И вдруг Сергей почувствовал опасность. Она приближалась сверху, находилась где-то над головой. Поздняков, не мешкая, отступил в глубину темной площадки. Он выбрал восьмой этаж еще и потому, что рачительные хозяева квартир сэкономили на лампочках. У лифта было довольно светло – помогали лестничные окна и солнце. А в глубине, в тесном аппендиксе, царил мрак. Там и растворился Поздняков.
Чужак появился на площадке – тихо, почти бесшумно. Оглядевшись, пристроился у окна, принялся изучать улицу. Сергей нервно переступил с ноги на ногу, вдруг сообразив, что оказался в западне. До тех пор, пока незнакомец у окна, он, Поздняков, не сможет ни пошевельнуться, ни чихнуть. Не дай бог, сработает мобильник! Черт!!! Надо было его сразу выключить! Дилетант хренов!
«А если выйдут жильцы из квартиры? – похолодел директор турфирмы. – Или кто-то вернется домой, поднимется на площадку, на лифте?!»
И в этот момент, как нарочно, на пульте вспыхнула красная лампочка – кто-то вызвал кабину. Если поедут на восьмой этаж – конец всему. Сергей решился. Выбрав момент, когда вздрогнувший от шума чужак успокоился, отвернулся к окну, Поздняков прыгнул вперед. Ударил сзади-сбоку по колену, лишая возможности маневрировать. Противник вскрикнул, но директор турфирмы тут же зажал ему рот.
– Не вздумай орать! – приказал Сергей, приставив указательный палец к спине незнакомца. Сильно нажал, будто стволом пистолета. – Убью! Отвечай на вопросы!
Глаза чужака округлились.
– Тихо! – прорычал Сергей скривившемуся от боли человеку, понимая, что времени на вопросы осталось совсем немного. – Быстро отвечай! Кого здесь высматриваешь? Позднякова? Что от него нужно? Отвечай!
Пленник колебался.
– Ну! – рыкнул Поздняков и пнул врага.
– Мне приказали наблюдать за людьми Яреса, – сжав зубы от боли, процедил тот. – Следить… Выяснить, чем занимаются, для чего им… Поздняков? Нет! Позднякова ищут они!
Он кивнул в окно, указывая на тех, кто сидел в машине, возле подъезда. «Ярес!!!» Имя, знакомое по дневнику Завацкого! Сергей вздрогнул, на миг отвлекся, невольно глянув вниз. И тут пленник оттолкнул его, дернулся – пытаясь что-то достать из внутреннего кармана.
Все произошло очень быстро. Сергей услышал, как остановился лифт – надо же, вот глупо, кабина приехала именно на восьмой. Что, если новый враг окажется за спиной? Мало того, что перед носом…
Тело действовало быстрее, нежели мозг. Поздняков метнулся вперед, двумя руками – в грудь – толкнул чужака, лапавшего карман. Двери лифта уже открывались, когда Сергей побежал вверх, на следующую площадку. Сзади донесся отчаянный вопль человека, кубарем скатившегося по ступеням. Чужак затих… Сломал шею? Сергей не думал об этом, бежал вверх, к железной лесенке, выводившей на крышу. Бежал что есть сил.
В три секунды выбрался на свет. Понесся по залитой битумом площадке к другому бетонному «грибку», теперь уже не глядя по сторонам. Нырнул в подъезд. Вызвал лифт, прислушиваясь к тому, что происходит над головой. Сунул руку в открывшиеся двери, быстро нажал кнопку с цифрой «1», отправил пустую кабину вниз. Сам спустился на одну площадку, притаился в углу, ожидая, когда преследователи пронесутся по лестнице, следом за пустым лифтом. Тишина… Его никто не пытался догнать.
Выдержав паузу минут в пять или десять, Поздняков вновь поднялся на крышу, добрался до самого крайнего подъезда – того, с которого начинал путешествие. Аккуратно спустился вниз, вышел из дома, сразу же свернул за угол, во двор, удаляясь прочь от собственного жилища, куда теперь не мог вернуться. Если чужак не соврал – а было похоже, что не соврал, – теперь за ним, Поздняковым, охотились сразу две своры.
«…Соседа, который жил справа от меня, помню очень хорошо. Высокий, черноволосый, с бородкой. Он не любил рассказывать о прошлой жизни, впрочем, как и многие здесь. Признался только, что его настоящее имя Василий, хотя товарищи по „клетке“ называли его Мэд Гоги. Сумасшедший Гоги то есть. Уж не знаю, где и за что он получил такую кликуху, – спрашивать не стал. И без того догадываюсь: Василий попал в лабораторию не с курорта Таити и не из пионерского лагеря. Видимо, дернули с зоны – так же, как и меня. А что он там натворил, за что сидел – не мое дело. У всех нас позади осталось что-то такое, о чем не любим вспоминать. Потому и неразговорчивы.
Мэд Гоги иногда заходил ко мне «в гости», сразиться в шахматы. Признаюсь, оказался для него слишком плохим партнером – почти все время уступал. Василий как-то раз похвастался, что умеет играть с закрытыми глазами. И еще добавил, что несколько месяцев назад у них тут был еще один мужик, который тоже мог «колбасить, не глядя на доску».
Я по глупости спросил, куда он подевался. Будто сам не мог догадаться. По-моему, все «кролики» здесь движутся одним и тем же маршрутом – через кормушку и анализы – в лабораторию Вербинского. Василий сразу же замкнулся, ушел в себя. Даже потерял концентрацию и проиграл одну партию. Видимо, думал о том шахматном партнере.
Теперь пришла очередь Мэд Гоги. Он сошел с ума, сегодня, прямо во время ужина. Даже не знаю, виноват ли тут какой-то вирус, который ему ввели. Все думаю об этом… Пишу и думаю… Нет, скорее всего, дело не в вирусе. Если б Мэд Гоги заразили чем-то страшным, его бы не вернули в «загон». Отправили бы под один из малых куполов – в карантинные блоки.
Видимо, на него подействовала новая модификация препарата Вербинского – какой-то неожиданный побочный эффект. Наш драгоценный Олег Борисович последние дни буквально светился от счастья, все напевал под нос «карамельные» шлягеры. Так и казалось – нашел то, что долго искал. Наверное, не справился с собственными эмоциями, вогнал в вену Мэд Гоги лошадиную дозу катализатора. Или чудо-препарата – кому как больше нравится.
Гоги сидел неподалеку от меня, уткнувшись носом в тарелку. Жрал макароны с подливкой, не глядя по сторонам. Теперь знаю – не я один тут умный. Дураков, которые ни о чем не думают, живут сегодняшним днем, – с избытком, но есть и сообразительные «кролики». Василий понимал, что с ним будет. Догадывался: после закачки – едва только организм усвоит препарат – в вену введут штамм какой-то ужасной болезни. Наверное, он страшно переживал, чем все это закончится. Но ему не суждено было дожить до мига, когда в вены закачают отраву.
Он вдруг завопил – не знаю: от боли или еще от чего. Взгляд у Гоги стал абсолютно безумным. Когда он посмотрел на меня – шерсть на загривке встала дыбом. Честное слово, захотелось убежать, спрятаться. А Мэд Гоги вдруг ударил себя тарелкой по лицу. Потом швырнул ее в сторону. Я закрываю глаза и снова вижу: он моргает, часто-часто, по лицу, подбородку течет подливка. На рубашку, на грудь.
А потом он с ревом бросился к стене, принялся биться головой о бетонную переборку. Орал, не переставая, только ничего было не понять. Ни одного членораздельного слова. Так жутко…
Кто вызвал охрану – я не успел понять. Просто краем глаза заметил: появились люди в серо-зеленой форме – с оружием, электрошокерами. Только они опоздали. Гоги потерял рассудок, это точно. Я не представляю, как человек смог бы это сделать, находясь в здравом уме и твердой памяти.
Василий перегрыз собственные вены, порвал их, прямо на глазах у нас. Мне стало плохо, когда увидел это. Совершенно безумные глаза, перекошенный в крике рот… А потом зубы вцепляются в мясо, у запястья, рвут плоть… Даже если попаду в ад, вряд ли увижу что-то более дикое, страшное. Мне писать трудно, не то что вспоминать. Как подумаю об этом – вновь желудок выворачивается наизнанку.
Неужели и со мной произойдет такое же? От подобных мыслей сердце начинает бешено колотиться, ручка дрожит в пальцах. Строки вывожу криво, с трудом. Воздуха не хватает, не могу нормально дышать…
Что же свело его с ума? Ожидание, когда введут штамм вируса? Или все-таки Вербинский перестарался с новыми модификациями препарата?
Наверное, если б кто-то прочитал мой дневник, удивился бы. Подумал: врет, кто писал. Не может человек в такую минуту сидеть и гадать: от чего умер товарищ? Конечно, в данный момент это не самое главное. Есть более важные вещи – например, схема защиты периметра. Я инженер. Не только по кликухе, еще и по образованию. А потому каждый день все точнее и точнее вычерчиваю план защитных сооружений нашего «загона». Рисую периметр на отдельном листочке. Затем прорабатываю фрагменты, вводя все большую детализацию…
Но сейчас главное – не сойти с ума от страха, от ужаса. Кажется, если писать обо всем на бумаге – передавать ей собственные мысли, – тогда вынести это чуть проще. Мне очень нужно не свихнуться, выдержать… Видимо, я следующий. Моя комната – сразу после комнаты Василия.
Может, завтра придут за мной. Отведут в лабораторию, и Вербинский, рассказывая очередную бредовую историю, вгонит в вену чудо-препарат. Очередную модификацию. Очередному «кролику». Нет! Не думать об этом! Не думать! Я должен вытерпеть. Вынести все…
Господи, я не прошу у тебя многого! Дай мне, пожалуйста, еще несколько дней, чтоб я закончил прорисовку периметра защиты и придумал что-то путное, как его одолеть…»
Игорь Мещеряков положил небольшую пачку листов перед Михаилом Шигиным и устроился в кресле, напротив. Запустив пятерню в рыжую шевелюру, он с интересом наблюдал, как меняется лицо директора охранной фирмы «Добрая пиранья» по мере того, как босс читает доклад.
Гарик знал текст документа почти наизусть. В первых абзацах – кратко – сообщалось о том, что наблюдатель, находившийся в доме напротив квартиры Сергея Позднякова, обнаружен мертвым. На лестничной клетке со сломанной шеей. По мнению аналитиков, люди Яреса засекли слежку и убрали излишне любопытного чужака. Тихо, без шума и стрельбы – свернув шею в подъезде. Вопрос только: допрашивал ли «заклятый друг» наблюдателя перед тем, как убить? Этого люди Шигина не смогли определить.
Но самое интересное было дальше. Мертвый наблюдатель – неприятно, конечно, – но это лишь дополнительный повод предъявить счет Яресу. А вот Сергей Поздняков…
Майкл отложил бумажку, порылся в стопке приложений, нашел план-схему утренней аварии на Петербургском шоссе. Разложил перед собой несколько фотографий, сделанных экспертами-криминалистами МВД.
Эту часть доклада Мещеряков помнил дословно. Серый «Лексус» и черная «Волга» – лобовое столкновение. По расчетам ДПС, суммарная скорость машин в момент контакта превышала двести тридцать километров в час. Стоит ли удивляться, что обе искорежены до неузнаваемости?
Затем взял еще одно приложение – распечатку переговоров Яреса. Пробежал глазами. Принялся читать и открыл рот от удивления. Гарик знал почему. Просто Майкл врубился, что искали «качки» Яреса. Третью машину, «Мерседес» Позднякова. И самого директора туристической фирмы, волей случая оказавшегося на трассе позади «Лексуса». Позади «Лексуса» – на пути у виновника аварии, вылетевшего сквозь лобовое стекло «Волги».
– М-да… – хмыкнул Майкл. – Честное слово, триллер. Ни в жизнь бы не поверил, что такое случается не в кино. Три машины, четыре участника. Все покойники, кроме Сергея Позднякова, который вроде бы совсем не при делах. В аварию не попал, ни в кого не врезался. Зато как вымазался в крови жмурика!
Прикольно, если словил СПИД или еще какую гадость. Выходит, не под той звездой родился?
– Ты читай дальше, – ответил Гарик. – Это еще не все.
Одного погибшего – того самого, который упал на машину Позднякова, – увезла труповозка. Другой – водитель «Лексуса» – остался в салоне, откуда его извлекли специалисты МЧС, вооруженные резаками и гидравлическими ножницами по металлу. Третий – пассажир «Лексуса» – был еще жив, когда подоспела «Скорая». Но не дождался «Реанимации» – скончался.
И вот тут начиналась самая интересная часть истории, изложенной в докладе. Этого пассажира увезли с места событий люди Яреса.
– Зачем им пассажир «Лексуса»? – недоуменно спросил Майкл. – Мертвый?
– Перепутали! – усмехнулся Мещеряков. – Им нужен был водитель «Волги». Когда сотрудники Яреса подоспели к месту событий, их человека там не оказалось, но дуболомы не разобрались в ситуации.
– Ага! – кивнул Михаил Шигин.
Он принялся читать дальше, но почти сразу же издал странное восклицание, глянул на своего заместителя.
– Именно! – усмехнулся Гарик. – Экипаж «Скорой» расстреляли по ошибке. «Быки» Яреса видели, как медики берут кровь у выжившего в катастрофе.
– Черт! Черт! – Майкл пружинисто вскочил на ноги, быстро заходил по кабинету взад-вперед, напряженно размышляя, сопоставляя одно с другим. – Гарик! Ты понимаешь? Если они пошли на такое… Это, значит, игра не простая! Из-за анализа крови, взятого у человека, который умер?!
– Не забудь, они тело изъяли, – напомнил Мещеряков. – Тело изъяли, врачей уничтожили вместе с анализом. А потом начался кипеж, о котором доложили наши информаторы. Скорее всего, мертвеца привезли к кому-то, кто знал водителя «Волги» в лицо. Тот сразу понял: с места аварии забрали другой труп! Тогда всех и подняли на ноги. Нутром чую, тут что-то серьезное. Очень крупное. Еще не знаю что, но это какая-то запредельная игра. Ярес бросил все. Все дела. К черту – просто послал! Его команда разделилась на две части. Одна половина шарилась по моргам, искала тело погибшего водителя «Волги». Кстати, в переговорах его называли Инженером.
– Нашли? – тут же уточнил Шигин.
– Опоздали. В моргах к середине дня смены уже навеселе. Никто не мог припомнить, видел такого мужика или нет. Потом кое-как разобрались, что тело уже отправлено в крематорий. Ярес поехал туда лично. Мои сопровождали. На удалении, конечно. Ярес убедился, что тело сожгли.
– Успокоился? – вновь прервал рассказ Майкл.
– Вздохнул с облегчением, это факт, – подтвердил Гарик. – Как только узнал, что водителя «Волги» больше не существует, – обмяк, лицо стало другим. Принялся звонить «наверх» – крыше своей, депутату Колотилову. Доложил, что с Инженером вопрос закрыт. Депутат сразу же дал команду – решить вторую проблему…
– …с Сергеем Поздняковым, – Гарик кивнул на снимок человека за рулем, с лицом, перепачканным кровью мертвого Инженера.
– Кровь! – вдруг понял Майкл. – Поздняков был не при делах до аварии, это ясно. Неужели вся проблема в том, что его обрызгало кровью водителя «Волги»?!
– Смешно звучит? – поинтересовался Мещеряков. Краска прилила к лицу, веснушки потемнели, проступили четко. – А вот Яресу не смешно. Вспомни, он дал команду мочить экипаж «Скорой». Только потому, что врачи взяли в пробирку кровь… И по моргам целый день пробегал – в поисках тела Инженера – не оттого ведь, что заняться нечем?
– Все это выглядит невероятно бредово, – задумчиво проговорил Шигин. – Гарик, послушай… Если все так и было… Расстрелять «Скорую», средь бела дня…
– «Скорую» они сгоряча, по ошибке накрыли, – терпеливо разъяснил Мещеряков. Он понимал, как трудно Майклу осмыслить все это за пять минут. – «Скорую» по ошибке. Потом уже, позднее, когда разобрались, страшно матерились. Битый, помощник Яреса, на пену изошел. Едва поняли, что медиков можно было оставить, не вешать на себя тройную «мокруху»…
– Так, это весьма полезная информация сама по себе, – отметил Майкл. – При случае «вложим» Яреса ФСБ. Как говорится, сдадим со всеми потрохами. Наведем на след – кто стрелял во врачей, а уж те зубры вытряхнут правду из боевиков нашего старого «друга». С этой частью понятно. Вопрос: обладателем какой тайны невольно стал Поздняков?
– Сдается мне, он и сам не знает, что стал обладателем какой-то тайны, – усмехнулся Гарик. – Понимаешь, Майкл, если дело в крови… Откуда мужик знает, что за тайна?
– В общем, это логично, – согласился Шигин. – Может, в крови мертвого Инженера что-то такое особое было? Новая разработка, биологическое оружие? Вирус пострашнее СПИДа? Тогда оно стоит огромных денег. А? Нет, вряд ли. Люди Яреса не рискнули бы подходить к зараженным…
– Может, наоборот? – предположил Мещеряков.
– Что наоборот? – не понял босс.
– Ну, противоядие. Не вирус, а противоядие. Не знаю, как сказать. Некое лекарство, новое, крутое. Вдруг что-то революционное. Тогда это действительно стоит огромных денег. Тот, кто обладает новым средством, – сидит на миллионах баксов.
– Ха! – хлопнул в ладоши Майкл, его глаза радостно заблестели. – Гарик!!! А мне нравится эта мысль! Если вирус передается с несколькими каплями крови, почему того же самого не может произойти с противоядием? С вакциной? А?! Если она сильнодействующая… Гарик! Тогда все становится на места! Замочили врачей, не постеснялись… Нашли тело мертвого Инженера. Вернее, убедились, что труп сожгли. Как говорится, концы в воду. Им же монополия нужна, иначе не продашь!
– Значит, последний шанс – найти Сергея Позднякова.
– Раньше, чем это сделают люди Яреса, – уточнил Майкл. – Опередить жирного борова. Взять Позднякова, обязательно целым и невредимым. Узнать все, что можно… А потом решим, что делать с Яресом – убрать из дела, натравив на него цепных псов из ФСБ, или еще чего… Вот игра так игра!
– Работаем? – Игорь Мещеряков поднялся с места, ожидая приказа.
– Давай! – скомандовал глава «Доброй пираньи». – Похоже, это будет лебединая песня не только для Яреса… Давай, Игорь! Бросаем все силы на то, чтоб найти Позднякова. Раньше, чем это сделают конкуренты!
Шницель с гарниром, пара кусков хлеба и стакан чая с сахаром – накинувшись на еду, Сергей вдруг вспомнил, что в этот день ест впервые. Получается, и завтракает, и обедает – сразу. Еще и ужинает. До того он плотно поел на даче у Сашки Рудакова, аж накануне… Утром от завтрака отказался – не до того было, да и пища не лезла в желудок. Знал бы тогда, как все повернется – отказался б не только от завтрака, от пьянки у друга – тоже.