…И вот настал 1935 год, а с ним сменился и владелец «Голубой ленты». В этот раз приз достался французскому турбоэлектроходу «Нормандия». Он довольно легко отобрал пальму первенства у «Рекса».
По размерам «Нормандия» действительно была огромным судном. Достаточно сказать, что ее водоизмещение составляло более 83 тысяч тонн; длина 313 метров — то есть на 15 метров больше Эйфелевой башни; ширина — 35,9 метра, осадка 11 метров. Каждый из четырех гребных винтов весил по 23 тонны, а руль — 96 тонн. У лайнера было 11 палуб. Команда состояла из 1285 человек, он мог принять на борт около 2 тысяч пассажиров. Непревзойденной до сих пор считается отделка внутренних помещений. На судне имелось 11 пассажирских лифтов, 22 подъемника для грузов и автомашин. На верхней палубе находились теннисные корты, бассейн, сад с птицами, универсам и даже католическая церковь.
Интересно отметить, что хотя «Нормандия» и являлась гордостью Франции, но была построена по проекту русских эмигрантов — инженеров-кораблестроителей Юркевича и Петрова, двигатели созданы по проекту русского инженера Аршаулова, а винты — по системе русского инженера Харковича.
Но этому чуду техники и строительной мысли не удалось удержать первенство. Уже на следующий год «Нормандия» проиграла его английскому гиганту — турбоходу «Куин Мэри». Затем новая победа «Нормандии», а потом снова «Голубая лента» возвращается к англичанам. Однако компания, которой принадлежала «Куин Мэри», почему-то отказывается принять приз, и «Голубая лента» попадает в ювелирный магазин для продажи. А «Нормандия» оказывается в Нью-Йорке, где ее и застает вторая мировая война. Судно укрывается здесь от немецких подводных лодок, которые начали за ним охоту.
В декабре 1941 года оно было передано США, и американцы принялись переделывать его в военный транспорт. К 1942 году работы по переоборудованию лайнера были почти закончены. Его окрасили в серозеленый защитный цвет и дали новое название — «Лафайет». Через пять дней судно должно было выйти в море. Пока же оно стояло у причала Френчлайн.
И вот наступило 9 февраля. В 14 часов 30 минут на главной палубе раздался крик: «Пожар!» В центральном салоне, где устанавливали нары для солдат, горели спасательные пояса, которые еще не успели распределить по другим помещениям. Со всех концов Нью-Йорка к горящему судну устремились пожарные машины. На лайнер, окутанный клубами дыма, хлынули мощные потоки воды, но пламя, раздуваемое сильным ветром, быстро распространялось, пожирая все на своем пути. Огонь перекинулся на шлюпочную и прогулочную палубы. В какой-нибудь час гигантский корабль превратился в огромный пылающий костер: горели деревянные нары и свежая краска. Санитарные машины увозили первых обожженных и раненых. К началу пожара на борту находилось более трех тысяч человек, в том числе пятьсот моряков из состава команды.
Пожар продолжался весь день и всю ночь. Через девять часов крен судна стал увеличиваться и потоки грязной воды и жидкого ила со дна Гудзона хлынули в роскошные помещения самого дорогостоящего судна в мире, лежащего теперь на боку у нью-йоркского причала.
На пирсе находился инженер Юркевич — автор проекта лайнера. Он со слезами на глазах смотрел, как гибнет его детище.
Так в самый разгар войны был выведен из строя лайнер, входивший в первую тройку крупнейших и быстроходнейших судов мира, способный принять на борт почти целую стрелковую дивизию. Казалось странным, чтобы такой гигант сгорел сам по себе, — то есть из-за какой-то нечаянной оплошности. Не иначе как это дело злого умысла. Называли различные причины гибели судна. Но ни одна не была подтверждена неопровержимыми доказательствами. Слишком много темного и неясного в этой трагедии.
Обращает на себя внимание один любопытный факт. Среди тех, кого полиция не пропустила за ограждение на причале, оказались инженер Юркевич и бывший капитан судна Пунье, поспешивший вызвать к месту катастрофы нескольких опытных трюмных машинистов, знавших недра «Нормандии» как свои пять пальцев. Но адмирал Эндрюс высокомерно отверг предложенную помощь: «Наши спасатели и пожарные знают свое дело не хуже французов!»
В числе версий гибели назывались разные причины. Эксперты ВМФ предполагали, что пожар на борту судна возник от случайной искры при сварочных работах. Эксперты ФБР усматривали здесь диверсию со стороны агентов фашистской Германии.
Американские журналисты Майкл Сейерс и Альберт Кан в своей книге «Саботаж: тайная война против Америки» приводят ряд фактов, якобы подтверждающих версию о фашистских агентах:
1. В течение недели, предшествующей катастрофе, на лайнере отмечено четыре случая возгорания, которые удалось ликвидировать.
2. Когда вспыхнул огонь, вблизи его очага нашлось всего два пожарных ведра вместо двенадцати.
3. Городская система оповещения о пожаре была на судне отключена, о чем не знала служба береговой охраны.
4. Среди специалистов, занятых переоборудованием судна, числилось определенное количество профашистски настроенных лиц, причем их анкетные данные не были внимательно проверены.
5. Любые посторонние лица могли без труда попасть на лайнер. Достаточно было предъявить всего лишь нагрудный номерной значок, указывающий имя подрядчика.
С тех пор минуло более полувека. Но и сегодня появляются статьи, посвященные злополучной судьбе судна, воспоминания очевидцев. Впрочем, ничего особенно нового в этих публикациях не было, пока один авторитетный английский морской журнал не поместил небольшую, но сенсационную заметку: «Нормандия» сожжена мафией». В ней, в частности, сообщалось: «Мафия сожгла в 1942 году французский лайнер «Нормандия» в нью-йоркской гавани, потому что Дакки Лучиано хотел продемонстрировать военно-морскому флоту США насущную необходимость защищать порты Восточного побережья США. Лучиано отбыл срок в «Загородном клубе» — тюрьме города Олбани, названной так из-за льготных условий и комфорта. Ему было обещано освобождение по окончании войны, если он уедет в Европу…»
Кто такой, однако, этот Лакки Лучиано? В истории преступного мира Америки это один из самых известных и влиятельных гангстеров. С 1931 по 1947 год его имя не сходило с первых страниц американских газет. Он был двоюродным братом знаменитого главаря мафии Аль Капоне, и это он, Чарлз Лучиано (Лакки — это прозвище: счастливчик), застрелил сначала тогдашнего короля мафии Джузеппе Массерию, а потом прикончил еще одного «крестного отца» — Маранхано. Избавившись от конкурентов, Лучиано встал во главе «большой семерки» мафиози в Нью-Йорке. Достоверно известно, что во время второй мировой войны разведка ВМФ США чуть ли не в открытую сотрудничала с бандой Лучиано, который, сам будучи итальянцем, угрозами и физической расправой подчинил себе многих итальянских эмигрантов, проживающих в Нью-Йорке. Тем самым перекрыл канал пополнения из их среды агентов, действовавших в пользу фашистской Италии и Германии. Так он продемонстрировал патриотизм в отношении США. Ему было, видимо, известно о возможных диверсионных акциях вражеских агентов в портах на Атлантическом побережье Америки. Он, например, предупреждал контрразведку военно-морского флота о возможности диверсий и предлагал свои услуги в обмен на то, чтобы ему сократили срок тюремного заключения. Когда американские военные не вняли предложению многоопытного гангстера, Лучиано решил преподать им наглядный урок.
Так ли это было на самом деле? Сегодня сказать трудно. С годами все сложнее установить причину гибели «Нормандии». Завеса таинственности все еще сохраняется над одной из самых известных морских катастроф.
Остается сказать, что обгоревший корпус «Нормандии» — «Лафайета» закрыл подход к двум огромным пирсам порта. Пришлось поднимать затонувший корабль. На это ушло более пяти месяцев и 9 миллионов долларов. В то время как постройка его обошлась французам в 65 миллионов долларов, а переоборудование в военный транспорт стоило 20 миллионов долларов.
В 1946 году останки «Нормандии» были проданы какому-то дельцу за 162 тысячи долларов. И тот пустил их на лом.
Затонувшие сокровища
ЗОЛОТОЕ ДНО, или КЛЮЧИ ОТ ПОДВОДНЫХ КЛАДОВ
ОХОТНИКИ ЗА СОКРОВИЩАМИЕсть ли сокровища на дне морском? Конечно, есть. И немалые. Они лежат в глубинах Атлантического океана, Средиземного и Черного морей — всюду, где водные торговые пути связывали между собой острова и континенты. В наше время появилось много искателей морских сокровищ, организуются даже дорогостоящие экспедиции. А первыми, кто еще в древности случайно натолкнулся на затонувшие корабли, были ныряльщики — ловцы губок. Поднять же со дна свою находку им было не по силам. Тогда эти охотники-одиночки стали объединяться, чтобы вместе использовать технику. И поднимать поистине бесценные грузы с погибших кораблей: древние сосуды — амфоры (в них хранили и перевозили зерно и масло), бронзовые и мраморные статуи, оружие и пушки, судовые колокола, а то и целые клады с золотом и серебром. Все это буквально лежало под ногами. И все же доставлять сокровища наверх удавалось не часто. Только в наши дни дело это стало вестись с размахом и поставлено, можно сказать, на научную основу. Созданы специальные аппараты и машины. Возникла даже новая отрасль: подводная археология.
В 1946 году останки «Нормандии» были проданы какому-то дельцу за 162 тысячи долларов. И тот пустил их на лом.
Затонувшие сокровища
ЗОЛОТОЕ ДНО, или КЛЮЧИ ОТ ПОДВОДНЫХ КЛАДОВ
ОХОТНИКИ ЗА СОКРОВИЩАМИЕсть ли сокровища на дне морском? Конечно, есть. И немалые. Они лежат в глубинах Атлантического океана, Средиземного и Черного морей — всюду, где водные торговые пути связывали между собой острова и континенты. В наше время появилось много искателей морских сокровищ, организуются даже дорогостоящие экспедиции. А первыми, кто еще в древности случайно натолкнулся на затонувшие корабли, были ныряльщики — ловцы губок. Поднять же со дна свою находку им было не по силам. Тогда эти охотники-одиночки стали объединяться, чтобы вместе использовать технику. И поднимать поистине бесценные грузы с погибших кораблей: древние сосуды — амфоры (в них хранили и перевозили зерно и масло), бронзовые и мраморные статуи, оружие и пушки, судовые колокола, а то и целые клады с золотом и серебром. Все это буквально лежало под ногами. И все же доставлять сокровища наверх удавалось не часто. Только в наши дни дело это стало вестись с размахом и поставлено, можно сказать, на научную основу. Созданы специальные аппараты и машины. Возникла даже новая отрасль: подводная археология.
Начало поисков затонувших галионов положил в XVII веке американец Уильям Фипс (1651–1695). Однажды этот бывший пастух, ставший потом судовым плотником, услышал о том, что около острова Багам на дне покоится испанский галион с золотом. С этого момента Фипсом овладела навязчивая идея найти затонувшее судно с сокровищами. Он достал карту с местом гибели корабля, раздобыл кое-какие записки о нем. Но вот беда — пастух, ставший плотником, не знал грамоты, поэтому прочитать их он не мог. Тогда упорный Фипс научился читать и писать. Так прошло четыре года. За это время досье Фипса о затонувшем галионе значительно пополнилось. Теперь можно было убедить любого скептика, что галион существует, что на нем везли золото. С этим намерением Фипс и отправился в Англию, чтобы найти здесь того, кто бы взялся субсидировать поиски затонувшего судна.
Ему удалось заручиться помощью Адмиралтейства и лично герцога Альбермарлийского. Рассказ Фипса и собранные документы произвели впечатление. Он был даже представлен королю, и тот назначил его капитаном фрегата. На нем Фипс и отправился к острову Багам на поиски галиона. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что почти там, где он намеревался искать свой галион, уже трудился другой кладоискатель. Это был капитан Томас Пайн. К счастью, он занимался подъемом серебра совсем с другого корабля, погибшего неподалеку от того места, где намерен был вести поиски Фипс.
Несколько месяцев Фипс потратил впустую — отыскать след затонувшего судна так и не удалось. Он вернулся в Англию. И снова явился к герцогу за финансовой поддержкой. Для того чтобы убедить его и дальше тратить деньги на поиски затонувшего галиона, Фипс явился к герцогу с матросом Джоном Смитом. Это был житель Багамских островов, заверивший, что своими глазами видел на дне корабль и даже заметил блеск золота в его трюме. Рассказ матроса подействовал, и герцог «отстегнул» на новую экспедицию 800 фунтов стерлингов. Мало того, выделил две шхуны, назначив Джона Смита лоцманом.
После этого окрыленный Фипс вновь отправился в Вест-Индию на поиски заветного клада. В этот раз воспользовались пирогой — на ней легче было лавировать среди скал и рифов на мелководье.
Прошло два года, а затонувший галион так и не обнаружили. Фипс был близок к отчаянию. Но вот однажды ныряльщик из индейцев, входивших в состав экспедиции, наткнулся под водой на пушку. В следующий раз он вынырнул уже со слитком серебра. После этого в течение трех месяцев с затонувшего судна непрерывно поднимали золото, тонны серебра, жемчуг и другие драгоценности. Всего, по нынешнему курсу, на сумму в 1 миллион фунтов стерлингов.
В 1687 году Фипс вернулся в Лондон с добычей, отнятой у океана. Самому Фипсу, однако, досталось сравнительно немного — 75 тысяч фунтов стерлингов, а Смиту и того меньше. Львиную долю получил герцог. Об удачливом кладоискателе писали все газеты и говорила вся Англия. Его успех стал настоящей сенсацией. И многим захотелось вслед за ним попытать счастья и отыскать какой-нибудь затонувший корабль, полный золота и драгоценностей. С этого времени, можно сказать, и начался всемирный розыск затонувших сокровищ.
С того дня, как в 1519 году на Мексиканском побережье высадились испанские конкистадоры во главе с Кортесом, золото и серебро, добытое и награбленное здесь, рекой текло в Испанию.
С 1521 по 1530 год завоеватели отправили на родину 5 тонн золота. Затем еще 25 тонн золота и 178 тонн серебра. Дальше — больше. За десять последующих лет Испания получила 47 тонн золота и более 300 тонн серебра. И так продолжалось без малого 300 лет.
С 1537 года был введен строгий порядок организованного вывоза сокровищ в Европу. Каждую весну из Испании в Новый Свет отправлялась огромная флотилия — десятки галионов с продовольствием и товарами. На подходе к Вест-Индии эскадра делилась на «серебряный» флот и «золотой». Продав товары и погрузив золото и серебро, корабли соединялись в Гаване, откуда отправлялись на родину. И нередко случалось, что «золотые талионы» становились жертвами пиратов или разъяренного океана, который, казалось, сам хотел поживиться богатой добычей. На дне Карибского моря, около Флориды и островов Куба, Ямайка, Бермуда и других, у берегов Мексики и Венесуэлы, покоятся несметные сокровища. Например, в 1622 году отплыла из Гаваны испанская флотилия из 28 судов, получившая название «Флот сокровищ». На другой день жестокий шторм уничтожил несколько кораблей. В том числе пошел ко дну и галион «Нуэстра сеньора де Аточа». В его трюме находилось 27 тонн золота и 47 тонн серебра. Американский искатель сокровищ Мэл Фишер решил отыскать останки галиона. Причем подошел к поискам не как любитель, а скорее как ученый. Он нанял специалиста-исследователя, который несколько лет провел в архиве города Севилья. Здесь среди бумаг «Генерального архива Индий» хранятся все документы по связям Испании с его американскими колониями со времен открытия Америки Христофором Колумбом до XIX века. Архив был создан два века назад, в 1785 году, когда король Карл III поручил историку Батисте Меньосе написать историю Нового Света. По распоряжению историка все документы, находящиеся в разных архивах, в том числе и в самом Новом Свете, были собраны под одной крышей. А точнее, под крышей бывшей торговой биржи, построенной по проекту архитектора Хуана Эрреры, того самого, кто был создателем проекта дворца Эскориал под Мадридом, где ныне находится знаменитый музей.
Так вот, опись всех документов, поступивших в распоряжение Батисты Меньосы, была завершена только в нашем веке. Среди них — отчеты о всех плаваниях и кораблекрушениях судов, перевозивших золото и серебро из Мексики и Южной Америки в казну испанских королей.
Нанятый Мэлом Фишером архивист определил по документам место, где затонула «Нуэстра сеньора де Аточа». Груз золота и серебра на потонувшем галионе тянул на полмиллиарда долларов. Овчинка стоила свеч. И Фишер понял, что это его шанс разбогатеть. Он продал яхту и домик в Калифорнии и отправился к берегам Флориды, где затонул галион «Нуэстра сеньора де Аточа».
Весной 1963 года Фишер приступил к поискам на месте, где, по его данным, на дне лежал галион. Но прежде чем он был найден, прошли месяцы. И это несмотря на то, что у Фишера были люди и необходимое снаряжение, а также, что немаловажно, разрешение от властей заниматься поиском затонувших сокровищ. И тем не менее Фишер понял, что нужен человек, хорошо знающий эти места не только по карте и документам. Так состоялся альянс Фишера с группой охотников за сокровищами — Бардом, Алленом и Нейманом. Финансировал всех их Фрэнк Аллен, преподаватель истории и известный нумизмат, обладавший немалым капиталом, доставшимся ему по наследству.
Однако и после этого поиски были бесплодными. Фишер проклинал тот день и час, когда решил связаться с Алленом.
Между тем время шло, охотники за сокровищами обследовали на дне около полусотни затонувших кораблей. Однако галиона «Аточа» среди них как не бывало.
Но вот настал день, когда галион был обнаружен и Фишер мог считать себя сказочно богатым. И он стал им, хотя и заплатил за это потерей сына и невестки.
Во время одного из погружений Мэл Фишер решил испытать сконструированное им устройство для очистки дна. На месте гибели галиона «Аточа» перед ним открылась россыпь из золотых дублонов. Он поднялся на поверхность и рассказал о своей находке. Не успел он закрыть рот, как все попрыгали за борт и принялись собирать монеты, как куры зерно. Никто не заметил, как налетела буря, начался шторм, во время которого и погибли сын и невестка Фишера.