– Чё-то я засомневался, – сказал Иван, глядя на быстрый бег реки.
– Отдайся реке, забудь о страхе, – посоветовала я, бросаясь в воду.
Я знала, что река домчит меня до островка сама. Главное было – поверить ей.
Я стояла на суше и смотрела, как не решается войти в реку Иван. Наконец он махнул рукой, вошел в воду и поплыл.
– Фу! Сильная штука! – сказал он, вылезая на берег. – И кто бы мог подумать, что почти рядом с моим домом такой аттракцион!
– Только никому не рассказывай, – попросила я снова. – Я знаю, что все равно найдут, лес вырубят, застроят тут все. Но пока все еще так – пусть будет подольше…
– Мне и говорить некому, не скажу, конечно, – спокойно пообещал Иван.
– Как это – некому? А Юлька говорила: у тебя жена. Гости, говорила, все время.
– Все меняется. Стремительно и нежданно. Многого не знает твоя Юлька.
Мы лежали на шелковом песке, солнце палило, река шумно дышала рядом.
– А чего такого она не знает?
– Ты действительно хочешь знать? – Иван смотрел в небо, ярко-голубое, без единого облачка сегодня.
– А почему бы и нет? Я тебе вчера все про себя выболтала.
– Я расскажу. Только ответь мне на один вопрос: твоя подруга за границей? У нее все в порядке?
Я насторожилась:
– А ты откуда знаешь? Она никому, кроме меня, не говорила. А я молчала.
– Сейчас скажу откуда. Просто ответь: у нее все в порядке? Она довольная, веселая, спокойная? Ты же с ней общаешься, верно? Вот и скажи.
– Вполне довольная, веселая была… Зимой и летом стройная… Я с ней пару дней назад по скайпу общалась.
– Значит, не в курсе еще. Ничего, скоро узнает. Короче, моя жена, ну практически бывшая жена, я как раз сейчас все вопросы в этом отношении и решаю… В общем, она сейчас там же, где твоя подруга, замуж за мужа твоей подруги собирается. Беременна она от него. Вот, собственно, такая информация.
Если б я стояла, то упала бы. Но я лежала. К счастью.
– Этого не может быть! – сказала я, понимая, что может быть все – самое неожиданное, гадкое, ужасное.
Может быть! И никто даже не удивится. Скажут: «Ну что ты хочешь? Такова жизнь. Это вполне нормально. Не будь идеалисткой».
А если я в качестве аргумента расскажу о людях чистых, честных, верных, надо мной станут в открытую смеяться и уверять, что так не бывает. Но если мы забудем о верности, доверии, значит, станем жить наобум, как частички хаоса: к кому-то приткнемся случайно, повезет – продержимся вместе какое-то время, нет – быстро забудем, разлетимся, случайно столкнемся с еще каким-то кусочком пазла, которому никогда не суждено сложиться в единое целое. Вроде вот мы – подошли, годимся… А вроде и ошиблись. И ничего ни к чему не подходит…
– А как это все получилось? Ты сам точно знаешь? Наверняка?
– Верней некуда. Вот вчера как раз ездил в город – по разводу.
– И она тебе прямо так и сказала: беременна от Юлькиного мужа? Она где вообще?
– Ну хорошо. Сейчас расскажу – кратко и четко. Включай внимание, чтоб потом без повторов и удивлений. Слушай факты.
Мы поженились три года назад. Ну, она молодая была, двадцать три года. Я на десять лет ее старше. Был уверен: любовь. Да ей не поверить невозможно. Душа прямо из глаз льется. Я долго не женился: видел, что с вами, женщинами, творится, не доверял никому.
– А что с нами, женщинами, творится, прости?
– Продажность и легкость поведения. Опасно детей заводить – встретит более обеспеченного, кинет, станет потом ребенка распиливать. Это в массовом порядке сейчас. Ты слушать хочешь? Или я замолчу.
– Не молчи. Я буду слушать.
– Я ей поверил. Особенно мне понравилось, что девочка не из Москвы. Не испорчена. Я так думал. Из Архангельска девочка. Просто северное сияние. Чудо. Что-то она такое экономическое платное заканчивала. А я – уже вполне популярный в узких кругах мастер вечной красоты. Поженились. Конечно, я ей сказал, что мой цветочек не будет знать нужды и работы на чужого дядю. Пусть наслаждается жизнью и лелеет свою красоту ради меня. Пожили в городе полгода. Она – хныкать: все приличные люди живут за городом. Мол, Москва – злое место, скопище негатива и агрессии. Она привыкла к другому. Она в любви росла, на природе: леса, воды, белые ночи… (Жаль, я в Архангельске тогда не побывал, на леса и воды тамошние не полюбовался. И на родителей ее…) В общем: купи дом за городом, иначе я погибну, завяну на корню.
Квартиру в центре продал, купил на всякий случай однокомнатную, чтоб было где остановиться-переночевать в случае чего. Ну и вот: приобрел ей дворец. Все, что было, в него вбухал, еще и назанимал. Ты вчера видела… И еще увидишь… Год был полного счастья. Она дом обставляла, трудилась как пчела. Жизнь кипела. Гости, посиделки… Ну, я радовался, конечно. Все смог! Женщину правильную нашел, дом построил, деревья к нему прилагались. Осталось сына родить. Я был абсолютно слеп. Сейчас я вижу: ее зависть грызла, что кто-то имеет еще больше, она очень подбивалась к тем, кто побогаче, общалась, «дружила». Мужчинам нравилась с первого взгляда. Она внушает доверие, такой у нее талант.
А у твоей подруги тут тоже бывал дым коромыслом, тачки дорогие подъезжали, веселье… И жене моей очень хотелось сблизиться. Она несколько раз приглашала их по-соседски к нам. Потом что-то один ее муж являлся, говорил, что у жены дела в городе. Они, кстати, тут постоянно-то и не жили. Наездами.
– Я знаю.
– Ясное дело – знаешь. А я целыми днями и ночами работал. Мне ж надо было будущее детям обеспечить. Детей пока не было, а будущее их уже меня сжирало. Я часто в Москве ночевал, если операция рано утром по графику. Ничего не замечал. Все в порядке, все путем. Ну, в начале лета, первого июня как раз, в День защиты детей, она мне заявляет: надо серьезно поговорить. По телефону заявляет, я в Москве был. Я думал, ругаться начнет, что ей времени не уделяю. А она прямо так, по телефону – я, мол, с тобой развожусь, выхожу за Вадика из соседнего дома и уезжаю к нему во Францию. В какую Францию, какого Вадика, что это – развожусь? Я ушам своим не поверил. Ну вот как ты сейчас: «Не может быть! Мне показалось!»
А она, оказывается, уже на развод подала! В суд – имущество делить. И там условие поставила, чтобы развод проходил в ее отсутствие. Что-де она со мной уже не живет целый год, а я ее не обеспечиваю. Судья на меня волком смотрела – сама она баба такая пыльная, жизнь ее обидела, вот она теперь всем мужикам мстит. Однако дала время на раздумья. Ну и чтобы решили, как делиться будем. Ведь все, что в браке нажито – пятьдесят на пятьдесят. А я же квартиру свою продал, а остальное покупал в браке. С самой надежной женщиной на земле.
Сумбурно получается. А я кратко обещал. А кратко – вот что: она улетела во Францию, зарегистрировала там брак с мужем твоей подруги. И в начале лета у нее беременность была восемь недель. Сведения достоверные – сомнению не подлежат. Я вчера все документы своими глазами имел удовольствие видеть.
– То есть… подожди… я все равно не понимаю ничего… Как – брак с Вадиком? Он же женат! И Юлька с ним была, когда мы разговаривали. Веселая, спокойная, довольная. Что-то у меня в голове не помещается.
– Тебе, значит, подруга твоя многого не говорила. Сама у нее спроси. Это уже не мои дела.
– А что, если Вадик – двоеженец? Если ты уверен, что они женились… Ну, он мог во Франции сказать, что холост… Хотя они наверняка требуют какие-то подтверждения… Ничего не понимаю. Что же творится-то, а?
– Ты бы выяснила с подругой. Позвонила бы ей, – посоветовал Иван.
Позвонить Юльке и сказать о том, что я сейчас узнала от Ивана? Видеть ее слезы, ужас, недоумение… Нет, я, пожалуй, не смогу. А если это все же какая-то ошибка? Как, например, бывают ошибки в диагнозах. Скажут: рак, а там вовсе и не рак. Или анализы на СПИД – сколько было ошибок! Я сама могу порассказать. Люди убиваются, в прямом и переносном смысле. А потом оказывается – ошибочка вышла.
И если даже это правда? А Юлька каким-то образом ничего не знает. Я ей скажу, и она потом будет думать обо мне как о злейшем враге. Вот эта бабушкина Нина, подруга. Наболтала, что видела Сережу в кино с другой, а та и поверила… Нет, там, конечно, не так, но все же…
Но друг – должен предупредить – или нет?
– Я должна хорошо подумать. Юлька – мой самый лучший, самый надежный друг. Я не хочу видеть ее несчастной. Мне время нужно.
– Ну, тебе решать. Я бы предупредил, – сказал Иван.
Юлька
1. Малышка. Вода. Солнышко
Юлька лежала на полотенце у бассейна. Набарахталась до синевы, а теперь обсыхала на знойном летнем солнышке.
– Малышка, не лежи на траве, есть же шезлонг! Ты простудишься! – услышала она голос Луиджи.
– Все в порядке! – помахала она рукой. – Тут жарко! Земля горячая!
– Ты непослушная! – воскликнул Луиджи и ушел в дом.
Ну как можно простудиться, если температура воздуха выше тридцати? Привыкли они тут к хорошему… Не замечают, не наслаждаются.
Ну как можно простудиться, если температура воздуха выше тридцати? Привыкли они тут к хорошему… Не замечают, не наслаждаются.
Юлька любовалась небом над головой. Надо же! Какой цвет! Какая синь! И ни облачка… Так будет еще долго-долго. Это она уже знала, в это уже поверила. Какой же Вадичка у нее молодец! Как умеет все просчитать и принять решение! Она, конечно, гениальный исполнитель – боевая подруга. А он – генератор идей. Ах, если б не он! И не обстоятельства на родине, конечно…
Ох, и обидно же было начинать все это! И страшно! Без языка, без дома. Вообще – без понятия, что тут да как. Но Вадик сказал, что его дети будут жить в безопасности, в европейской чистоте и воспитанности. Разве он не прав? Осталось совсем недолго, месяца три – и все, никаких преград. Пойдут у них дети. Для здешних мест в ее возрасте рожать нормально, это дома сказали бы: старуха совсем, а еще не рожала. Тут все так и рожают, в тридцать три – тридцать пять. Создают условия и рожают. Потрудиться пришлось, конечно. Два языка теперь у нее, помимо английского. И на итальянском, и на французском сейчас говорит легко и свободно. У Вадика не так хорошо получается, но он тоже молодец. Пусть с акцентом, но беседует же! А понимает вообще без проблем!
Все! Перегрелась! Юлька лениво встала и подошла к кромке бассейна. Она принялась подсчитывать, сколько лет исполнится ее ребенку, когда ей будет, скажем, семьдесят, если она родит через год. Вполне взрослый самостоятельный бизнесмен! Будет сам вести дела, умножать их немалое состояние. А семьдесят здесь – это вообще говорить не о чем! Это, можно сказать, молодость. Сплошное наслаждение жизнью. Все, что мог, нажил, детей вырастил, живи и радуйся тому, что имеешь.
Дом! Дом надо скорее покупать. Но это уже как они с Вадиком зарегистрируют брак. Совсем чуть-чуть осталось. Для начала нужно развестись. А потом снова пожениться с Вадиком. Он счастливый, он уже развелся. Ну правильно, он и начал раньше…
Знала бы Майка, вот она бы обалдела! Никто не знал и не узнает. И решаться на такое было ой как трудно! И почти шесть лет жизни на все это ушло. Хотя Майке она потом расскажет. Но – потом-потом-потом… Когда все-все окажется в далеком прошлом.
Юлька плюхнулась в воду и лениво поплыла…
2. Вадик – голова!
Когда Вадик ей предложил этот вариант, она испугалась. Если бы кто другой ей о такой возможности сказал, отвергла бы на корню. Но мужу она доверяла, были на то все основания.
– Давай, жена, – вздохнул тогда Вадик, – фиктивные браки оформлять. Мне вариант подсказали – раз в сто лет бывает. Верный и надежный.
Суть дела заключалась вот в чем. Хотел Вадик осесть за границей. В хорошей, надежной, стабильной стране. А как осядешь? Надо же вид на жительство получить, основания для гражданства. Были некие призрачные возможности по инвестициям, но ему не хотелось светиться со своими деньгами. Вложишься, а потом потеряешь. Надо врастать потихоньку. Язык учить, вживаться. А потом уж, разобравшись, можно и дела начать серьезные. Тем более дела у них дома шли тогда – лучше некуда, все было схвачено. Однако запасной выход еще никогда никому не вредил.
Вот Вадик и принял решение: они разводятся, он женится, а она выходит замуж за границей, проходит пять лет, получают постоянный вид на жительство, разводятся со своими фиктивными женами-мужьями и снова регистрируют брак между собой. Главное, чтоб фиктивный партнер оказался надежным, честным и порядочным, чтоб не кинул, взяв бабки, а исправно ждал положенное время до получения ими права на постоянное проживание.
Вадик почему именно тогда об этом заговорил? А потому, что персонаж ему подвернулся надежный. Посоветовал один человек, который сам таким образом на Западе оказался и промышлял порой тем, что подыскивал клиентам хороших партнеров.
Юлька поверила, поняла, оценила мысль. Тем более что тогда она вообще ничего не теряла, кроме мужа, конечно, случись что. Но мужу она доверяла. А бизнес у них был общий. И сворачивать его они в ту пору и не собирались. Все было – и дом полная чаша (вернее, дома), и машины самые-самые, и работа с утра до ночи, полный контроль – ведь никому ничего доверить нельзя, вокруг одни моральные уроды и дебилы, если не говорить тупо о ворах. Попробовать стоило, короче. Они развелись. Просто в загсе развелись, без раздела имущества, за месяц – раз, и штамп о разводе в паспорте.
3. Бедняжка Орели
И тут же Вадик женился на Орели. Юлька с Вадиком вместе полетели, когда настала пора ему жениться. На эту Орели без слез взглянуть не получалось. Сплошное ходячее горе. У нее была ситуация – просто страшная сказка. Придумаешь такое – не поверят. А тут – все по-настоящему. В реале, так сказать.
Орели работала себе учительницей. Призвание у нее такое было. Она добрая вообще-то. Терпеливая. Ну и в один прекрасный момент встретила она Даниэля. Такой милый, нежный, светлый человек! На свадебном фото они выглядели как два нежнейших белых голубка: щечками друг к другу прижимаются, носики, как клювики, торчат. Он в белом костюмчике с белой бабочкой, она в фате. Не красавцы, но милые такие. Тут у них вообще с красавцами и красавицами туго.
Зажили как в раю. Работают, любят друг друга. Когда у Даниэля командировки, Орели тоскует, ждет. Он возвращается, падает ей в объятья. Ну естественно, она быстро забеременела. А у Даниэля начались проблемы со здоровьем. Точнее, с психическим здоровьем. Он временами впадал в страшнейшие депрессии. Примерно раз в месяц на неделю выключался из жизни. Но что делать? Вот такой у него организм, тонкий и нежный. Орели считала, что справится с депрессиями мужа. Просто требовалось время, чтобы он поверил в ее любовь и верность. Она даже понимала, откуда возникли эти его депрессии. У него было тяжелое детство: отец доминировал в семье, бил детей за малейшую провинность, а чаще – без всякого повода. Иногда Даниэль вспоминал жуткие вещи об отце и говорил, что ненавидит его и хочет убить.
Орели получила хорошее педагогическое образование и уже четырнадцать лет учила детей. Она всякое повидала, всяких родителей. Бывают среди них настоящие палачи. И вот что потом вырастает из бедных деток в таких семьях! Однако она не теряла присутствия духа: терпение у нее имелось ангельское. Тем более по отношению к любимому мужу.
Живот ее между тем рос. Вот уже пятый месяц беременности миновал. Однажды она ехала домой с работы, думая о своем ненаглядном Даниэле. Решила послать ему СМС. И послала: «Я люблю тебя». Она часто посылала ему слова любви, чтобы мужу легче жилось на свете. И тут же пришел ответ: «Твое СМС пришло вовремя. Я тоже тебя очень люблю».
Через пятнадцать минут Орели уже парковалась у их дома. Вернее, это был ее дом, построенный ее родителями. Но теперь, конечно, он стал их семейным гнездышком. Она вошла в дом и позвала:
– Даниэль, милый! Я приехала! Скоро будем обедать!
Она же знала, что он ждет ее тут. Но никто не отозвался. Она обошла весь дом – никого. Ни в спальне, ни в туалете, ни в ванной, ни в гостевой комнате – нигде не было Даниэля. И тогда женщина позвонила ему на мобильный и услышала пение его телефона, доносящееся из гаража.
– Так вот ты где, милый! – обрадовалась она и направилась на звук. Она даже не удивилась тогда почему-то, что Даниэль не берет трубку. В гараже ее ждал ужас. Муж висел на веревке, ноги болтались! Это было немыслимо! Она бегала в беспамятстве. Нашла нож, перерезала веревку. Поддерживала его тело, чтоб не ушибся при падении. Вызвала «Скорую». Но… все зря. Даниэль ушел безвозвратно.
Удержало Орели на этом свете только то, что внутри ее жил новый человек – дитя ее любимого мужа. Она заставила себя держаться, чтобы ребенок родился здоровым и в положенный природой срок, не раньше. Вся община сочувствовала горю бедной женщины. На похоронах было столько народу! Столько цветов. Все понимали, что Даниэль сделал это, так как был болен.
Недели через две после похорон Орели почувствовала, что жизнь продолжается. Тем более – она носила в себе еще одну жизнь. Она решила собрать вещи Даниэля и отдать их на благотворительные нужды. Даниэль очень красиво одевался, как топ-модель, и тщательно следил за своей одеждой.
Вдова аккуратно сложила все вещи покойного мужа в пластиковые пакеты, мысленно беседуя с ним о том о сем. Слез у нее уже не оставалось. (Во всяком случае, она тогда так думала.) Проделав эту работу, Орели решила убрать вещи Даниэля из их совместного кабинета. Она открыла его лэптоп, увидела, что он не вышел из своей почты, и решила почитать его письма, не ожидая, конечно, увидеть ничего особенного. Но на нее обрушилось как раз особенное.
Она увидела сначала десятки, а потом сотни любовных писем от разных женщин. Всем им Даниэль писал о любви – и как писал! Среди всех женщин особенно выделялась одна, Тереза, которая почему-то называла Даниэля «муженек» и подписывалась под письмами «твоя маленькая женушка». После ухода Даниэля в мир иной скопилось много непрочитанных писем. Тереза, например, писала не реже двух раз в день, умоляла отозваться, исходила слезами, волновалась, почему телефон любимого отключен. Она ничего не знала! Орели стало жалко Терезу. Она поставила себя на ее место и ужаснулась. Поэтому она поставила телефон Даниэля на подзарядку, включила и, конечно, нашла номер Терезы вместе с фотографией. Они оказались похожими, как сестры. «Всех остальных обзвонить не смогу, а женушке дам знать», – говорила себе Орели, вызывая Терезу.