– Ты о чем? Ты тоже была на вокзале в Белгороде?
– Бондарев! – Юля пристально уставилась ему в глаза. – Ты действительно рехнулся или все-таки прикидываешься? Конечно, я там была! Искала тебя! Вечером ты позвонил, сказал, что все улажено, новое назначение в кармане, утром будешь дома… и все, как в воду канул! Абонент недоступен! Я неделю места себе не находила! Всех обзвонила, всех на уши поставила. Тебя даже комендатура искала… правда, недолго. Как раз весь этот кошмар начался, им не до тебя стало.
– То есть я выехал и… пропал… – Бондарев потер виски. – Но ведь я все помню! И разговор наш по телефону, и поездку, и как по пути поезд в электромагнитную аномалию попал – вся электроника к чертям полетела. Тогда это еще очень редкое явление было. Вокзал помню… а вот куда я должен был отправиться с вокзала…
– Домой ты должен был отправиться! Тебе неделю на «перезагрузку» дали. Вроде отпуска. Ты сам это так назвал. Прекращай тормозить, Денис! Включайся, наконец!
– Я пытаюсь!
– Хорошо! – Юля подняла руки, на миг зажмурилась и помотала головой. – Попробуем иначе. От печки. Вспомни, где ты служил до Пандемии и почему тебя уволили? Давай, вспоминай. В подробностях!
– Я все помню! В/ч 34012, место дислокации Старый Оскол, я отвечал за режим в секретном бункере… – уверенно ответил Бондарев. – Я до сих пор отлично помню все важные мелочи: режим строгой секретности, маршруты караулов, схемы и график смены постов, даже коды доступа на разные уровни охраняемого комплекса… – Денис вдруг осекся. – Черт! А вот в чем заключался главный секрет – как отрезало. Будто бы и не знал никогда! Кажется, если я вернусь в тот бункер, то сориентируюсь на месте не хуже, чем в собственной квартире. Да только возвращаться туда на самом деле незачем. Нашу часть передислоцировали, все, что было в бункере, вывезли в бронированных вагонах, а личный состав серьезно сократили. Половину солдат отправили в резервную бригаду штаба ЦВО, а меня и еще три десятка офицеров раскидали по другим гарнизонам.
– Тебе предлагали остаться в части, но ты сам написал рапорт, – подсказала Юля. – Попросил отправить тебя в Белгород, чтобы быть с нами. Со мной и детьми.
– Да, так и было, – согласился Денис. – Теперь я понимаю, зачем приехал в Белгород… но почему я не дошел до дома?
– Забыл адрес?
– Я и не собирался никуда идти. Всю неделю на вокзале меня не покидало чувство, что я оказался там случайно или проездом. Все вокруг было незнакомое…
– Ага! – Юля ухватила его за плечо. – А вот с этого места прошу поподробнее! Ты не узнал свой родной город?
– Не узнал.
– И то, что было написано в документах, тебе ничего не подсказало?
– Ничего, – Бондарев вздохнул и развел руками. – Как барану надпись на воротах. Слова понимал, а что они значат – мимо сознания.
– Тогда, Бондарев, у тебя действительно серьезные проблемы, – уверенно констатировала Юля. – И контузия тут не виновата.
– Проблемы искусственного происхождения? – осторожно уточнил Денис. – Этот мой симптом… искусственный?
– Если ты не врешь… а так грамотно с медицинской точки зрения ты врать не можешь… твой симптом не связан с травмой или болезнью. Это пока все, что я могу сказать.
– То есть, допустим, вариант с промывкой мозгов не исключается?
– Если на то были причины, оборудование, специалисты и время… да, не исключается.
– А как это вообще делается?
– Ну, не знаю. Существуют разные методы. В этом вопросе я ориентируюсь слабо.
– Но ты согласна, что мозги мне промыли виртуозно? Могли ведь стереть память к чертовой бабушке или внушить ложные воспоминания. Наверное, это проще, нет?
– Наверное, проще.
– Вот! А они сделали… то, что сделали. Я остался в строю, поскольку помню все, что нужно для дальнейшей работы, за исключением одной маленькой детали – я гарантированно не смогу узнать, даже если вдруг увижу, нечто секретное, очень важное. Наверняка это высший пилотаж в деле промывки мозгов, а значит, работали профессионалы высочайшего класса. Но и у них не все получилось идеально. Возник побочный эффект. Я перестал узнавать не только «секретное нечто», но и все, что имело сравнимую ценность. Тебя, детей, родной город. Жизнеспособная версия?
– Похоже на правду, – согласилась Юля.
– А если так, мне надо найти и вежливо попросить этих виртуозов вернуть все, как было.
– Но ты ведь понимаешь, они могут не согласиться. Если ты знал какую-то военную тайну и они решили, что тебе больше незачем ее знать… вам не о чем говорить. И потом… девять лет прошло. Где и кого ты будешь искать?
– Понимаю, задача непростая, если не сказать – почти безнадежная. Но какой у меня выбор? Избавиться от искусственного блока в башке надо по элементарной причине – нет никаких гарантий, что это единственная загвоздка. А вдруг за этим блоком прячется другой, третий, десятый? А вдруг эти скрытые пока симптомы гораздо хуже относительно безобидного «жамэвю» и проявятся, например, после очередной контузии? Надо решать проблему в корне, лечить, а не подавлять ее или делать вид, что не замечаешь. Понимаешь?
– Понимаю. Не думаю, что военно-научные негодяи вбили тебе в извилины еще какие-то гвозди, но желание избавиться от этой фишки понимаю. Но, еще раз спрашиваю, как ты собираешься это сделать?
– Пока не знаю. Надо сначала найти кудесников от военно-научной психиатрии. А чтобы их найти, надо хотя бы примерно понять, где их теперь искать. И чтобы это понять… надо предположить – опять же, хотя бы примерно – какой такой секрет я знаю, но теперь не выдам, даже под пытками, поскольку не в курсе, что это секрет?
– Скорее всего, ответ как-то связан с главной особенностью твоего расстройства. Наверное, ты все-таки знаешь, где находится твой секретный бункер, но не сможешь показать это место даже на карте.
– Ну да, – Денис вдруг усмехнулся. – На карте не покажу и вживую не узнаю. И все же мне обязательно следует прогуляться по Старому Осколу. Надо проверить хотя бы ключевые точки: ремонтный завод, бывшую базу Отряда, места в промзоне, куда подходят железнодорожные пути. Возможно, я не увижу знакомых деталей, но смогу их нащупать. Почему нет?
– В смысле?
– Есть у меня подозрение, что закодировали меня лишь в отношении зрительного восприятия, понимаешь? Я узнал твой голос, запах, прикосновение… но до сих пор…
– Я уже запомнила, – Юля поморщилась и кивнула. – Можно не повторяться.
– Да, прости. Короче говоря, версию надо пробить непременно. В этом заинтересованы теперь и Армия, и я сам. Ведь я знал как минимум три важных секрета: где находится бункер, что в нем было и куда это вывезли. Корни этой триединой загадки находятся в Старом Осколе. Оттуда же пришли провокаторы и был принесен ценный артефакт. Я обязан выяснить, какая тут связь. Заодно пойму, почему меня закодировали и отпустили на все четыре стороны.
– Скорее всего, тебя отпустили «до лучших времен». Тогда ведь было еще непонятно, что лучшие времена уже не наступят.
– Нет, должна быть какая-то еще причина. Слишком большой риск – отпускать человека в таком состоянии. Где они собирались искать меня после наступления «лучших времен»? Я ведь фактически потерялся. В предписании был указан Белгород, и я поехал, куда послали, но когда прибыл – не понял, почему меня отправили именно туда. Это чистая случайность, что я неделю околачивался в комендатуре и на вокзале. Я мог бы запросто уехать в неизвестном направлении, но тут…
– Началась Пандемия, – грустно закончила Юля. – Соседка из тринадцатой квартиры – помнишь Свету? – сказала, что видела тебя на вокзале. Я помчалась туда, но пробилась к военным эшелонам только с третьего раза. Там такая толчея была и суета, почти паника. Все бегали, кричали, даже дрались, чтобы попасть в вагоны… как будто не понимали, что бежать некуда. Хотя, может, и не понимали. Когда добралась до оцепления, мне показалось, что судьба улыбнулась нам. Ты стоял неподалеку от блокпоста, командовал погрузкой. Я кричала, звала. Был такой гвалт, но ты все-таки услышал и обернулся. Мы даже встретились взглядами, но… ты меня не узнал. Посмотрел будто бы сквозь меня и отвернулся. Уже тогда я догадалась, что у тебя проблемы, но так и не поняла, в чем они заключаются. А потом меня оттеснили. Толпа… она страшнее горного потока… понесла к вокзалу. Я все-таки вырвалась, еще раз вернулась, но твой поезд уже отходил. Это был самый страшный момент. До сих пор во сне вижу. Пасмурно, холодно, моросящий дождь, дымка от выхлопов. Гудки тепловозов, крики. Люди мечутся, многие уже больны и падают прямо на рельсы. Вдалеке хвост уходящего поезда. А внутри у меня отчаяние; ужасное, мрачное, давящее, как бетонная плита. Даже все остальное, все эти горы трупов на улицах, звери, бандиты, аномалии, голод… все, что произошло за эти девять лет… казалось не таким ужасным. Может быть, как раз потому, что я сразу испытала такой сильный шок и это подействовало, как прививка? Не знаю.
– Ты просто очень сильная, – Денис пересел на другую лавку и обнял Юлю за плечи.
– Сильная, – Юля уткнулась ему в грудь. – А так хочется быть слабой. С тобой.
– Я тоже хочу быть с тобой, но… не имею права, пока не разберусь со своими проблемами. Получается, пока я не контролирую себя полностью, я опасен! Пойми, я не могу рисковать тобой и детьми! Я обязательно найду следы своей бывшей части и решу проблему, но для этого мне надо наводить справки, искать, двигаться. Сидя на месте, этого не сделаешь.
– Ты просто хочешь уйти! Ты не веришь, что мы твоя семья! – Юля выпрямилась и смахнула слезы. – Или не хочешь в это верить!
– Как я могу не верить? – Бондарев укоризненно взглянул на Юлю. – Вот же ты, здесь, а наверху дети. Все факты за то, что я нашел вас. Да, осталось в это поверить, как бы странно это ни звучало… но ведь это другое, это не зависит от моего желания, сколько можно об этом говорить?! Я должен… как там у вас, врачей, говорится… снять этот проклятый диагноз! И вернуться. Только и всего.
– Только и всего, – Юля горько улыбнулась и вздохнула. – Кое в чем ты не изменился, Бондарев. Все-то у тебя должно быть доведено до товарного вида, дописано до точки и забито по шляпку, без малейших отклонений. И не имеет значения, какие трудности надо преодолеть, чтобы этого достичь.
– Ты сомневаешься, что оно того стоит?
– И мысли мои ты по-прежнему легко угадываешь. Зачем рисковать, Денис?! Если твои подозрения окажутся не напрасными, если тебе действительно промыли мозги и это как-то скажется в будущем, мы справимся. Я ведь доктор, а ты хорошо подготовленный к таким испытаниям специалист. Плюнь на все, останься! У нас будет второе знакомство, роман, медовый месяц… разве плохо?
– Хорошо, – Денис притянул к себе Юлю и чмокнул в висок. – Очень хорошо. Только нам все равно не дадут начать новую жизнь, пока мы не разберемся со старой.
– Ты намекаешь, что Кравченко с компаньонами и ты очутились здесь… не случайно?
– Да, намекаю. И не только Кравченко, вот в чем вся штука. Этот липовый сержант – винтик в большой машине, которая куда-то движется и почему-то наматывает меня на гусеницы. Не знаю, в чем истинная причина, но я втянут в события действительно не случайно. Слишком много совпадений, слишком все складно получается. И провокаторы вышли конкретно на меня, и Отряд был разгромлен именно в Черновке, где у меня нашелся личный интерес, и эти выкрутасы с узнаванием…
– Если еще раз скажешь, что не веришь мне и детям, дам в нос! – Юля, наконец, поняла, что Бондарева ей не остановить, и немного расслабилась.
– Верю! – Денис в шутку прикрыл нос ладонью. – Себе теперь не верю! Пойми, наконец. И, главное, даже если прямо сейчас исчезнет «жамэвю», Кравченко и компания никуда не денутся. Мне придется доиграть эту партию, хочу я того или нет. Для того, чтобы уберечь тебя и детей. Ведь вы фактически заложники! Меня привели сюда именно для того, чтобы я вас увидел и уже не смог отказаться от продолжения партии! А когда продолжу, чтобы не пытался хитрить, ведь вы под ударом.
– Как раз это мы скоро исправим, – спокойно и чуть холодно пообещала Юля. – И даже очень скоро. Кравченко уйдет.
– А кто придет? Лютый?
– Как ты…
– Догадался? – Денис усмехнулся. – Лютый вас оберегает, потому что среди воспитанников есть его ребенок, верно? Самая маленькая… как ее зовут… Ната? Не ты мамаша?
– Это ребенок Серафимы, нянечки. Она с Лютым кочует, а их дочка здесь живет. В боевом отряде ей делать нечего. Только ты не напрягайся, ладно? Я знаю, что в Армии всех кочевников считают бандитами, а мы, получается, пособники бандитов, но… мы просто выживаем, как можем!
– Не волнуйся, у Армии не будет вопросов к тебе и твоим скаутам, – Бондарев задумался. – Значит, Лютый намерен вернуть Черновку под свой контроль? И когда штурм?
– Сегодня ночью. Поэтому я и настаиваю, ты должен все решить для себя прямо сейчас.
– Если вы будете под защитой, пусть и кочевников, мне будет немного спокойнее. Но… я в компании Лютого не останусь, сама понимаешь. Думаю, теперь у меня вовсе нет выбора. Остается один вопрос: как уйти до начала штурма?
– Я помогу, – после недолгой паузы сказала Юля и отвела взгляд, чтобы скрыть блеснувшие в глазах слезы. – Но ты… ведь… точно…
– Я вернусь, – снова перехватил ее мысль Бондарев. – Обещаю. И ты должна помнить, что это значит.
– Что ты действительно вернешься, – Юля кивнула. – Надеюсь, навсегда.
– Так точно, – Денис наклонился, чтобы ее поцеловать, но Юля отстранилась и встала.
– Иди за мной. Только тихо, а не как вы с котом ходили по ночам к холодильнику. Топ да топ…
– Это Тишка топал!
– Ну да, – Юля усмехнулась, но тут же грустно вздохнула. – Он на вокзале сбежал. А искать его некогда было. Дети сильно переживали. Как думаешь, он жив?
– Ему семь лет было, теперь шестнадцать. Сколько кошки живут?
– Все! Теперь тихо, – Юля открыла дверь убежища и приложила палец к губам. – И на цыпочках!..
* * *В Черновском интернате, как и в любом учреждении подобного типа, имелась библиотека. Даже во времена повального увлечения электронными штучками-дрючками книжный фонд школьных, сельских, клубных и прочих библиотек остался неприкосновенным. Никто не спешил его распродавать или сжигать. И правильно, что не спешили. Когда стараниями Штормов большая часть удобных электронных игрушек превратилась в бесполезную груду микросхем, многим показалось, что все, наступил конец света! Информационная составляющая мира – в последнее время, казалось, самая важная – рухнула, и значит, людям грозит одичание. Что ж, наверное, с этими «многими» все так и случилось. А вот, допустим, с теми, кто и во времена «гаджетизации» не особенно надеялся на электронных помощников, ничего подобного не произошло. Эти люди, как и прежде, зарабатывали не на информации, а на реальных вещах и продуктах и знания получали из реальных книг. Взятых в библиотеке.
Именно в библиотеке интерната Артем узнал все, что составляло его теоретический багаж. Артем перечитал все, что хранилось в библиотеке, даже старые газеты, но все равно приходил сюда ежедневно, как в храм. И обращался с книгами он, как со священными предметами.
Со временем у Артема даже появились свои библиотечные ритуалы. Допустим, первые пять минут он просто сидел, разглядывая полки, и наслаждался неповторимым запахом книг. Потом он подходил к стеллажу, брал наугад какую-нибудь из книг и открывал на любой странице. Первая же выхваченная взглядом фраза должна была подсказать Артему «что день грядущий нам готовит». А последним ритуалом была проверка тайника.
Из тех же книг Артем знал, что в жизни обязательно наступает день, когда приходится покидать родной дом и отправляться в странствия по миру. И зачастую эти странствия начинаются вовсе не с долгих сборов и тщательной подготовки, а в силу каких-то неожиданно свалившихся на голову «обстоятельств». Как говорила Мама Юля: «Трах, бах и понеслась». Так вот, чтобы даже в случае «трах-баха» отправиться в путь не с пустыми руками, Артем соорудил тайник и наполнил его самыми необходимыми, по его мнению, вещами.
Главной вещью, конечно, был обрез вертикальной «тозовки» двенадцатого калибра. К нему постепенно накопилось два десятка заводских патронов с разной дробью, которые аккуратно уместились в потрепанном, но вполне годном поясе-патронташе. Второй по значимости вещью был штык-нож в нестандартных, но хороших ножнах, а третьей – рюкзачок, набитый самыми необходимыми продуктами и припасами. В нем были консервы, крупа, соль, спички, несколько монет и главная ценность – настоящая шоколадка. Последней ценной вещью в тайнике была, конечно же, книга. Называлась она «Путеводитель по цифрам и фактам». С практической точки зрения, если говорить о повседневном использовании, книга была почти бесполезна, но если говорить о теории… в ней содержалось все, что, по мнению Артема, должен знать образованный человек. От строения Вселенной, мер, весов и всяких точных данных, до главных вех истории и основных философских понятий.
Артем не был в своем персональном храме двое суток, но попасть в библиотеку сразу после отбоя ему не удалось. Только к часу ночи, когда подробности героического похода были пересказаны раз десять, скауты оставили Артема в покое.
Очутившись в библиотеке, Артем сразу бросился проверять тайник. Первый и второй ритуалы были сейчас не так важны.
Скаут протиснулся между стеллажами к дальней стене, присел, открыл секретную дверцу, вытащил из углубления за ней деревянный ящик и откинул замки. Все было на месте. И обрез с патронами, и нож, и вещмешок с припасами, и книга.
Артем провел пальцами по красивому золотому тиснению на гладкой обложке книги, закрыл ящик и задвинул его в нишу рядом с коробчатым воздуховодом подвального убежища. Прямоугольная в сечении труба была упрятана в стену. Лючок, прикрывающий тайник, изначально был технической дверцей для прочистки и смены фильтров в воздуховоде.