Вот так всегда с этими союзниками!
Ведь что они такое?
По сути, это вчерашние враги, у которых вдруг появился новый общий враг. И они всегда приходят вовремя лишь в одном случае – к дележу территории противника.
Позднее пруссак Блюхер оправдывался тем, что его армия запоздала с началом штурма из-за какого-то канала, который не был нанесен на карты и который пришлось долго и трудно форсировать.
Лишь через много часов корпуса Йорка и фон Клейста приблизились к укрепленному селению Лавилетт, что на севере от Парижа, а корпус А.Ф.Ланжерона пошел на Монмартр, высокий холм, господствующий над Парижем.
Когда у Лавилетта разгорелся упорный бой, французы возобновили нападение на Пантен, но прибытие Силезской армии решило судьбу битвы.
И именно в это время, наблюдая с Монмартрского холма огромное превосходство союзных сил, командующий французской обороной Жозеф Бонапарт решил покинуть поле боя.
Проще говоря, старший брат Наполеона просто бежал, пополнив ряды предателей Наполеона, трон под которым уже не просто шатался, а, пожалуй, уже и отсутствовал.
А потом колонна кронпринца Вильгельма Вюртембергского перешла Марну и атаковала крайний правый фланг французской обороны с востока, пройдя через Венсенский лес и захватив селение Шарантон.
В это же время Барклай возобновил наступление в центре, и вскоре пал Бельвилль.
Подытоживая вышесказанное, можно утверждать следующее: атака на Париж была подготовлена из рук вон плохо. Союзное командование не показало нужного единства, оно предпочитало действовать числом, а не умением.
Но при этом бросало в самое пекло кого?
Правильно. Исключительно русские войска.
В результате, русские понесли очень большие потери (почти 80 % от общих потерь союзников).
Тем не менее, на всех направлениях союзники рано или поздно вышли непосредственно к городским кварталам, и вот уже бои закипели на улицах города. Видя это, маршал Мармон, желая спасти многотысячный город от разрушения, отправил парламентеров к русскому императору. На это Александр I ответил, что «прикажет остановить сражение, если Париж будет сдан». И к этому он многозначительно добавил, что «иначе к вечеру не узнают места, где была столица».
* * *И тогда маршал Мармон, посчитав дальнейшее сопротивление бессмысленным, заключил с союзниками перемирие и отвел остатки своих войск на юг от столицы.
Пока договаривались с французскими маршалами о сдаче Парижа, император Александр некоторое время оставался в Бельвилле. Потом он объезжал стоявшие вблизи полки, поздравлял их с победой и одновременно с этим произвел Барклая, стоявшего в Роменвилле, в генерал-фельдмаршалы.
Произошло это 19 (31) марта 1814 года. Как видим, Михаил Богданович очень долго добивался нижних офицерских чинов, но всего за семь лет проделал стремительный путь из генерал-майоров в генерал-фельдмаршалы.
ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО
Генерал-фельдмаршал – это было высшее воинское звание в России, которое, согласно Табели о рангах, равнялось генерал-адмиралу на флоте, канцлеру и действительному тайному советнику 1-го класса в гражданской службе. И надо отметить, что Барклай-де-Толли стал генерал-фельдмаршалом в 56 лет (для сравнения: Н.И.Салтыков им стал в 60 лет, Н.В.Репнин – в 62 года, А.В.Суворов – в 65 лет, М.И.Кутузов – в 67 лет, а А.А.Прозоровский – в 75 лет.
Капитуляция Парижа была подписана в два часа утра 19 (31) марта 1814 года в селении Лавилетт. К семи часам утра, по условию соглашения, французская регулярная армия должна была покинуть Париж.
А в полдень того же дня части союзной армии (главным образом русская гвардия) во главе с императором Александром триумфально вступили в столицу Франции.
Через день после вступления союзников в Париж генерал-фельдмаршал Блюхер, заболев, сложил с себя звание главнокомандующего Силезской армией, и она, по желанию прусского короля, была передана Барклаю-де-Толли. Начальство же над русско-прусскими резервами перешло к цесаревичу Константину Павловичу (брату императора Александра).
А что же Наполеон?
Когда Париж капитулировал, он вынужден был отречься от престола. Его место на французском троне вновь заняли Бурбоны в лице короля Людовика ХVIІІ, брата короля, казненного в 1793 году революционерами. А Наполеона сослали сначала на остров Эльба, а потом еще дальше – на остров Святой Елены, где он и умер. Но это уже совсем другая история.
Глава 18 Династический кризис в России
После этого Александр I, человек умный и весьма проницательный, но при этом достаточно быстро и горячо увлекавшийся различными идеями, а потом легко менявший свои увлечения, правил себе и правил, а в 1820 году он вдруг сообщил своему брату Николаю, что официальный наследник престола и их брат великий князь Константин Павлович намерен отречься от своего права, а посему наследником предстоит стать Николаю – как следующему по старшинству.
В 1822 году Константин Павлович формально сам отрекся от своих прав на престол.
И с чего бы это вдруг?
Объясню. Связано это было с тем, что он был разведен (в марте 1820 года он оформил развод с великой княгиней Анной Федоровной, урожденной принцессой Юлианной Саксен-Кобург-Заальфельдской) и не имел детей, а вторым морганатическим браком он сочетался с польской графиней Жанеттой Грудзинской.
Морганатический брак – это брак между лицами неравного положения. Например, между принцем и какой-нибудь крестьянкой. Но такого практически никогда не бывало.
Хотя нет, бывало. Но это пример уникальный. Британский король Эдуард VIII в 1936 году предпочел отречься от престола после брака с дважды разведенной американкой Уоллис Симпсон.
Вот это молодец! Вот это любовь!
Эдуард любил свою Уоллис, но правительство Великобритании не давало согласия на их брак. И тогда Эдуард заявил: «Я нашел невозможным исполнять обязанности короля без помощи и поддержки женщины, которую я люблю».
И отрекся. Потрясающе!
И многие бы смогли поступить на его месте точно так же?
Но Жанетта Грудзинская была совсем не крестьянкой. И не дважды разведенной американкой. Она была графиней. Но все равно это считалось «неравнородным браком», и члены такой семьи теряли право на наследование престола. Точнее, так. Сам Константин такое право не утрачивал, но, если бы он занял место на троне, то прямых наследников у него не было бы (были бы просто дети, не имеющие права занимать престол).
Но Константин Павлович тоже молодец. В начале 1822 года он направил императору письмо с просьбой передать право престолонаследия брату Николаю. «Тому, кому оно принадлежит после меня», – так, не называя имен, написал он.
А 16 (28) августа 1823 года император Александр I написал тайный манифест, утверждавший отречение великого князя Константина Павловича и назначавший наследником престола великого князя Николая Павловича. Вот его содержание:
«Божиею Милостию, Мы, Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский, и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем всем Нашим верным подданным. С самого вступления Нашего на Всероссийский Престол непрестанно Мы чувствуем Себя обязанными пред Вседержителем Богом, чтобы не только в дни Наши охранять и возвышать благоденствие возлюбленного Нами Отечества и народа, но также предуготовить и обеспечить их спокойствие и благосостояние после Нас, чрез ясное и точное указание Преемника Нашего, сообразно с правами Нашего Императорского Дома и с пользами Империи. Мы не могли, подобно предшественникам Нашим, рано провозгласить Его по имени, оставаясь в ожидании, будет ли благоугодно недоведомым судьбам Божиим даровать Нам Наследника Престола в прямой линии. Но чем далее протекают дни Наши, тем более поспешаем Мы поставить Престол Наш в такое положение, чтобы он ни на мгновение не мог остаться праздным.
Между тем, как мы носили в сердце Нашем сию священную заботу, Возлюбленный Брат Наш Цесаревич Великий Князь Константин Павлович по собственному внутреннему побуждению принес Нам просьбу, чтобы право на то достоинство, на которое Он мог бы некогда быть возведен по рождению своему, передано было Тому, кому оно принадлежит после Него. Он изъяснил при сем намерение, чтобы таким образом дать новую силу дополнительному Акту о наследовании Престола, поставленному Нами в 1820 году, и Им, поколику то до него касается, непринужденно и торжественно признанному.
Глубоко тронуты Мы сею жертвою, которую Наш Возлюбленный Брат, с таким забвением своей личности, решился принести для утверждения родовых постановлений Нашего Императорского Дома и для непоколебимого спокойствия Всероссийской Империи.
Призвав Бога в помощь, размыслив зрело о предмете, столь близком к Нашему сердцу и столь важном для Государства, и находя, что существующие постановления о порядке наследования Престола у имеющих на него право не отъемлют свободы отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола, – с согласия Августейшей Родительницы Нашей, по дошедшему до Нас наследственно Верховному праву Главы Императорской Фамилии, и по врученной Нам от Бога Самодержавной Власти, Мы определили: Во-первых: свободному отречению первого Брата Нашего, Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича, от права на Всероссийский Престол, быть твердым и неизменным; акт же сего отречения, ради достоверной известности, хранить в Московском Большом Успенском Соборе и в трех высших Правительственных местах Империи Нашей: в Святейшем Синоде, Государственном Совете и Правительствующем Сенате. Во-вторых: вследствие того, на точном основании акта о наследовании Престола, Наследником Нашим быть второму Брату Нашему, Великому Князю Николаю Павловичу.
После сего Мы остаемся в спокойном уповании, что в день, когда Царь Царствующих, по общему для земнородных закону, воззовет Нас от сего временного Царствия в вечность, Государственные Сословия, которым настоящая непреложная воля Наша и сие законное постановление Наше, в надлежащее время, по распоряжению Нашему, должно быть известно, немедленно принесут верноподданническую преданность свою назначенному Нами Наследственному Императору единого нераздельного Престола Всероссийской Империи, Царства Польского и Великого Княжества Финляндского. О Нас же просим всех верноподданных Наших, да они с тою любовию по которой Мы в попечении о их непоколебимом благосостоянии полагали Высочайшее на земли благо, принесли сердечные мольбы ко Господу и Спасителю нашему Иисусу Христу о принятии души Нашей, по неизреченному Его милосердию, в Царствие Его вечное.
Дан в Царском Селе 16 августа, в лето от Рождества Христова 1823, Царствования же Нашего в двадцать третие.
На подлинном подписано Собственною Его Императорского Величества рукою тако: Александр».
Документ длинный и совсем не детский. Но очень важный. Поэтому я и привел его полностью. Но при этом, кому скучно, тот может его и не читать.
Главное тут вот что. Это удивительно, но вместо того, чтобы опубликовать манифест, Александр, не сообщая о его составлении ни Константину, ни Николаю, в условиях строжайшей секретности запечатал четыре экземпляра текста и повелел хранить запечатанные пакеты в Успенском соборе, Синоде, Государственном совете и Сенате.
Вот такое странное решение!
И отмечу, что на всех пакетах Александр собственноручно написал: «Хранить до моего востребования. Вскрыть тотчас же после моей кончины, прежде, нежели приступить к каким-либо распоряжениям».
И что?
Да ничего. Просто все документы, подтверждавшие законное право Николая на наследование престола, с тех пор хранились в глубокой тайне.
А потом все было так, как написал потом А.С.Пушкин: «Всю жизнь свою провел в дороге, простыл и умер в Таганроге».
Именно так. 19 ноября (1 декабря) 1825 года, будучи проездом в Таганроге, император Александр I скоропостижно скончался.
В Санкт-Петербурге это известие получили лишь через неделю – во время молебна за здравие императора.
В результате, Николай Павлович, ничего не зная о тайном манифесте старшего брата, первым из присутствовавших, присягнул «императору Константину», и все тотчас последовали его примеру. Сам Константин Павлович в тот момент находился в Варшаве.
В тот же день собрался Государственный совет, и на нем было заслушано содержание манифеста 1823 года. Узнав о его содержании, оказавшиеся в двойственном положении члены Государственного совета обратились к Николаю, но тот отказался признать манифест Александра I.
В равной мере Николай Павлович отказался и от провозглашения себя императором. Точнее, он не отрекся от права, предоставленного ему манифестом, а не признал юридическую силу манифеста, считая отречение брата Константина «в свое время не объявленным и в закон не обращенным».
Более того, Николай призвал всех, кто это еще не сделал, принести присягу Константину – «для спокойствия государства».
И, следуя этому призыву, Государственный совет, Сенат и Синод принесли присягу на верность императору Константину I.
На следующий день был издан указ о повсеместной присяге новому императору. В результате, 30 ноября (11 декабря) 1825 года Константину присягнули дворяне Москвы.
А что же сам Константин Павлович?
Он отказался прибыть в Санкт-Петербург. По сути, он и престола не принял, и формально не стал отрекаться от него в качестве императора, которому уже принесена присяга.
Таким образом, в стране создалось двусмысленное и крайне опасное положение междуцарствия.
Скандальность данной ситуации заключалась в том, что, не имея возможности убедить старшего брата взойти на трон и получив его отказ (отмечу – без формального акта отречения), Николай Павлович все же решился, согласно воле покойного императора Александра I, взять власть в стране. При этом он явно ощущал свою неготовность к принятию тяжкого груза государственного управления. Он не мог не понимать, что на тот момент ни его образование, ни кругозор этому не соответствовали.
Вечером 12 (24) декабря 1825 года был составлен манифест о вступлении на престол императора Николая I. Сам Николай подписал его на следующее утро. К манифесту прилагались письмо Константина к Александру I об отказе от наследования и императорский манифест от 16 (28) августа 1823 года.
Манифест о вступлении на престол был оглашен Николаем на заседании Государственного совета поздно вечером 13 (25) декабря. Отдельным пунктом в манифесте было отмечено, что временем вступления на престол будет считаться 19 ноября (1 декабря), то есть день смерти Александра I. Это было сделано, чтобы юридически ликвидировать возникший пробел в преемственности самодержавной власти.
Короче говоря, все это очень сложно. А суть происходящего была вот в чем. После этого была назначена вторая присяга, или, как ее назвали в войсках, «переприсяга».
На этот раз уже Николаю I.
В Санкт-Петербурге она была назначена на 14 (26) декабря.
Следует отметить, что в начале 1825 года Николай Павлович занял пост командира 1-й гвардейской дивизии. Однако популярности в армии это ему не прибавило, и особенно его не любили в гвардии – за отсутствие боевого опыта, за увлечение бессмысленной шагистикой, за мелочную придирчивость, за пренебрежительное отношение к офицерам.
В результате, 14 (26) декабря 1825 года группа офицеров – членов тайного общества – вывела два гвардейских полка на Сенатскую площадь.
* * *И кто скажет, что это было такое?
Да-да! То самое знаменитое восстание декабристов, которое изучают на уроках истории в школе.
Это было восстание под лозунгом незаконности «переприсяги». На самом же деле (читайте учебник) это был вооруженный мятеж, главными целями которого были учреждение временного правительства, отмена крепостного права, установление равенства всех перед законом, введение демократических свобод и суда присяжных, выборности чиновников и т. д. – вплоть до смены формы правления на конституционную монархию или республику.
Восставшими было решено блокировать Сенат, направить туда делегацию в составе К.Ф.Рылеева и И.И.Пущина, объявить царское правительство низложенным и издать революционный манифест к русскому народу. Генерал-губернатор М.А.Милорадович, пытавшийся убедить восставших разойтись, был убит выстрелом в спину. После этого по восставшим дали артиллерийский залп…
Как видим, судьба Николая Павловича висела на волоске, но он сумел подавить восстание, проявив решительность, всегда потом появлявшуюся в нем в минуты опасности.
В результате, войска и все правительственные учреждения были приведены к присяге новому императору.
А потом была учреждена Следственная комиссия, и она открыла существование давнишнего и обширного заговора. В итоге многие участники восстания подверглись ссылке, а пять его главных руководителей и участников (П.И.Пестель, С.И.Муравьев-Апостол, П.Г.Каховский, М.П.Бестужев-Рюмин и К.Ф.Рылеев) были казнены.
* * *Тот день стал самым страшным в жизни Николая Павловича и его жены Александры Федоровны. После него она стала страдать нервным тиком, а он сделался упрямым и жестоким, что еще больше испугало ее. На робкие просьбы жены помиловать декабристов Николай гневно воскликнул:
– Как ты можешь говорить мне об этом! Ведь они хотели убить твоих детей!..
Николай Павлович и Александра Федоровна были коронованы 22 августа (3 сентября) 1826 года в Успенском соборе Московского Кремля.
Задержка произошла из-за траура по скончавшейся 4 (16) мая 1826 года вдовствующей императрице Елизавете Алексеевне, супруге Александра I. Эта бывшая принцесса Баденская завещания не оставила, заявив:
– Я не привезла с собою в Россию ничего и потому ничем распоряжаться не могу.
После коронации Николай написал своему брату Константину в Варшаву:
«Дорогой мой Константин! Ваша воля исполнена: я – император, но какою ценою, Боже мой! Ценою крови моих подданных!»
На это Константин ответил:
«Да поможет вам Бог, дорогой брат, в эти минуты суровости, к несчастию, столь необходимой!»
Глава 19 Николай I – рыцарь самодержавия
Об императоре Николае I написано немало едких эпиграмм. Вот, например, строки Ф.И.Тютчева:
А вот пара анонимных эпиграмм, приписывавшихся А.С.Пушкину, но по вполне понятным причинам бытовавших, главным образом, в устной традиции:
Как видим, и при жизни, и после смерти поэты не очень-то жаловали Николая I. А потом эти ехидные эпиграммы перекочевали в школьные учебники, и по ним несколько поколений советских, а затем и российских граждан составляли себе мнение об этом императоре. А если к этому добавить и закрепившееся «с легкой руки» Л.Н.Толстого определение «Николай Палкин», то вообще может сложиться впечатление, что Николай Павлович был не просто холодным и пустым лицедеем, ни за что ссылавшим людей в Сибирь, но еще и человеком, при котором бедных солдат с утра и до вечера гоняли сквозь строй и избивали палками.