! А вы тут дело быстренько состряпаете! Вам же не важно преступника найти. Вам бы концы в воду. И он мне не муж.
– Я, ребята, не муж. Я – полноправный свидетель. Так что давайте разбираться, как положено, в нашем присутствии, с поиском вещдоков и прочее.
– И учтите, – предупредила я, – с меня взять нечего совершенно. Я не домовладелица. Меня подруга попросила за домом ее посмотреть в их отсутствие. Так что я фактически сторож. Причем даже не на зарплате.
– У девочки, похоже, передоз. Что-то ей вкололи. И она не наркоманка. Руки-ноги чистые, даже между пальцами следов от уколов нет, – заметил «не муж». – Все тело в синяках, свежие побои. Наверняка изнасилование. И – покушение на убийство.
– Если б у меня бензин был, я б наверняка ее переехала!!! – заорала я и завыла от охватившего меня ужаса.
Между тем мой коллега укутал Ангелину пледом, принесенным из машины.
– А-а-а-а, – послышался ее стон. – А-а-а-а… Не надо, пустите…
– Пульс почетче, – сказал врач.
У меня в руке завибрировал телефон. Я, оказывается, все это время его держала с того момента, как вознамерилась полицию вызывать. Впрочем, прошло всего несколько минут.
– Алё, мам?
– Я просто волнуюсь. Ты уже доехала?
– Почти, мам.
– Что случилось? Ты по времени должна бы уже быть на месте.
– Тут случилось. Но не со мной. Не волнуйся. Со мной вообще ничего не случилось. Но… Вот скажи. Если человеку вкатили очень сильную дозу наркотика, какого не знаю, но думаю, героин. Как ты думаешь, к кому везти, чтоб наверняка на этом свете остался?
– Это наркоман? – спросила мама деловым, «рабочим» голосом.
– Нет, – уверенно ответила я.
– Я бы к Кузьмичу советовала, позвонить ему? Время позднее, но ради меня он в клинике будет.
– У нее, похоже, остановка сердца была. Ее бросили на мою машину, я на светофоре стояла. Думали, тронусь с места, перееду ее… А у меня бензин, к счастью, кончился. Но когда ее бросили, сердце от удара могло завестись…
– К Кузьмичу! И немедленно! «Скорая» на месте?
«Скорая» как раз подъехала.
– Дай им трубку, – велела мама.
Я слышала, как врач из «Скорой» отказывался ехать в Москву, потому что они подмосковные. Потом почему-то согласился, передал мне трубку.
– Дай ему сколько-то денег, я верну, – велела мама. – Я адрес назвала. Сейчас и сама туда поеду. Что творится-то, ох!
Я сделала все, как велела мама.
– Ангелинка, слышишь меня? Это я, Майя. Ты меня позавчера стригла. Слышишь меня? Я к тебе завтра приеду. Тебе помогут. Мама моя с тобой будет. Слышишь?
Девушка тихонько стонала. Ее погрузили на носилки. Машина отправилась.
– Давайте протокол писать, – обратилась я к оцепеневшим полицейским. – Давайте место происшествия осматривать.
В кустах обнаружили белую сумку. В сумке – босоножки, документы Ангелины, ключи… Ее убийцы особо не церемонились. Ну найдут сумку… И что? Отлетела в кусты, когда на бедную девушку машина наехала.
Мы дождались, когда все зафотографируют, все следы ног зафиксируют. Подписали протокол. Как свидетели.
– И смотрите, ребята, – предупредила я на прощание, – я сейчас все это событие опишу в социальных сетях. С фотками.
– Тайна следствия… – уныло начали было полисмены.
– А я только о себе. О происшествии. Без домыслов. Событие я осветить имею полное право.
На том и расстались.
– Боевая вы, однако, – заметил мой верный соратник, когда мы остались одни. – Меня Иван зовут, кстати.
– Я знаю. Мы ж в протоколах расписывались. Я – Майя.
– И я знаю. По той же причине. Ну, что делать будем?
– А что мне делать? Мне б бензину хоть чуточку. Чтоб до дому доехать. Остальное – мечты. Я полдня помнила, что мне текилу надо купить, а в магазине забыла. Сейчас бы – в самый раз.
– А у меня есть, – гордо отозвался Иван. – Поехали угощу.
– А как я поеду? Без бензина?
– И бензином напою, и текилой. Мне тоже стресс снять надо. Один стресс за другим.
– И у меня, – откликнулась я.
Бензин машинке понравился. Она заурчала, готовая ехать, куда велят.
– Следуйте за мной, – велел Иван.
– А как же я потом, после текилы за руль сяду? Давайте я машинку у дома своего поставлю, а потом мы с вами вместе отправимся.
– Логично. Тогда я за вами.
У моих ворот я вышла из машины. Хотела попросить Ивана, чтоб он чуть-чуть подождал: у меня ежи не кормлены. Пять минут всего.
– Так это вы тут живете? – довольно мрачно спросил Иван.
– Я. Тут. Подруга предложила пожить, пока их нет. Ну, вы слышали. Я ментам рассказывала.
– Ясно.
– А давайте вместе в дом зайдем, я капусту возьму для ежей и свитер себе. А то у меня нервы… Никогда не боялась, а сейчас что-то страшно.
– Ну пошли, – согласился Иван неохотно.
Не знаю, что он подумал. Может, что я его в постель потащу на нервной почве после всего только что вместе пережитого.
Я шла к дому, держа в левой руке пакет с приятными покупками. Может, не зря тапки купила? Может, они не простые, а скоростные? Такие, что и двигать не придется? Мужчина-то – вот он. Представительный, с дорогущей машиной, приличный во всех отношениях.
Я усадила Ивана на кухне и быстренько сгоняла к ежиной кормушке. Их никого не было. Бедняги! Ушли не солоно хлебавши.
– Эй! Я тут! Пожрать вам принесла, – позвала я шепотом на всякий случай.
Мне показалось, что в ответ издалека раздалось знакомое фырканье. Значит, все в порядке. Можно отправляться.
Иван ждал меня у порога. Я схватила свитер, заперла дом.
– А вы далеко отсюда живете? Я потом пешком дойду?
– Сейчас увидите, – ответил Иван, давая задний ход.
– Вы же развернуться могли, – полезла я с советами.
– Нет такой необходимости.
Машина остановилась у соседнего дома. У того самого, где жили, по словам Юльки, веселые хлебосольные любители шашлыков. А еще она в последний раз предупреждала, что муж ее не советует с хозяином дома общаться – с ним надо быть осторожнее.
Вот это да! Наверное, стоит быть бдительной. Недаром Иван так помрачнел, узнав, что я отсюда. Что-то они не поделили. Но – мне-то какое до этого всего дело? Я тут остаюсь только до зимы. И все условия, Юлькой поставленные, соблюдаю четко. Никого не зову в гости, собаку не завела. Живу одна-одинешенька, пылесошу каждый день, чтоб дом чувствовал внимание к себе. Что еще от меня надо?
Дом у Ивана выглядел, в отличие от Юлькиного, очень даже обитаемым. Уютно. Ковры, кресла, картины, камин. Я предчувствовала отдых от приевшегося за это время минимализма.
– Будем на ты? – предложил Иван.
– Конечно!
Мы выпили на брудершафт. Целоваться, правда, не стали.
Текила со льдом и долькой лимона! Что может быть лучше?
– Знаешь, у меня такой день сегодня… Сумасшедший совершенно день. За такой день десять лет дают.
– Строгого режима? – хмыкнул Иван.
– Бывает и так. У меня почти так – ты ж видел. А ты хороший человек! Я думала, ты сейчас выскочишь, материться начнешь… Пистолет вытащишь… А ты – редкость, уникум!
– Наверное, пора мне в нормального превращаться – с пистолетом и бычатиной.
– Не, не надо. Ты хорош сам по себе. Раритет. Слушай… – я отпила еще текилы, немедленно почувствовав громадное облегчение. – Можно я тебе все расскажу? Я вообще ничего не понимаю, что происходит. Что-то вокруг крутится вихрем. И все вокруг меня. Я ничего не делаю. Сижу тут. Ежей кормлю. Никого не вижу, а все происходит и происходит…
– Да я уж вижу, как ты тихо сидишь, – засмеялся вдруг Иван. – Такая вся кроткая… Как ты с ментами-то… Все сразу просекла.
– Так это у меня уже был крик отчаяния! Ты слушай, слушай!
Я быстро и, как мне казалось, лаконично рассказала новому другу про все-все-все. Мне давно хотелось с кем-то поделиться. Но не было с кем. И тут встретился совершенно подходящий для этого человек. Он внимательно слушал и иногда подливал мне текилу и подкладывал лед.
Может, он решит, что я сумасшедшая. Ну и пусть. Какая разница? Я хоть выговорюсь. Скорее всего он потом побоится мне даже «здрасте» говорить. Но это будет потом. А сейчас…
Я говорила и говорила. Про соседку, про то, что та не соврала про пришельцев. Потом про старую каргу. Про сволочь-Иришку, которой непонятно что от меня надо. И, наконец, про тайну собственной родословной.
– Мой отец – мне не отец! Понимаешь? И я узнаю это только сейчас, когда мне уже тридцать шесть и я вполне могу стать бабушкой! И никто не виноват! И всем хорошо! Только я – кто я теперь?
Я приготовилась зарыдать.
– Кто была, та и есть, – засмеялся Иван. – А скажи, ты дочь той самой Павловской? Александры Николаевны?
– А ты чего? Знаешь ее?
– Еще бы! Я у нее учился. Я ж тебе сразу сказал, что я врач.
– Может, ты еще и папу моего знаешь?
– Академика Павловского? Не застал. Но по учебникам его учился, конечно же.
– А ты кто? Кардиолог? Хирург?
– Пластический хирург, – уточнил Иван.
– Значит, богатый, знатный, счастливый, процветающий…
– Почти так. Давай-ка маме твоей позвоним. Узнаем, как там дела. Она же в клинику собиралась вроде.
Вот человек! Редкой души! И повстречался просто на дороге!
Мама действительно находилась возле Ангелины. Девушка спала. Состояние средней тяжести. Избита, изнасилована. В крови – сильнодействующий наркотик. Завтра с ней можно будет поговорить. Ехать не обязательно. Девочке лишние стрессы сейчас ни к чему. Ей надо окрепнуть.
– Мамочка, а ты как?
– Мы тут с Андреем. С папой.
– У нас первая брачная ночь, – сказал в трубку отец голосом взрослого Егорки.
– У вас, по ходу, все брачные ночи на экстриме, – отозвалась я.
– Похоже на то, – засмеялась мама. – А ты спи, не волнуйся ни о чем!
– Уже, мамочка. Засыпаю.
– Знаешь, – сказала я Ивану, – я за все эти месяцы так полюбила одиночество… Чтоб ничего не случалось, чтоб тишина, покой, звезды, река.
– Это не одиночество, – серьезно ответил Иван. – Одиночество – это совсем другое. «Чувство одиночества – это быть одному плюс поток дерьма»! Вот!
– Гениально! – восхитилась я. – Дай списать слова. Лучше не скажешь.
– Дарю, – щедро распорядился Иван. – Хотя это и не мое. Это психолог один, Фриц Перлз, дал формулу.
– Да! Мне особо тоскливо стало именно когда поток дерьма пошел. И чего-то я уже больше не могу одна. И не хочу!
– А кто хочет? Есть такие на свете?
Я слышала, как Иван что-то еще говорит, но голос его звучал издалека… Все! На сегодня достаточно. Я нагло уснула на его диване. Спокойным детским сном.
24. Не может быть!
– С добрым утром! Иди завтракать! – услышала я, едва продрав глаза.
Я лежала на чужом диване, укрытая немыслимой красоты шелковым одеялом.
– У тебя так хорошо спится! Я не люблю спать у чужих, а тут так спокойно, уютно!
– Вставай, иди! Я кофе сварил!
Я медленно встала, потянулась.
– Иду! Умыться можно?
– Давай-давай!
Иван хозяйничал на кухне, бодрый и свежий.
– А тебе на работу не надо? – вдруг опомнилась я. – Я тебя не задерживаю?
– Я в отпуске. Дела кое-какие улаживаю.
– В отпуске дела! Ужас какой!
– Ужас. И правда. Но приходится улаживать. Давай ешь.
Иван поставил передо мной сковородку с глазуньей. Три глаза, и все целые. Грамотно сделанная глазунья.
– Ты мастер. Не у всех так получается. А себе?
– А мне – вот!
На другой сковороде красовались такие же совершенные три глаза.
Вкусно! И как же спокойно!
Мне захотелось поблагодарить своего нового знакомого. Подарить ему что-то особенное.
– Иван, скажи, ты ходишь тут на речку купаться?
– Нет. А где тут речка? Мы… я тут сравнительно недавно. Не знал, что можно купаться. Да и времени всегда в обрез.
– Там такое дикое место. Хочешь, я покажу? Поплаваем. Только ты больше никому о нем не рассказывай, ладно?
– Постараюсь, – засмеялся Иван.
– Тогда давай быстро ко мне, я купальник надену, ежам корма задам, и поедем. И ты надень на себя такое… попроще, чтоб не жалко. Мы через кусты продираться будем.
– И ты говоришь, что вокруг что-то вихрем крутится? А ты – сама тишина? – весело вспомнил Иван мои вчерашние жалобы.
Он быстро собрался, мы доехали до моего дома, я снова усадила его на кухне – ждать, а сама ринулась к своим колючкам, наверняка обиженным на меня.
– Ну вот, я готова, поехали!
Я умела очень быстро собираться.
– Слушай, а покажи мне весь дом. Я ж тут не был никогда, – неожиданно попросил Иван.
– Да там смотреть не на что. Все пусто, все вывезли. Только если планировочку. Ну пойдем. Или сам посмотри, я пока тут кое-что в стирку закину.
Пока Иван смотрел дом, я успела даже пропылесосить первый этаж.
– Хороший домище! – одобрил он, спускаясь. – Ну, поехали, пожалуй!
Мы остановились у леса, в уже привычном для меня месте, продрались к обрыву. Иван ошеломленно смотрел на реку.
– Ну что? Красота, правда? – похвасталась я.
– Нереальная красота. Только плавать тут – как? Как к воде спуститься?
– Я первый раз за корни цеплялась, а потом просто плюх – и поплыла. Но тебе я покажу вполне удобный путь. Пойдем. Раздевайся тут. Все оставляем, плывем к острову.