– И больше никогда его не видели?
– Нет, – тихо ответила женщина. – Вот смотрю я на тебя, Никитушка, и думаю: если бы послушалась я Ванечку и оставила ребеночка, был бы у меня такой сыночек, как ты.
На это мне нечего было возразить. Пожилая женщина вдруг встрепенулась:
– Да что же это я все о своем-то! Ты ведь не помянуть Тамару пришел. Дело какое?
Я покраснел:
– Да. Хотя мне стыдно, что я не вспомнил о вашей дочери.
Она погладила мою ладонь:
– Тамарка тебе была чужая. Обо всех не упомнишь. Ну, какое у тебя ко мне дело?
– Скажите. – Мне было ужасно неловко напрягать ее в такой день. – У вас не сохранились документы о родителях Яны Рыбиной? Я понимаю, это тайна, но, возможно, речь идет об убийстве.
Воспитательница, недавно повышенная до директора, встрепенулась:
– Яночка убита?
– С вероятностью девяносто процентов.
Полина Тимофеевна снова всхлипнула:
– Господи, да что же это делается? И ты полагаешь, к ее гибели причастны биологические родители?
– Я проверяю все версии.
Она кивнула:
– Тебе, милый, помогла бы, да нечем: недавно сгорел весь наш архив.
Я от удивления разинул рот:
– Как сгорел?
– Спонсоры дали деньги для ремонта корпуса, – пояснила женщина. – Мы решили всю документацию в маленький домик перенести. Раньше в нем инвентарь хранился, а недавно наши детки весь хлам на субботнике повыкидывали и привели его в порядок. Поставили там столик, пару стульев. Если к кому-нибудь родственники заявляются, дитя там с ними и общается. Пока в подвале шел ремонт, временно перенесли туда все документы. А ночью ни с того ни с сего здание загорелось. И гореть-то ему долго не надо – домишко-то кукольный. Вот как обстоят дела.
– Милицию вызывали? – быстро спросил я.
– А как же. Эксперты и определили, что это поджог.
От охватившего меня волнения вспотели ладони:
– Поджог? И проводилось следствие?
Она махнула рукой:
– Формально – да. Следователь походил к нам, походил, да и перестал. Я ему позвонила и спрашиваю: как же так? Значит, виновные останутся безнаказанными?
– У вас работать невозможно, – отрезал он. – Подозреваемый на подозреваемом – это во-первых. А во-вторых, круговая порука.
Так все и закончилось. Я его не виню, – продолжала Полина Тимофеевна. – Это мы к деткам привыкли. А контингент ведь самый разный. Есть шизофреники, стоящие на учете в психдиспансере, есть воры, проститутки, наркоманы. А больные, когда не в себе, они и не помнят, что натворили. Кто-то мог просто бросить спичку, кто-то с больной фантазией – устроить пожар и любоваться. Так что товарищ следователь прав.
– Неужели не было ни одного достойного подозреваемого? – Я не соглашался с воспитательницей пропавших. Опытный следователь из всех все равно выделил бы наиболее подходящие кандидатуры.
Она пожала плечами:
– Никого он не выделил.
– Жаль.
И тут меня осенило:
– Полина Тимофеевна, наверняка то, что не говорили следователю, говорили вам. Вы – другое дело, свой человек, уже проверенный. Я убежден, ребята делились с вами своими соображениями или наблюдениями.
Женщина заколебалась:
– Почему вы думаете…
– Потому что они все же дети. Ну, я прав?
Она еще не решалась пойти на откровенный разговор:
– По-моему, то, что я узнала, не стоило внимания. Иначе я сообщила бы следователю вопреки надеждам моих воспитанников. Преступление должно быть наказано.
– Поделитесь со мной – и мы вместе подумаем над этим.
– Только никаких походов в милицию. – Полина Тимофеевна пристально посмотрела мне в глаза. – Я отрекусь от своих слов, так и знайте.
– Другого я и не жду.
– Хорошо. – Она нервно комкала в руке носовой платок. – Тимофей Алексеев видел Яну Рыбину вечером того дня, когда случился пожар. Его поразило, что девушка кралась вдоль забора, словно боялась, что ее увидят. Мальчик очень удивился. Ведь Рыбина не только провела здесь долгие годы, но и работала. Зачем ей прятаться?
Я вздрогнул:
– Как она могла проникнуть, оставаясь незамеченной?
Женщина усмехнулась:
– Наши воспитанники знают о дырке в заборе.
– Парень разговаривал с ней?
– Не успел. Она быстро скрылась за деревьями, а его ждали более интересные дела.
Я улыбнулся:
– И вы не сказали об этом, потому что пожалели Яну?
– Я не могла допустить, чтобы ее затаскали по допросам, – согласилась со мной воспитательница. – Девочка начала новую жизнь. Да и вообще, Яна – поджигательница – это даже не смешно. Зачем ей это нужно?
– Об этом бы следовало спросить у нее.
– Я спрашивала, – призналась женщина. – Яночка рассмеялась и уверенно заявила: ее с кем-то перепутали. В тот день она рано пришла с работы, что соответствует действительности, и завалилась спать. Должиков мог это подтвердить.
– Вы спрашивали у него?
Она покачала головой:
– Нет. Я поверила ей. Она никогда не бросала слов на ветер.
– То есть вы остановились на том, что парню померещилось?
– А это вполне возможно. – Полина Тимофеевна пояснила: – Тимофей – наркоман. В тот вечер он сам не зря крутился у забора. Ему принесли наркотик, и мальчику не терпелось всадить себе нужную дозу. Вот поэтому он и не стал следить за человеком, которого принял за Рыбину. Да и был ли там кто-то вообще? Сами понимаете, если парень находился под действием наркотиков, ему могло померещиться все, что угодно.
– И все же почему-то он назвал Яну.
Она развела руками:
– Пусть это останется на его совести. – Полина Тимофеевна хотела еще что-то добавить, но ей помешал звонок моего мобильного. Дисплей высветил номер Анны Борзовой.
– Слушаю вас, Аня.
Эта девушка уже не раз разговаривала со мной на повышенных тонах, но теперь с ней была истерика:
– Никита, я прошу, немедленно приезжайте в мой загородный дом. Случилось несчастье. Я убила Рахманова.
Глава 27
На этот раз никто не препятствовал мне войти в дом. В тот день туда мог проникнуть любой. У быкообразных охранников, вероятно, был выходной. Их накачанные тела не светились поблизости. Аня тоже не вышла мне навстречу. Я уже ориентировался в доме и поэтому без труда нашел кабинет. Картина, представшая перед моими глазами, являла неприятное зрелище. Бывший руководитель преступной группировки, а ныне успешный предприниматель лежал на полу в луже крови. Рядом валялся пистолет. Борзова сидела на маленьком диванчике, обхватив колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону, словно китайский болванчик. Меня поразил ее пустой, безжизненный взгляд, и чувство острой жалости наполнило сердце.
– Как это произошло?
Она закусила губу и отвернулась:
– Я не хотела.
– Не сомневаюсь. И все же? Почему вы нарушили нашу договоренность и покинули квартиру, о которой не знал Рахманов? Как здесь очутились?
Девушку затрясло. Я подбежал к бару и налил рюмку коньяку:
– Пейте.
Анна оттолкнула мою руку:
– Не хочу.
– Пейте, вам говорят. Сейчас мы должны принять правильное решение, а если вы раскиснете и не изложите все факты, как они есть, не обещаю вам помощь.
Она послушно принялась пить большими глотками, потом закашлялась и отставила рюмку. Вскоре ее лицо порозовело, в глазах появился блеск. Вероятно, спиртное сделало свое дело.
– Я никогда не переезжала сама, – быстро заговорила Аня, словно боясь, что я перебью ее. – Этим всегда занимались родители. Естественно, я забыла кое-что из вещей и вернулась. Он уже поджидал меня…
– Рахманов? Зачем? Чтобы выудить деньги?
Борзова нервно сглотнула:
– Да. Я ответила, что непременно все отдам, как только разберусь с делами. Ведь я еще не начинала руководить фирмой и не советовалась с папиными помощниками. Однако он ничего не хотел слушать. Он угрожал… – Борзова запнулась и прерывисто задышала. Я пришел на помощь:
– Вот этим пистолетом? Это его оружие?
– Да.
– Как же вы убили его?
Она дернулась:
– Я страшно испугалась и не соображала, что делаю. Вместо того чтобы спасаться бегством, я кинулась на него и стала вырывать оружие. Пистолет выстрелил.
Я заставил себя улыбнуться:
– Уже лучше. Значит, несчастный случай.
Бедняжка съежилась на диванчике:
– Мне не поверят.
– Поверят, если будете убедительной.
Я достал мобильный и принялся набирать Юрку Дорохова:
– Привет, приятель. Не сможешь ли подъехать к загородному дому Борзовых? Тут, видишь ли, произошло несчастье. Рахманов явился к сироте требовать денежки, угрожая пистолетом. Завязалась борьба, в ходе которой оружие выстрелило в хозяина. Теперь его труп лежит передо мной. Нужно оказать содействие бедной девушке.
Юрка опешил. В трубке слышалось его прерывистое дыхание:
– Рахманов мертв? Погоди, ты серьезно?
– Серьезнее некуда.
– И убила его Анна Борзова?
– Именно так.
Приятель замолчал:
– С одной стороны, ей полагается премия. Честно говоря, по этому Рахманову давно плакала камера, даже не плакала, а просто рыдала. С другой, с его связями и деньгами к нему было трудно подкопаться. Девчонке нужно ставить памятник при жизни и выписывать благодарность от УВД города.
– С одной стороны, ей полагается премия. Честно говоря, по этому Рахманову давно плакала камера, даже не плакала, а просто рыдала. С другой, с его связями и деньгами к нему было трудно подкопаться. Девчонке нужно ставить памятник при жизни и выписывать благодарность от УВД города.
– А если без шуток?
Дорохов вздохнул:
– Без шуток ее посадят за убийство. Лучший вариант – условный срок. Надеюсь, у Борзовых прекрасные семейные адвокаты.
– Сейчас узнаю.
Я нажал кнопку отбоя и посмотрел на Анну. Она по-прежнему сидела не шевелясь, и в лице не было ни кровинки.
– Аня, у вас есть хороший адвокат?
– Отец всегда обращался к Мазурову, – прошептала она.
– Тогда позвоните ему.
Она отвернулась:
– Не желаю.
– Почему?
– Потому что он изменился после смерти папы. Я знаю, Мазуров всегда был на стороне Рахманова. Я не смогу предложить ему много денег, потому что не вошла в бизнес, а жена Рахманова отвалит солидный куш. Этому адвокату нечего и звонить. Он не станет меня защищать, а если и станет, то нарочно проиграет дело.
Я почесал затылок:
– Тогда спрошу совета у друга.
Юрка словно ждал моего звонка:
– Кто защитник? – сразу спросил он.
– Никто.
– Как это?
– Борзова всегда консультировал Мазуров, – пояснил я. – Однако Анна отказывается от его услуг. И не спрашивай почему.
Дорохов поцокал языком:
– Паршиво. Она понимает, чем ей это грозит?
– Разумеется. Что ты нам посоветуешь?
– Я найду хорошего адвоката для девушки. Уверен, он не откажет. Ты сваливай с места происшествия, потому что скоро туда нагрянет милиция, – посоветовал он. – А я тем временем созвонюсь с неким Дамасковым. Он также приедет с минуты на минуту. Пусть Анна ожидает его и не говорит ни слова.
– Спасибо.
Отключившись, я передал девушке слова Юрки. Ее холодный взгляд чуть потеплел:
– Благодарю вас, Никита. Видите, я не ошиблась в вас. Вы один остались на моей стороне. Причем совершенно бескорыстно. Остальные ждут денег, а моя судьба им безразлична.
– Никогда не надо отчаиваться. – Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно оптимистичнее. – А теперь вынужден вас оставить. Мне ни в коем случае нельзя попадаться на глаза милиционеров. А вы ждите Дамаскова и слушайтесь Дорохова.
Я поднялся и торопливо пошел к выходу. Борзова окликнула меня:
– Подождите!
Пришлось остановиться, как по команде. Девушка подбежала ко мне и, обхватив руками мою шею, запечатлела на губах пламенный поцелуй. Я оцепенел, но нашел в себе силы сказать:
– Это лишнее.
Ее глаза светились добротой и благодарностью:
– Вовсе нет.
Аня дернула плечиком, и легкое платьице, едва державшееся на ней, спикировало вниз. Пламя стыда охватило меня. Естественно, на элитной девочке ничего не было. Белокожая Афродита с идеальной фигурой протягивала ко мне руки.
– Иди сюда. Ты же хочешь этого?
Я продолжал стоять, как деревянный столб, не в силах оторвать глаз от сверкающей кожи. Афродита прижималась ко мне, вызывала неистовое желание обладать прекраснейшей из женщин.
– Чего же мы ждем? Торопись.
Усилием воли я отстранил ее:
– Не надо.
Жемчужные зубы блестели между приоткрытыми алыми губами:
– Почему? Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься, потому и не тороплюсь. Давай сначала покончим с твоим делом.
Она потянулась за халатиком:
– Как хочешь. Второго раза может и не быть.
– Зато ты никогда не пожалеешь об этом, когда все кончится.
Борзова пожала плечами:
– Как знать.
Я ушел от нее удрученный, второй раз в жизни мучимый вопросом: могла ли в меня влюбиться девушка с такими деньгами и положением? На этот раз также не стоило спешить с ответом.
Глава 28
Варвара Кричевская снова напомнила о себе, когда я, взяв две порции мороженого, расположился в одном из городских парков и собирался созерцать плавающих уточек, которых кормили мамы с маленькими детьми.
– Никита, у меня потрясающая информация, но я в ней не могу разобраться.
– Угу. – Мой рот был забит мороженым.
– Дело в том, – тараторила моя знакомая, – что родственница моего мужа – заместитель директора банка, в котором Борзов имеет счет. Она, конечно, пошла на должностное преступление, однако ты ведь никому не скажешь?
– Естественно, – пробурчал я, глотая ледяную массу.
– Тогда слушай. В общем, Борзов действительно одалживал у Рахманова крупную сумму денег на заключение сделки. Это ты знаешь. Наши друзья имели хороший нюх на удачные сделки.
– Наверное.
– Не наверное, а абсолютно точно, – разозлилась Варвара, но тут же понеслась дальше. – Представляешь, деньги вернулись через неделю, так что наш Борзов мог расплатиться с другом уже довольно скоро, но… – тут она сделала паузу, чтобы придать словам еще больший эффект, – не сделал этого, а заключил чуть погодя еще одну сделку, долгосрочную. Вот теперь он абсолютно точно не вернул бы зеленые в срок, о чем свидетельствуют документы, которые видела его главный бухгалтер – подруга моей родственницы. Спрашивается, зачем Борзов это делал?
– Может, надеялся продлить договор с Рахмановым? – предположил я.
Варвара задумалась:
– Вряд ли. Я навела справки. Понимаешь, это дорого обошлось бы любому. Твоя знакомая Анечка не зря обвиняла Рахманова в организации ее похищения. Он и раньше, в свою криминальную бытность, славился вот такими делами, и в те времена среди бизнесменов не нашлось бы ни одного, кто бы решился не вернуть ему деньги в срок. Приближенные Рахманова утверждают: и сейчас предприниматель угрожает именно похищением детей, если кто-либо пытается не выполнить условия договора. Впрочем, не только угрожает. Известны случаи, когда он переходил от угроз к делу.
– И ни единого обвинения в его адрес? – сокрушался я.
– Были бы у тебя дети, ты бы не задавал таких вопросов, – парировала женщина.
Я достал платок. С раскрасневшегося лица градом катился пот.
– Пока ничего не понимаю.
– Как и я, – отозвалась Кричевская.
– Тем не менее за информацию спасибо. Сейчас приду домой, приму холодный душ, и надеюсь, голова заработает.
– Дай бог, – отозвалась Варвара. – У меня всегда плохо работало логическое мышление. Вот и получается, располагаю такими фактами, а объяснить ничего не могу. Наверняка у тебя получится лучше.
– Если бы ты занималась не спокойным гламуром, а беспокойным криминалом, ты бы сложила два и два гораздо быстрее, чем я. – За изложенные факты Кричевская заслуживала хотя бы комплимента. – До связи.
– До связи, – отозвалась она.
Я кинул аппарат в карман и погрузился в созерцание прекрасной картины. По зеленой глади озерца плавали маленькие пестрые уточки. Они навевали желание поскорее покончить с этим делом и махнуть куда-нибудь в деревню. Кстати, мать никогда не говорила, есть ли у нас родственники в деревне. Если бы не моя беспокойная профессия, лежал бы я сейчас в гамаке под яблоней, как заправский помещик, и попивал бы чай со всевозможными сортами варенья. Однако бросить все на полпути и смыться было не в моем характере.
– Итак, давай подведем итоги, дружок, – прошептал я сам себе. – Что мы имеем на данный момент? А на данный момент мы имеем много чего. Во-первых, кто-то поджег архив с документами в детском доме, и теперь я не смогу ничего выяснить о родителях Рыбиной. По версии одного парня, принимающего наркотики, поджигатель и Яночка – одно и то же лицо. Ты согласен?
Ответ был получен тут же:
– Нет, не согласен. Зачем это девушке? Скорее всего кто-то носил похожую одежду, и Тимофей принял ее за Рыбину. И вообще, у Яны алиби. Она провела ночь с Должиковым, и он был готов это подтвердить. А кто же все-таки совершил это преступление?
Поразмышляв минут десять, я пришел к выводу: милиция не зря махнула на поджог рукой. Каждый третий представитель детского дома мог претендовать на звание поджигателя. Скорее всего это даже не преступление, это всего лишь хулиганский поступок. Пойдем дальше.
Крохотная девочка лет двух подошла ко мне и улыбнулась, глядя на незнакомого дядю огромными бирюзовыми глазами. Я улыбнулся в ответ:
– Как тебя зовут?
Она не ответила, лишь кокетливо повертела головой, обрамленной, как нимбом, белыми кудряшками.
– Наталья! – послышался недовольный окрик, и передо мной возникла полная дама лет пятидесяти.
– Зачем ты убежала от бабушки?
Малышка не ответила, продолжала разглядывать меня. Вероятно, моя улыбка пришлась ей по душе. Женщина бросила на меня полный брезгливости взгляд:
– Что вам от нее нужно?
– Ничего, – спокойно ответил я. – Просто отдыхаю.
Дама еще раз смерила меня взглядом:
– Отдыхайте подальше от Наташи. Или я вызову милицию.
– Это ваша частная собственность?
Она позеленела. Да, жара вызывает стрессы, это я где-то читал.
– Вы… Вы…
– Ваш ребенок сам подошел ко мне, – вставил я. – Вероятно, ему стало скучно с вами. Что касается меня, я бы давно смотался от такой бабушки. Наверное, кроме нравоучений, вы ни о чем с ней не разговариваете.