Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве - Уильям Поллак 4 стр.

Вторая причина того, что мы под маской мужественности теряем из виду настоящего мальчика и в конце концов теряем и самого мальчика,- это преждевременное отделение мальчика от матери и материнской сферы в начале школы. Матерей побуждают отрываться от сыновей, и эта насильственная сепарация настолько распространена, что уже воспринимается как норма. Но я вижу, что форсированное отделение настолько болезненно для мальчиков, что само по себе может быть названо травмой. И я уверен, что это ненужная травма. Мальчики, как и девочки, станут независимы от матери естественным образом, если им позволить отделяться в их собственном темпе.

Но даже если травма сепарации в шестилетнем возрасте не была слишком разрушительной, мальчики часто переживают вторую травму сепарации, когда они достигают половой зрелости. Как только мальчик становится подростком, наше общество начинает волноваться за отношения мать-сын. Мы не знаем, насколько близкими должны быть отношения матери и ее половозрелого сына. Мы беспокоимся, что насыщенные и любящие отношения между ними как-то повлияют на способность юноши завязывать отношения с девушками-ровесницами. В результате родители идут на поводу у общества и отталкивают мальчика от семьи и в особенности - от женской ее части. Общество говорит нам, что так "лучше" для юноши, что его нужно вытолкнуть из гнезда, а иначе он никогда не научится летать. Но я убежден, что верно обратное: мальчик совершит прыжок, когда он будет готов, и он будет успешнее, если почувствует, что есть кому поймать его, если он вдруг упадет.

Эта двойная травма сепарации приводит к чувствам скорби и грусти, которые могут сопровождать человека всю жизнь.

Есть и другая проблема: те новые требования, которые общество ставит перед мальчиками, расходятся с тем, чему учит Мальчишеский кодекс, и мы ничего не делаем для того, чтобы разрешить это острое противоречие. На словах мы хотим, чтобы мальчики делились своими уязвимыми чувствами, но в то же самое время мы ждем, что они будут скрывать свою необходимость быть зависимыми и спрячут свою природную любовь и заботу под маской мужской независимости и силы. Эта задача не по силам ни одному мальчику, да в принципе и любому человеку.

Зачастую в результате слияния этих противоречивых сигналов мальчики решают молчать. Они учатся страдать тихо, прятаться под маской мужественности. Они не могут говорить, а мы не можем услышать. Эта тишина сбивает с толку тех, кто беспокоится о благополучии мальчиков, так как создает ошибочное представление, будто все хорошо, мальчик не нуждается в нас, в то время как на самом деле мы очень ему нужны.

Хорошая новость: мы теперь знаем много способов помочь мальчикам, основанных на знании поведенческих схем, типичных для них. Понимание этих поведенческих паттернов, которым следуют мальчики в своей обычной жизни, я думаю, поможет нам успешнее растить мальчиков любого возраста. Ведь на самом деле, стоит нам однажды помочь мальчикам сбросить смирительную рубашку пола, услышать наконец и понять, что он хочет до нас донести, почувствовать и увидеть - и стена молчания будет сломана, а на ее месте потечет живой поток коммуникации. Разрыв обернется воссоединением. А как только мы воссоединимся с мальчиком, мы установим сильную связь со всеми мужчинами в нашей жизни - нашими братьями, отцами, мужьями, сыновьями. Одновременно это поможет мальчикам снова обнаружить свои глубочайшие чувства, свою подлинную сущность.

До сих пор многие мальчики могут открывать и выражать только половину своей эмоциональной жизни: они уверенно демонстрируют свою "героическую", сильную, активную сторону, свою физическую выносливость, равно как злость или гнев. Мальчишеский кодекс велит им подавлять другие эмоции и скрывать нежную, заботливую, уязвимую сторону души. В ходе исследования "Слушая голоса мальчиков" многие мальчики рассказывали мне, что они напуганы и жаждут контакта, но не могут. "В школе и даже часто с родителями,- рассказывает один мальчик,- ты не можешь вести себя как слабак. Если ты испугаешься или начнешь ныть, как сопливый младенец, родители начинают злиться, а другие ребята бросят тебя или скажут, чтобы ты заткнулся и убирался отсюда". Одна мама рассказала мне, какого поведения она ждет от своего девятилетнего сына: "Я не против, если Тони немного жалуется,- сказала она,- но если он начинает хныкать и ныть всерьез, я говорю ему, чтобы он прекратил. Так для него же лучше, потому что если другие мальчики в округе услышат, что он плачет, они будут дразнить его. К тому же его отец такое поведение просто не выносит!"

Мальчики также подавляют чувства отвержения и потери. Один шестнадцатилетний парень рассказал, как его первая девушка через месяц встреч сказала, что больше его не любит: "Это такая тоска,- признается Кэм. - Но ты просто держишь это в себе. Ты никому не расскажешь об этом. А потом, через какое-то время, боль постепенно отпускает".

"Должно быть, это невыносимое бремя, остаться с этим одному",- замечаю я.

"Ага,- вздыхает Кэм, борясь со слезами. - Но все парни так делают, так ведь?"

Пятнадцатилетний Джейсон недавно написал в эссе о выражении чувств:

"Если что-то происходит с тобой, ты должен сказать: "Да ладно, ерунда",- даже если тебе на самом деле очень плохо... Если случилась трагедия - как когда у моего приятеля умер отец - ты можешь подойти к парню и обнять его. Но если все не так серьезно... ты должен забить и махнуть на это рукой. За свою жизнь я уже столько шкафчиков исколотил, это совсем не весело. Когда я прихожу домой, я плачу".

Я убежден, и мои исследования это подтверждают, что многие мальчики мечтают быть услышанными, и мы, родители и специалисты, должны задействовать все свои ресурсы, чтобы достичь понимания и помочь им. Мы, взрослые, обладаем и возможностью, и дальновидностью, чтобы смотреть через декоративный фасад мачизма, особенно когда мы знаем, что это такое, и понимаем, для чего это нужно - чтобы выглядеть крутым и уверенным.

Четырехлетний малыш пожимает плечами, моргает, чтобы сдержать слезы боли, и пытается улыбнуться после того, как бейсбольный мяч попал ему в глаз. Десятилетний мальчик, чьи родители только что развелись, так бурно и искрометно ведет себя в классе, что его называют "классным клоуном", но за его бравадой скрывается боль, он тоскует по тем дням, когда его родители были вместе и ему не нужно было такое внимание. Четырнадцатилетний подросток вяло листает спортивный журнал, пока школьный психолог говорит о его плохом поведении. Когда психолог предупреждает его, что за такое поведение его могут исключить из школы - пытается дисциплинировать его через стыд, через угрозу отторжения - мальчик огрызается в ответ: "Ну и что?"

К сожалению, мы порой верим маске, потому что она так хорошо сидит и ее надевают так часто, что она стала уже больше, чем просто барьером для искреннего и откровенного общения. Трагедия заключается в том, что маска прирастает к лицу, оставляя мальчиков эмоционально опустошенными и уязвимыми перед неудачами в школе, депрессией, наркотиками, насилием и даже суицидом.

Нам может казаться, что мы живем в "мире мужчин" - по крайней мере, это касается власти и благосостояния в обществе - но наш мир определенно не "мир мальчиков". В целом мальчики не преуспевают в школах, особенно в государственных школах. Именно в школьном классе заметнее всего, насколько разрушительно на мальчиках сказывается непонимание общества. Вынужденные конкурировать со сверстниками, некоторые мальчики тратят так много энергии на поддержание своего эмоционального равновесия и маскировку своих глубочайших и наиболее уязвимых чувств, что у них остается совсем немного (или не остается вовсе) сил на учебу. Несомненно, иногда мальчики попадают в списки отличников и становятся "звездными" учениками. Но гораздо чаще мальчики составляют "дно" в рейтинге успеваемости. В последние десять лет мы наблюдаем ошеломляющие статистические данные. От начальных классов до старших мальчики получают худшие, чем девочки, оценки. Мальчики-восьмиклассники отстают на 50% чаще, чем девочки. К старшим классам мальчики составляют две трети учеников в классах для отстающих. Меньше мальчиков, чем девочек, поступает в колледжи и заканчивает их. 59% обладателей диплома бакалавра - женщины, а процентная составляющая мужчин в области высшего профессионального образования уменьшается с каждым годом.

Таким образом, существует тендерный разрыв в области академической успеваемости, и мальчики оказываются в самых неблагоприятных условиях. Причины этого - и отсутствие у мальчиков уверенности в своей способности хорошо учиться, и объективная невозможность быть успешными.

Таким образом, существует тендерный разрыв в области академической успеваемости, и мальчики оказываются в самых неблагоприятных условиях. Причины этого - и отсутствие у мальчиков уверенности в своей способности хорошо учиться, и объективная невозможность быть успешными.

Когда восьмиклассников спрашивают об их будущем, в два раза больше девочек, чем мальчиков, говорят о том, что они хотят сделать карьеру в области управления, стать профессионалами, заняться бизнесом. Мальчикам значительно труднее приспособиться к школе, они в десять раз чаще, чем девочки, страдают от "гиперактивности", на их долю приходится 71% всех школьных недоразумений. За последние годы девочки совершили огромный прорыв в освоении математики и естественных наук. В то же самое время мальчики по-прежнему отстают в чтении и письме.

Установлено, что учебная самооценка у мальчиков гораздо более хрупкая, чему большинства девочек. Недавно в Северной Каролине состоялось исследование учеников 6-8 классов, которое показало, что "мальчики гораздо ниже оценивают себя как учеников, нежели девочки". Проведенное доктором Уильямом Перки, это исследование опровергает миф, что мальчики-подростки чаще, чем девочки, считают себя достаточно умными, чтобы добиться успеха в обществе. По мнению Перки, мальчики бахвалятся, чтобы "спрятать глубоко укоренившуюся неуверенность". Это опять работает маска: за фасадом уверенности и бравады мальчики скрывают чувство уязвимости, признанное постыдным. Девочки, с другой стороны, меньше хвалятся и лучше учатся. Не удивительно, что, по данным Министерства образования США, среди старшеклассников меньше мальчиков, чем девочек, собираются получать высшее образование, планируют заниматься юриспруденцией или медициной.

Что нам нужно - это добиться такого же подъема учебной самооценки мальчиков, какой мы добились для девочек, определить специфические академические потребности мальчиков и девочек для того, чтобы стать гендерно-компетентным обществом.

Поразительно: недавние исследования показывают, что девочки не только обгоняют мальчиков академически, но и чувствуют себя гораздо увереннее и смелее. Действительно, в моем проекте мальчики снова и снова говорили о том, что быть слишком умным в классе - это "не прикольно", что за это тебя могут назвать занудой, зубрилой, тряпкой, "шестеркой". Как сказал один мальчик, "я не такой идиот, чтобы сидеть на первой парте и вести себя, как некоторые учительские любимчики. Если так, к концу урока у меня бы вся голова была заплевана жеваной бумагой, а меня бы самого запинали". При совместном обучении девочки вынуждены подавлять в себе уверенность и прямоту, а мальчики - скрывать свою тоску по искренним отношениям и свою жажду знаний. Чтобы добиться признания сверстников и защитить себя от насмешек, мальчики часто фокусируются на сохранении своей маски и занимаются чем угодно, только бы не показаться заинтересованными чем-то творческим или интеллектуальным. Чтобы отгородиться от вещей, которые в силу действующих стереотипов считаются "женскими", многие мальчики просто отсиживаются в классах, не принимая никакого участия в занятиях, и подкалывают тех ребят, которые отвечают. Остальные устраивают всякие выходки и потасовки, прогуливают уроки или вообще бросают школу.

К сожалению, вместо того, чтобы работать с мальчиками и убеждать их, что хорошо учиться приятно и на самом деле "круто", учителя слишком часто обманываются маской и верят стереотипу, а это лишь делает ситуацию похожей на замкнутый крут. Если учитель считает, что неуспевающий мальчик просто незаинтересованный, неспособный или ленивый, и не скрывает свое мнение, то в результате мальчик на самом деле таким становится. Действительно, когда мальчикам плохо в школе, они порой надевают маску и ведут себя вызывающе. Учителя, вместо того, чтобы задуматься об эмоциональных причинах плохого поведения, применяют дисциплинарные методы контроля, которые каким-то образом должны "цивилизовать" мальчиков.

Сол, третьеклассник, пришел домой с запиской от учительницы. "Сол был наказан сегодня за плохое поведение,- написала учительница. - Обычно он очень прилежный ученик, и я надеюсь, что такое поведение не повторится".

Мама Сола, Одри, спросила сына, что произошло.

- Я болтал на уроке,- ответил мальчик.

- И что дальше? - спросила она. - Как учительница наказала тебя?

- Она не отпустила меня на перемену. И велела написать сочинение о том, почему болтать в классе плохо и недопустимо,- Сол опустил голову.

"Я была потрясена,- говорит Одри. - Если бы учительница потратила одну минуту на моего ребенка, пытаясь понять, почему он ведет себя плохо, этого всего можно было бы избежать". Тем более, учительница знала, что Сол - "очень прилежный ученик". Накануне ночью Сол узнал, что его любимый дядя погиб в автокатастрофе. "Я сказала сыну, что я понимаю, каким тяжелым был для него этот день из-за вести о дяде, но срывать уроки все-таки нехорошо. Ему стало легче от того, что я не сержусь,- сказала Одри. - Этот случай заставил меня задуматься о том, как с мальчиками обращаются в школе. Я думаю, учительница решила, что Сол - "просто мальчишка". И унизила его, в то время как все, что ему было нужно - это немного понимания и чуть больше внимания. Я подумала о том, как Сол, должно быть, чувствует себя, когда что-то подобное происходит, потому что он часто отказывается говорить о том, что его тревожит, пока мы не подтолкнем его к рассказу".

Частый гость в разных школах страны, я наблюдал приемы, которые считаю недопустимыми и даже опасными, и все они проистекают из непонимания мальчиков. Учителя начальных классов часто награждают мальчиков специальным "призом", таким как более высокая оценка, разрешение пораньше выйти на перемену или дополнительная "звездочка" в листочке с оценками "за поведение", если мальчики не будут поднимать руку больше одного раза за урок. Они считают, что некоторые мальчики так хотят отвечать и так неистово требуют, чтобы их спросили, что это нарушает порядок в классе.

Учителя в старшей школе часто перенимают подобную практику для работы с мальчиками-подростками, особенно с теми, кто способен на выходки или выкрикивает с места. Учителя позволяют мальчикам уйти пораньше или передохнуть посреди урока, если они докажут, что могут сидеть тихо и вести себя "хорошо". Другими словами, вместо того, чтобы попытаться увидеть настоящего мальчика под маской его поведения, понять, что происходит у него в душе, учителя поступают противоположным образом и просят мальчиков стать еще более незаметными, еще глубже спрятать свою подлинность. По иронии судьбы, они просят мальчиков действовать в соответствии со стереотипным образом пассивной, "девочковой" девочки. Учителя добьются того, чего хотят - тишины в классе - но какой ценой? Такой подход заглушит в мальчиках голос сопротивления, борьбы, индивидуальности, и заставит их добиваться внимания неуважительными выходками.

Нам нужен новый кодекс для настоящих мальчиков, разбирающиеся в половых различиях школы и осведомленное о тендерной специфике общество, в котором мальчики и девочки смогут быть собой.

Если мы хотим, чтобы мальчики нам сочувствовали, нам нужно самим научиться сочувствовать им.

Жизнь мальчиков сопряжена со специфическими трудностями, но есть хорошая новость: мальчики могут преодолеть

их, если они почувствуют себя связанными с семьей, друзьями, обществом. Моя работа показывает, что, несмотря на травмирующее давление общества, разъединяющее мальчиков с их внутренним самоощущением, у многих, если не у большинства, сохраняется внутри устойчивая эмоциональная привязанность, которая их поддерживает. Иногда такие надежные узы связывают их с особенными друзьями-мужчинами (настоящая "мужская дружба"). Мальчики могут искренне дружить с девушками и молодыми женщинами, отношения с которыми остаются платоническими.

Правда в том, что мальчики испытывают глубокую подсознательную жажду привязанности - скрытую тоску по отношениям,- и поэтому они стремятся к близости с родителями, учителями, наставниками, друзьями и семьей. Мальчики полны любви и сочувствия к другим и хотят быть "привязанными" к родителям и значимым взрослым. Эта жажда, в свою очередь, может помочь родителям и специалистам установить более глубокую связь с мальчиками, как того добивались для девочек профессор Кэрол Джиллиган из Гарварда и ученые из группы Стоун-центра колледжа Уэллсли. Эта "сила привязанности" должна оказаться в центре нового мальчишеского кодекса. Используя силу привязанности, мы можем помочь мальчику стать самим собой, идти во взрослую жизнь своим путем - быть поистине "настоящим мальчиком", тем, кем он является.