Донской направился туда первым, за ним — Олег Сурта.
Анин закрыл глаза и незаметно, как бы обхватив голову руками, приложил руки к ушам, когда пришел черед девушек.
Начинался новый день.
3Солнце взошло уже несколько часов назад.
Единственный плюс прошедшей ночи — прохлада — сходил на нет. Чем дальше, тем наглее отвоевывала духота свои вчерашние права.
Богомол по-прежнему, спустя столько времени после рассвета, не давал о себе знать. Молодые люди прислушивались к тишине вокруг дома, к робкому пению какой-то одинокой птицы в лесу и ждали. Рано или поздно что-то ведь должно произойти.
Анжела Маверик, которую молчание давило, как нечто материальное, прошептала:
— Послушайте, вы не думаете, что этой мерзости нет возле дома? Она просто взяла и упорхнула отсюда и теперь далеко?
Идея притягательная, подумал Анин.
Маверик, словно ободренная отсутствием быстрых категорических возражений, добавила:
— Чего этой твари ждать? Мы ведь можем сидеть здесь очень долго.
Донской ухмыльнулся и покачал головой.
— Богомол тоже может сидеть в кустах за домом очень долго. Может дольше, чем ты думаешь.
Его поддержала Ольга Сурта, ее голос переполняло сожаление:
— Время не на нашей стороне, Анжела. Подумай, ведь это животное, а не человек, и ему не так тяжело переносить неудобства и лишения.
Маверик не желала спустить эту тему, то ли по инерции, то ли она была ее последней надеждой на то, что все закончится хорошо.
— Хорошо, пусть так. Но вы не подумали, что может быть и по другому? Что, если все-таки богомола НЕТ, а мы вот так и будем сидеть и мучиться здесь? Мы же не уверены, что он где-то рядом. Надо бы точно знать.
Донской без тени улыбки предложил:
— Ну, так выйди и проверь.
Ольга Сурта недовольно посмотрела на него и обратилась к Маверик:
— Брось пустое, Анжела. Не тешься ложной надеждой, — и очень тихо добавила. — Он здесь, ты сама это знаешь.
Анжела Маверик замолчала. Через минуту они услышали, как девушка тихо плачет.
4Время шло. Близился полдень.
Они сидели на полу каждый на прежнем месте. Теперь у них периоды полной неподвижности чередовались с бесконечным ерзаньем. Сергей Анин, к своему неудовольствию, не отставал от них. Он никогда бы не подумал, что сидеть на одном месте, пусть даже и на жестком, АДСКАЯ повинность. Это было чертовски тяжело!
В то же время не было никакого желания стоять. Анин был уверен, он еще больше израсходует сил, которых и так было немного. Во всем теле — ломота, словно он ушибся сразу в нескольких местах, ноги ослабли и затекли — все это не так остро ощущалось в сидячем положении.
На некоторое время задремали обе девушки. Анин плавал на поверхности забытья, но понимал, полностью погрузиться в дрему он не сможет.
В какой-то момент его привлекла нервозность Олега Сурты. Мельком взглянув на него, Анин заметил, что лоб у Сурты покрыт испариной, и он в основном смотрит в потолок, а не следит за окнами.
Проснулась, вернее, очнулась его жена, и она долго, с тревогой смотрела на него, изредка обводя взглядом остальных.
Наконец, Сурта задержал взгляд на Донском и сглотнул, поморщившись.
— Ты говорил, на веранде было ведро с водой? — спросил он шепотом.
Донской кивнул.
— Говорил. Вчера — было.
Сурта замялся, прежде чем сказал:
— Надо бы… его как-то достать.
Донской медленно повернул голову и встретился с Суртой взглядом. Донской тоже хотел пить, как и Сурта. Как и все остальные. Даже больше, чем есть или что-то еще. Гораздо больше. Однако, он не собирался говорить об этом вслух или даже подать вид.
— Ты пойдешь? — спросил Донской, очень внятно, хотя и тихо.
В его глазах Сурта увидел… ликование? Сурта не был уверен, что это так. Ему как-то не пришло в голову, что Донской давно думал об этом, возможно, каждый из них думал, если не давно, то последний час-два точно, но первым заговорил он, Сурта.
— Я… — Сурта запнулся.
Донской не отводил взгляд.
На помощь мужу пришла Ольга:
— Артем, ты же не скажешь, что не хочешь пить?
Донской никак не отреагировал.
— Это нужно нам всем, — сказала она. — Значит, мы все должны в этом участвовать.
Анжела Маверик быстро вставила:
— Я тоже хочу пить.
Донской мельком глянул на нее и наконец перевел взгляд на Ольгу.
— Дело в том, Оленька, — глаза его сузились, — хотя нам ВСЕМ это надо, конкретно пройти вглубь веранды и взять ведро должен КТО-ТО ОДИН!
Сурта нахмурилась, она хотела возразить, но Донской опередил ее:
— Это надо делать быстро, дорогая. Если же за ведром кинутся сразу двое или трое… — он пожал плечами. — Сама понимаешь, что получится.
Подал голос Анин:
— Воду все равно надо принести в дом.
Ольга Сурта, раскрасневшаяся, поднялась с пола и сказала:
— Может и так. Взять должен один, на другие должны поддержать его, следить за двором.
Анин предложил:
— Выйти лучше вдвоем. Один рванет за ведром, другой — держит под прицелом вход на веранду. А третий может встать здесь, — он указал на окно, откуда был виден дверной проем веранды.
Ольга Сурта, буквально вцепившаяся в Донского взглядом, сказала:
— Если ты думаешь, раз ребята вооружены и выйти нужно тебе, а ты не хочешь, или тебя это бесит, пожалуйста — могу выйти Я!
Донской вдруг вспыхнул:
— Заткнись!
Ольга Сурта повысила голос:
— Я выйду!
Олег встал и обнял жену.
— Не кричи, Оля. И никуда ты не выйдешь.
— Девушки, конечно, останутся в этой комнате, — как бы подводя черту под спором, сказал Анин и посмотрел на Сурту и Донского. — Только в самом деле, как будем действовать?
Донской процедил:
— Конечно, я выйду. У меня ведь нет оружия.
Ольга Сурта хотела что-то сказать, но муж решительно прикрыл ее рот ладонью.
— Оля! — он был на пределе, и она через силу заставила себя молчать.
— Давайте поскорее, пока тихо, — поторопил их Анин. — Так что?
— Как ты и предлагал, — буркнул Донской; чувствовалось, что внутри у него все бушует. — Я выхожу, кто-то стоит на пороге и держит под прицелом вход на веранду. Другой стоит здесь, у окна.
Анин быстро спросил:
— Кто останется здесь?
— На веранду лучше выйти с ружьем, — сказал Донской и глянул на Сурту.
Сурта без колебаний кивнул: он согласен.
Донской посмотрел на Анина.
— Ты не только смотри, слушай. Если что, просто крикни «назад». Одно слово.
Анин кивнул и сказал:
— Все? Тогда давайте…
— Подождите, — прервал его Донской. — Прежде, чем принести сюда это чертово ведро, надо договориться кое о чем.
— Что еще? — пробурчала Ольга.
— Мы поделим воду поровну, на пять…
— Конечно, — нетерпеливо вставил Анин.
— … частей. Неизвестно сколько нам тут сидеть, и лично я буду сильно экономить. Так вот, я о том, что у кого-то вода закончится быстрее. Лучше заранее договориться — ни один не предъявляет претензий другому и, пожалуйста, без высказываний о благородстве.
— Шкура неубитого медведя, — вырвалось у Ольги.
— Не накаркай.
Олег Сурта хотел потребовать от Донского разговаривать с женой помягче, но передумал. Пусть Донской — не золото, но им сейчас нужно быть вместе, а Ольга, по правде говоря, могла бы и промолчать.
— Хватит грызться, — сказал он. — Пошли?
— Пошли, — ответил Донской.
5Это оказалось еще сложнее, чем можно было предполагать.
Пять метров от порога до стула в глубине веранды, где стояло ведро. Всего пять метров! Правда дверь открывалась влево и, чтобы сократить расстояние, ее нужно было распахнуть полностью. Выйти на веранду — это не то, что выйти из дома, тем не менее каждый из них понимал, что риск громадный.
Донской почти минуту стоял возле самой двери — он попросил время, чтобы настроиться. Олег Сурта стоял сзади, поглядывая то в спину Донского, то в отверстие в нижнем правом углу входной двери, которое сам же проделал еще вчера. Сурта прилагал неимоверное усилие, чтобы стоять на одном месте. Тело ломило, нервозное состояние требовало минимум ходить из угла в угол. Он хотел, чтобы они начали действовать, все что угодно, лишь бы не было этого состояния, словно они замурованы и не могут двигаться.
Донской же все стоял. Сурта хотел подтолкнуть Донского, прервать затянувшуюся паузу, и лишь осознание того, что тот идет первым и рискует значительно больше, заставило его промолчать.
Сергей Анин уже несколько раз негромко сказал:
— Все тихо. Я никого не вижу.
Неожиданно Донской резким движением снял крючок и толкнул дверь.
Дверь, коротко скрипнув, распахнулась.
Донской шагнул на веранду.
Это застало Сурту врасплох. Конечно, он каждое мгновение ждал этого, однако, затянувшееся ожидание сыграло с ним злую шутку. Он стоял, не в силах пошевелиться и вскинуть ружье, направленное дулом в пол, пока Донской, на секунду замерший за порогом, не ушел из поля зрения, подавшись влево.
Неожиданно Донской резким движением снял крючок и толкнул дверь.
Дверь, коротко скрипнув, распахнулась.
Донской шагнул на веранду.
Это застало Сурту врасплох. Конечно, он каждое мгновение ждал этого, однако, затянувшееся ожидание сыграло с ним злую шутку. Он стоял, не в силах пошевелиться и вскинуть ружье, направленное дулом в пол, пока Донской, на секунду замерший за порогом, не ушел из поля зрения, подавшись влево.
Сурта шагнул к порогу. Напротив было окно веранды, правее — распахнутая дверь.
Донской шел. Не бежал, именно шел. Оказавшись на веранде, он почувствовал, как нечто придавило его неосязаемой тяжестью. Ноги стали вялыми-вялыми. Страх мешал преодолеть несколько метров, воздух превратился во что-то плотное и трудно проходимое. Он словно погружался куда-то, но его выталкивало назад, к поверхности.
Наконец, Донской рядом со стулом. Рука неловко ищет ручку ведра. Находит.
В доме кричит Анжела Маверик — ей показалось, она слышит звук рассекаемого возле дома воздуха.
Анин застывает, чувствуя, что не может предупредить Донского и Сурту.
За окном веранды вырастает тень.
Сурта, держащий под прицелом дверной проем, стреляет, но мгновением раньше, чем успевает направить ружье в центр окна. Заряд проходит в правом нижнем углу окна, вынося стекло полностью.
Богомол успевает отпрянуть в сторону.
Донской, поднимавший ведро, непроизвольно рванул к двери, дно ведра зацепилось за стул, и больше половины воды выплеснулось на пол. Донской, уже ничего не соображающий из-за паники, выпустил ведро из рук, хотя какую-то часть можно было забрать с собой, и ввалился в дом, едва не сбив Сурту.
— Дверь! — закричала Ольга. — Дверь закройте!
Сурта с небольшим промедлением все-таки захлопнул дверь и опустил крючок.
После чего отпрянул от двери.
Донской стоял у стены, пытаясь унять крупную дрожь. Ольга мельком взглянула на него и тут же отвела взгляд. Ни у нее, ни у Донского не было и мысли вспомнить предшествующий разговор, тем более обвинять в чем-то друг друга. Все это стало мелочью, ерундой в сравнении с тем, что они не смогли достать воду.
Донской опустился на корточки, рука ощупала голень, мокрую от воды.
— Твою мать! — едва не закричал он. — Вот сволочь! Ну и сволочь!
6Никто не обвинял его. Никто не спросил, как получилось, что он выронил ведро. В конце концов, кто имел право что-то требовать от Донского, если больше других рисковал именно он?
Артем едва не плакал, водя ладонью по влажной ноге. Им всем было обидно, но ему в особенности.
— Черт, я держал его, — прошептал парень. — Я мог унести его, если б не выронил.
За окном во дворе промелькнула тень.
Маверик ахнула. Анин сказал:
— Так, осторожнее. Кажется, эта гадина снова затеяла свои полеты.
Донской встал и перешел в соседнюю комнату. Сурта занял свое прежнее место на пороге двух комнат, поглядывая на дверь и в окно.
Минуту-две было тихо. Неизвестно, что делало насекомое, на вокруг дома, как вчера, явно не летало.
— В ведре ничего не осталось? — спросил Сурта.
Донской покачал головой.
— Не знаю. Наверное, нет. Ведро упало на пол. Может, на полчашки и осталось.
Полчашки, подумал Анин. Он бы не отказался сейчас даже от четверти чашки.
— Это я во всем виноват! — выпалил Донской совершенно искренне. — Урод! Не мог удержать одно сраное ведро!
Его никто не успокаивал. Ни у кого из них не было на это моральных сил.
Донской внезапно перестал заниматься самобичеванием и повернулся к шкафу.
— В кухне есть вода, — сказал он, как будто только-только вспомнил то, о чем они все забыли. — Полный чайник и половина бутылки.
Сурта недоверчиво покосился на него:
— Что из этого? Ты предлагаешь зайти туда? — его голос показывал, что сам Сурта, впрочем, не считает эту затею такой уж абсурдной.
— Как же иначе? Вода ведь нужна.
— Анжела Маверик прошептала:
— Вы что, ребята?
Ее поддержал Анин:
— Если отодвинуть шкаф, мы как будто сами приглашаем тварь в гости.
Донской задержал на нем взгляд.
— Конечно. Но в кухне вода. Так что надо выбирать.
Анин сглотнул и неуверенно произнес:
— Можно и повременить, раз такой риск. Мы ведь… не умираем еще, — спохватившись, он обвел всех взглядом. — Кто как? Лично я могу еще потерпеть.
Никто ему не ответил. Стало ясно, что каждый из них уже мучится отсутствием воды.
Донской очень тихо заметил:
— Терпеть бесполезно. Потом ты, значит, выпьешь больше, чем выпил бы сейчас.
Анин пожал плечами, как бы признав, что ему нечего возразить.
Донской прислушался. Затем сказал:
— Мы рискуем меньше, чем вы подумали. Я знаю, как это сделать. Мы не сюда его потянем, назад в комнату, а втолкнем в кухню, к самому окну.
Лицо Сурты слегка расслабилось.
— Точно, — сказал он.
— Забаррикадируем окно так же, как вход на кухню, — добавил Донской. — Только и всего. Только не останавливаться — вытолкнем шкаф и сразу к окну, без паузы.
Анин заметил:
— Окно не закроешь шкафом полностью, оно шире прохода на кухню.
— Можно развернуть шкаф, — сказал Сурта.
— Да? Шкаф повалится, как только богомол один раз приложится к нему. Здесь-то он боком стоит.
— Подопрем его чем-нибудь, — предложил Сурта.
Донской поднял руку, как бы прерывая спор.
— Закругляйтесь. Поставим шкаф боком к окну. Да, часть окна он не закроет, но в эти щели богомол не пролезет, если захочет влететь в дом на скорости.
Это было веское замечание, и Анин больше не возражал.
Донской взмахом руки предложил им подойти к шкафу вплотную.
— Всем вместе надо. Только так мы его вытолкнем и быстро придвинем к окну, — Донской в упор посмотрел на Сурту. — Толкать надо обеими руками.
Сурта замялся: возразить было нечего.
— Олег, — сказала его жена. — Давай ружье мне.
Анин сунул револьвер в карман.
Каждый приложил руки к шкафу.
— На счет три-четыре, — сказал Донской.
Анин нахмурился.
— Черт, он как будто намертво здесь сидит. Можем и не вытолкнуть.
— Вытолкнем, — настырно сказал Донской.
7Казалось, задрожали стены дома, когда приземистые, тяжелые ножки шкафа заскребли по полу.
Усилие — и шкаф оказался в кухне целиком.
— Не останавливаться, — прохрипел Донской.
Он стоял посередине. Сурта слышал запах его пота, горячее дыхание, даже как будто скрежет зубов, если подобное можно уловить при шуме, который они создали.
И еще Олег слышал страх своей жены, стоящей позади с ружьем в руках. Сурта хотел крикнуть, чтобы она выдержала и в случае чего не зацепила бы выстрелом кого-нибудь из них, но на это не оказалось ни времени, ни дыхания.
Шкаф под напором троих человек пронзил своей массой кухню, отбросив в сторону оказавшийся у него на пути табурет.
— Все, — выдохнул Анин, как только почувствовал на пути преграду.
Он первым отпрянул от шкафа.
— Чайник! — выкрикнул Донской.
Сурта уже схватил чайник и пластиковую бутылку. Донской смахнул со стола чашку. Не толкнув друг друга, они выскочили в комнату.
— Получилось, — радостно прошептала Маверик.
Шкаф, казалось, занял едва ли не всю кухню. Печь, стол и навесной шкафчик дополняли загромождение.
Слева осталась свободной вертикальная полоска окна шириной сантиметров в сорок. По правую сторону шкафа — настолько узкая, что в нее можно было разве что просунуть руку.
Донской и Анин оценивающе смотрели в кухню, девушки занялись разделом воды. Сквозь свободную полосу окна можно было видеть частично соседние двор и дом. Они чувствовали, как в дом проникал теплый, но все-таки свежий воздух.
Летящий богомол не мог ворваться в эту щель, не опрокинув шкаф, однако, если тварь сложит крылья… возможно, ей все же удастся протиснуться.
Сурта протянул чашку Донскому, она была наполнена на две трети, как и в предыдущих случаях. Донской жадно приложился к воде, хотя выпил свою долю гораздо медленнее, чем другие.
Он не отводил взгляда от кухни.
Олег Сурта и девушки, радостные от того, что появилась вода, казалось, не думали о гигантском насекомом. Сергей Анин, как и Донской, смотрел в кухню, хотя на лице лежала печать расслабленности.
Они не утолили жажду полностью. Что бы это сделать, той воды, что у них была, не хватало. Они лишь ослабили неприятные ощущения. Но и это было кое-что. Напряжение, витавшее в воздухе, даже ставшее частью воздуха, спало. Они вдыхали его, нечто невидимое, но настолько плотное, что его можно было резать, оно находилось между ними и все накапливалось, уплотнялось.
Сейчас этого не было.
— Боже, — прошептала Ольга Сурта.
Глаза ее сияли, даже когда она смотрела на Донского. Олег приобнял ее и негромко произнес: